Жизнь, театр, кино

"Взятие крепости"

Снимали натуру под Ленинградом. В Озерках между двумя холмами были построены крепостные ворота, башня и стены города Нарвы. Если смотреть на съемочную площадку с террасы дачи, где мы отдыхали, обедали и где всегда стоял кипящий самовар, то вид был необыкновенно живописным.

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов.

'Мосфильм'. 1939 год. Боярский сын Лазунка был еще одной фигурой в ряду моих 'исторических' героев

Слева, на фоне воды, высилась шведская осажденная крепость. На зубчатых стенах ходили солдаты, пушкари изредка производили выстрел из крепостного орудия, и "чугунное" ядро, пролетев метров двадцать, "хлюпалось" среди наступавших петровских пехотинцев. Через глубокий ров был перекинут цепной мост. Ворота крепости были разбиты, и, плотно заслонив узкий проход, на мосту стояли шведские солдаты, защищая вход в город. Съемки шли у ворот крепости, снимали шведов, готовившихся отразить атаку драгун. Справа, за холмистыми дюнами, спрятаны были драгуны Меншикова. Они были спокойно заняты своими делами: кто лежал прямо на песке, задрав кверху натруженные ноги, кто читал "Комсомольскую правду" (солдаты молодые) или другую газету, а кто просто покуривал, весело чему-то смеясь. Жизнь шла, как на настоящем бивуаке.

Лошади, собранные вместе, обмахивались хвостами, отгоняя оводов, слетавшихся со всего взморья. Тут же на холмах и деревьях сидели ребята, пуская от восторга слюну, и наблюдали "настоящий петровский бой". Но вот пришли гонцы с площадки от режиссера и сообщили, что после перерыва начнут снимать атаку драгун.

- Владимир Михайлович просит, чтобы вы, Михаил Иванович, проверили свою лошадь и не сели бы на вороную, как вчера, вместо своей серой!

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов. 'Мосфильм'. 1939 год. Сценой встречи Степана (А. Абрикосов) с Лазункой (М. Жаров) Ольга Преображенская начала съемки картины 'Степан Разин'

Небо для съемок - роскошное. По лазурно-голубому плывут белые барашки облаков. Боковое солнце освещало дорогу к крепости и башню, на которой развевался флаг. Красота!

Операторы торопили. Наконец все на местах.

Раздалась команда:

- Моторы! Начали!

Серый красавец, на котором сидел Меншиков, заржал. Светлейший, похлопав коня ласково по шее, быстро поднялся на стременах. Стало тихо.

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов. 'Мосфильм'. 1939 год. ...Расписные челны Стеньки Разина снимали не только на Волге, но и в павильоне 'Мосфильма'. На Лазунку надели чалму

И вдруг истошно:

- Солдаты! В крепости вино и бабы! Даю три дня на разгул! Вперед! За мной! Ура!

Прозвучал сигнал горна, и драгуны, обогнув холм и вынув сабли, вышли на оперативный простор. С криками: "Ура! Ура! Ура!" рванулась красномундирная лавина по прямой - к перекидному мосту.

Со стены крепости раздались залпы, и круглые, как футбольные мячи, ядра с зажженными фитилями, шипя и вертясь, но теряя скорость, стали плюхаться и шлепать среди всадников Меншикова, не причиняя им особого беспокойства.

Меншиков, поймав летящее прямо в него ядро, лихо развернул руку и с ходу бросил его назад, на мост, в группу шведов. Ядро зашипело, с сердитым гулом закрутилось, как волчок, и, перескочив через край моста, утонуло во рву. Шведы, прячась от гранаты, сломали строй, и Меншиков первым стремительно врезался в неприятельскую пехоту, охранявшую ворота.

Смяв охрану, драгуны, рубя саблями направо и налево, устремились через ворота в крепость.

Возбужденный, с горящими глазами, Меншиков опять поднялся на стременах и, охрипшим голосом крикнув: "Ура! Вперед!", дал шпоры... Но лошадь, сделав рывок, споткнулась о бревно, всадник вылетел из седла и, перелетев через голову лошади, ударился о крепостную стену.

Человек в футляре . Режиссер И. Анненский. Советская Белорусь'. 1939 год. Вслед за чеховским 'Медведем' сняли 'Человека в футляре', где я играл учителя Коваленко

Дали отбой. Съемка прекратилась. Ко мне, лежавшему в позе поверженного Меншикова, подбежали дежурные врачи. К

счастью, все обошлось более чем благополучно. Я отделался легкой травмой, ушиб был незначительным, больше пострадала крепостная стена: от моего удара гранитные плиты, которые были искусно нарисованы на холсте, прорвались, тело мое таким образом "самортизировалось", и я тихо откатился в кучу опилок, выкрашенных в цвет травы, которые маскировали пролеты между землей и декорацией.

Испуганный Петров тихо, но беспокойно спросил у врача:

- Ну, как?

- Ох! Ох! - простонал я, наблюдая одним глазом.

- Да вот... - развел руками врач.

- Что вот?.. Сниматься не сможет?

- Думаю, что...

- Сможет! Сможет! - пропищал я совсем тоненько.

- Значит, жив! - закричал Петров. - Ну слава богу! Молодец!

- А как же! - еще громче крикнул я. И, отхлебнув из фляжки врача глоток особого "к. с.", уже важно ответил: - Вот полечимся, и в атаку.

Петров схватил меня в охапку и начал тискать и мять.

- Значит, еще дублик сделаешь!

- Сделаю, сделаю! Только отдайте мою фляжку!

Но Петров, опрокинув голову, допил ее до конца и, помахивая пустой посудиной, веселый и счастливый, сказал:

- Премия за взятие крепости за мной!

Тут же выяснилось, что можно больше не снимать. Со слов Петрова, из всех дублей этот дубль был просто великолепный:

- Особенно было эффектно, как ты ловко разделался с гранатой, - поймал, развернул и швырнул. Толстой даже присел от удовольствия!

- Как Толстой? Он ведь в Карлсбаде?..

- Был... А сегодня приехал, и прямо на съемку!

- Атаку нашу видел?

- Доволен очень! Хвалил тебя!

- Так зачем же снимать, если хорошо?

- Не ворчи, старик! Надо застраховаться.

Мы съехались опять за холм, на исходный рубеж и приготовились уже в который раз к атаке.

Раздался сигнал горна:

- Тра-та-та та-та-а! Приготовиться к атаке!..