Грешник

Глава 34

В центре города, Бутч вышагивал взад-вперед по гаражу, где отдыхал фургон Мэнни, когда не использовался в полевых условиях или не доставлял кого-то в клинику для лечения или в учебный центр.

Он посмотрел на часы. Еще немного прошелся.

Гараж представлял собой отличное убежище, и эта двухэтажная закрытая зона была забита всевозможными припасами: всякое медицинское дерьмо, механическая хрень и продукты.

Черт, черт, черт… где, мать его, Ви?

Ругаясь себе под нос, Бутч подошел к тому месту, где припарковал машину своего соседа, нажал кнопку открытия багажника и подошел к четырем кольцам на капоте. Подняв панель, он снял с себя пиджак, шелковую рубашку и надел термобелье с длинными рукавами. В теплое время года он носил майки, но температура пока была не та. Насколько он знал, снаружи все еще холодно.

Когда он расстегнул ремень и опустил до самых лоферов свои брюки, то почувствовал, что больше не один.

Снимая туфли, он сказал:

— Это для твоей же безопасности, и где, черт возьми, тебя носило?

— Пришлось вернуться в Яму за табаком. Что-то подсказало мне, что он мне понадобится. — Послышалось шипение, с которым прикурили самокрутку. — И аргументы по поводу безопасности с тобой не сработали. С чего ты взял, что прокатит со мной?

Бутч шагнул влево и поднял штаны, сложив их точно по складкам, этакий сэндвич от «Армани».

— Потому что ты умнее меня. Так было всегда… и если начнешь это отрицать, я напомню обо всеееех тех случаях, когда ты указывал мне на этот маленький миленький факт.

Схватив кожаные штаны, он принялся натягивать их на свою голую задницу, подпрыгивая на месте.

— Ты не должен быть здесь один, коп.

— Около двадцати человек смогут прикрыть меня своими спинами. — Он обернулся и заправил футболку. Затем застегнул штаны. — Но существует всего один «Мистер Пропер» для моей туши.

Ви выдохнул дым и откинулся на столешницу, на котором стоял ящик для инструментов и шесть серебряных упаковок с моторным маслом «Valvoline Full Synthetic Advanced 0W-20».

— Эта метафора не работает. Я тебя не чищу.

— О Боже, — Бутч хлопнул в ладоши. — Именно об этом я и говорю.

— Прошу прощения?

— Видишь? Ты достаточно умен, чтобы знать, что эта хрень с метафорами не работает. Посему, ты умнее меня. Отныне фраза «сиди блин дома» применима скорее к тебе, ты же у нас башковитый чувак.

— К твоему сведению, ты вряд ли заработаешь больше очков за свои аргументы, бросаясь такими словами как «посему» и «отныне».

— У идиота вроде меня нет других вариантов.

— И последний раз слово «башковитый» использовали, когда «Flock of Seagulls»[51] взорвали чарты, а «AT&T»[52] разделились.

— Спасибо, Алекс Требек[53]. — Бутч наклонился и вытащил кобуру из ящика. — Так или иначе, вернемся к нашим баранам. От твоих ремарок я выгляжу еще глупее, что не очень помогает мне в этой дискуссии.

Ви казался растерянным на мгновение.

— Ты вообще понимаешь, что говоришь?

Разместив кинжалы в ножнах рукоятью вниз, Бутч покачал головой.

— Понятия не имею. Так всегда бывает с дураками, да? Не то, что умники вроде тебя.

Он обернул ремень с патронами вокруг талии. Вставил пистолеты с обеих сторон. Проверил пули. Затем надел свою кожаную куртку.

— А как насчет твоих ботинок? — пробормотал Ви.

— Вот знаешь, если бы не ты, я бы про них забыл.

— Не вздумай усадить свою задницу на капот моей машины.

— Не беспокойся. Я может и тупой, но на тот свет не стремлюсь.

Опустив багажник, Бутч уселся на бетонном полу у переднего спойлера и надел носки. Вставил ноги в ботинки. Зашнуровал их.

Хмыкнув, выпрямился. Проверив все ли на месте, положил руки на бедра и уставился на свободное место в гараже.

— Ты хотел убить меня при первой встрече, — сказал он.

— До сих пор хочу.

— Но с тех пор прошло много времени. И если мне предстоит заняться своими обязанностями, я не могу отвлекаться на беспокойства о тебе.

Ви начал оглядываться по сторонам, и Бутч подошел к столу и взял наполовину полную бутылку колы.

— Стряхнешь пепел на пол одного врача, он тебе отрежет то, что ты не сможешь отрастить.

Бутч скрутил крышку, и шипения не последовало.

— Держи.

Ви взял предложенное и постучал самокруткой по горлышку.

— Я не позволю тебе там умереть.

— Омега придет за тобой. Странно, что он до сих пор этого не сделал.

— Может, не такой он и умный.

— Ты же знаешь, что это не так… — Бутч потер ладонями виски, когда их пронзила боль.

— Что?

Что он там говорил?

— Так или иначе, ты же знаешь, как твоя мать ушла от нас? От расы, я имею в виду.

— Нет. Я запамятовал… рассказывай. Мы вроде как подарили ей золотые часы при выходе на пенсию. И торт испекли с надписью «Золотые годы — самые лучшие». Сраный букет с открыткой. — Ви покачал головой, сплевывая табак. — Красотка, скажи? Наворотить кучу дерьма и бросить все, наплевав на всех нас… на всех вампиров. Ну да, ну да, пошла вся раса к черту.

— Но что если она ушла, потому что у нее возникло другое важное дело?

Ви нахмурился.

— Какое?

— Защищать тебя. — Когда Ви закатил глаза и выругался, Бутч вскинул ладонь. — Выслушай меня. Первое правило в любом бою — найти слабость у противника и воспользоваться ею. Омега знает, что я делаю, и он знает о тебе. На карту поставлено само его существование. Думаешь, он не разберется, что к чему и не нацелится на тебя? Помрешь ты, и мои усилия улетят в сортир. Задача решена.

— Хочешь сказать, что Дева-Летописеца свалила, чтобы присматривать за мной? — Ви хохотнул. — Ну точно. Моей мамэн наплевать на меня или мою сестру.

— Я не знаю, верить ли этому. Думаю, что она вовлечена больше, чем мы знаем, и также я считаю, что она пришла ко мне, чтобы донести важность обеспечения твоей безопасности.

— Поверь мне. Речь шла не об этом.

— Тогда зачем, черт возьми, она появилась сегодня вечером в католической церкви?

— Не для того, чтобы говорить со мной, это точно. — Ви снова сбил пепел в бутылку с газировкой. — И давай отложим эту тему и вернемся к ней позднее. По одному спору на раз.

Бутч, покачав головой, подошел к брату. Положив руку на шею Ви, он остановил глупые пререкания.

— Ты можешь дематериализоваться ко мне, где бы я ни был. Я не смогу это сделать. Я застрял в наземном режиме. Тебя прикрывает толпа народу, как и меня, когда мы вместе. Но если мы потеряем тебя? Моя песенка спета. Мы оба одинаково важны, но я должен работать на поле боя. Ты можешь творить свою магию где угодно.

Ви уставился на кончик своей самокрутки.

— Что-то в этом есть.

— Правда, и ты это понимаешь.

— Сукин ты сын.

Бутч прижался ко лбу Ви своим.

— Я позвоню, как только ты мне понадобишься.

— Если умрешь, я тебя реанимирую, чтобы самолично прикопать.

— Договорились. — Бутч выпрямился. — А теперь иди домой.

— Я с этим не согласен.

— Нет, согласен, ведь ты уходишь, — Бутч кивнул в сторону выхода, хотя Вишес вряд ли бы испарился через эту дверь. — Ступай…

— Как выглядела моя мамэн?

— Я впервые увидел ее лицо.

— Что ж, хоть тебе повезло, — произнес Ви горько.

— С матерями всегда сложно.

— Не говори, — Ви бросил самокрутку в бутылку с газировкой, и бычок всплыл на поверхность. — Наберешь. Я приду в любую секунду.

— Или меня к тебе принесут.

— Я предпочел бы первое, — Ви закатил глаза. — Видимо, я пока приберу свою комнату.

— Думаешь, Фритц позволит тебе?

— Думаешь, у него будет выбор?

Ви пожал плечами и дематериализовался, и Бутч какое-то мгновенье смотрел на место, где стоял его лучший друг. Затем он запер «R8» и написал всем по очереди, что он заступает на патрулирование.

Но он недалеко ушел.

Выйдя из гаража, он застыл на месте, охваченный шоком.

— Господь… Всемогущий.

***

Джо крепче сжала руль «Гольфа», и ей захотелось попросить Сина замолкнуть. Но это же ненормально. Он должен был пережить свое прошлое еще раз. А она просто должна была это выслушать.

И когда он не сразу смог продолжить свою историю, она не стала его подгонять. Просто везла их.

Примерно через милю он снова заговорил:

— Та женщина, чья судьба меня волновала, кормила меня, когда я голодал. Она одела меня, когда мне нечего было носить. Согревала меня своей улыбкой, когда я замерзал. — Он замолчал. — Она одна не причиняла мне боль.

Я бы помогла тебе, будь у меня такая возможность, подумала Джо.

— Звучит, словно она была очень славной.

— Да, была.

— Была? Она… она умерла?

— Не знаю, что с ней стало. Я уехал из своей деревни, и я уверен, что в итоге она тоже переехала оттуда. Я также верю, что она вышла замуж и завела детей. Думаю, двоих. И это благословение. — Он потер глаза. — После всего, что она сделала для меня, когда я была мальчишкой, я просто желал ей хорошей жизни. Долгой, счастливой, здоровой жизни.

— Значит, ты любил ее.

— Я говорил тебе. Это другое.

— Нет, я имею в виду… ты любил ее в том смысле, что она много значила для тебя.

— Да. — Он резко и шумно выдохнул. — Но достаточно о ней.

— Хорошо.

Он прокашлялся.

— Я был прирожденным солдатом. Я был хорош в том… что делал. Поэтому меня наняли для борьбы с врагом.

— Это было сразу после одиннадцатого сентября? Ты, должно быть, был очень молод. Сколько тебе? И за какую страну ты сражался?

— В военное время ты просто делаешь то, что нужно. И это был лучший способ меня использовать. До того, как я попал в свое… подразделение, я думаю, вы так это называете, я занимался заказными убийствами. Мой кузен привел меня на службу…

— Подожди. — Джо посмотрена на него. — Заказными убийствами?

— Да. — Он посмотрел на нее. — Не делай из меня героя, Джо. Это сослужит тебе плохую службу.

— Ты когда-нибудь сожалел о том, что сделал? Что ты убил кого-то невиновного?

— Вряд ли.

— Почему ты так уверен в этом?

— Потому что я брал только определенные заказы.

— Не могу представить, как можно забрать чью-то жизнь.

— Порой это проще, чем ты думаешь. Если кто-то угрожает тебе, твоей семье, родне? Удивишься, на что ты можешь быть способна в такие моменты. В таких обстоятельствах мирные жители чертовски быстро превращаются в солдат.

— Ты определенно мыслишь как военный, — прошептала Джо.

— Всегда. И я буду защищать себя и своих людей от чужаков. Неважно, кто они или насколько добродетельными могут быть. Если ты представляешь опасность для меня? Для моих братьев? Для тех, кому я служу? Ты покоришься мне. И за свою неосторожность заплатишь плотью и кровью. А когда закончу? Я о тебе и не вспомню… не потому, что меня замучает совесть, а потому, что ни ты, ни твоя смерть не имеет для меня значения.

Холодный страх развернулся в груди Джо.

— Я не воспринимаю такую логику. Подобные выводы. Я имею в виду, жизнь — это жизнь.

— Тогда ты никогда не смотрела в глаза тому, кто хочет убить тебя лишь потому, что ты не такая, как все. Потому что разделяешь иную веру. Потому что живешь другой жизнью. Военное время очень отличается от мирного.

Джо покачала головой.

— В любом случае, ты сказал, что двоюродный брат привел тебя в армию? Какие войска? Или это был спецназ?

— Да, что-то вроде спецподразделения. Мы сражались… много лет в Старом Свете. Затем очаг конфликта изменил курс, и я приехал в Америку с командиром моего отряда. После определенной… переориентации… мы попали в подчинение одному могущественному человеку, на которого я сейчас и работаю. По сей день.

Джо подумала о вспышке влечения, которую почувствовала, когда увидела его в черной коже, обвешанного оружием. Син казался таким волнующим и загадочным. Теперь она столкнулась с реальностью, в которой использовали все эти пистолеты и ножи. С какой целью. Какой вред это тело причинило другим.

— Чем бы ты занялся, если бы не война?

Последовала пауза.

— Я стал бы фермером. — Он сменил позу. — Мне бы хотелось иметь участок земли, который я мог бы обрабатывать. Животных, за которыми нужно ухаживать… ездить на лошадях, пасти и доить коров. Мне бы хотелось… единения с землей.

Сина, казалось, охватила печаль, и когда он поднял свои руки и уставился на них, Джо подумала, что он представляет, как его руки погружаются в плодородную почву, или гладят бока здоровой лошади, обнимают новорожденного теленка.

— Фермером, — повторила она тихо.

— Да, — он положил ладони на бедра. — Но моя жизнь сложилась иначе.

Какое-то время они молчали. Затем она почувствовала необходимость сказать:

— Я верю тебе. Во все, что ты сказал, я верю.

Син наклонился в сторону и запустил руку в карман кожаной куртки. Вынув тонкий кошелек, он протянул ей ламинированную карточку.

— Вот мои водительские права. — Когда она покачала головой, он положил карточку перед ней. — Нет, давай закончим с этим. Вот кто я, но адрес старый, там я жил с братьями.

Она посмотрела на то, что он протянул. На нем значилось имя Сильвестр Нестэ. И в графе «улица» — «Кленовый двор» или что-то в этом духе, типично американское.

Он спрятал документ.

— Как я уже сказал, я живу у одного мужчины, точнее с ним и его семьей. У меня нет ни жены, ни детей, и никогда не будет. Так что ты все знаешь о моем нынешнем статусе.

Джо открыла рот, но он ее перебил:

— А вот мой номер телефона.

Он назвал семь цифр. Дважды.

— Записать для тебя? Здесь есть ручка.

Взяв ее «Бик» из подстаканника, Син наклонился и порылся рукой среди оберток от «Слим Джим» у своих ног. Написал свой номер на обертке «Херши». Сунул вместе с ручкой номер в подстаканник.

— Еще есть вопросы? — спросил он ровным тоном, убирая кошелек.

Джо посмотрела на него.

— Я не стану делать вид, что меня устраивают некоторые вещи, о которых ты рассказал. Но это… именно из-за них, я думаю, ты честен.

— Я ничего не скрывал.

— Кажется, что должна извиниться, что вынудила тебя на разговор.

— Не беспокойся об этом. Я — для тебя посторонний, и время сейчас опасное. Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о себе. — Он провел ладонью по ирокезу. — Кроме того, у меня нет страницы в «Фейсбук». Нет ничего в соцсетях. Кому это на хрен нужно. У меня также нет адреса электронной почты, и я не храню деньги в банке.

— Совсем? А как тебе платят?

— Наличными, и я не буду извиняться за то, что не в системе. Правительство не заслуживает доверия.

Она сухо рассмеялась.

— За это я тебя не осуждаю.

— Говорю, как есть, и не стесняйся, можешь проверить меня. Я дам тебе номер социального страхования, если хочешь. Но скажу сразу: он был куплен на черном рынке. Фактически я не существую в мире, в котором ты живешь.

— Син. — Она ненадолго закрыла глаза. — Я не хотела превращать это в расследование.

— Дать номер моей страховки?

— Нет. Не стоит.

Когда они подъехали к четырехполосной дороге, Джо притормозила на красном свете, а потом свернула направо. Она не ждала, что он заговорит. Когда-либо снова.

— Я не герой, Джо. — Он положил свой локоть на оконную раму и прижал твердый подбородок к костяшкам пальцев. — У меня нет будущего, и я не трачу время на думы о прошлом. Я живу в моменте, и даже тогда я присутствую в настоящем лишь наполовину. Ты правильно выразилась. Я как издевка.

— Я не это имела в виду, — резко сказала она.

— Нет, это. И меня не обижает правда. Зачем страдать, видя собственное отражение в зеркале твоих глаз?

— Син…

Джо посмотрела на его профиль. С ирокезом и полуприкрытыми глазами, взглядом, сфокусированными на дороге впереди, он выглядел именно как те, кого описал ей. Военный, повидавший самое худшее в человеческом мире, который находился во власти правительств и жадных политиков и знал, что доверие — это непозволительная роскошь.

— Я бы хотела сказать, что мне жаль, — сказала она.

— Никакой жалости, помнишь?

— Ее и не было с моей стороны. — Она ненадолго отпустила руля, вскидывая руки в примирительном жесте. — Я сказала, что хотела бы выразить это. Я также хотела бы сказать, что ты — далеко не издевка, и что я благодарна, что ты открылся мне. Сдается мне, ты не любишь говорить о себе, и я понимаю почему. Меня печалит твое прошлое. — Когда он открыл рот, Джо покачала головой. — Но я этого не сказала. Я просто сказала, что хотела бы это сделать.

Уголок его рта дернулся, словно он пытался скрыть улыбку.

— Ты мухлюешь.

— В следующий раз четче формулируй свои желания.

— Да. — Он посмотрел на нее. — Я так и сделаю.

Через мгновение он протянул руку и слегка сжал ее колено. Он не стал убирать руку, и Джо накрыла его ладонь своей.

— Мне правда очень жаль, — тихо прошептала она.

Син убрал руку, разрывая контакт, а затем откашлялся.

— Так куда мы едем? — спросил он резко, как будто закрывая дверь.

Закрывая на прочный замок.