Ген подчинения

Глава 21. Горе Галины Георгиевны — 4

Кто бы ни придумал проводить научную ярмарку одновременно с конференцией, безусловно был гением!

Возможно, темным гением.

Никогда бы мне не пришло в голову, что сборище чопорных медиков и биологов со всего мира, читающих скучные ученые доклады в огромной аудитории, способно привлечь на площадь перед цирком такую толпу!

Но сначала придется сказать несколько слов о цирке. В этом смысле наш город Необходимск не похож на другие: у нас так много генмодов, что еще лет двадцать назад Городской совет принял несколько законов о запрете жестокого обращения с обычными животными. Тут надо отдать генмодам должное, они стараются заботиться о своих неразумных родственниках. И это когда люди даже друг о друге позаботиться не могут.

Отдельно эти законы касались цирковых выступлений: в черту Необходимска и окрестностей запрещалось въезжать любым циркам, которые не удовлетворяли требованиям Горсовета.

Но ведь шапито разбивают свои шатры на пустырях или вовсе за границами города. Сегодня они здесь, завтра собрались и уехали. Как проследишь?

Тогда на средства нескольких самых влиятельных в городе генмодов построили постоянное здание цирка, с хорошей ареной, со специальными помещениями зверинца и оборудованием для тренировок акробатов. Любой цирк, гастролирующий в Необходимске, может пользоваться им за умеренную плату, но останавливаться просто на улице у нас нельзя. А вот внутри цирка государственные инспекторы могут без труда проследить за тем, как обстоят дела у зверинца каждой заезжей труппы.

Кроме того, в здании цирка зимует часть зверей из Муниципального парка (остальные зимуют в Аметистовом конце).

Дед Василия Васильевича был среди спонсоров строительства цирка, вот откуда я знаю эту историю. Вроде бы шефу до сих пор идут какие-то доли копеек с каждого проданного билета — не знаю, много ли, его финансовые дела ведет специальный стряпчий.

Самое здание цирка высокое, цилиндрическое, похожее на обсерваторию. Оно даже накрыто куполом. Когда его строили, проспект адмирала Грошина был еще городской окраиной, потому земля здесь считалась дешевой, и вокруг цирка устроили целую площадь с красивыми клумбами, искусно подстриженными деревцами, изящными фонарями и лавочками. Во время сезонных представлений здесь разбивают палатки лавочники, торгующие сладкой ватой, плюшками и тому подобным. Но сегодня собравшиеся здесь лоточники предлагали Научное Познание в мелкой фасовке на развес.

По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление.

Мы отправились на разведку довольно рано утром, но уже на подходе к цирку чувствовалось, что новая затея Медицинской Академии и таинственных «спонсоров» нашла живой отклик в народе: зеваки уже стекались. Жители Необходимска падки на новые интересности, особенно бесплатные.

По большей части мы обгоняли нарядных состоятельных горожан, но попадались люди и генмоды самого разного достатка. Один раз мы даже раскланялись со знакомыми: семьей английских догов, чьих детей обучает Марина.

Воспоминание о Марине потянуло за собой неприятные мысли: с момента моего ранения она два раза меня навещала, но оба раза я показала себя не самой гостеприимной хозяйкой, и Марина скоро уходила. Один раз она просидела час, другой раз — и того меньше, примерно полчаса.

Очевидно, нашу с ней дружбу тоже можно было считать официально законченной.

Ладно, об этом потом. Пока же мне нужно было смотреть в оба, выискивая среди тех, кто представлял свои изобретения и научные работы на потеху широкой публике, потенциального злодейского гения.

Сперва мне показалось маловероятным, что таким образом удастся кого-то найти — глупо со стороны потенциального бандитского наймита выставлять свои достижения напоказ! Но, обдумав ситуацию со всех сторон, я поняла, что шеф прав, и что вероятность заметить что-то необычное весьма значительна.

Должна сказать, что в Необходимск даже без приглашения преступного сообщества стремится множество ученых, которые надеются поступить на службу в один из университетов или урвать городское финансирование для своих исследований (мэр Воеводин еще пять лет назад учредил специальные гранты для приезжих, и его преемник, мэр Водопьянов, продолжил эту традицию). По словам Василия Васильевича, Златовские — или, точнее, Серебряковы — когда-то приехали в Необходимск тоже именно за тем, чтобы делать научную карьеру.

Всей этой публике надо как-то выделиться. Многие участвуют в публичных лекциях, проводимых в стенах университетов и иногда даже в здании городского театра; один раз я присутствовала на показательных химических опытах в Муниципальном парке, под открытым небом. Это хороший способ для заезжего специалиста или молодого аспиранта рассказать о своих исследованиях, хотя многие «чистые» академические ученые, насколько я поняла из объяснений шефа, считают такой метод заявить о себе вульгарным.

Так что идея Научной Ярмарки упала на подготовленную почву. И расцвела пышным цветом.

Скоро мне стало понятно, отчего к цирку стекались такие толпы народу — посмотреть было на что!

Круговую площадь при цирке заполонили палатки и разного рода другие временные сооружения, вроде платформ, помостов и даже похожих на виселицы вышек. Такое столпотворение бывает разве что на Рождество вокруг Муниципального парка или на Йом-Киппур у Золотого фонтана в нашем Рубиновом конце… а впрочем, может быть, и вокруг цирка оно тоже бывает, просто мне как-то не довелось до него добираться в большие праздники.

В гуле толпы и криках зазывал, на всякий лад рекламирующих свой собственный павильон, совершенно тонула игра небольшого оркестра у основного входа в цирк — я и расслышала-то его только благодаря завыванию тромбона и грохоту тарелок. Прочая мелодия полностью терялась.

Зазывалы тоже топили друг друга, до меня доносились только обрывки:

— Новейшие опыты с магнитами! Вечный двигатель на основе двух магнитов квадратных и…

— …игристого напитка с углекислым газом, веселит не хуже алкоголя!

— …наглядная демонстрация физических законов с помощью…

— …перманентная укладка волос всего за три копейки! Только в нашем павильоне!

— …для разглаживания морщин и увеличения мужской силы!

— …макет пушки, способной добросить ядро до Луны!

— …как узнать преступника по одному виду! Достижения лучших криминалистов Юландии и Долии…

— Ну-ка, ну-ка! — шеф ожидаемо сделал на этот выкрик стойку, словно собака. — Аня, давайте-ка туда!

«Туда» — это оказалось к небольшому павильону, в самом углу ряда из подобных ему будочек и платформ. Он сколочен был из реек и затянут выцветшей желтоватой тканью. Я сразу поняла, что ткань эту арендовали на рынке, где по выходным у нас устраиваются деревенские ярмарки.

Внутри помещения стояло несколько стендов, похожих на чертежные, на них висели приколотые ватманские листы с рисунками тушью. На переднем плане красовалась похожая на школьную парту наклонная подпорка, на которой стояло несколько макетов голов из папье-маше, довольно искусно сделанных, но кое-где побитых временем или дорогой. Все головы были мужские, и все изображали крайне подозрительных типов.

В палатке кроме зазывалы — простоватого парня в красной рубашке, неприятно напомнившего мне о Резникове — обнаружился еще и сам ученый: невзрачный усатый господин в круглой шляпе по галлийской моде и очках-пенсне.

— Вас что-то интересует? — немедленно спросил он нас с сильным долийским акцентом.

По одному этому вопросу сразу становилось ясно: на том диалекте сарелийского, которым пользуются в Необходимске, он в лучшем случае затвердил пару-другую фраз, во всем остальном полагаясь я на зазывалу.

В пансионе я учила главным образом галлийский и акчу — язык Каганатов. Конечно, и уроки долийского тоже брала — мадам Штерн сама происходит из Шласбурга, поэтому в ее заведении нельзя было совсем ничего не нахвататься. Однако мое знание этого языка достаточно лишь для того, чтобы с грехом пополам спросить дорогу.

Поэтому, к сожалению, не могла ничего сказать достойному криминалисту. А вот шеф сразу же разразился длинным сложнозавернутым вопросом на долийском, из которого я поняла только общий смысл: шеф хотел знать, что за теория положена в основу учения криминалиста и как долго он ее разрабатывал.

Надо было видеть, как преобразилось лицо этого скучного человека, едва он услышал вопрос шефа! Он немедленно выдал длинную тираду, из которой я поняла с пятое на десятое: наш собеседник оказался действительно из Долии — но не из Шласбурга, приморского города вроде самого Необходимска, и с которым мы обычно привыкли ассоциировать эту страну. Нет, он приехал к нам из одного из материковых округов, где работал в полиции в качестве консультанта. Его научные работы были напечатаны неким тиражом (не расслышала, каким), и он был уверен, что… его ждет мировое господство?

Нет, должно быть, я ослышалась!

Главная суть его теории: господин считал, что предрасположенность к дурным поступкам у людей генетическая, а потому по внешнему виду можно определить, есть ли у человека склонность к преступлениям или нет.

— В каком университете изволили учиться? — спросил шеф. (Этот вопрос я поняла.)

Усатый человечек дал имя весьма уважаемой научной школы в Долии. Надо же!

Хвост шефа тут же от радости взлетел вверх: он начал расспрашивать его, насколько хорошие результаты дала возможная профилактика преступников по чертам их лица, и почему среди представленных образцов нет женских и генмодовских. Бросив на меня странный взгляд, ученый ответил, что женщины обычно совершают преступления под влиянием страстей, поскольку физически не могут их контролировать, а вовсе не под влиянием внутренней испорченности. Что же касается генмодов, то он просто не имел достаточно материала для обобщений, поскольку в его краях они редкость.

— О! — проговорил шеф на родном языке. — Это интересно!

Он спрыгнул у меня с рук прямо на наклонный стенд с муляжами голов, слегка покачнув его. Усатый что-то протестующе возразил, шеф изысканно извинился. Затем обернулся ко мне.

— Положительно, я не могу упустить случай пообщаться с таким человеком! — шеф практически мурлыкал. — Шансов на то, что это наш клиент, ровным счетом никаких, но вы же понимаете!

Я понимала. Слова о том, что преступника можно различить по форме черепа или ушей, даже мне казались бредом. Уж сколько я жила с шефом, навидалась всяких разных злодеев, в том числе и настоящих красавцев. А мысль о том, что та же Златовская совершала преступление под влиянием страстей, которые она, дескать, не могла контролировать? Смехотворно!

Поэтому я догадывалась, чего хочет шеф и чем кончится дело.

— Так я пойду пройдусь тут сама, чтобы не мешать вам? — покорно спросила я. — Может быть, что-нибудь замечу…

— Да, разумеется! — кивнул Мурчалов. — И вот что… Тут наверняка несколько попозже появится Виктуар, если еще не появилась. Я хочу перемолвиться с ней пару слов, это может затянуться. Вы мне тогда не понадобитесь, поэтому можете сразу идти домой, обменяемся впечатлениями.

Ну разумеется, подумала я. Зачем шефу дожидаться меня. Я иду с ним в основном как подпорка, в которой он не очень-то и нуждается. Как показала практика, шеф легко может и на своих четырех за полдня пересечь весь город, если будет нужно.

С такими мыслями я развернулась на пятках и отправилась прочь.

Никогда прежде я не чувствовала себя неуютно в людных местах.

Да, порой общение дается мне нелегко, но ведь в толпе никто не требует встречаться с собой глазами, никто не хочет знать твое мнение. Люди просто проходят мимо по своим делам. Никому нет до тебя дела. Прежде такая анонимность на виду более чем устраивала меня.

Теперь же, оставшись одна, без шефа, я ощутила смутную тревогу. Мои глаза беспрестанно бегали по лицам и фигурам вокруг, выискивая скрытое оружие или пресловутую печать преступления на лицах — боже мой, я что, заразилась от того грустного человечка?..

Но вместо этого мои мои глаза наткнулись на огромную вывеску, мигающую электрической подсветкой:

«СТРАХ В НАШИХ ГЕНАХ». И все это на фоне стилизованной спирали ДНК.

Надо же! Мне бы и в голову не пришло, что кто-то из этой публики, собирая временный павильончик, разорится на такое оформление. Тем более, кому нужна электрическая подсветка днем? Лампочки казались совсем тусклыми.

Кроме того, формулировка чем-то эдаким толкнулась внутри. Страх. В генах.

Мои гены собраны с бору по сосенке — от самых разных людей. Иначе как собрать все необходимые признаки в одном теле? Как получить идеального бойца или шпиона?

Интересно, о чем думал шеф, когда выбрал мне такую фамилию — Ходокова? Она ведь тоже говорящая. «Ходок» значит «разведчик»…

Меня потянуло к павильону, как на аркане. Однако подобраться к нему оказалось не так-то просто: сюда змеилась огромная очередь, полная в основном молодыми женщинами и парочками. Семей или гувернанток с детьми в ней почти не было, хотя я могла бы поклясться, что они на площади составляют добрую треть от всех собравшихся. Или просто такое впечатление складывалось, потому что дети громко кричали?

Сам павильончик был совсем невелик — чуть больше палатки. Вывеска буквально превосходила его в высоту! В нем только и поместилось, что небольшой прилавок; за ним молодой парень с прилизанными волосами работал за переносным кассовым аппаратом. Счастливчики, купившие у него билет, направлялись в сторону здания цирка.

Надо же, подумала я, значит, хозяева этого павильона умудрились добиться для своей экспозиции такого козырного места?

За спиной приказчика с кассой красовался еще один плакат, тоже подсвеченный электричеством в темноте будки. На этом шрифт был поменьше, но все равно крупный, я прочла его без труда:

«Узнайте, что скрывается в ваших генах! Ощутите прилив адреналина, увидев то, что пугает вас больше всего! Раскройте секрет своего подсознания! Удивительное представление доктора Монро, собравшее три миллиона зрителей на двух континентах! Короткий генетический тест — и вас ждут незабываемые ощущения!»

Месяц назад меня бы удивило, почему столько людей хочет испытать самое ужасное, да еще пройти ради этого через генетическое тестирование. Поудивлявшись, я бы не удержалась и сама бы встала в очередь, чтобы с обмиранием сердца ждать обещанного «прилива адреналина» (кажется, это один из гормонов надпочечников, отвечающих за нервные реакции?).

Сейчас реакция толпы не вызвала у меня ничего, кроме приступа скуки. Генетика — популярная тема, а страхи… Что ж, люди любят, чтобы их пугали, особенно если на деле им ничто не угрожает. Мне хватало моих собственных ужасов.

Однако мысль о страхах и пугании людей по ассоциации потянула за собой мысль о призраках. Как знать, может быть, этот доктор Монро — тот самый, кого ищем мы с шефом? Вряд ли, но…

И все же мысль отстаивать длинную очередь в компании хихикающих девиц и их галантных кавалеров не вызывала у меня ничего, кроме раздражения. А, будь что будет.

Решительным шагом я подошла к кассовому аппарату и сказала приказчику, копируя тон Жанары Салтымбаевой:

— Консультант Центрального городского управления правопорядка Ходокова. Билет на представление, пожалуйста.

— Так ведь нас уже проверяли! — воскликнул приказчик.

Вместо ответа я вытащила из кармана кошелек.

— Сколько?

— Сотрудникам городских служб бесплатно, — вздохнул приказчик и пробил мне билет.

Вот и все.

Дивясь собственному нахальству и сжимая билет крепче, чем требовалось, я направилась ко входу в цирк под неприязненными взглядами очереди.

Такая же огромная табличка «Страх в генах» висела над северо-западным входом в цирк — сразу видно, куда идти. Перед этим входом тоже толпилась очередь, но поменьше. Как я поняла из обрывков разговоров, люди скапливались здесь, а внутрь их запускали группками с небольшим промежутком. Странная система!

Однако тут же я и думать забыла о системе: меня окликнули.

— Аня! Анечка! Как я рада, что тебе уже лучше!

Мне показалось, что Марина Алеева налетела на меня как вихрь.

Присутствие моей подруги — подруги ли? — всегда чувствовалось сильнее, чем позволяли ее средний рост и изящное сложение. Вот и сейчас: она пальцем меня не коснулась, но у меня возникло ощущение, будто меня потрепали как в урагане, такая буря чувств немедленно обрушилась на мою голову.

Судя по тому, как Марина была одета, она тоже выбралась на Научную Ярмарку прогулки ради; из ее ридикюля выглядывала неаккуратно затолканная туда стопка брошюр, собранных в разных павильонах. В карих глазах плескалось столько беспокойства за меня и радости от моего появления, что мне стало физически нехорошо.

Как она может быть так дружелюбна со мной, когда я с ней говорила так холодно при последних наших встречах?

И если бы она знала все про меня, она бы уж точно не стала бы так обо мне беспокоиться, а постаралась бы оказаться как можно дальше!

Но мои манеры включились автоматически — мадам Штерн в свое время об этом позаботилась, — и я вымолвила только:

— Мариночка, я тоже так рада тебя видеть! Но я здесь по делам, к сожалению, и моя очередь подходит.

И то и другое было правдой, но эти фразы, казалось, противоречили друг другу: если я тут по делу, то почему участвую в развлечениях?

На лице Марины отразилось то же подозрение. Однако вместо холодного прощания, которого я ожидала, она запальчиво сказала:

— После этого аттракциона выходят из другой двери, я пойду туда и тебя там дождусь. Хорошо?

Я пробормотала что-то утвердительное, торопясь за своими нечаянными спутниками внутрь цирка.

Интерьер его настолько выбил меня из колеи, что я и думать забыла о Марине.

Последний раз я была в здании цирка, наверное, в детстве, но ничуть не сомневалась, что в то время здесь не было такого узкого, задрапированного черным коридора. И не падал откуда-то красноватый свет. И уж точно тебя не охватывало чувство страха, и сердце не сжималось, едва ты попадал внутрь.

Вместе со мной в группе оказалось еще трое, все юноши: компания друзей, которые вполголоса, но весело переговаривались, пока мы стояли в очереди. В этом черном коридоре даже они притихли.

Мы попали в совсем крошечное помещение, тоже подсвеченное красным и задрапированное черными занавесями. Все это создавало сюрреалистическую атмосферу, как будто в камере для проявки пленки (несколько лет назад Прохор увлекся было фотографией и оборудовал такую в нашем чулане).

Из всей мебели тут был только низкий столик со стоящими на нем пробирками, полными разноцветных жидкостей. За столиком сидел обаятельно пухлощекий человек средних лет, то ли седовласый, то ли просто блондин — при таком освещении было не разобрать.

Он широко улыбнулся нам, продемонстрировав ямочки на щеках. Я чуть было не отшатнулась: чем-то он напомнил мне подручного Резникова Гришку. Сами собой вспомнились осторожные, умелые прикосновения пухлых рук к моим волосам.

— Добро пожаловать в место страха, господа и дамы! — проговорил он отлично поставленным голосом цифрового конферансье. Да нет, не просто отлично поставленным — голос еще и сам по себе был красивым, даже слегка мурлыкающим: заслушаешься! Шефу бы пошел такой голос. Но шеф говорит обычным тенором, частенько чуть раздраженным.

— Меня зовут доктор Монро, — продолжил хозяин аттракциона без малейшего акцента, — и сегодня мы посмотрим, что именно вас пугает! Ну, кто у нас самый смелый?

Наверное, мне не стоило вызываться первой — в конце концов, тут кроме меня было еще трое мужчин. Однако нервы во мне разбушевались и требовали выхода. Я шагнула к столику.

— Весьма похвально, барышня! — обрадовался распорядитель. — Правильно, нечего бояться своих страхов!

Он открыл лежащую перед ним жестяную коробочку, в которой оказалась какая-то жидкость, и достал оттуда… влажную тестовую полоску. Вроде той самой, что лепила мне на руку Златовская. Точь-в-точь та же самая!

Кажется, на моем лице отразился настоящий ужас. Если бы я могла рассуждать спокойно, я бы поняла, что такие полоски, наверное, применяют многие генетики. Возможно, они позволяют проверить содержание гормонов или еще что-нибудь. Но я не в состоянии была рассуждать спокойно. Я дернулась назад, но обаятельный мошенник (почему-то я не на секунду не сомневалась уже, что это именно мошенник), схватил меня за руку и быстро прилепил полоску мне на кисть. Вот когда я пожалела, что хожу без перчаток, пользуясь недавними послаблениями в хорошем тоне!

Холодное, липкое ощущение. Ничего больше.

— Спокойно, барышня, это не больно, — успокоительным тоном проговорил Монро. Даже не понял, насколько я была близка к тому, чтобы перевернуть столик с декоративными колбами ему в лицо. — Всего лишь тест вашего генетического статуса! Ну-ка, посмотрим… — полоска на моем запястье окрашивалась в розовый. — Здоровая молодая женщина, бояться вам совершенно нечего! — он говорил это преувеличенно бодрым компанейским тоном, словно семейный врач. — Ни малейшего риска сердечного приступа! Теперь проходите в следующую камеру, как только аппаратура настроится на вас, вы увидите свой страх!

Отпустив мою руку, он подтолкнул меня вперед, туда, где был задрапирован чуть более плотной темной шторой вход, очевидно, в следующее помещение.

Едва я шагнула через порог, как оказалась словно отрезанной от мира. Здесь было темно: полнейшая, ничем не нарушаемая чернота. Штора за моей спиной оказалась куда тяжелее и плотнее, чем я ожидала, полностью заглушив все звуки позади. Ни веселых перешептываний моих спутников, ни быстрого дыхания Монро, ни едва уловимого фона за стенами цирка… пустота! Как будто я и оказалась в другом измерении, в царстве мертвых.

И тут по глазам полоснула яркая вспышка, похожая на фотографическую. Я ахнула, зажмурившись и прижав кулаки к глазам. Вспышка была столь резкой и яркой, что вызвала совершенно физическую боль. Пытаясь как-то справиться к ней, я прижала к глазам кулаки.

Тут же я услышала низкий стон, от которого буквально вставали волоски на шее.

Я распахнула глаза, перед которыми плыли круги, и увидела…

Призрачный женский силуэт прямо напротив меня. Силуэт, прикрытый полупрозрачной вуалью, под которой лишь намечаются черты лица. Силуэт, плывущий в воздухе, в розовато-зеленом тумане.

Мой кулак метнулся вперед сам собой — я даже не задумалась над этим.

Как и следовало ожидать, он прошел через фигуру под вуалью, не задержавшись.

Призрак исчез — но тут же появился снова. Только уже иначе.

Теперь женщина лежала на полу, лицом вниз. Вокруг ее тела расплывалась лужа крови. Без тени сомнения я знала: это Златовская. Моя так называемая создательница. Мать, можно сказать.

Женщина, которую я убила.

Кажется, после этого мой разум снова отказался работать.