Греховные клятвы

ГЛАВА 3

ЭЛСИ

Тошнота колышется в моем нутре, когда я тихо бегу к внедорожнику, благодаря кроссовкам мои шаги бесшумны, даже когда мой пульс так сильно бьется в горле, что я почти теряю сознание.

Когда я наконец добираюсь до другой стороны машины, я открываю дверь так тихо, как только могу, и проскальзываю внутрь, прижимаясь к полу как можно ниже.

Эхо ударов моего сердца грохочет в моих ушах, как пара тяжелых барабанов. Секунды и минуты пролетают мимо, а мое беспокойство только усиливается, пока я не слышу его приближение. Пока дверь машины не откроется, и каждый волосок на моем теле не встанет дыбом.

Пожалуйста, не оглядывайся назад. Просто веди машину.

Машина наконец начинает двигаться, и вздох облегчения задерживается в моих легких на случай, если он его услышит.

Кайла.

Слезы наворачиваются на глаза, даже когда я пытаюсь не плакать. Я не могу поверить, что бросила ее. Что за друг так поступает? Что, если я никогда не смогу ей помочь? Что если они изобьют или убьют ее прежде, чем я успею вернуться с полицией?

Майкл резко поворачивает, сигналит, ругаясь под нос. Раздается звук мобильника, и он тут же отвечает.

— Привет, принцесса. Как сегодня в школе?

Внезапно из его голоса исчезает прежняя суровость. На его месте появляется кто-то более мягкий, и мне сразу же хочется узнать этого человека.

Он отец? Я никогда не слышала этого, когда подслушивала.

— Было так интересно! — Раздается голос веселой маленькой девочки. — Тони принесла слайм в школу, и мы играли с ним на перемене.

Он смеется, настоящим смехом. Смехом, которого мне не хватает. И мое сердце разрывается. Этот парень явно любит этого ребенка.

— Я рад, что у тебя был хороший день, детка. — Его голос смягчается, и мне остается только удивляться, как человек, который так жестоко смотрел на меня, может говорить так мило. — Папа соскучился по тебе.

— А ты, папочка? У тебя был хороший день? — Ее речи сладки, как мед.

— Скоро будет лучше, потому что я собираюсь увидеть тебя через несколько минут.

Она визжит.

— Мы все еще будем вместе готовить пиццу на ужин?

— Я обещал, не так ли?

— Да… — Она затихает, горечь просачивается сквозь нее.

— В чем дело, София?

— Эм… — Она делает паузу. — Ты не всегда выполняешь свои обещания, папа.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Этот оттенок грусти трудно не заметить и еще труднее не почувствовать. И если эта пауза — хоть какой-то признак, он тоже сейчас это чувствует.

— Мне жаль, принцесса. Ты права. — Его выдох резкий. — Я буду стараться лучше. Меньше работать.

— Все в порядке. Я просто шучу. Я знаю, что ты очень много работаешь, чтобы оплачивать наш дом и все мои игрушки.

— Нет ничего важнее тебя. Папа любит тебя… Ты слишком быстро растешь.

— Дедушка говорит, что я выйду замуж, не успеешь оглянуться.

— Скажи ему, что ты не выйдешь замуж еще лет двадцать.

В трубке раздается смех пожилого мужчины, и она разражается хихиканьем.

— Ладно, папочка, скоро увидимся. Сейчас я иду играть.

— Ты закончила домашнее задание? — торопливо спрашивает он.

— Да. Домашнее задание перед игрой, — повторяет она, как будто делала это миллион раз.

Я почти вижу, как она закатывает глаза, и пытаюсь подавить собственный смех.

Кто ты на самом деле, Майкл Марино?

— Я проверю.

— Хорошо, пока. Люблю тебя, папочка.

Звонок обрывается, и я понимаю, что не уделяю никакого внимания тому, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. Судя по звукам, мы на шоссе или на дороге, где слишком много машин. Я не хочу быть раздавленной на улице, как чертов голубь. Может быть, я смогу выбраться, когда мы доберемся до его дома. Я выскользну из подъезда, пока он будет заниматься своей дочерью. Это звучит как гораздо более безопасный план.

В течение нескольких минут я слышу только рев транспорта и его гудки. Этот человек чертовски нетерпелив. Наконец, внедорожник тормозит, и с щелчком изнутри машина катится в темноту.

Какого черта? Где мы?

Его дверь открывается, и он вылезает наружу, его шаги звучат, как только раздается звуковой сигнал, и дверь закрывается. Я обездвижена еще несколько минут, а может, и больше, мое тело напряжено, по позвоночнику пробегает холодок.

Что, если он знает, что я здесь, и проверяет меня? Если я выйду, а он будет там, что, черт возьми, мне делать? Могу ли я умолять его о сострадании, чтобы спасти девочек? Кажется, он заботится о своей дочери. Может быть, это распространится и на нас.

Время плывет все дальше, пока мои ноги не начинают подкашиваться, как будто они отказывают. Мне нужно выбраться отсюда. Я встречусь с его гневом, если до этого дойдет. Я ни за что не буду сидеть здесь и терять драгоценное время. Я нужна Кайле.

Приложив ладонь к двери, я толкаю ее, неуверенно хватаясь за ручку. Когда он не бросается на меня, я набираюсь смелости и открываю дверь полностью.

Не высовываясь, я постепенно выхожу, оказываясь в массивном гараже, и мои ноги ударяются о бетон внизу. Четыре машины разбросаны по всему пространству: оранжево — голубой спортивный автомобиль с одной стороны от меня и два внедорожника с другой. Есть даже чертов круглый диван.

Слухи не ошибались. Он богат. Я на цыпочках подхожу к двери гаража, пытаюсь осторожно приподнять ее, но она заперта.

Блять! Блять!

Здесь есть еще две двери — ведущие в дом, я полагаю. Подкравшись к одной из них, я осторожно прижимаю к ней ухо, но никаких голосов не слышу. Мое сердце бьется так быстро, что я готова поклясться, что оно остановится в любой момент.

Это была ошибка. Что я наделала?

Если этот человек найдет меня в своем доме, он убьет меня. Он не похож на человека, который будет рад, если к нему ворвутся незнакомцы.

Мое сердце практически выпрыгивает из горла, когда я кладу руку на холодную латунную ручку и поворачиваю ее до упора, не зная, что меня ждет за ней. Я даже не знаю, через какую дверь он вошел. Что, если он внутри?

Я проглатываю страх, но он все еще там, окутывает меня ужасом, кожа дрожит от смешения паники и холода в воздухе. На мне только черная майка и штаны для йоги, обычный наряд, который нам предоставляют — если только мы не развлекаем гостей, тогда это крошечные платья и высокие каблуки. К счастью, сейчас на мне этого нет. Волоски на моей руке поднимаются, когда я потянула дверь на себя. Я задерживаю дыхание в легких, ожидая, что он выскочит, но не слышу ни звука.

В комнате тускло, но света достаточно, чтобы понять, где я, черт возьми, нахожусь. Как можно тише я захлопываю дверь, проскакиваю через узкий коридор и попадаю в просторную комнату. Я прохожу к глянцевому черному бару, прислоненному к стене с одной стороны, с бутылками спиртного, расставленными на всех трех полках, и шестью черными вращающимися табуретами, ожидающими, пока кто-нибудь займет их. Здесь даже есть диваны. Все помещение безупречно.

Но единственное, что привлекает мое внимание, — это массивный холодильник слева от меня и то, что выглядит как морозильник для мяса, установленный в углу. Кажется, что он не на своем месте, как будто его случайно забыли на этом месте.

Дерево скрипит под моими ногами, мое дыхание становится громким, и я боюсь, что кто-нибудь его услышит. Мои глаза оглядывают каждый сантиметр комнаты, пытаясь найти место, где можно спрятаться.

Это была глупая идея. Он обязательно найдет меня. Но другого выбора нет. Я не могу выбраться из гаража, и уж точно не могу забежать в дом, когда он там. Может быть, я смогу выскочить через парадную дверь, когда он уйдет, а его дочь будет в школе. Я должна услышать его машину отсюда.

Все будет хорошо. Я буду в порядке.

Но мне очень плохо удается убедить себя в этом.

Во рту пересохло, а в животе бурчит от голода. Последнее, что я съела, была тарелка шпината, а завтрак состоял из одного крошечного блинчика. Я даже не смогла съесть его целиком. Одна сторона заплесневела.

Мой взгляд снова устремляется к холодильнику, как к единственной бутылке воды в пустыне. И даже пытаясь скрыть ужас, я бросаюсь к нему и быстро открываю. Мои глаза расширяются, сканируя содержимое: бутерброды, бутылки с водой, фрукты, да что угодно. Здесь есть все, что мне может понадобиться. Я уверена, что у него есть еда на кухне. Заметит ли он, если я возьму немного тут и там? Судя по тому, как выглядит это место, скорее всего, нет. Я уверена, что внутри его дома достаточно еды, чтобы накормить целую армию.

Моя рука выхватывает бутылку с водой, забирая ее с собой. Я начну с этого и одного из контейнеров с черникой. Прежде чем закрыть холодильник, я беру сэндвич, не заботясь о том, что в нем. Я бы сейчас съела что угодно. Я прячусь под барной стойкой и беру еду с собой. Больше идти некуда.

Может, он даже не приходит сюда. Я уверена, что в его шикарном доме есть много комнат, где он мог бы быть.

Я беру то, что мне нужно, бросаюсь за барную стойку, сажусь на пол и кладу сэндвич и чернику. Но прежде чем я успеваю открыть бутылку, дверь скрипит, и из моих легких вырывается порывистый вздох.

Я осторожно закрываю рот рукой, пальцы дрожат, когда шаги стучат по полу, приближаясь ко мне. Я закрываю глаза, не выпуская воду из рук. Если я пошевелюсь или издам хоть звук, он обнаружит меня здесь.

Я заставляю свои легкие работать.

Просто дыши, но не издавай ни звука.

Вдох.

Выдох.

Негромкие звуки моих вдохов и звук моего бешеного пульса громко звучат в тишине комнаты. Надеюсь, он их не услышит.

Пожалуйста, просто уйди.

Я не могу умереть. Я нужна Кайле.

Но шаги становятся все ближе, пока не затихают. И когда мое тело дрожит, а нога подпрыгивает от толчка, бутылка выпадает из моей руки и катится прочь.

Нет! Черт! Я практически испустила беззвучный крик.

— Хей? — раздается крошечный голос маленькой девочки, и мой пульс бьется. — Здесь кто-то есть?

Боже мой.

Мое сердце бьется как молот, и я сжимаю руки в кулаки, страх ползет по моему телу.

Если она найдет меня, она расскажет своему отцу.

— Я знаю, что ты там, — продолжает она, пол скрипит под ее ногами. — Ты можешь выйти. Я не причиню тебе вреда.

Она продолжает приближаться, пока я не вижу ее босую ногу, идущую справа от меня, и ее стоящую прямо передо мной, наши глаза соединяются, ее взгляд расширяется.

— София! — кричит Майкл. — Что я тебе говорил о том, что сюда нельзя заходить?

Мои глаза расширяются; ее глаза смотрят в мои, пока я судорожно качаю головой.

Вот оно. Вот так я умру. Теперь мне никогда не добраться до Кайлы.

Прости меня, Кайла.