Где таятся змеи

ГЛАВА 39

Пятница, 8 мая 1812 года

На следующий день мисс Джарвис надела самую простенькую из своих амазонок, а голову увенчала весьма уродливой шляпкой с густой вуалью. При виде Геро бабушка неодобрительно поцокала языком и предвестила, что той суждено окончить свои дни старой девой.

– Искренне на это надеюсь, – буркнула внучка и благоразумно удалилась, чтобы не оказаться втянутой в старые и поднадоевшие споры. Ей удалось ускользнуть от сторожевого пса, приставленного отцом, просто спустившись на кухню и, после разговора с домоправительницей, выйдя через черный ход. Торопливо выскочив на угол Дэйвис-стрит, мисс Джарвис наняла извозчика и отправилась к сорок первому дому на Брук-стрит.

Для незамужней леди посещение жилища неженатого джентльмена считалось крайне неприличным – тем паче в отсутствие служанки. Девушка долгое время обдумывала сложившуюся ситуацию, но, в конце концов, решила, что сие неизбежно. Она ведь обещала отцу, что не подвергнет себя опасности, а Геро Джарвис привыкла держать слово. Ее тревожило единственно то, что виконта может уже не оказаться дома.

Расплатившись с извозчиком, леди настойчиво позвонила в дверь особняка. На пороге почти тотчас же возник обладающий военной выправкой дворецкий и с нескрываемым подозрением оглядел посетительницу.

– Прошу сообщить лорду Девлину, что мне необходимо его увидеть, – надменно заявила Геро.

– Как мне вас представить?

– Любезнейший, – снисходительно бросила гостья, – если бы я хотела, чтобы вы знали мое имя, я бы сразу его назвала.

Дворецкий колебался: опасение оскорбить скрывающуюся под вуалью знатную даму боролось с боязнью пропустить к хозяину неизвестную мегеру. Первое победило. Отвесив поклон, слуга позволил посетительнице войти.

– Одну минуту, я узнаю, принимает ли его светлость.

Морей отчасти взял реванш, не проводив незнакомку в малую гостиную, а оставив дожидаться в холле. Через минуту дворецкий вернулся с непроницаемым выражением лица и сопроводил даму по лестнице в большую гостиную.

– Чай подадут сию минуту, – подчеркнуто медлительно сообщил он и, поклонившись, величаво удалился.

Откинув вуаль, Геро прошлась по комнате, осмотрела необычное, искусно гравированное медное блюдо на одной стене, а на другой – резную деревянную голову, явно привезенную из Африки. Принесли поднос с чаем и намазанными маслом бутербродами, но гостья даже не обратила внимания на угощение, привлеченная картиной, висевшей над каминной полкой. Полотно кисти Гейнсборо изображало смеющуюся молодую женщину с ненапудренными золотистыми волосами, в обшитом галуном костюме для верховой езды, скроенном по моде прошлого века. В изгибе губ и линии скул улавливалось сходство с виконтом. «Похоже, это мать Девлина», – решила Геро. О давно умершей графине Гендон до сих пор злословили злорадным шепотом.

Гостья так углубилась в разглядывание портрета, что не услышала, как за спиной открылась дверь.

– Так и подумал, что это вы, – донесся насмешливый голос, – по описанию своего дворецкого. Я знаю не так много высоких и высокомерных знатных дам, да к тому же с манерами турецкого паши.

Геро повернулась лицом к хозяину дома.

– Я не знакома ни с одним турецким пашой.

– Это, пожалуй, и к лучшему, – заметил лорд Девлин, оставляя дверь открытой. – Туркам нравятся послушные и обходительные женщины.

– Как и большинству англичан.

– Как большинству мужчин, – согласился виконт, проходя в гостиную. Он был одет в замшевые бриджи и темный, ладного кроя сюртук, еще влажные волосы немного вились.

– Я вытащила вас из ванны, – догадалась Геро.

– На самом деле, вы подняли меня с постели, – Девлин бросил взгляд на поднос, к которому гостья даже не притронулась. – Присоединяйтесь, – предложил он, берясь за чайник.

– Вы не спросили, почему я пришла, – заметила девушка, принимая чашку.

Себастьян налил и себе чаю и взял с тарелки намазанный маслом кусочек хлеба.

– Не сомневаюсь, в ваши намерения входит просветить меня на этот счет.

Этот человек обладал неиссякаемой способностью раздражать Геро, и бесполезно было напоминать себе, что виконт провоцирует ее намеренно. Она усилием воли превозмогла желание отставить чашку и уйти: клятва есть клятва.

– Я получила записку от Тасмин Пул, – сообщила она. – Передал какой-то мальчишка, когда я вчера вечером садилась в карету.

Себастьян выбрал еще один ломтик хлеба.

– Она разыскала пропавшую Ханну Грин?

– Похоже на то. Беглянка прячется в каком-то коттедже неподалеку от Стрэнд-лейн и согласна встретиться со мною там.

Виконт дожевал бутерброд и запил чаем.

– Однако у вас это вызвало подозрение. Почему?

– Мне следует прибыть туда в полдень, в сопровождении единственного слуги. Если верить посланию, такие меры предосторожности необходимы, поскольку Ханна очень боится. Думаю, скорее всего, записка подлинная, но все же опасаюсь, что это может быть ловушка.

– По-моему, это ловушка и есть.

– Но если это не западня, а я не поеду, то возможность повидать Ханну будет упущена.

Себастьян потянулся за следующим бутербродом.

– Вы точно не хотите даже попробовать? – поинтересовался он, пододвигая гостье тарелку. – Право же, очень вкусно.

– Благодарю вас, но я давным-давно позавтракала.

– Камушек в мой огород? Неужели?

– Да.

Рассмеявшись, виконт доел последний кусок.

– Кажется, я начинаю догадываться. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы предположил, что ко мне пришли за советом. Однако, исходя из опыта нашего непродолжительного общения, подозреваю, что вы уже решили отправиться на сомнительную встречу с Ханной. А ко мне явились только затем, чтобы я сопровождал вас в качестве, – Девлин окинул взглядом амазонку гостьи, – насколько я понимаю, грума?

– И попросить одолжить мне лошадь. Мне пришлось покинуть дом через черный ход, чтобы ускользнуть от приставленного соглядатая.

– Можно взять извозчика.

– Тогда меня должна сопровождать служанка, а не грум, – указала Геро.

– Верно. Но, к сожалению, мои лошади не приучены к дамским седлам.

– Мои тоже, – гостья бросила взгляд на позолоченные бронзовые часы, стоявшие на каминной полке. – Вы закончили с завтраком?

– Знаете, это явная ловушка, – вдруг посерьезнев, сказал Себастьян.

– Так вы поедете?

– Выпейте чаю, – буркнул виконт, – пока я переоденусь в наряд, более приличествующий груму.

* * * * *

Стрэнд-лейн, лежащая к западу от церкви Святого Климента, оказалась узким, мощеным булыжником переулком, извилисто спускающимся к реке.

День стоял пасмурный и холодный, с кусачим ветром, более характерным для марта, нежели для мая. Придержав своего мерина в начале проулка, Себастьян взглянул на сторожку и церковь Святой Марии[50], при расширении улицы оставленную посредине Стрэнда, словно на островке.

– По-моему, не самое подходящее место для бывшей проститутки, чтобы залечь на дно.

– Может, она выросла где-то поблизости, – предположила мисс Джарвис, натягивая поводья своей лошади.

Сжав колени, виконт направил коня между старыми бревенчатыми и оштукатуренными строениями с остроконечными крышами, чуть ли не смыкающимися вверху. Дома, хоть и древние, выглядели ухоженными, мостовая и истертые крылечки были чисто выметены. Со смехом пробежала маленькая девочка, гоняясь за котенком, который прятался в пышном цветении выкрашенных зеленой краской оконных ящиков. Всадники проехали обветшалый трактир «Петух и сорока» и извозчичий двор. Но примерно через сотню ярдов улочка справа от них неожиданно оборвалась, и взгляду открылась полуразрушенная каменная ограда, а за ней – свободное пространство.

– Необычное место для встречи, – бросил Себастьян, останавливаясь. Среди буйных зарослей глицинии и сирени виднелись разбитые, заросшие плющом статуи и заржавевшие ворота заброшенного сада, который простирался до самой террасы и боковой стены неоклассического Сомерсет-хауса, возвышавшегося в отдалении.

– Это остатки восточных садов прежнего Сомерсет-хауса, – пустилась в объяснения мисс Джарвис. – Когда старый дворец снесли, в планах было возвести восточное крыло нового здания, которое бы простиралось почти до самой Суррей-стрит. Однако у правительства не хватило средств. Отца всегда это злит. Он считает, что столицу великой нации должны украшать представительные правительственные здания, а Лондону удручающе недостает величественности и монументальности.

Виконт прищурил глаза на мерцающий отблеск Темзы. Внизу у реки, слева от них располагался склад лесоматериалов, громадные штабеля сохнущего бруса поднимались в высоту на двадцать-тридцать футов. Но в воздухе стояла настороженная тишина.

– Не нравится мне здесь, – заметил Себастьян, благодарно ощущая тяжесть небольшого двуствольного пистолета, засунутого в карман куртки перед отъездом с Брук-стрит.

– Будь это ловушка, – рассудила спутница, – рандеву назначили бы на вечер. Что злоумышленники могут сделать сейчас? Шарахнуть меня и слугу дубинкой по голове среди бела дня? Этот район не пользуется дурной славой.

– А вы бы пошли сюда вечером?

– Конечно же, нет.

Девлин окинул взглядом заросшие травой гравийные дорожки и разлапистый кустарник.

– Ну, и где должна поджидать искомая Ханна Грин?

– Вон там, – кивнула мисс Джарвис на строение, стоявшее в начале сада у самой воды и похожее на домик смотрителя.

– Ждите здесь, – спрыгнув с седла, велел Себастьян спутнице. – Ваш грум собирается постучать в дверь.

Виконт ожидал возражений. Вместо этого Геро твердой, затянутой в перчатку рукой взяла поводья его лошади. Между глазами девушки, изучавшими небольшой каменный домик, залегла хмурая морщинка.

Прежний Сомерсет-хаус был построен в середине шестнадцатого века герцогом Сомерсетом, дядей и лордом-протектором юного короля Эдуарда VI. Огромный дворец в стиле Ренессанса снесли в конце прошлого века, а на его месте возвели новое здание, в котором разместились многочисленные королевские научные общества и правительственные учреждения. От старых садов остался только этот участок. Коттедж из песчаника у реки некогда мог быть частью старинного дворца Тюдоров: флигелем для приживалки или укромным садовым убежищем вдовствующих королев, которые когда-то пользовались Сомерсет-хаусом в качестве «вдовьего домика». Отзвуки минувшей славы прежнего дворца угадывались в крошащихся каменных ступенях, в сладком аромате дамасской розы, упрямо цветущей среди зарослей чертополоха.

Всеми фибрами улавливая каждый звук, каждое движение, Себастьян прошел по заброшенной дорожке, хрустевшей под ногами гравием. Сад казался пустынным.

Разглядывая паутину, затянувшую изящные ажурные переплеты и свинцовые стекла окон, виконт постучал в перекошенную старую дверь, слыша, как звук глохнет в пустоте. Подняв кулак, чтобы постучать еще раз, он уловил по ту сторону толстых филенок какое-то еле слышное шевеление. Шарканье обуви по каменным плитам, или, может, шелест одежды.

Себастьян подождал, чувствуя, что за ним наблюдают. Закинув голову, он осмотрел зубчатый узор по краю стены, и тут раздался скрежет отодвигаемого засова.

Дверь приоткрылась внутрь где-то на фут и остановилась. Девлин увидел бледное девичье лицо, расширившиеся от страха карие глаза. За спиной девушки тянулся пустой, выложенный каменными плитами коридор с толстыми побеленными стенами.

– Мисс Джарвис послала меня спросить… – начал было виконт, но незнакомка тихонько испуганно вскрикнула. Руки соскользнули с задвижки и вцепились в юбку, девушка крутнулась и бросилась назад по коридору.

Распахнув дверь настежь, Себастьян рванулся за беглянкой. Он пробежал два или три шага, а затем почувствовал ослепляющую боль, ударившую в затылок и принесшую с собой мрак забытья.