Греховные клятвы

ГЛАВА 39

МАЙКЛ

— Я предупреждал тебя! — Мой отец стучит кулаком по барной стойке, где собрались самые преданные из наших мужчин. — Я говорил тебе, что Раф зашел слишком далеко, но ты продолжал давать ему шанс за шансом. — Его резкий вдох наполнен гневом. — То, что он сделал с Софией… Я сам его убью.

— Ты ничего не сделаешь. — Мой тон пропитан безумием и вкусом мести. Он этого не заметит. — Он моя добыча.

Теперь я стою лицом к мужчинам.

— Если кто-нибудь из вас убьет его, вы умрете. Понятно?

— Да, босс.

— Мы отправляемся через три часа, — говорю я отцу. — Ты идешь с нами?

Он хмыкает.

— Ты думаешь, я пропущу это?

— Я думал, ты вышел на пенсию? — Я натягиваю медленно формирующуюся ухмылку.

— Не для этого.

— Отлично. Тогда мы все идем.

Мужчины разбегаются, оставляя Джио и моего отца. Я тянусь к графину и наливаю себе виски, захлебываясь от жжения, когда оно проникает в горло.

Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую без нее. Я скучаю по ней самым жестоким образом. Как будто часть меня была вырезана навсегда. Я никогда не знал, что мне нужно, пока она не появилась в моей жизни.

Моя рука нащупывает в кармане мобильный, надеясь, что Элси что-то написала. Что угодно. Даже чтобы проклясть меня, потому что я заслужил все это. Я причинил ей боль.

Но там ничего нет. Ее действительно больше нет.

Может быть, когда-нибудь она поблагодарит меня за то, что я не разрушил ее жизнь. И в тот день я буду все тем же мужчиной, желающим ее так же, как и сегодня. Никогда не забуду ни одного мгновения, проведенного вместе.

Я веду нас через темный лес, мимо деревьев, наши тела прижимаются к низким кустам по обеим сторонам. Единственная причина, по которой мы можем видеть хоть что-то, — это луна. Иначе мы были бы погружены в кромешную тьму.

Между крепостью моего брата и войной, которая нам уготована судьбой, осталось совсем немного.

Мы взяли с собой тридцать наших лучших людей, включая сыновей Патрика. Он будет в меньшинстве и без оружия. Мы победим.

Как только мы выбираемся на поляну, наши ноги ступают по траве, и мы шагаем вперед. Его дом возвышается вдали, его ограждает высокий стальной забор.

— Где его люди? — спрашивает отец, ожидая, что они будут охранять периметр.

— Может, он знает, что мы идем, и они где-то прячутся и ждут, когда мы выкурим их, — добавляет Джио.

Мой взгляд скользит по трехэтажному кирпичному дому. Внутри темно, только в одном окне горит яркий свет, и тень проскальзывает за занавеску.

— Он дома, — шепчу я. — Двигаемся.

Мы идем как один, приближаясь к забору с задней стороны, чтобы он не видел нашего приближения. Один за другим мужчины перелезают через него, их оружие наготове, как только они спускаются на землю. И мы медленно идем вперед. Я первым поднимаюсь по четырем каменным ступеням, ведущим к двери, и тихонько пробую ручку, не ожидая, что она откроется.

Взмахнув пальцем, я приказываю им всем оставаться на своих местах, а затем постепенно толкаю дверь, обнаруживая, что помещение пустует, а единственным источником света служит маленькая лампа в фойе. Мой взгляд устремляется на винтовую лестницу, расположенную в ярде впереди.

— Пора положить этому конец, брат, — кричу я, и мои слова отдаются эхом. — Мы окружили тебя.

Тишина встречает нас, когда я останавливаюсь, чтобы проверить, слышу ли я его.

— Покажи себя. Не будь трусом.

Откуда-то издалека доносится смех, его шаги приближаются.

— Никогда не был трусом, Майкл. Я рад, что вы все наконец-то решили прийти. — Его голос приближается. — Я ждал этого слишком долго. Похоже, я все-таки не трус.

Его усмешка полна ярости, и следующее, что мы видим, — это босого Рафа, спускающегося по лестнице.

Мои люди достают оружие и направляют на него.

— Где твои люди? — спрашиваю я его.

— Они ушли. — Он вытягивает руки, спускаясь все ниже, по одной ступеньке за раз. — И, как видите, у меня нет оружия. — Он продолжает идти к нам. — Вы пришли сюда с одной целью, так что давайте покончим с этим.

— Убей его, Майкл, — ворчит мой отец.

— Я тоже рад тебя видеть, папа. — Раф не просто смотрит на моего отца, а впивается в него взглядом, словно нанося ему удар.

Я жестом велю старшему сыну Патрика, Тайнану, схватить Рафа, и мой брат тут же поднимает руки в знак капитуляции.

— Свяжи его на стуле. Сделай с ним то же, что он сделал с Софией и Элси.

— Как поживает моя любимая племянница? — спрашивает он, с улыбкой на лице, пока мои мужчины дергают и бросают его на табуретку, которую один прихватил с кухни.

— Скучает по тебе.

Он вдыхает и закрывает глаза, выражение его лица становится менее суровым при упоминании моей дочери.

— Я скучаю по ней каждый день.

— Ты гребаный лжец! — Мой отец бросается на него как раз в тот момент, когда мужчины связывают ему руки за спиной молниями. — После того, что ты сделал… — Он бьет его кулаком в челюсть. — …ты не заслуживаешь даже произносить ее имя.

Раф даже не вздрогнул. Он только сильнее смотрит на нашего отца. И тут их разделяю я.

— Не подходи, — говорю я ему. — Это мое убийство. Моя дочь.

— И она моя внучка! — Его грудь расширяется, когда он стучит по ней кулаком.

— Да. — Я медленно киваю. — Так и есть.

— Нет пощады врагу, — усмехается Раф, его черты лица обретают грубость. — Разве не этому ты нас учил?

— Именно так. — Наш отец бросает на Рафа суровый взгляд. — И сегодня ты узнаешь, что на самом деле означает это утверждение.

— Я думаю, единственный человек, который узнает этот урок… — Раф жестоко смеется, мгновенно разделяя руки одним движением. — …это ты.

Застежки-хамуты рассыпаются по полу, и он поднимается на ноги, приближаясь к моему отцу, чьи глаза стали огромными в два раза.

— Что это, Майкл? — Он отступает назад, в его расширившемся взгляде плещется шок. — Пристрели этого предателя! Он пришел за твоей дочерью!

Но никто не делает ничего, чтобы остановить Рафа. Вместо этого, когда он протягивает руку к Киллиану, тот протягивает ему пистолет. И в одно мгновение все солдаты Рафа выходят из укрытий и встают рядом с ним.

Джио делает шаг, откидывая голову назад.

— Что, блять, происходит?

Мой рот кривится в усмешке.

— Я сейчас все объясню, — говорю я ему, не в силах оторвать взгляд от человека, который все разрушил и обвинил во всем Рафа.

Я не мог дождаться этого дня. Ждал возможности отомстить за его грехи. Но я должен был стать королем до того, как уничтожу прежнего. Мне нужна была преданность мужчин, и она у меня была. По крайней мере, большая их часть. Мне нужно было, чтобы они узнали, что он сделал с семьей. Наблюдать и ждать, пока я уничтожу его, было самым трудным из всего, что мне приходилось делать.

Но на этом все и закончилось.

Особенно когда он подверг опасности мою дочь и жену. Никто так не поступает и остается в живых.

— Единственный предатель, которого я вижу, отец… — Раф поднимает оружие и направляет его прямо ему в грудь. — …это ты.

Наш отец отступает, его дыхание учащается. Но с громким щелчком позади него все оружие нацеливается ему в голову, и каждый из мужчин готов поразить его насмерть по моей команде. Потому что они мои, в конце концов.

Раф делает шаг вперед, дуло пистолета упирается в лоб моего отца.

— Готов ли ты признать, что натворил? Как пытался обвинить меня во всем, что ты делал?

Страх сковывает тело моего отца. Я практически чувствую его вкус. Его лицо искажается в шоке, но на мгновение меняется, и он вдруг смеется, его плечи раскачиваются.

— Это шутка?

Он поворачивает голову ко мне, и я тоже поднимаю на него свой полуавтомат.

— Какого черта ты делаешь, сынок? После всего, что я для тебя сделал? — Его тон повышается. — После того как я уступил тебе свое законное место? Ты отвернулся от меня?

— Ты отвернулся от этой семьи, — напоминаю я ему. — Ты знаешь, что ты сделал. Ты знаешь, почему обвиняешь Рафа во всем, что сам же и организовал.

— Майкл? — Напряжение нарастает, и лицо Джио покрывает ярость. — Тебе лучше, черт возьми, рассказать мне, что происходит, пока я не вышел из себя.

Я делаю несколько шагов к нему и хватаю его за плечо.

— Прости, что мы не смогли тебе сказать. Но я должен был убедиться, что все пройдет гладко.

— Блять, — процедил он, стиснув зубы. — Вы двое планировали это все время? — Он переводит свой дикий взгляд с Рафа на меня. — Вы мне не доверяли?

— Конечно, мы тебе доверяем. — Я сжимаю его плечо, пристально глядя ему в глаза. — Но я знал, что если мы расскажем тебе все, ты убьешь его. — Я глубоко вдыхаю. — И я знаю, что, когда ты становишься таким, никто не может тебя остановить.

Он бросает задумчивый взгляд.

— Те люди, которые пришли за Софией? Это тоже был он?

В его глазах плещется жажда крови. Я чувствую ее вкус.

Я киваю, и он медленно поворачивает голову к нашему отцу, который даже не отрицает этого.

— Почему? — рычит он. — Зачем ты это сделал?

Отпихнув мою руку, он подходит к нему. И с грохотом впечатывает кулак в челюсть нашего отца. Снова и снова, пока их не становится слишком много, чтобы считать.

— Ты, твою мать, мертв! — рычит он. — Мертв!

Я, Раф и еще двое мужчин хватаем его и оттаскиваем, даже когда он борется. Мой брат может быть самым непостоянным, если дать ему повод. А это то, что заставит его сорваться. Но он еще не знает всех подробностей.

— Успокойся, — шепчу я ему на ухо. — Просто успокойся.

Его тело успокаивается, и в конце концов он кивает, давая нам понять, что теперь с ним все в порядке.

Мы убираем руки с его плеч.

— Расскажи мне все, — требует Джио. — Не скрывай от меня ни черта.

Я тут же снова смотрю на нашего вероломного отца.

— Хорошо. — Я сжимаю в руке пистолет, расхаживая по комнате. — Но я думаю, что Раф должен рассказать тебе сам.

Любопытный взгляд Джио устремлен на Рафа.

— Позволь мне рассказать тебе одну историю, брат, — говорит он Джио. — Позволь мне рассказать тебе, как все началось.

Он обходит моего отца, держа пистолет наготове. Он тот, кто потерял больше всех. Именно он должен убить нашего отца.

Джио пристально смотрит на него.

Видите ли, я уже все знаю. Гораздо больше, чем даже сам Раф. Но я не могу ему об этом сказать. Это только причинит ему еще большую боль. Мой отец сделал достаточно.

— Все началось с того, что наш отец начал трахать Бьянку и захотел любой ценой скрыть свой секрет.

Джио напрягается, отступает на шаг, возмущение проступает на каждом дюйме его лица.

Но вместо того чтобы устыдиться, наш отец бросает на Джио самодовольный взгляд.

— Черт… — Лицо Джио становится пепельным. — Откуда ты знаешь?

— Потому что… Николетт слышала все это, когда пряталась в шкафу, — объясняет Раф. — Она видела их драку. Она слышала, как он ее убил.

— Он тот кто убил ее? Ты уверен?

Раф кивает.

Джио подходит к нашему отцу и сжимает его рубашку в кулак.

— Откажись от этого. Скажи, что это чертова ложь.

— Сынок, они уже все решили. — Он бесстрастно пожимает плечами. — Они сумасшедшие. Не верь этому.

— Ты чертов лжец! — Раф бросается к нему и бьет прямо в нос. — Сумасшедшие? Я тебе покажу сумасшедшего! — огрызается он, нанося еще один удар кулаком в челюсть.

Отец дьявольски смеется, и это заставляет Рафа приставить пистолет к его виску.

— Теперь все закончится. Все, что ты сделал… — Раф с трудом переводит дыхание. — Это непростительно.

Джио пробормотал проклятие.

— Значит, он был замешан во всем?

Он проводит ладонью по лицу, качая головой.

— Нападение на тебя? — спрашивает он меня, сжимая и разжимая кулаки.

— Да, это все он, — объясняю я. — Помнишь, когда все эти вещи с нашим бизнесом начали идти не так, папа обвинил во всем Рафа?

Джио медленно кивает, выражение его лица темнеет.

— Это никогда не был Раф. Я это уже знал. Я также поймал одного из тех, кто пытался меня убить, и он заговорил. Все они в конце концов говорят. — Я бросаю взгляд на отца, уголок моего рта кривится. — И когда ирландцы захотели крови за войну, в которой погиб племянник Патрика, я сделал все возможное, чтобы убедить его, что смерть нашего отца послужит этой цели. Что он был корнем этого зла. Из-за него Раф зашел так далеко. И Патрик в конце концов согласился.

— Этот чертов ирландский ублюдок! — кричит наш отец. — Это расплата, не так ли? Он хочет, чтобы меня не было!

Расплата за что? Я задаюсь вопросом.

Но вместо того чтобы спросить, я предпочитаю не обращать на него внимания и смотрю на Джио.

— Смерть нашего отца была вторым пунктом нашей с ним сделки. Первым был твой брак с Эру, и я позабочусь о том, чтобы мы его выполнили.

Джио зашагал, его кулаки были готовы к войне.

— Проклятье. Я хочу убить его прямо сейчас.

Ненависть переполняет мое сердце, пока я пристально изучаю нашего отца, задаваясь вопросом, как он стал таким.

Или он всегда был таким?

Измена маме — это одно. А пытаться убить собственных сыновей — совсем другое.

— Он думал, что сможет подтолкнуть меня к убийству Рафа, причинив боль моей жене и Софии, — продолжаю я. — И он был прав. Но он ошибся в одном: сегодня умрет именно он.

Моя грудь плавно поднимается и опускается, хотя внутри у меня все гудит, словно каждая клеточка готова взорваться.

— Он также пытался добраться до Рафа и Николетт. Он нанял несколько человек, которые в итоге сами себя убили.

— Эти чертовы слабаки, — усмехается наш отец. — Знали, что не справятся, но настаивали, что все сделают.

Может, мой отец больше и не главный, но я не настолько глуп, чтобы не знать, что у него по-прежнему полно верных солдат, готовых ради него на все.

— Я, блять, так и знал. — Раф снова набросился на него, купаясь в ярости. — Николетт чуть не умерла из-за тебя!

Прежде чем он успевает ударить его снова, мы с Джио удерживаем его, крепко обхватив руками.

Я так же сильно хочу, чтобы он умер. Всякий раз, когда я вижу убитое горем лицо Софии или вижу, как Элси морщится от боли из-за раны, которую она получила по его вине, во мне вспыхивает желание убить его.

— Пока нет, — шепчу я ему на ухо. — Мы должны выяснить, не скрывает ли он еще что-нибудь.

Ему требуется несколько секунд, чтобы успокоиться, но когда адреналин утихает, мы отпускаем его.

— Где сейчас Николетт? — Джио спрашивает Рафа. — Я думал, она уехала из города после смерти Бьянки.

— Последний год она была в бегах, — объясняет Раф. — Она знала, что за домом ведется наблюдение, и понимала, что если он это увидит, то поймет, что она в доме, поэтому пряталась. Не так давно один из людей, которых он послал за ней, нашел ее и подстрелил. Тогда она и приехала ко мне.

— Черт возьми. — Джио сжимает шею.

— Один из копов, преданных Майклу, нашел ее и позвонил ему. Как только он увидел имя на ее правах, он понял, кто она такая, — уточняет Раф, а затем бросает взгляд на нашего отца. — После убийства Бьянки он удалил запись с камер наблюдения, так что он определенно видел, как Николетт подъехала к дому незадолго до него. Он следил за ней, надеясь, что она не найдет меня и не расскажет о том, что видела. Он знал, как мы были близки. Он знал, что я ей поверю. Он знал, что она может разрушить его и его репутацию.

Он ходит вокруг нашего отца, чей глаз опух, а изо рта течет кровь. Раф направляет оружие на затылок отца, его большой палец лежит на спусковом крючке.

— Как только я взял власть в свои руки, некоторые из мужчин рассказали мне, что наш отец говорил им, что я хочу смерти Рафа, — говорю я. — Что он придет за мной, чтобы занять свое законное место, но я не позволю этому случиться. Он рисовал нас как двух братьев, находящихся в состоянии войны. Он считал, что если меня убьют, то за Рафом придет вся Коза Ностра, а если я убью Рафа… ну, вот и вся его проблема.

Я вижу, как кривится рот моего отца.

— Разве это не так, папа? — Я готов покончить с ним и забыть.

Он с усмешкой наклоняет подбородок.

— Было проще, если бы все считали, что тебя убил Раф. Меньше вопросов. — Он кашляет кровью. — Но все вышло не совсем так, да?

— Господи Иисусе, — пробормотал Джио, опуская ладони на колени.

— Давайте покончим с этим. Больше он ничего не скажет, что нам нужно услышать. — Раф направляет дуло прямо в грудь нашего отца.

Отец насмехается.

— Тебе лучше повременить с этим, сынок. Я еще не закончил рассказывать тебе самое интересное.

— Да ну? — Раф вскидывает бровь. — И что же?

— Ну… — Он вздыхает. — Если ты убьешь меня, то никогда не получишь ее обратно.

— Кого не получу? — Раф прищурился.

— Эту милашку Николетт. Ты с ней переспал, да? — Он застонал. — Кто может тебя винить? Какие сиськи у этой девчонки.

Мышцы бицепса Рафа подергиваются, и через мгновение он хватает моего отца за горло и сжимает.

— Еще хоть слово скажешь о ней, и я убью тебя. Медленно. Так медленно, что ты будешь желать смерти.

— Она… тоже у-у-умрет, — задыхается он.

— Николетт в безопасности, — грубым голосом возражает он. — Ты не сможешь ее тронуть.

Он убирает руку и встает ровнее, пытаясь сдержать свою агрессию.

Мой отец пытается заговорить, но все, что у него получается, — это зайтись в приступе кашля.

Когда он закончил, он сказал:

— Ты уверен в этом, сынок?

Он высокомерно усмехается. Всегда такой чертовски самодовольный.

Раф отступает на несколько шагов, и пистолет с глухим лязгом падает на пол.

— Ты, черт возьми, лжешь, — вздыхает он, вздымая грудь.

— Я? Почему бы тебе не позвонить ей и не посмотреть, ответит ли она?

Раф сжимает челюсти, вперив ненавидящий взгляд в глаза отца, а затем тянется к карману и достает телефон.

Набрав номер, он устремляет взгляд на меня и качает головой. Он пробует снова, потом еще раз.

— Бляяять! — Он бросает телефон, и тот ударяется о стену, стекло разбивается вдребезги. — Черт, черт, черт! — Он с грохотом врезается кулаком в зеркало.

Я подбегаю к отцу и хватаю его за рубашку.

— Скажи мне, где она. Сейчас же.

— Сначала отпусти меня.

— Этого никогда не случится.

И когда Раф с ревом бросается на него и выпускает своих демонов на свободу, я позволяю ему это сделать. Он заслуживает этого и даже больше.