Жизнь, театр, кино

Проба на роль Меншикова

Как будет со мной дальше, я не знал - будут ли пробовать, или же, по рекомендации Толстого, просто заключат договор. Но вот наконец получаю долгожданную официальную телеграмму, в которой мне предлагают приехать для переговоров о роли Меншикова и для пробы на эту роль...

Как забилось мое сердце, знают только актеры. Ах, как застучало ретивое, когда я опять вошел в уже знакомый мне кабинет В. Петрова. Теперь на стенах у него висели не эскизы к "Грозе", а портреты Петра I. Их было очень много, и все разные и все непохожие один на другой, хотя что-то общее их всех и объединяло, - по-моему, усы.

Вокруг кабинета режиссера расположились комнаты группы. Количество комнат и состав группы говорили, что такой картины по масштабу работы и по размаху организации на студии еще не было. Комнаты были заполнены всевозможными книгами, рисунками, эскизами художников, подлинными вещами петровской эпохи и орденами, взятыми из музея. Оружие валялось на столах, у стены стояли мушкеты. Со всего снимали образцы для передачи в пошивочные, гримерные и бутафорские цехи. Все требовалось для картины в сотнях и тысячах штук. Все были заняты, и тем не менее меня встретили как старого друга. С многими работал еще в "Грозе".

Петров, закурив свою любимую "Тройку", сидя за заваленным всевозможными книгами столом, и, как бы извиняясь, сказал:

- Надо будет пробу сделать для художественного совета. Просят... да я думаю, и тебе будет интересно поискать грим.

"Ага, - пронеслось у меня в голове, - понимаю, это он золотит противную пилюлю пробы... Так, значит, Толстой зря обещал без пробы. Кого-то еще хотят взять". Но я, очень мило улыбнувшись, поспешно сказал:

- Да, да, конечно, мне интересно поискать, очень! Я пойду к гримеру, поищу, глядишь и найду!

Но Петров, этот видавший виды человек, хитро заулыбался и, протянув мне пачку "Тройки", сказал:

- Ходить тебе не надо, отдохни! Покури! Вот сейчас придет Анджан, и мы все обсудим, проверим, прикинем!

- А портреты есть Меншикова? - спросил я.

- Мало, да и то немецкие для второй серии, когда он был уже шишка важная, сановник. А в первой серии он ведь пирогами торговал, с таких портретов не писали. Придется думать, обговаривать, искать самим!

Пришел А. Анджан, и выяснилось, что, кроме мольеровского парика для пробы на роли сенаторов, у него ничего нет. У костюмеров было тоже нелучше - несколько дежурных костюмов: французский - для двора и военный - для офицеров и генералов.

Я всегда был противником возмутительной системы проб. Актера приглашают на большую работу и, не продумав, в наспех подобранных, отдаленно похожих костюмах, в случайных париках и наклейках делают скоропалительные пробы, которые часто решают, будет актер играть роль или нет. Черт знает что! При этом еще клянутся Станиславским!

Собравшиеся помощники и консультанты решили, что раз ничего на меня не лезет: все было мало и узко, за исключением одного французского камзола, снять меня во французском парике.

- Кстати, и посмотрим, как ты в нем будешь выглядеть для второй серии, - поставил точку Петров, и я пошел гримироваться.

Между прочим, я узнал, что кандидатов на роль Петра - их было человек двенадцать - пятнадцать - подгоняли по гриму к висевшим портретам, и даже некоторые были очень похожи, но Алексей Николаевич, как только увидел пробу Симонова, воскликнул:

- Вот это Петр! Не правда ли? Ну, конечно, он!.. Утверждаю!..

- Но знаете ли, - возразил ему один из консультантов, - он единственный актер, который не похож ни на один из двадцати пяти портретов Петра!

- Неважно, - сказал Толстой, - если Симонов сыграет его ярко и интересно, - а по кинопробе я вижу, что он Петра сыграет именно так, - то запомнят его. Это и будет двадцать шестой портрет, потому что, вспоминая Симонова, будут представлять себе Петра.

Грим был у меня несложный: положив тон, Анджан надел на меня серый (белый волос, с сединой), очень пышный мольеровский парик. Я взглянул в зеркало и тут же понял, что этот ужасный парик мне противопоказан. Парик, с его буклями и завитушками при моем русском, круглом носе, круглом подбородке, подходил ко мне так же, как корове седло. Вольтером - как он выглядит на знаменитом скульптурном портрете - я не был! Тем не менее пробу сделали, сделали наспех, без Петрова, сняли крупный план в профиль и анфас, с улыбкой и без оной. Я уехал опечаленный.

Прошла неделя - ни ответа, ни привета... Все! Значит, провалили нарочно, иначе почему же молчание? Если бы я подошел, вызвали бы, так обычно это делается, через два -три дня телеграммой: "приезжайте примерку костюмов" или еще конкретнее: "заключения договора".

И я отправляю, как мне кажется, ни к чему не обязывающую дипломатическую телеграмму: "Хочу смотреть пробу свободен завтра". Мне отвечают: "Приезжайте".

И никаких обнадеживающих намеков.