Жертва подозреваемого X

13

Ночной клуб «Мариан» был расположен в пяти минутах ходьбы от станции Кинситё, на пятом этаже здания, забитого всевозможными питейными заведениями. Здание было ветхое, с лифтом старой конструкции.

Кусанаги посмотрел на часы. Ещё только восьмой час вечера. «Должно быть пусто», — предположил он. Он собирался обстоятельно обо всём расспросить, поэтому хотел избежать наплыва посетителей. «Впрочем, неизвестно, ходит ли вообще сюда кто-нибудь», — подумал он, разглядывая ржавые разводы на стенках лифта.

Однако, войдя в «Мариан», он едва сдержал удивление. Из двадцати столиков треть была уже занята. Судя по костюмам, большинство — служащие, но попадались и какие-то сомнительные личности неопределённых занятий.

— До этого я собирал информацию в клубе в Гиндзе, — шепнул Киситани на ухо Кусанаги. — Тамошняя хозяйка и говорит: «Хотела бы я знать, где теперь надирается весь тот народ, который во время экономического бума околачивался у нас!» А мы теперь знаем: все переползли в такие вот кабаки.

— Думаю, ты ошибаешься, — сказал Кусанаги. — Тот, кто однажды разбогател, уже не может позволить себе опуститься до такого уровня. Здешние выпивохи и завсегдатаи Гиндзы — люди разного сорта.

Подозвав охранника, они объяснили, что хотят поговорить с управляющим. Молодой охранник тотчас перестал заученно улыбаться и исчез в глубине.

Вскоре появился другой охранник и проводил Кусанаги и Киситани к стойке бара.

— Что-нибудь выпьете? — спросил он.

— Пожалуй, пивка, — протянул Кусанаги.

— А можно? — удивился Киситани, когда охранник удалился. — Мы же как-никак на работе.

— Если ничего не пить, другие посетители будут смотреть на нас косо.

— Тогда надо было заказать чай.

— Ты когда-нибудь видел в подобных заведениях двух здоровых мужиков, пьющих чай?

Пока они так препирались, показалась женщина лет сорока в серебристо-сером костюме. Лицо густо накрашено, волосы собраны на затылке. Очень худая, но довольно красивая.

— Добро пожаловать! Какое у вас ко мне дело? — спросила она, сдержанно улыбаясь.

— Мы из полиции, — сказал, понизив голос, Кусанаги. Сидевший рядом Киситани сунул руку во внутренний карман пиджака. Кусанаги, жестом остановив его, вновь посмотрел на женщину. — Показать удостоверения?

— Нет, не надо, — она присела возле Кусанаги. Положила перед ним визитку: «Соноко Сугимура».

— Вы здесь хозяйка?

— Можно сказать и так, — Соноко Сугимура кивнула, улыбнувшись. Видимо, не собиралась скрывать, что всего лишь работает по найму.

— Как много у вас посетителей, — сказал Кусанаги, оглядывая зал.

— Только видимость. Это заведение держит директор одной компании ради минимизации налогов. Все, кто сюда приходит, как правило, так или иначе связаны с ним по работе.

— Неужели?

— Не знаю, что нас ждёт в ближайшем будущем. Саёко правильно поступила, открыв свою лавку.

Говорила она уныло, но, когда вскользь упомянула имя своей предшественницы, Кусанаги расслышал в её голосе презрительные нотки.

— Боюсь, наши ребята уже успели замучить вас вопросами…

Она кивнула:

— По поводу Тогаси? Уже несколько раз заходили. В основном беседовали со мной. Вы и сегодня по этому поводу?

— Извините за навязчивость.

— Я уже говорила вашим коллегам: мне кажется, вы на неверном пути, если подозреваете Ясуко. У неё не было никаких мотивов совершать убийство.

— Да что вы, какие подозрения! — Кусанаги, рассмеявшись, замахал руками. — Следствие топчется на месте, поэтому мы решили начать всё по новой. Вот и зашли к вам.

— Опять всё по новой, — вздохнула Соноко Сугимура.

— Вы говорили, что Синдзи Тогаси приходил пятого марта.

— Да. Я удивилась, давненько его не было, и потом я никак не ожидала, что он придёт сюда.

— Вы знали его лично?

— Видела пару раз. Я тоже раньше работала в Ака- саке в одном заведении с Ясуко. Тогда и познакомились. В то время он был мужик хоть куда, даже интересный.

Подразумевалось, что на этот раз Тогаси выглядел совсем иначе.

— Вы сказали, что Тогаси спрашивал, где живёт госпожа Ханаока.

— Я подумала, он хочет с ней помириться. Но я ему не сказала. Слишком хорошо знаю, сколько горя он причинил Ясуко. Но он стал расспрашивать и других девочек. Я не придала этому значения, думала, что никто из здешних не знает Ясуко, но, оказалось, одна слышала, что Саёко открыла лавку бэнто. Она-то и сболтнула Тогаси, что Ясуко работает там.

— Понятно, — кивнул Кусанаги.

Для того, кто устраивается на работу по знакомству, практически невозможно скрыться бесследно.

— Человек по имени Куниаки Кудо часто сюда заходит?

— Господин Кудо? Из типографии?

— Да.

— Раньше частенько бывал. Но в последнее время не приходил, — Сугимура склонила голову. — А что с ним?

— Я слышал, что, когда Ясуко работала в ночном клубе, он покровительствовал ей.

Сугимура, слегка улыбнувшись, кивнула.

— Да, кажется, она ему очень нравилась.

— У них была связь? — в лоб спросил Кусанаги.

Сугимура с сомнением покачала головой:

— Разное болтали, но мне кажется, что ничего серьёзного не было.

— Почему вы так думаете?

— Они сблизились, когда Ясуко работала в Акасаке. Но именно в ту пору у неё обострились отношения с Тогаси, мерзавец совсем замучил её, и Кудо не мог этого не знать. После этого Кудо стал чем-то вроде её друга-советчика, и, кажется, до настоящей близости у них так и не дошло.

— Но когда Ясуко развелась, им ничто не мешало встречаться.

Сугимура покачала головой.

— Господин Кудо не такой человек. Когда он помогал ей советами, как обуздать мужа, со стороны могло показаться, что делает он это ради того, чтобы после развода без препятствий встречаться с ней. Видимо, такое подозрение его оскорбляло. Поэтому и после того, как Ясуко разошлась с мужем, он поддерживал с ней исключительно дружеские отношения. К тому же Кудо женат.

Очевидно, Сугимура не знала, что жена Кудо умерла. Кусанаги решил, что нет необходимости сообщать ей об этом.

То, что она сказала, было похоже на правду. Во всём, что касается интимных отношений, острота интуиции женщины, работающей в ночном клубе, даст фору любому детективу.

Кусанаги пришёл к окончательному выводу, что Кудо непричастен к убийству. В таком случае пора переходить к следующему пункту.

Он достал из кармана фотокарточку и показал её Сугимуре.

— Вы не знаете этого человека?

Это была фотография Исигами. Киситани снял его тайком, когда он выходил из школы. Снимал под углом, поэтому Исигами смотрел куда-то в сторону.

На лице Сугимуры изобразилось недоумение.

— Кто это?

— Вы его не знаете?

— Нет. Во всяком случае, к нам он не приходил.

— Его зовут Исигами.

— Исигами?

— Ясуко никогда не упоминала это имя?

— Простите, что-то не припомню.

— Он преподаёт в гимназии. Не слышали от Ясуко чего-либо в этой связи?

Сугимура отрицательно покачала головой.

— Мы до сих пор время от времени перезваниваемся, но она ни разу не упоминала ни о чём подобном.

— Ну хорошо, а как насчёт личной жизни Ясуко? Есть у неё мужчина? Может быть, она рассказывала вам, просила совета?

Сугимура грустно улыбнулась.

— Я уже говорила следователю, который приходил до вас: я ни слова не слышала от неё на эту тему. Конечно, можно допустить, что у неё кто-то был и она от меня скрывала, но сомневаюсь, что это так. Она все свои силы положила на воспитание Мисато, и, думаю, у неё просто не оставалось времени на всякие шашни. И Саёко мне то же самое говорила.

Кусанаги молча кивнул. Он с самого начала не слишком надеялся собрать в этом баре богатый урожай на предмет отношений между Ясуко и Исигами, поэтому не сильно огорчился. А после того, как услышал решительное утверждение, что за спиной Ясуко не маячило никакого конкретного мужчины, он почти разуверился в своём предположении, что Исигами был соучастником преступления.

Вошёл новый посетитель. Сугимура ненадолго отвлеклась на него.

— Вы сказали, что часто перезваниваетесь с Ясуко. Когда вы в последний раз с ней говорили?

— Думаю, в тот день, когда в новостях сообщили о смерти Тогаси. Удивившись, я позвонила ей. Я уже рассказывала об этом кому-то из ваших.

— И как она отреагировала?

— Да, в сущности, никак. Сказала, что к ней уже приходили полицейские.

Кусанаги не стал говорить, что одним из этих полицейских был он.

— Вы сказали ей о том, что Тогаси заходил сюда и расспрашивал, где она живёт?

— Нет. Зачем? Я не хотела тревожить её понапрасну.

Таким образом, получается, что Ясуко не могла знать, что Тогаси её разыскивает. Короче, она не могла предвидеть, что он придёт к ней, и, следовательно, не могла заранее обдумать план его убийства.

— По правде, я чуть не проговорилась, но в тот момент она так весело болтала о том о сём, что я не решилась…

— В тот момент? — Кусанаги уцепился за слова Сугимуры. — Когда это было? Неужели после всего, что произошло?

— Нет, извините. Это было ещё до того. Дня через три-четыре после того, как Тогаси у нас появился. Она позвонила, но меня тогда не было на месте, и оставила сообщение, я ей потом перезвонила.

— Когда же это было?

— Когда? — Сугимура достала из кармана мобильный телефон. Кусанаги решил, что та хочет свериться со списком входящих звонков, но она вызвала на дисплей календарь. Взглянув на него, Сугимура подняла глаза:

— Десятого марта.

— Что? Десятого марта?! — воскликнул Кусанаги, переглянувшись с Киситани. — Вы уверены?

— Да, именно.

Десятое марта — день, когда, как считается, был убит Тогаси.

— В какое время?

— Я позвонила, вернувшись домой с работы, так что, думаю, около часа ночи. Она звонила около полуночи, я ещё была на работе.

— Как долго вы разговаривали?

— Думаю, с полчаса. Как обычно.

— Итак, вы позвонили ей. На мобильный?

— Нет, не на мобильный. На домашний.

— Может быть, я излишне придираюсь к словам, но это значит, что вы звонили не десятого, а одиннадцатого, в час ночи.

— Вы правы. Если строго подходить.

— Вы сказали, что госпожа Ханаока оставила сообщение. Не могли бы вы вспомнить, что именно она сказала?

— Вроде того, что у неё есть ко мне дело, не могу ли я позвонить ей, когда вернусь с работы.

— И в чём заключалось это дело?

— Ничего важного. Она спросила адрес мануального терапевта, у которого я лечилась от ревматизма.

— Мануального терапевта? Раньше случалось, чтобы она звонила по таким пустякам?

— Наши женские дела, вы знаете, — это всегда, в сущности, пустяки. Только повод, чтобы поболтать. В этом смысле я ничем от неё не отличаюсь.

— А то, что вы говорили за полночь, тоже в порядке вещей?

— Обычное дело. Такая у меня работа — ночью только и есть время поболтать. Ну, вообще-то, я предпочитаю звонить в выходной, но раз уж она сама позвонила…

Кусанаги кивнул понимающе. Однако его не покидало чувство неудовлетворения. Выйдя из бара и направляясь к станции метро, он продолжал обдумывать услышанное. Его смутили последние слова Сугимуры. Десятого марта, ночью, Ясуко звонит по телефону. Более того, по своему домашнему. Короче говоря, в тот момент она была дома.

В следственном штабе как-то само собой возобладало мнение, что убийство произошло десятого марта после одиннадцати вечера. Эта версия, разумеется, основывалась на том, что убийцей была Ясуко Ханаока. Даже если посещение караоке — подлинный факт, она вполне могла совершить преступление после.

Однако никто не был горячим сторонником этой версии. Ведь если предположить, что, выйдя из караоке, Ясуко сразу же направилась к месту преступления, на дамбу, она должна была прибыть туда около полуночи. После же преступления, если, конечно, допустить, что его совершила она, ей просто было не на чем быстро добраться до дому. Преступник, если он в здравом уме, не станет ловить такси, чтобы не оставлять улик. К тому же в таком безлюдном месте, где произошло убийство, такси практически не поймаешь.

Кроме того, надо учитывать время, когда был украден этот проклятый велосипед. Кража произошла не позже десяти часов вечера. До этого времени Ясуко должна была успеть побывать на станции Синодзаки, и всё ради того, чтобы отвлечь внимание полиции. Если же это не было отвлекающим манёвром и велосипед действительно украл Тогаси, остаётся вопрос, где он был и что делал перед тем, как встретился с Ясуко в полночь на дамбе.

Понятно, что следственная бригада сочла излишним проверить, где была Ясуко поздно ночью. Но если бы проверили, оказалось бы, что и на этот случай у Ясуко есть алиби! Это-то и мучило Кусанаги.

— Помнишь нашу первую встречу с Ясуко? — спросил Кусанаги, шагая по улице.

— Конечно помню, — сказал Киситани. — А что?

— Я тогда спросил её об алиби. Где она была десятого марта.

— Таких подробностей не помню, но, кажется, что-то в этом роде было.

— Так вот, она ответила: с утра на работе, вечером пошла развлечься с дочерью. Посмотрели кино, зашли в кафе, а затем в караоке. Домой вернулись в двенадцатом часу. Кажется, так.

— Точно, именно так она и сказала. Ну и что из этого?

— Хозяйка бара говорит, что после этого Ясуко позвонила ей по телефону. Более того, хотя срочного дела не было, она оставила на автоответчике сообщение с просьбой перезвонить. Хозяйка бара позвонила приблизительно в час ночи. После этого они болтали около получаса.

— Здесь что-то не так?

— Почему в тот раз — ну, когда я спрашивал её об алиби, — Ясуко об этом не упомянула?

— Почему? Решила, что нет необходимости.

— Нет необходимости? — Кусанаги остановился и посмотрел на юного коллегу: — Но ведь то, что она звонила с домашнего телефона и разговаривала со знакомой, доказывает, что она была дома!

Киситани тоже остановился. Вытянул губы.

— Так-то оно так, но, с точки зрения Ясуко, было достаточно рассказать о том, что она делала вне дома. Если б вы задали вопрос, что она делала, вернувшись домой, она бы наверняка рассказала о телефонном звонке.

— Ой ли? Неужто это единственная причина?

— А что ещё можно предположить? Понятно, если б она скрыла, что у неё нет алиби, но, получается, она умолчала о том, что алиби есть! Мне кажется странным строить на этом какие-то выводы.

Киситани был явно недоволен. Отвернувшись, Кусанаги продолжил шагать. Молодой следователь с самого начала проникся сочувствием к Ясуко Ханаоке. Требовать от него объективного мнения бессмысленно.

Кусанаги вспомнил свой дневной разговор с Юкавой. Физик упрямо настаивал на том, что, если Исигами имел отношение к убийству, оно не было спланировано заранее.

— Если б он разрабатывал план устранения Тогаси, он бы не выбрал кинотеатр в качестве алиби, — заявил тогда Юкава. — Показания Ясуко о том, что она была в кинотеатре, для вас слишком неубедительны. Исигами не мог не понимать этого. Но есть ещё более важная проблема: у Исигами не было причин помогать Ясуко убивать Тогаси. Даже если, предположим, он хотел спасти её от мучителя, он бы наверняка придумал какой-нибудь другой способ разрешить эту ситуацию. Он бы ни за что не выбрал убийство.

Кусанаги спросил, хочет ли он тем самым сказать, что Исигами по своему характеру не способен на убийство.

— Дело не в характере, — ответил Юкава. — Искать в убийстве избавление от мучений нерационально. Совершающий убийство только усугубляет свои проблемы. Исигами слишком расчётлив, чтобы совершить подобную глупость. С другой стороны, если этого требует логика, он способен на любой, самый жестокий поступок. Такой это человек.

Тогда он спросил, каким образом, по мнению Юкавы, Исигами может быть связан с убийством.

— Если предположить, что он замешан, — ответил физик, — то он не прикладывал рук к самому убийству, в этом я убеждён. Короче, в тот момент, когда он появился на сцене и смог оценить ситуацию, убийство уже было свершившимся фактом. Что после этого он мог предпринять? Если бы был способ каким-то образом скрыть преступление, уверен, он бы поступил именно так. Коль скоро это невозможно, он бы употребил все средства, чтобы сбить полицию со следа. Например, научил Ясуко и её дочь, как отвечать на вопросы следователей, в какой последовательности приводить доказательства их невиновности и так далее.

Короче, Юкава предполагал, что все показания, которые до сих пор давали Ясуко и её дочь, были продиктованы Исигами. За ними стоял он и дёргал за ниточки.

Однако, сделав такое заключение, физик невозмутимо добавил:

— Разумеется, это всего лишь мои предположения. Они основаны на допущении, что Исигами замешан в убийстве. Но само это допущение вполне может оказаться ошибочным. Более того, я искренне хочу ошибиться, молюсь о том, чтоб всё это было моей фантазией.

Когда Юкава говорил это, лицо его выражало необычайное страдание и скорбь. Казалось, его ужасала одна мысль о том, что он может потерять вновь обретённого друга.

Юкава не стал распространяться, почему он заподозрил Исигами. Видимо, отправным пунктом была догадка, что Исигами неравнодушен к Ясуко, но о том, что навело его на эту мысль, он предпочёл умолчать.

Кусанаги полностью доверял проницательности и аналитическим способностям Юкавы. Он был уверен: если Юкава пришёл к такому выводу, значит, так оно и есть, он не может ошибаться. С этой точки зрения, даже в том немногом, что он почерпнул в «Мариане», было нечто, на что нужно обратить особое внимание.

Почему Ясуко не сообщала Кусанаги о своём алиби ночью десятого марта? Если она убийца и это алиби было специально заготовлено для того, чтобы отмести подозрения полиции, она должна была сразу же рассказать о нём. Но она почему-то умолчала. Может, именно так её учил Исигами? Не было ли главным его указанием: «Сообщайте полиции минимум того, что необходимо»?

Кусанаги вспомнил слова Юкавы, брошенные походя, когда тот ещё не проявлял интереса к этому делу. Когда Кусанаги упомянул, что Ясуко нашла использованные билеты в кинотеатр в программке, Юкава сказал: «Обычный человек, готовя себе алиби, вряд ли догадается позаботиться о правдоподобном месте для использованного билета. Если допустить, что она, предвидя приход полицейских, намеренно вложила билеты в программку, вам достался очень сильный противник».

Пробило шесть часов, и Ясуко уже собиралась снять фартук, когда в лавку неожиданно вошёл посетитель. «Добро пожаловать!» — инстинктивно сказала она с дежурной улыбкой, но, посмотрев на вошедшего, пришла в замешательство. Лицо знакомое. Но кто он, она не могла догадаться. Всё, что ей было известно, — старый друг Исигами.

— Вы меня помните? — спросил он. — Я к вам давеча заходил с Исигами.

— Ах да, помню, — она насильно вернула на лицо улыбку.

— Шёл поблизости и вдруг вспомнил про ваши бэнто. В тот раз было очень вкусно.

— Спасибо.

— Сегодня… Пожалуй, возьму ассорти. Исигами сказал, что обычно берёт именно эти, но в прошлый раз, как назло, все были распроданы. А сегодня?

— Сегодня есть, — Ясуко передала в кухню заказ и вновь сняла фартук.

— Как, вы уже уходите?

— Да, я до шести.

— Понятно. А теперь домой?

— Да.

— Что ж, вы не против, если я вас провожу? Мне надо с вами поговорить.

— Со мной?

— Да, скажем так, посоветоваться. Насчёт Исигами, — он многозначительно улыбнулся.

Ясуко без всякой причины забеспокоилась.

— Но я почти ничего не знаю о господине Исигами…

— Я не отниму у вас много времени. Побеседуем на ходу, этого достаточно, — говорил он мягко, но голос не допускал возражений.

— Ну если недолго, — согласилась она обречённо.

Он сказал, что его зовут Юкава. Преподаёт в университете, который в своё время окончил Исигами. Дождавшись, когда приготовили его бэнто, они вместе вышли из лавки.

Ясуко, как обычно, приехала на велосипеде. Она собралась идти, толкая его перед собой.

— Позвольте мне, — предложил Юкава, взявшись за руль, и спросил: — Вы часто общаетесь с Исигами?

— Нет. Только здороваемся, когда он заходит в лавку.

— Вот как? — сказал Юкава и надолго замолчал.

— Так о чём же вы хотели посоветоваться? — не вытерпела она.

Но тот ничего не ответил. Ясуко снова забеспокоилась. Наконец он сказал:

— В сущности, Исигами — человек прямодушный.

— Что? — не поняла Ясуко.

— Я сказал «прямодушный». Он всегда ищет самое простое решение. Никогда не добивается нескольких вещей одновременно. И чтобы достичь своей цели, выбирает самые простые средства. Поэтому он никогда не сбивается с пути. И ни в малейшей степени не колеблется. Но при всём том в житейских делах он совершенно беспомощен. Классический неудачник. К сожалению, это тоже следствие его характера.

— Но, господин Юкава…

— Извините, я и сам не знаю, что хочу сказать, — Юкава грустно улыбнулся. — Вы познакомились с Исигами, когда переехали в этот дом?

— Да, я, как это принято, зашла к нему представиться.

— И сказали, что работаете в лавке бэнто, так?

— Да, но…

— И с того времени он стал заходить в «Бэнтэн»?

— Не помню… Возможно, и так.

— Наверняка вы обменивались какими-то словами, вам ничего не запомнилось? Неважно что, пусть даже пустяки.

Ясуко пришла в замешательство. Вопрос был совершенно неожиданным.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Только потому… — Юкава посмотрел на неё, — что он мой друг. Человек, которого я очень ценю, и потому хочу во всём разобраться.

— Но какой интерес могут представлять наши слова? Ничего не значащий обмен любезностями.

— Но для него это краткое общение с вами значило очень многое, — сказал Юкава. — Каждое ваше слово было для него драгоценным. Вы должны это понимать.

Заметив, как серьёзно он на неё смотрит, Ясуко вдруг почувствовала, что мурашки бегут по коже. Она поняла: этот человек знает о том, что Исигами в неё влюблён. И хочет выведать, как всё началось.

Она вдруг осознала, что сама ни разу об этом не задумывалась. А ведь ей всегда казалось, что она отнюдь не из тех красоток, в которых влюбляются с первого взгляда.

Ясуко покачала головой:

— Ничего особенного не припоминаю. Поймите же, мы практически не общались.

— Что ж, охотно вам верю, — тон Юкавы несколько смягчился. — Что вы о нём думаете?

Ясуко посмотрела на него с изумлением.

— Но вы же не могли не замечать его чувств к вам. Что вы об этом думаете?

Вновь неожиданный вопрос застал её врасплох. И было бы неуместно отделаться смешком.

— Ничего определённого сказать не могу… Кажется, он хороший человек. И очень умный.

— Значит, вам известно, что он хороший человек и к тому же умный? — Юкава замедлил шаг.

— Ну, мне так показалось.

— Понятно. Извините, что отнял у вас время, — Юкава протянул ей руль велосипеда. — Передавайте привет Исигами.

— Я не знаю, увижусь ли с ним.

Но Юкава кивнул, улыбаясь, и резко развернулся. Глядя на его удаляющуюся фигуру, Ясуко вдруг почувствовала, что этот человек наделён внутренней силой, которой невозможно противостоять.