Жертва подозреваемого X

5

На прямоугольной подставке стоял тридцатисантиметровый стержень. На стержень было надето кольцо. Похоже на детскую игру в метание колец. Единственное отличие — к подставке подходил провод, снабжённый выключателем.

— Это ещё что за хреновина? — спросил Кусанаги, разглядывая загадочный предмет.

— Лучше не трогать, — остерёг его Киситани.

— Не волнуйся. Если б было опасно дотрагиваться, эту штуку не оставили бы здесь без присмотра.

Кусанаги нажал выключатель. В тот же момент кольцо плавно поднялось вверх по стержню.

— Ого! — Кусанаги на мгновение попятился. Кольцо, поднявшись, остановилось, слегка дрожа. В этот момент из-за спины послышалось:

— А теперь попробуй опустить кольцо.

Обернувшись, Кусанаги увидел входящего в комнату Юкаву с книгами и папками в руках.

— Привет, ты был на лекции? — спросил Кусанаги и, как было сказано, кончиками пальцев опустил кольцо. Но тотчас же отдёрнул руку:

— Ой, горячо!

— Я не оставляю без присмотра вещей, к которым опасно притрагиваться, но при этом подразумевается, что трогать будут люди, знакомые с азами физики, — Юкава, приблизившись, щёлкнул выключателем. — Это прибор для опытов на уровне старших классов школы.

— У нас в старших классах физика не была обязательным предметом, — сказал Кусанаги, дуя на пальцы. Стоявший рядом Киситани украдкой ухмылялся.

— С кем имею честь? Кажется, мы не знакомы? — спросил Юкава, посмотрев на молодого следователя.

Киситани, согнав с лица улыбку, встал и представился:

— Киситани. Работаю вместе с господином Кусанаги. Много о вас наслышан. Говорят, вы не раз помогали в расследовании преступлений. Ваше прозвище Профессор Галилей известно даже в нервом отделе.

Юкава, поморщившись, замахал руками:

— Перестаньте так меня называть. И вообще, я помогал не ради своего удовольствия. Просто не сдержался, не мог спокойно смотреть на полное отсутствие логики в мышлении этого субъекта. Предупреждаю, вам тоже, если придётся с ним вместе работать, грозит разжижение мозгов. Это заразно!

Киситани прыснул. Кусанаги метнул на него сердитый взгляд:

— Ужасно смешно! И однако, Юкава, разве ты не находил удовольствия, распутывая загадки?

— Какое удовольствие? По твоей милости я не мог ни на шаг продвинуться в своей научной работе. Эй, не может быть! Ты опять явился с какой-то неразрешимой проблемой?

— Не бойся, сегодня ничего такого. Просто проходил мимо и зашёл поболтать.

— Ну, слава богу!

Юкава подошёл к раковине, наполнил колбу водой и поставил на газовую горелку. Видимо, как обычно, собирался заварить кофе.

— Кстати, вы раскрыли преступление, связанное с трупом в Старой Эдогаве? — спросил он, насыпая порошок в чашку.

— Откуда ты знаешь, что мы занимаемся этим делом?

— Особого ума не надо. В тот же день, когда тебя срочно вызвали по телефону, сообщили в вечерних новостях. Судя по твоей постной физиономии, следствие топчется на месте.

Кусанаги, нахмурившись, почесал нос:

— Нельзя сказать, чтобы мы совсем не продвинулись… Есть уже несколько подозреваемых. Всё ещё впереди.

— Понятно, подозреваемые, — равнодушно протянул Юкава, казалось, не слишком впечатлённый услышанным.

Вмешался стоящий рядом Киситани:

— Лично мне кажется, что следствие движется в неправильном направлении.

— Неужели? — Юкава посмотрел на него. — Вы противник избранного курса?

— Ну, не то чтобы противник.

— Не болтай лишнего! — Кусанаги грозно нахмурился.

— Простите.

— Не стоит извиняться, — вмешался Юкава. — Выполнять приказ, оставаясь при своём мнении, вполне здравая позиция. Не будь таких людей, прогресс бы остановился.

— Он совсем по другой причине недоволен расследованием, — нехотя сказал Кусанаги. — Переживает за тех, кого мы взяли на мушку.

— Вовсе нет! — пробормотал Киситани.

— Ладно, не притворяйся. Ты постоянно защищаешь эту мамашу и её дочку. Честно говоря, мне самому не хочется их подозревать.

— Как-то всё у вас сложно, — Юкава, улыбаясь, переводил взгляд с Кусанаги на Киситани.

— Ничего особенно сложного. У убитого мужчины была жена, с которой он давно развёлся, и, как нам стало известно, незадолго до смерти он пытался разузнать, где та живёт. Так что нам предстоит всего лишь подтвердить её алиби.

— Так у неё есть алиби?

— Ну, как бы это выразиться, — Кусанаги почесал затылок.

— Что-то у тебя стал язык заплетаться, — засмеялся Юкава, вставая. Из колбы уже шёл пар. — Будете пить кофе?

— Я бы не отказался, — сказал Киситани.

— А я воздержусь, — Кусанаги задумчиво пожевал губами. — С этим алиби что-то не вяжется.

— Я не верю, что мать и дочь говорят неправду! — горячо возразил Киситани.

— А где доказательства? Никаких доказательств нет!

— Но вы же сами, господин Кусанаги, сказали начальнику отдела, что в кинотеатре и кафе подтвердить алиби практически невозможно.

— Я не говорил, что невозможно. Я говорил, что трудно.

— Значит, женщина, которую вы подозреваете, утверждает, что на момент преступления она была в кинотеатре? — Юкава вернулся, неся две кофейных чашки. Одну из них он передал Киситани.

Поблагодарив, Киситани поднёс чашку к губам и неожиданно округлил глаза. Наверное, удивился, какой грязной была чашка. Кусанаги сдержал усмешку.

— Действительно, когда человек говорит, что был в кино, это трудно проверить, — Юкава присел на стул.

— Но после они пошли в караоке! Хозяин заведения это подтверждает, — сказал Киситани запальчиво.

— Это не причина, чтобы оставить без внимания кинотеатр, — возразил Кусанаги. — Можно допустить, что они пошли в караоке уже после совершения преступления.

— Ясуко с дочерью были в кинотеатре в семь-восемь часов. Даже если место безлюдное, требуется время, чтобы убить человека. А его не только убили, но и полностью раздели.

— Согласен, но, прежде чем утверждать их невиновность, следует изучить все возможности.

«Хотя бы для того, чтобы убедить нашего твердолобого начальника», — про себя добавил Кусанаги.

— Я, конечно, многого не знаю, — вмешался Юкава, — но, послушать вас, создаётся впечатление, что время совершения преступления уже точно установлено?

— Согласно анатомической экспертизе, убийство произошло не раньше шести часов вечера десятого марта, — сказал Киситани.

— Такие подробности нельзя выбалтывать посторонним, — предостерёг его Кусанаги.

— Но ведь профессор и раньше помогал следствию?

— В тот раз в дело были замешаны оккультные силы. Сейчас другой случай, незачем советоваться с непрофессионалами.

— Я действительно непрофессионал. Но прошу не забывать, что предоставляю вам место для разговора.

Юкава неторопливо отхлебнул кофе.

— Нам намекают, что пора убираться, — Кусанаги приподнялся со стула.

— А что сами подозреваемые? — спросил Юкава, не отпуская чашки. — У них нет доказательств, что они были в кино?

— Сюжет фильма они помнят. Но из этого нельзя заключить, когда они его смотрели.

— Билеты?

При этом вопросе Кусанаги невольно посмотрел на Юкаву. Их глаза встретились.

— Есть.

— Вот как? И где же они нашлись? — блеснул Юкава стёклами очков.

Кусанаги рассмеялся:

— Я, разумеется, понимаю, к чему ты ведёшь. Никто не хранит использованные билеты. Если бы Ясуко Ханаока достала их из ящика комода, мне бы тоже показалось это странным.

— Другими словами, она достала их из другого места?

— Вначале сказала, что, как ей кажется, билеты она выбросила. Потом на всякий случай посмотрела программку, которую купила в кинотеатре, и билеты оказались там.

— В программке… Что ж, такое вполне возможно, — Юкава сложил руки на груди. — И дата на билетах совпадает с днём убийства.

— Разумеется. Но по одному этому ещё нельзя утверждать, что они были в кино. Предположим, они подобрали билеты в мусорной корзине или же их купили, а в зал не пошли. Всё может быть.

— Но в любом случае подозреваемая была в кинотеатре или где-то поблизости.

— Мы так и подумали, а потому сегодня с утра отправились туда на поиски свидетелей. К сожалению, оказалось, что у девушки, работавшей в тот вечер контролёром, сегодня выходной. Пришлось идти к ней домой. А на обратном пути заглянули к тебе.

— По твоему лицу видно, что никакой ценной информации девушка-контролёр вам не сообщила, — захохотал Юкава.

— Уже столько дней прошло, да и не запоминает она лица посетителей. Я с самого начала не питал особых надежд, поэтому не слишком сильно расстроился. Ну ладно, нам пора, а то мы мешаем уважаемому профессору, — Кусанаги похлопал по спине всё ещё пьющего кофе Киситани.

— Удачи, господин следователь! Впрочем, если эта женщина, которую вы подозреваете, и в самом деле преступница, вам придётся изрядно попотеть.

Кусанаги резко обернулся:

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже говорил: обычный человек, готовя себе алиби, вряд ли догадается позаботиться о правдоподобном месте для использованного билета. Если допустить, что она, предвидя приход полицейских, намеренно вложила билеты в программку, вам достался очень сильный противник, — из глаз Юкавы исчезла усмешка.

На миг задумавшись, Кусанаги кивнул:

— Приму к сведению. Ну, ладно, пока!

Он уже собирался выйти из лаборатории, как вдруг, вспомнив, вновь обернулся:

— Кстати, по соседству с подозреваемой живёт твой однокашник.

— Однокашник? — Юкава недоверчиво качнул головой.

— Учитель математики, некто Исигами. Сказал, что окончил Университет Тэйто, так что, вероятно, он с физико-математического факультета.

— И-си-га-ми… — несколько раз прошептал Юкава, и его глаза заметно округлились. — Неужто Дарума-Исигами?

— Дарума?[4]

Попросив немного подождать, Юкава исчез в соседней комнате. Кусанаги и Киситани переглянулись.

Вскоре Юкава вернулся. В руках у него была толстая чёрная папка. Раскрыв, он протянул её Кусанаги:

— Этот?

На листе были наклеены фотографии. Молодые люди, — видимо, студенты. Наверху напечатано: «Тридцать восьмой выпуск магистерской аспирантуры».

Юкава ткнул пальцем в круглолицего аспиранта. Бесстрастный, с узкими, как щёлочки, смотрящими прямо на камеру глазами. Подписано — Тэцуя Исигами.

— Да, это он, — сказал Киситани. — Совсем молодой, но никаких сомнений.

Кусанаги, прикрыв пальцем верхнюю часть лица, кивнул.

— Да, точно, он. Волос поубавилось, поэтому сразу не узнал, но сейчас вижу — он. Ты его знаешь?

— Мы учились на одном курсе. В то время учащиеся физико-математического отделения после третьего курса разделялись по специальностям. Я выбрал физический факультет, Исигами — математический.

Юкава захлопнул папку.

— Неужто этот дядька и я одного возраста? — крякнул Кусанаги. — Ужас!

— Он уже тогда выглядел старше своих лет, — усмехнулся Юкава, и вдруг на лице его отразилось удивление.

— Учитель? Ты сказал, что он преподаёт в школе?

— Да, в частной гимназии, преподаёт математику в старших классах. А ещё ведёт секцию дзюдо.

— Да, я слышал, что он с детства занимался дзюдо. Кажется, его дед держал додзё[5]. И всё-таки как-то не укладывается в голове. Неужели Исигами — простой школьный учитель? Ты не ошибаешься?

— Никакой ошибки.

— Придётся тебе поверить. Я давно ничего о нём не слышал, думал, что он занимается научной работой в каком-нибудь частном университете, и вот те на — школьный учитель! Этот Исигами… — взгляд Юкавы стал рассеянным.

— Он подавал большие надежды? — спросил Киситани.

Юкава вздохнул.

— Не хочется всуе употреблять слово «гений», но к нему оно приложимо в полной мере. Такие люди в науке появляются раз в пятьдесят, да что там — в сто лет! Мы учились на разных кафедрах, но и до нас доходила слава о его выдающихся способностях. Он из тех, кто презирает пользоваться компьютером и всю ночь напролёт, закрывшись в аудитории, решает какую-нибудь сложнейшую задачу на клочке бумаги. У него очень характерный вид со спины, поэтому в какой-то момент к нему прилипло прозвище Дарума. Разумеется, в этом не было ничего оскорбительного, а, напротив, почтение.

Кусанаги подумал, что вот уж воистину нет предела совершенству. Он-то всегда считал гением своего друга.

— Но как же получилось, что человек столь выдающихся дарований не смог стать университетским профессором? — спросил Киситани.

— Ну, видите ли, в университетах тоже всякое бывает, — Юкава вдруг замялся.

Кусанаги догадался, что его друг и сам немало натерпелся от интриг посредственностей, которых везде хватает.

— Как он на вид? Случаем, не болен? — Юкава посмотрел на Кусанаги.

— Кажется, здоров как бык, но в общении, как бы это выразить, замкнутый, недружелюбный, что ли.

— Невозможно понять, что у него на уме? — с грустной улыбкой подсказал Юкава.

— Что-то вроде того. Обычно, когда приходит полицейский, человек теряется, по меньшей мере удивляется, в любом случае есть хоть какая-то реакция, а этот и бровью не повёл. Такое впечатление, что его не волнует ничего, что не касается его лично.

— Да, ты прав, Исигами не волнует ничего, кроме математики. И всё-таки это необыкновенный, замечательный человек. Не дашь мне его адрес? Как только будет время, навещу его.

— Редко от тебя услышишь такое.

Кусанаги достал блокнот и объяснил, где находится дом, в котором живёт Ясуко Ханаока. Записывая адрес, физик, казалось, уже потерял всякий интерес к расследованию убийства.

В шесть часов двадцать восемь минут Ясуко Ханаока приехала на велосипеде с работы. Исигами видел её из своего окна. На столе перед ним лежали в ряд листы, густо исписанные математическими формулами. Он вступал с ними в бескомпромиссную схватку каждый день, вернувшись из гимназии. Но сегодня, несмотря на то что не было занятий в секции дзюдо, работа не клеилась. И не только сегодня. Вот уже несколько дней та же история. Уже стало привычкой, затаив дыхание, напряжённо прислушиваться к тому, что происходит в соседней квартире. Точно боялся упустить момент, когда вновь придут полицейские.

Прошлым вечером они действительно пришли. Те же два типа, которые заходили к нему прежде. Он успел заметить в удостоверении, что одного зовут Кусанаги.

По словам Ясуко, как он и предполагал, полицейские пришли проверить алиби, связанное с кинотеатром. Не произошло ли в кинотеатре какого-либо запоминающегося события? Не встретили ли кого-то из знакомых? Не сохранилось ли билета? Если вы что-то покупали в кинотеатре, не сохранился ли чек? О чём был фильм, кто в главных ролях?

О караоке вопросов не задавали, значит, алиби подтвердилось. Что и неудивительно. Это место было выбрано не случайно.

Ясуко показала полицейским билеты и чек за купленную программку в той последовательности, как её научил Исигами. На вопросы, не касающиеся содержания фильма, она отвечала неуверенно, не настаивая на деталях. Этому её тоже заранее научил Исигами.

Больше ни о чём не спрашивая, следователи ушли, но трудно поверить, что на этом они успокоятся. Можно предположить, что они решили проверить алиби, связанное с кинотеатром, не просто так, а потому, что обнаружились какие-то новые факты, бросающие подозрение на Ясуко. Что же это за факты?

Исигами поднялся и надел джемпер. Взял телефонную карточку, бумажник, ключи и вышел из квартиры.

Он уже начал спускаться по лестнице, когда снизу послышались шаги. Он остановился. Как-то сразу весь напрягся и ссутулился.

Поднималась Ясуко. Она, видимо, не сразу заметила, что перед ней стоит Исигами. Едва не столкнувшись с ним, она остановилась и удивлённо вскликнула. Должно быть, ей хотелось что-то сказать. Исигами почувствовал это, хоть и стоял с опущенной головой.

— Добрый вечер, — сказал Исигами, прежде чем она успела заговорить.

Ему стоило усилий, чтобы голос прозвучал с обычной невыразительностью, как будто он обращался к постороннему человеку. И не поднял глаз, чтобы не встретиться с ней взглядом. Прошёл мимо. Молча спустился по лестнице.

Нельзя поручиться, что за ними не следят, поэтому даже при встрече следует вести себя как обычные, малознакомые соседи — таким было одно из указаний, которое Исигами дал Ясуко. Видимо, вспомнив об этом, она прошептала: «Добрый вечер» и тоже молча прошла мимо.

Дойдя до той же телефонной будки, он поспешно сорвал трубку и впихнул карту. В тридцати метрах был расположен бакалейный магазинчик, его хозяин как раз в этот момент опускал ставень. Больше никого поблизости не было.

— Да, это я, — сразу же послышался голос Ясуко.

По голосу ясно, что она догадалась: звонит Исигами. Он невольно обрадовался.

— Это Исигами. Ничего необычного не произошло?

— Следователь… Следователь был в лавке.

— В «Бэнтэне»?

— Да, тот же самый.

— О чём спрашивал?

— Не заходил ли Тогаси в «Бэнтэн».

— И что вы ответили?

— Разумеется, я сказала, что не заходил. Тогда он сказал, что, возможно, Тогаси заходил в моё отсутствие, и прошёл в кухню. После хозяин сказал мне, что следователь показал ему фотографию Тогаси. Спросил, не видел ли он этого человека… Они меня подозревают!

— В этом нет ничего странного. Можно было предвидеть. Нет никаких оснований, чтобы впадать в панику. Это всё, о чём он спрашивал?

— Ещё спросил о моём прежнем месте работы, о кабаке в Кинси. Захожу ли я туда до сих пор, поддерживаю ли отношения с теми, кто там работает. Как вы меня научили, я ответила отрицательно. Затем я решила сама задать вопрос: почему он интересуется моим прежним местом работы? На что следователь сказал, что Тогаси не так давно туда заходил.

— Понятно, — Исигами, продолжая прижимать трубку к уху, кивнул. — Тогаси надеялся узнать, куда вы переехали.

— Должно быть, так. Кажется, им там известно, что я работаю в «Бэнтэне». Во всяком случае, следователь сказал, что Тогаси, судя по всему, искал меня и странно, что он не зашёл в «Бэнтэн». Но я продолжала настаивать, что не видела его.

Исигами припомнил следователя по имени Кусанаги. Сразу видно, что человек общительный, умеющий обращаться с людьми. Разговаривает любезно, без давления. Но уже то, что он работает в отделе уголовного розыска, показывает, что он умеет собирать нужную информацию. Он не из тех, кто угрозами выбивает признательные показания, — наоборот, он незаметно, исподволь, втираясь в доверие, вытягивает факты. Кроме того, следует остерегаться его зоркого глаза — достаточно вспомнить, как он сразу углядел в пачке корреспонденции журнал Университета Тэйто.

— О чём-нибудь ещё спрашивал?

— Меня больше ни о чём, но Мисато…

Исигами сильно сжал трубку:

— Полицейские и к ней подходили?

— Я только сейчас узнала: они остановили её по дороге из школы. Думаю, те же двое, говорившие со мной.

— Дочь дома?

— Да, сейчас передам ей трубку.

Видимо, девочка стояла рядом, в трубке тотчас же послышался её голос:

— Алло, алло!

— О чём тебя спрашивали полицейские?

— Показали фотографию того человека и спросили, не приходил ли он к нам домой.

«Тот человек» — Тогаси.

— И ты ответила, что не приходил?

— Да.

— О чём-нибудь ещё?

— О кино. Правда ли, что была в кинотеатре десятого марта. Может быть, я что-то путаю? Я настаивала, что это было десятого.

— Как они отреагировали?

— Спросили, говорила ли я с кем-нибудь или переписывалась о фильме.

— Что ты ответила?

— Сказала, что не переписывалась, но с подругами мы обсуждали. Попросили назвать имена подруг.

— Назвала?

— Назвала только Мику.

— Мика — это та, которой ты рассказала о фильме двенадцатого марта, да?

— Да.

— Хорошо, молодец. О чём-нибудь ещё спрашивали?

— Больше ничего важного. Нравится ли мне учиться в школе, трудно ли заниматься в секции бадминтона. Откуда они знают, что я хожу в секцию бадминтона? У меня в тот момент не было с собой ракетки.

«Скорее всего, увидели ракетку в комнате, — предположил Исигами. — Вот уж действительно, надо быть начеку: этот следователь всё замечает!»

— Что вы об этом думаете? — в трубке вновь послышался голос Ясуко.

— Не о чем беспокоиться, — Исигами постарался придать голосу уверенность. — Всё идёт согласно с нашими расчётами. Я думаю, полицейские ещё не раз придут к вам, но, если будете следовать моим указаниям, всё обойдётся.

— Спасибо вам. Вы наша единственная опора!

— Не падайте духом. Скоро ваши мучения прекратятся. Ну ладно, до завтра.

Повесив трубку и вынимая карточку, Исигами уже немного раскаивался в своих последних словах. «Скоро ваши мучения прекратятся» — слишком безответственное заявление. «Скоро» — сколько это, если конкретно? Увы, он не мог вычислить в точных цифрах.

Однако пока что всё шло согласно его плану, это факт. Он понимал: рано или поздно станет известно, что Тогаси разыскивал Ясуко, это только вопрос времени, поэтому пришёл к выводу, что необходимо обеспечить алиби. И то, что полиция не примет алиби на веру, он предполагал заранее.

Он предвидел, что следователи будут с особой тщательностью расспрашивать Мисато. Наверняка они думают, что самый верный способ разрушить алиби — надавить на ребёнка. Предвидя это, он принял всевозможные меры, но надо ещё раз проверить, не закралась ли где-нибудь оплошность.

Занятый этими мыслями, Исигами поднялся на свой этаж, как вдруг увидел, что перед дверью его квартиры стоит мужчина. Высокий, в тонком чёрном пальто. Видимо, услышав шаги, мужчина повернулся. Блеснули стёкла очков.

Первой мыслью было — полицейский. Но он сразу же понял, что это не так: ботинки были начищены и сияли как новенькие.

Когда он приблизился, всё ещё чего-то внутренне опасаясь, мужчина воскликнул:

— Неужели ты, Исигами!

Услышав его голос, Исигами всмотрелся в лицо повнимательнее. На лице играла улыбка. Более того, эта улыбка была ему знакома.

Исигами от удивления широко раскрыл глаза:

— Манабу Юкава?

И тотчас в нём ожили воспоминания двадцатилетней давности.