Графъ

Глава 3

Глава 3

Тайные рандеву слуг с народом происходили в доме, который жители «Карабаха» искренне считали публичным. Снаружи глухая кирпичная коробка в два этажа больше походила на промышленный склад, обычный для окраины любого города, чем на закрытый клуб «Выгодный контрактъ». Однако, по фасаду о доме не судят.

Репутация у строения, несмотря на его простоту, была самая сомнительная, окутанная зловещей тишиной, нетипичной для развлекательных заведений. О том, что происходит за его металлической дверью население слагало легенды, одна удивительнее другой. Конспирологии шептались, что там проводятся оргии сатанистов с жертвоприношениями и дегустацией крови младенцев. Скептики утверждали, что это всего лишь подпольное казино. Совсем уж отбитые считали «Выгодный контрактъ» элитным бюро ритуальных услуг.

Работало заведение пару дней в месяц, что усиливало позицию конспирологов, потому что аккурат перед полнолунием приезжала газель, несколько крепких мордоворотов выгружали из неё какие-то коробки, а через пару дней у ворот выстраивался парад лимузинов без номеров. На утро от которых не оставалось никаких следов, будто они испарялись с рассветом.

До следующего полнолуния.

На самом деле, все версии имели право на жизнь, хоть и неполноценную. Конспирологии правы были в отношении оргий, скептики - в принадлежности коробки к азартным играм, отбитые - в том, что доступ к церемониям, какими бы они ни были, имеется только у избранных. Вот только благоприятная для ритуалов фаза Луны была чистым совпадением. Никто специально ежемесячную «мэрию» к ней не подводил. Об очередном съезде членов клуба сообщалось «малявой» с датой, временем и паролем, которые Глеб всегда выбирал сам под настроение. На этом непосредственное участие нобиля в мероприятии заканчивалось. Дальше удовлетворением самых насущных потребностей плебса занимались хлеб и зрелища. Глеб только наблюдал, сквозь лиловый сигарный дым, как расслабляется нравственный облик госслужащих. Салтаев и Руд не без удовольствия свои облики расслабляли тоже. Хладнокровный, как удав, Копилка медленно поглощал стейк с розовой серединкой, как всегда погруженный в свои цифры.

Граф ждал, пока администрация хорошенько навеселится, дойдёт до того уровня кондиции, когда уже все равно, какая камера тебя снимает: скрытая или федерального канала.

Он скользил придирчивым взглядом по винтажному интерьеру бара, выискивая изъяны. А зацепился за незнакомую девушку с подносом. Персонал таких заведений редко меняется, мало кто уступит такое доходное место, даже если работать надобно с голой жопой. Поэтому, Глеб здесь всех знал не только в лицо. Это - было новое.

Темненькая, как ему нравится. Статная. Грудь высокая, торчком, троечка идеальной формы.

Во рту собралась слюна.

В титьках Глеб разбирался так же хорошо, как в сигарах и эти были ну очень… вкусные. И что редкость - au naturel. В принципе, дальше можно было не смотреть, этого уже, по большому счёту, достаточно. Но он посмотрел. И не удержал правую бровь, хотя считал, что хорошо контролирует мимику, даже будучи не совсем трезвый.

Какие бёдра, ащалеть!

Личико можно было бы считать смазливым, если бы не некая породистая хищность и прицел во взгляде - испуганный, но, как будто, профессиональный.

Мысль ясная в глазах, глубина интеллекта. Она не отсюда. Не из этого мира. Он готов был поспорить, что она здесь не по своей воле. Или вернее, добровольно, но от отчаяния. Интересно. Человек, доведённый до края, пойдёт на что угодно. Даже на мокрое. Глаза внимательные. Они аккуратно обводили каждого сегодняшнего контрактника, будто зарисовывая словами портрет, набрасывая текст на зрительные образы. Своего отношения к мероприятию ей скрыть не удавалось. А скорее всего, она к этому и не стремилась. Запоминала не только присутствующих гостей и обслуживающий их персонал, но и акты их взаимодействия и свои эмоции по этому поводу.

И бледнела. Бледнела. Бледнела…

Подбежала белобрысая Вика, шепнула новенькой что-то на ухо и та двинулась вперёд с подносом.

Иди сюда, краля, ты-то мне и нужна сегодня.

Но краля не дошла совсем немного. Просвистев мимо стола, рухнула неожиданно Глебу под ноги, попутно атаковав с воздуха снарядами с виски и льдом. По лицу, шее, за ворот рубашки потекла холодная липкая жижа. Остальное обрушилось на его брюки. Поднос звонко брякнул о край стола. В мокрых пальцах Глеба осталась зажата чёрная бахрома, которой был прикрыт правый сосок лже-официантки. Он бы, может быть, и не стал так тщательно изучать деталь ее «служебной» формы, если бы не сверкнувший из-под белого бутафорского передничка тёмный пушистый треугольник в чёрной сетке капрона.

Кто ты такая, мать твою?!

- Свет верхний, быстро, - скомандовал он своим. - Охрану сюда. Банкет сворачиваем. Срочно.

Присутствующие насупились, но молча принялись выполнять указания. Аппарат мэра города обмяк и разочарованно начал покидать вечеринку. Извините, ребята, форс мажор!

Несанкционированные съёмки! Маленькую, едва заметную, профессиональную камеру притащила какая-то девчонка на собственной сиське! Ащалеть! Это кто ж такой отчаянный? Это кто ж так торопится на тот свет?

Шпионка валялась между столом и диваном, безмятежно закрыв глаза, едва смыкая пухлые алые губы. Привлекательная сучка. Жаль, что ненадолго.

Глеб нырнул под стол, подхватил с пола уцелевшую бутылку и крупно плеснул из горла девке в лицо. Та вздрогнула, начала вращать глазными яблоками и хватать ртом воздух, потому что шею ее влажную, липкую, обхватили цепкие пальцы Глеба. Желание задушить ее прямо здесь странным образом отозвалось в паху. Да так стремительно и остро, что обдало жаром позвоночник.

- Эй, ты живая? - поинтересовался Граф. - Ты кто такая, блять?

Девчонка пару раз чавкнула беззвучно, как рыба, и будто начала синеть. Глеб догадался разжать пальцы и дать глотнуть воздуха. Она ещё раз обвела слепым взглядом потолок и пискнула:

- Официантка!

- Считаю до трёх, - он наклонился совсем близко к ее лицу, процедил угрозу рядом с голубым глазом и помахал перед ее носом кисточкой: - ты говоришь, что ты тут делаешь и откуда у тебя это?

- Инвентарь… - просипела камикадзе в сетке и добавила: - Мне здесь выдали…

Ага… даже глазом не моргнула, смертница, хотя, скорее всего, просто не могла.

- Ты дуру мне тут не показывай! - теряя терпение, Глеб снова сдавил нежную девичью шею в руке. - У меня она больше. Тебе при любом раскладе не жить. Но рекомендую облегчить себе последние минуты, чтобы сдохнуть быстро и не больно. Говори, сука, кто тебя надоумил прийти сюда с этим.

Он ещё раз тряхнул одной рукой барышню, другой - улику. Девчонка снова что-то проблеяла, но Глебу уже было неинтересно слушать, он был занят почти Достоевским вопросом. По всем понятиям ее надо бы показательно убрать за дерзость и в назидание тем, кто ее подослал. Но тогда к условным «кровавым мальчикам» присоединится одна загубленная девичья душа. Заключённая в такие формы!

- Найди эту… белобрысую, - бросил он коротко тому, кто был рядом и отодрав почти голое, тёплое еще тело от липкого паркета, сгрузил его на диван.

Девчонка шмыгнула, размазывая тыльной стороной кисти красную помаду по щеке до самого уха, поправила на себе передник и скрестила на груди руки. Пару раз ее крупно тряхнуло нервной судорогой, пока оправдывалась прибежавшая Вика.

Мутная история. Не то, чтобы был повод для острого беспокойства, но неприятная. И, к сожалению, не единственная. Кто-то серьезно занялся чёрной пиар-кампанией Графа. Правда, грубо и неумело, будто спешит.

Ладно. Разберёмся.

Он обтер мокрое лицо салфеткой, завернул в неё камеру-передатчик, сунул комок в карман пиджака подошедшего охранника. Ещё раз оглядел девицу, скрюченную шоком на диване. Подошёл, навис над ней, изучая соблазнительные детали.

- Интересно, и почему же ты с такими буферами и не в основном составе?

- Чего? - она подняла на него покрасневшие глаза и моргнула. Почти невинно. Актриса.

- Я те всеку щас! - рявкнул Граф и снова обхватил рукой девчонкино нежное горло. На этот раз не сильно, слегка только. - Говори, кто прислал?!

- Я… мне кто-то позвонил, сказал пароль и адрес… и что заплатят хорошо.

- Сколько? - сам не понял, что этим вопросом хотел для себя выяснить. Но он универсальный при общении с женщинами и почти никогда не подводил.

- Шесть… тысяч в час, - продолжала врать самозванка.

- Лет тебе сколько? Восемнадцать есть?

На вид малолетка вроде совсем. Или нет? Не ясно.

Нарисовался Стас - охранник, который принёс ее шмотки. Миша молча принялся шмонать карманы. Шалтай привёл себя в горизонтальное положение и наблюдал за процессом с нескрываемым интересом. Пацаны были невозмутимы. Только контуженый Руд слегка дергался. Но ему простительно.

Вскоре на столике образовалась небольшая кучка мусора, извлеченная из карманов шпионки. В целом, ничего примечательного. Но в ворохе бесполезной хрени Глеба заинтересовали две бумажки. Одна оказалась с паролем от «мэрии». Другая - визиткой.

- Валерия Но-во-двор-ска-я! - второй раз за вечер он не совладал с бровью. - Да у нас в гостях пресса, ребята! И давно тебя интересует Есенин?

Ребята тоже оживились. Грузный Салтаев заерзал на диване. Тощий Миша, как обычно, закурил и уселся в своё кресло, закинув ногу на ногу. Руд опрокинул в себя шот виски. Все ждали развития драмы в качестве компенсации за испорченный вечер.

- Последний раз спрашиваю, говорить будешь? - Глеб пощелкал пальцами перед носом гостьи.

- А смысл? - девчонка гордо вздёрнула этот нос и взмахнула влажными ресницами. - Ты же сам сказал, что мне не жить… - она сглотнула и Глебу показалось, что в глазах блеснула безысходность, плохо скрываемая за мнимой отвагой. - Этот мир уже не изменить. Всегда и везде будут править такие упыри, как ты и твои товарищи. Давай, - она, вдруг, резко задрала вверх подбородок, - режь! Только быстро, как обещал, а то я устала…

Все это она проговорила так четко и так горячо, что Глеб на мгновение растерялся. Кожа дивана под задом Шалтая удивленно скрипнула.

- О, что-то новенькое, - брякнул он.

- Шалтай, захлопнись, - оборвал Глеб и с усиленным интересом уставился на залетную. Ни тени блефа. Железная решимость в дерзком взгляде не оставляла сомнений - девчонка настроена серьезно, как если бы ей терять было нечего.

- А никто не обещал, что будет легко, Леррра, - протянул Глеб, пробуя на вкус ее имя. - Где твой телефон?

- Дома…

- Адрес?

- Промышленная пять, квартира двенадцать, - обречённо выдохнула она.

- Рудимент, метнись.

Рудик Базанов лениво зашевелился, поднялся, оглядел медленно девчонку и втянув слюну сквозь зубы, поплёлся к выходу выполнять поручение.

Да, он понял без слов Руда. С этой голой хотелось разговаривать по-другому - жестко и лежа. Но время и место не совсем подходящее.

Глеб подцепил кучку невзрачных тряпок и бросил девчонке.

- Оденься! - он кивнул, намекая взглядом на аппетитную грудь крали. - А то меня это отвлекает.

Девчонка, смущаясь, завошкалась, начала распутывать рукава и штанины, стараясь не отнимать руки от обнаженной груди. Со стороны выглядела нелепо, даже жалко.

Жалко убивать.

- Пока выясняются все обстоятельства твоей биографии вплоть до сегодняшнего вечера, так и быть, будешь жить… - он с трудом заставил себя отцепить взгляд от ее бёдер, которые она спешно упаковывала в широкие штаны с карманами и отметил, как усмешка преобразила ее лицо. - У меня!

Голубые глаза, вдруг, потемнели, сделались колючими.

- Дядя, ты женских романов перечитал, что ли? Выясняй свои обстоятельства без меня, пожалуйста. Сделай милость, пристрели уже или прирежь. Я жить не хочу в принципе, ты не понял?

Ещё никто с ним так не разговаривал, как шипела на него эта молодая гадюка. Рука сама собой вернулась на шею осмелевшей гордячки, вжала затылок в кожу спинки сидения. Под пальцами бешено трепетала артерия, странным образом отдавая пульсацией Глебу в пах. Он усилил хват. Глаза у девчонки стали в два раза больше.

- А ты, акула пера, значит, решила по-легкому отделаться? - выплюнул он словами в приоткрытый рот журналистки. - Нет, дорогая. За свои поступки отвечать придётся. И пока воздух есть, скажи дяде, сколько тебе обещали за это?

- Хочешь знать, сколько стоит дурная слава, - просипела упрямая и задергалась.

- Нет. Хочу знать, во сколько ты себя оценила!

Ответить она не успела.

Длительное воздействие на сонную артерию даже из грубых невоспитанных рецидивистов делало паинек, не опаснее спящих младенцев. А уж дикую кошку обезвредить - вообще без проблем, главное - не перестараться.

Повёз в резиденцию за город, игнорируя недовольное сопение Шалтая. В дом внёс сам, поздно вспомнив, что гостевая находится на третьем. Кое-как допер. Сгрузил в комнате на кровать. Постоял, посмотрел, подумал. Почесал бороду.

Почему бы и нет, собственно?

Стащил с неё сначала штаны - снова поразился физической реакции на небритый женский лобок. Потом рубашку расстегнул, снял. Завис.

Давненько он такой нимфы не видел. Кровь с молоком баба, все при ней, огонь, порода. А лицо тонкое, пропорциональное, аристократическое.

Разделся сам, нырнул в койку к спящей красавице. Проснётся - он ее пощупает, а там дело за малым.

Должна же она ответить за сорванную «мэрию» пока ребята собирают о ней информацию?