Жертва подозреваемого X

15

Часы показывали семь часов тридцать минут. Исигами с портфелем в руке вышел из квартиры. В портфеле лежало то, что представляло для него высшую ценность в мире. Папки с материалами по математической теории, которая ныне занимала все его мысли. На создание которой ушли многие годы напряжённого труда. Уже в дипломной работе он сделал её основной темой своего исследования. Но всё ещё был далёк от завершения.

По его расчётам, для окончания исследования понадобится ещё лет двадцать. А может быть, и больше, если возникнут какие-либо непредвиденные трудности. Именно потому, что проблема была столь сложна, он верил: она стоит того, чтобы математик посвятил ей всю жизнь. К тому же он был убеждён, что никто, кроме него, не сможет её разрешить. Часто Исигами мечтал о том, какое было бы счастье избавиться от нужды думать о чём-то постороннем и полностью сосредоточиться на работе, отбросив всё лишнее. Тревожило, успеет ли он за отпущенный срок жизни завершить своё исследование, и было жаль времени, потраченного впустую.

Он решил, что отныне, куда бы его ни закинула судьба, он не будет расставаться с этой папкой. Надо беречь каждую минуту, шаг за шагом продвигаясь к цели. Достаточно иметь под рукой бумагу и карандаш. Больше ничего не нужно, лишь бы он мог продолжать своё исследование.

Исигами шёл привычным путём. Перейдя мост Син-Охаси, двинулся вдоль реки. Справа протянулись палатки, сделанные из кусков синего полиэтилена. Старик с длинными седыми патлами, собранными в пучок на затылке, ставил котелок на газовую горелку. Страшно подумать, какое варево у него там, в котелке. Возле сидела на привязи бежевая псина. Задом к хозяину, понуро опустив голову.

Жестянщик, как обычно, плющил банки. Что-то бормотал себе под нос. Возле него стояли два мешка, уже доверху полных.

После жестянщика, через несколько шагов, показалась скамейка. На ней никто не сидел. Мельком взглянув на неё, Исигами пошёл дальше, глядя себе под ноги. Его походка не изменилась.

Кто-то шёл навстречу. По утрам он обычно встречал старушку с тремя собаками, но это была не она. Исигами невольно поднял глаза.

И от удивления встал как вкопанный. Идущий навстречу приближался, широко улыбаясь. В нескольких шагах от Исигами остановился.

— Привет! — сказал Юкава.

Исигами, на мгновение онемев, с трудом расклеил губы:

— Ты меня поджидал?

— Разумеется, — ответил Юкава, продолжая улыбаться. — Ну, не то чтобы поджидал — прогуливался вдоль набережной, надеясь, что мы встретимся.

— У тебя ко мне срочное дело?

— Срочное дело? Может быть, и так, — Юкава неопределённо покачал головой.

— Говори сразу, — Исигами посмотрел на часы. — Я тороплюсь.

— Мне хватит десяти минут, может быть, пятнадцати.

— Ничего, если на ходу?

— Без разницы, — Юкава осмотрелся вокруг. — Только для начала немного поговорим здесь, минуты три. Давай присядем вон там, — и, не дожидаясь ответа, направился к пустующей скамейке.

Исигами, вздохнув, последовал за ним.

— Мы уже как-то проходили здесь с тобой, — сказал Юкава.

— Да, было дело.

— Ты тогда сказал, глядя на бездомных, что они живут как часовой механизм. Помнишь?

— Помню. Ты ещё заметил, что такова участь всех, кто освободился из-под власти времени.

Юкава удовлетворённо кивнул.

— Ни ты, ни я не можем освободиться от времени. Мы оба — шестерёнки в часовом механизме под названием «общество». Без этих шестерёнок часы придут в негодность. Как бы кто ни хотел вращаться по своему желанию, окружение этого не позволит. С одной стороны, это даёт чувство стабильности, а с другой — лишает свободы. Мне кажется, многие среди бездомных не согласились бы вернуться к своей прежней жизни.

— Если ты и дальше будешь заниматься пустой болтовнёй, три минуты скоро истекут, — Исигами посмотрел на часы. — Вот, минута уже прошла.

— Я хотел только сказать, что в этом мире нет бесполезных шестерёнок и только сама шестерёнка решает, где её место, — Юкава внимательно посмотрел на Исигами. — Ты хочешь уволиться из гимназии?

Исигами вздрогнул:

— Почему ты так решил?

— Просто так показалось. Подумал, что ты вряд ли доволен ролью шестерёнки «учитель математики», — Юкава поднялся со скамейки. — Пошли?

Они зашагали бок о бок. Исигами ждал, когда его старый приятель заговорит первым.

— Кусанаги сказал, что встречался с тобой. Расспрашивал тебя об алиби.

— Да, на прошлой неделе.

— Он тебя подозревает.

— Кажется, да. Не понимаю почему.

Юкава вдруг расплылся в улыбке:

— Честно говоря, он подозревает тебя только наполовину. Он обратил на тебя внимание только после того, как увидел, что я заинтересовался тобой. Не более того. Наверное, нехорошо, что я об этом разбалтываю, но у полиции нет никаких улик, чтобы тебя подозревать.

Исигами остановился.

— Зачем ты мне всё это говоришь?

Юкава тоже остановился и повернулся лицом к Исигами.

— Потому что я твой друг. Это единственная причина.

— Ты решил, что как друг должен мне рассказать? Почему? Я не имею никакого отношения к преступлению! Мне всё равно, подозревает меня полиция или нет.

Юкава вздохнул глубоко и протяжно. Затем покачал головой. Увидев в его глазах сожаление, Исигами занервничал.

— Алиби ни при чём, — тихо сказал Юкава.

— Что?

— Кусанаги и его коллеги трудятся в поте лица, чтобы опровергнуть алиби. Они уверены, что, если преступление совершила Ясуко Ханаока, они смогут докопаться до истины, исследовав все недостоверные пункты в её алиби. А если ты соучастник, то, как они полагают, достаточно тщательно проверить твоё алиби, чтобы вывести тебя на чистую воду.

— Я совершенно не понимаю, зачем ты завёл разговор на эту тему, — продолжал настаивать Исигами. — Работа у них такая — подозревать всех подряд. Разве не так?

Юкава вновь усмехнулся:

— Кусанаги рассказал мне любопытную вещь. О том, как ты готовишь задачи для экзамена. Используешь слепое пятно, появляющееся из-за неверных предпосылок. Например, задачка прикидывается геометрической, а в действительности требует функционального анализа. Что-то в этом роде. «Ив самом деле! — подумал я. — Такие задачи полезны для учеников, которые не понимают сущности математики и привыкли всё делать по учебнику». Сразу решив, что перед ними задача по геометрии, они упрямо ищут ответ в этом направлении. Но ответа нет. Только зря тратят время. Кому-то он может показаться излишне жестоким, но это очень эффективный способ проверить истинные знания ученика.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Кусанаги и весь его отдел, — лицо Юкавы вновь стало серьёзным, — вбили себе в голову, что стоящая перед ними проблема решается путём опровержения алиби. Поскольку главный подозреваемый настаивает на своём алиби, этот путь кажется совершенно естественным. К тому же такое впечатление, что алиби вот-вот рассыплется. Ведь это вполне человеческое желание — найти уязвимое место противника и в него ударить. В нашей научной практике мы действуем сходным образом. Однако и в мире науки нередко случается, что представляющееся уязвимым в действительности только уводит от цели. Полиция попалась в эту ловушку. Нет, правильнее будет сказать, полицию в неё заманили.

— Если у тебя вызывает сомнение ход расследования, не ко мне надо обращаться, а к господину Кусанаги.

— Разумеется. В конце концов придётся так и поступить. Но вначале мне хотелось поговорить с тобой. О причине этого я уже упомянул.

— Из-за того, что считаешь меня своим другом?

— Если угодно, потому, что мне грустно видеть, как ты губишь свой талант. Хочу, чтобы это проклятое дело скорее разрешилось и ты мог заняться тем, чем ты должен заниматься. Не хочу, чтобы ты впустую растрачивал свои мозги.

— Я и без твоего желания не теряю время зря, — отрезал Исигами, поднялся и пошёл быстрым шагом. Но не потому, что опаздывал на работу, — ему стало невыносимо оставаться в этом месте.

Юкава поспешил за ним.

— Неправильно думать, что разгадка этого преступления состоит в достоверности алиби, — сказал он. — Здесь совсем другая проблема. Разница намного больше, чем между геометрией и функциями.

— Просто любопытно: в чём же, по-твоему, тут проблема? — спросил Исигами, не замедляя шаг и глядя прямо перед собой.

— Одним словом трудно выразить, но если всё же попытаться, то я назвал бы это проблемой камуфляжа. Маскировки. Полицейские введены в обман искусным камуфляжем, устроенным преступниками. То, что им кажется зацепкой, таковой не является. Всё подстроено так, что в тот момент, когда следователям представляется, что они наконец-то ухватились за путеводную нить, они только сильнее запутываются в сетях, расставленных преступником.

— Как-то слишком сложно.

— Сложно. Но если слегка изменить угол зрения, задачка становится на удивление простой. Когда средний человек пытается устроить сложную маскировку, то именно эта сложность обычно играет с ним злую шутку. Он сам роет под собой яму. Талантливый человек такой ошибки не допустит. Он усложнит решение задачи, избрав очень простой способ, но такой, до которого средний человек никогда не додумается.

— Я всегда считал, что физики не любят отвлечённых рассуждений.

— Что ж, если хочешь, можем поговорить конкретно. Время есть?

— Ещё немного есть.

— Хватит, чтобы зайти в лавку бэнто?

Исигами, мельком взглянув на Юкаву, вновь устремил глаза вперёд.

— Я вовсе не каждый день покупаю там бэнто.

— Неужели? А я слышал, что чуть ли не каждый день.

— Так вот почему ты связал меня с этим преступлением!

— Можно и так сказать, а можно иначе. То, что ты каждый день покупаешь бэнто в одном магазине, ни о чём не говорит, но то, что ты каждый день ходишь туда, чтобы увидеть определённую женщину, уже наводит на размышления.

Исигами, остановившись, зло посмотрел в лицо Юкаве.

— Ты думаешь, раз ты мой старый друг, тебе позволено говорить всё, что вздумается?

Юкава не отвёл глаз. В его взгляде, выдерживающем исполненный неприязни взгляд Исигами, чувствовалась большая внутренняя сила.

— Ты правда обиделся? Я, конечно, понимаю, что у тебя на душе неспокойно, но…

— Какая чушь! — Исигами вновь зашагал.

Когда подошли к мосту Киёсу, он стал подниматься вверх по лестнице.

— На некотором отдалении от того места, где обнаружили труп, была сожжена одежда, которая, как полагают, принадлежала убитому, — вновь заговорил Юкава, поднимаясь вслед за ним. — В бочке нашли обгоревшие остатки. Полагают, что это сделал преступник. Когда я впервые услышал об этом, я сразу задумался: почему преступник не дождался, когда вся одежда сгорит? Кусанаги полагает, что он торопился покинуть место преступления, но в таком случае, как мне кажется, проще было унести одежду с собой и после, без помех, избавиться от неё. Или же преступник торопился сжечь её как можно быстрее? Как только об этом задумываешься, невольно возникают сомнения. Тогда я решил сам попробовать сжечь одежду.

Исигами вновь остановился:

— И ты сжёг?

— Да, в бочке. Джемпер, свитер, брюки, носки… Кажется, ещё нижнее белье. Купил у старьёвщика, но всё равно пришлось раскошелиться. В отличие от математиков, мы, физики, не можем успокоиться, пока не проведём эксперимент.

— И какой результат?

— Отлично горит, выделяя ядовитый газ, — сказал Юкава. — Сгорела вся без остатка. В один миг. И пяти минут хватило.

— И что из этого следует?

— Почему преступник не мог подождать эти пять минут?

— Действительно, загадка, — Исигами, поднявшись по лестнице, свернул влево и пошёл по улице Киёсу. В противоположном направлении от лавки «Бэнтэн».

— Бэнто покупать не будешь? — предсказуемо спросил Юкава.

— Какой ты зануда! Сказал же: я не каждый день покупаю! — Исигами нахмурился.

— Как хочешь, если не боишься проголодаться, — Юкава пошёл рядом с ним. — Кроме того, рядом с трупом нашли велосипед. В ходе расследования выяснилось, что его украли на станции Синодзаки. На велосипеде были отпечатки пальцев, принадлежащие, как полагают, убитому.

— И что из этого?

— Какой, однако, растяпа преступник! Не поленился размозжить лицо трупа, а стереть отпечатки с велосипеда забыл. Но если предположить, что он оставил отпечатки намеренно, — другой разговор. Для чего же, по-твоему, он это сделал?

— Понятия не имею.

— Может быть, для того, чтобы связать убитого с велосипедом? Преступнику было невыгодно, если полиция решит, что велосипед не имеет отношения к убийству.

— Почему?

— Он хотел, чтобы полицейские ухватились за мысль, что убитый приехал на дамбу на велосипеде от станции Синодзаки. Более того, обычный велосипед для этого не годился.

— Разве велосипед, который нашли, был каким-то особенным?

— Вполне обычный. За одним исключением: он был совершенно новый.

Исигами почувствовал, как у него побежали мурашки по коже. Он с трудом сдержал порывистое дыхание. Его привёл в чувство чей-то голос:

— Доброе утро!

Мимо проехала на велосипеде школьница. Она слегка кивнула головой в сторону Исигами.

— Доброе утро! — крикнул он вдогонку.

— Потрясающе! — сказал Юкава. — Я думал, в наше время ученики уже не здороваются с учителями на улице.

— Ты прав, почти никогда. Так что там насчёт того, что велосипед был новым? В этом есть какой-то смысл?

— Полиция решила, что, мол, если уж воровать, то новый, но причина не так проста: преступнику было важно, как долго велосипед простоял у станции метро.

— Почему?

— Потому что для преступника велосипед, простоявший у станции несколько дней, был совершенно бесполезен. Более того, он хотел, чтобы владелец объявился. Для этого необходим новый велосипед. Мало кто решается оставить надолго только что купленный велосипед, а если его украли, высока вероятность, что владелец обратится в полицию. Впрочем, я не утверждаю, что всё это было обязательным условием, чтобы замаскировать преступление. Видимо, преступник рассуждал так: если сработает — хорошо, повышается процент успеха.

Исигами продолжал идти, глядя прямо перед собой и никак не комментируя предположения Юкавы. Вскоре они подошли к гимназии. Показались фигуры учеников.

— Интересный разговор, с удовольствием послушал бы ещё, — Исигами остановился и повернулся к Юкаве. — Но сейчас на этом закончим, не хочу, чтоб слышали ученики.

— Хорошо, договорились. Да я, собственно, уже сообщил тебе всё, что хотел.

— Спасибо за интересную беседу, — сказал Исигами. — Ты недавно предложил мне проблему. Что сложнее: придумать трудноразрешимую задачу или всё-таки, поразмышляв, решить её? Помнишь?

— Помню. На мой взгляд, придумать задачу сложнее. Тот, кто решил задачу, всегда должен испытывать уважение к тому, кто её придумал.

— Согласен. А как насчёт проблемы Р ≠ NP? Что проще: самому, поразмыслив, найти ответ или проверить, правилен ли ответ, данный кем-то другим?

На лице Юкавы мелькнуло неудовольствие. Он, видимо, не понимал, к чему клонит Исигами.

— Ты дал свой ответ, — Исигами ткнул пальцем в сторону Юкавы. — Теперь очередь выслушать ответ, предложенный другим.

— Исигами…

— Ну всё, мне пора, — Исигами повернулся спиной к Юкаве и пошёл к гимназии, крепко сжимая в руке портфель.

«Вряд ли он сказал всё, что знает, — думал он. — Проклятый физик видит меня насквозь».

Даже поедая абрикосовый десерт, Мисато угрюмо хранила молчание. «Всё-таки не надо было брать её с собой!» — сокрушалась Ясуко.

— Ты наелась, Мисато? — спросил Кудо. Этим вечером он готов был в лепёшку расшибиться.

Мисато, поднимая ложку ко рту и не поглядев в его сторону, кивнула.

Они сидели в китайском ресторане в Гиндзе. Кудо попросил, чтобы Ясуко обязательно привела дочь, и та с трудом её уломала. Обещания, что она сможет поесть всяких вкусностей, не оказали на неё никакого эффекта. Она согласилась, только когда Ясуко заявила, что нужно вести себя естественно, иначе полиция что-то заподозрит.

Но теперь Ясуко уже раскаивалась, беспокоясь, что только испортила Кудо настроение. Во время еды тот всё время пытался разговорить Мисато, но она в ответ лишь мямлила что-то нечленораздельное.

Доев десерт, Мисато повернулась к матери:

— Я в туалет.

Как только она ушла, Ясуко сказала, прижимая руки к груди:

— Простите, господин Кудо.

— Простить? За что? — он изобразил удивление. Наверняка притворялся.

— Моя дочь такая необщительная. А в компании со взрослыми совсем теряется.

Кудо улыбнулся.

— Я и не надеялся, что мы сразу подружимся. Когда я был школьником, вёл себя точно так же. Поэтому, думаю, всё-таки хорошо, что мы сегодня встретились.

— Спасибо.

Кудо кивнул, достал из висящего на стуле пиджака сигареты и зажигалку. Во время трапезы он не позволял себе курить. Видимо, из-за присутствия Мисато.

— Кстати, после нашей последней встречи ничего не случилось? — спросил он, сделав затяжку.

— В каком смысле?

— Я имею в виду то преступление.

Ясуко на мгновение нахмурилась, потом подняла на него глаза:

— Ничего особенного. Всё как обычно.

— Полицейский не приходил?

— Уже давно. И в лавку не заходит. А вас, господин Кудо, он не беспокоил?

— Нет, ко мне тоже не приходил. Наверное, подозрения рассеялись, — он стряхнул пепел в пепельницу. — Меня только одно немного тревожит.

— Что?

— Видишь ли, — Кудо замялся, на лице его появилось смущение. — Дело в том, что в последнее время мне часто кто-то звонит по телефону, но, когда я снимаю трубку, не отвечает. У меня дома.

— Кто же это может быть? — Ясуко нахмурилась. — Как неприятно!

— И вот ещё что, — он, поколебавшись, достал из кармана пиджака листок, вырванный, видимо, из блокнота. — Я нашёл это в почтовом ящике.

Взглянув на текст, написанный на листке, Ясуко похолодела. Она увидела своё имя.

«Не приближайся к Ясуко! Ты не тот человек, который может составить её счастье!»

Судя по всему, распечатано на принтере. Разумеется, без подписи.

— Пришло по почте?

— Нет, просто подбросили в ящик.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Абсолютно никого. Поэтому я решил спросить у тебя.

— Я тоже не представляю, кто это может быть, — Ясуко схватилась за сумочку и достала из неё платок. На ладонях выступил пот.

— Вы получили только эту записку?

— Нет, вместе с ней была фотография.

— Фотография?

— Снято, когда мы с тобой в прошлый раз встречались в Синагаве. Кажется, на автостоянке отеля. Я тогда ничего не заметил, — Кудо с сожалением покачал головой.

Ясуко невольно огляделась вокруг. Но нет, не может быть, чтобы за ними наблюдали даже в этом ресторане.

Вернулась Мисато, разговор прервался. Выйдя из ресторана, Ясуко простилась с Кудо и села с дочерью в такси.

— Ну как, вкусно было? — спросила Ясуко.

Но Мисато сидела надувшись и ничего не ответила.

— Ты себя вела некрасиво.

— Не надо было тащить меня с собой. Я же говорила, что не хочу идти!

— Но нас же пригласили!

— Вот и шла бы одна. Я больше не пойду.

Ясуко вздохнула. Кудо верил, что со временем сердце Мисато оттает, но она сильно в этом сомневалась.

— Мама, ты собираешься за него замуж? — вдруг спросила Мисато.

Ясуко, сидевшая откинувшись на сиденье, резко выпрямилась:

— Что ты такое говоришь!

— Я серьёзно. Ты собираешься замуж?

— Нет.

— Правда?

— Конечно правда. Я всего лишь изредка с ним встречаюсь.

— Ну, тогда ладно, — Мисато отвернулась к окну.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего, — Мисато медленно повернула голову в сторону матери. — Я только подумала, что было бы нехорошо предавать того дяденьку.

— Того дяденьку?

Мисато, посмотрев в глаза матери, молча качнула головой вбок. Наверное, хотела сказать: дяденьку из соседней квартиры. Она не назвала его по имени, чтобы не услышал водитель такси.

— Выбрось всё это из головы, — Ясуко вновь откинулась на сиденье.

Мисато только хмыкнула. Она не поверила.

И без напоминания дочери мысль об Исигами внушала Ясуко беспокойство. У неё из головы не выходило то, что рассказал ей Кудо.

Услышав о телефонных звонках и подброшенном письме, она сразу подумала о нём. Она не могла забыть мрачный взгляд Исигами в тот вечер, когда Кудо подвёз её на такси домой. Нетрудно вообразить, какая жгучая ревность охватила Исигами, как только он узнал, что Ясуко встречается с другим мужчиной. Ведь невозможно сомневаться, что именно любовь к Ясуко побудила его прийти к ним на помощь и спасти от ареста.

Да, конечно же, это он, Исигами, преследует ненавистного ему Кудо. Что же он задумал, что собирается предпринять? Имея такой козырь — соучастие в её преступлении, — надеется подчинить её жизнь своей воле? Запретит ей не только выходить замуж, но и вообще приближаться к другим мужчинам?

Только благодаря Исигами ей удавалось до сих пор ускользать от полиции, расследующей убийство Тогаси. И разумеется, она не могла не испытывать за это признательности. Но к чему все эти ухищрения, если отныне она до конца своих дней обречена пребывать в его власти? Нет никакой разницы с тем временем, когда был жив Тогаси. Только место её мучителя занял Исигами. Хуже того, теперь она вообще не могла от него убежать, не могла изменить ему!

Такси остановилось перед домом. Выйдя из машины, Ясуко с дочерью поднялись по лестнице. В квартире Исигами горел свет.

Войдя к себе, Ясуко начала переодеваться. В этот момент послышалось, как открылась и вновь закрылась дверь соседней квартиры.

— Слышишь? — сказала Мисато. — Дяденька сегодня вечером опять ждал.

— Слышу! — раздражённо ответила Ясуко.

Через несколько минут зазвонил мобильный телефон.

— Алло?

— Это Исигами, — из трубки донёсся ожидаемый голос. — Сегодня всё в порядке?

— Да, в порядке.

— Не случилось ничего непредвиденного?

— Нет, ничего.

— Что ж, хорошо, — она услышала тяжёлое дыхание. — Я должен вам кое о чём сказать. Во-первых, я опустил в ваш почтовый ящик три конверта с письмами. После, пожалуйста, возьмите их.

— Письма? — Ясуко посмотрела в сторону двери.

— Они понадобятся впоследствии, обязательно их сохраните. Хорошо?

— Д-да…

— Я написал для вас инструкцию, как использовать письма, вы найдёте её там же. Излишне говорить, что эту инструкцию необходимо уничтожить. Понятно?

— Понятно. Мне прямо сейчас её взять?

— Нет, после. Сейчас я должен сказать ещё кое-что важное… — Исигами вдруг замолчал. Ясуко почувствовала, что он почему-то колеблется.

— Что именно? — спросила она.

— Этот телефонный разговор, — наконец проговорил он, — будет последним. Я больше не буду вам звонить. Разумеется, и вы тоже не должны мне звонить. Отныне, что бы со мной ни произошло, вы и ваша дочь должны оставаться сторонними наблюдателями. Это единственный способ вас спасти.

От его слов Ясуко охватила сильнейшая дрожь.

— Послушайте, господин Исигами, я вас не понимаю, что всё это значит?

— Рано или поздно вы всё поймёте. Сейчас об этом лучше не говорить. Главное, не забывайте о том, что я вам сказал. Вы поняли?

— Подождите! Я ничего не понимаю, объясните хоть что-нибудь!

Почувствовав, что с матерью что-то не так, Мисато подошла к ней.

— Думаю, нет никакой необходимости что-либо объяснять. Прощайте.

— Но послушайте… — сказала Ясуко, и в этот момент связь прервалась.

Мобильный телефон Кусанаги зазвонил, когда они вдвоём с Киситани ехали в машине.

Развалившийся на откинутом назад пассажирском сидении Кусанаги поднёс к уху телефон, не меняя позы.

— Кусанаги, слушаю.

— Это я, Мамия, — послышался хриплый голос начальника отдела. — Немедленно езжай в участок Старая Эдогава.

— Нашли что-нибудь новенькое?

— Нет. У нас гость. Пришёл мужчина, который говорит, что хочет с тобой встретиться.

— Гость? — на мгновение в голове промелькнуло, что это Юкава.

— Исигами. Школьный учитель, сосед Ясуко Ханаоки.

— Исигами? Хочет со мной встретиться? А нельзя по телефону?

— По телефону нельзя, — отрезал Мамия. — Он пришёл по важному делу.

— Он вам что-нибудь объяснил?

— Говорит, что будет говорить только с тобой. Возвращайся скорее!

— Ну ладно, еду, — Кусанаги, прикрыв рукой телефон, похлопал Киситани по плечу. — Разворачивай, едем в участок.

— Утверждает, что убийца — он, — донёсся голос Мамии.

— Что?! Что вы сказали?

— Говорит, что он убил Тогаси. Короче, он пришёл с повинной.

— Не может быть! — Кусанаги резко подскочил.