Грешник

Глава 59

Следующей ночью, ночью, когда война закончилась, в ясном бархатном небе над Колдвеллом, штат Нью-Йорк, не было луны. Не было звезд, мерцающих с небесного купола. Сама галактика, казалось, опустилась на корточки, укрываясь от шрапнели.

Когда Бутч вышел из Ямы через главную дверь, он поднял глаза и почувствовал страх, которого никогда не испытывал прежде. Затем он посмотрел на парадный вход особняка. Тяжелые панели, которые плотно закрывались для защиты тех, кто находился внутри, распахнулись, и один за другим на улицу вышли Братья. Зи шел первым, Бутч давно привык к его стрижке под машинку и жестокому шрамированному лицу. Разумеется, Фьюри шел вслед за своим близнецом. Потом Тормент. Мёрдер. И Рейдж. Куин и Джон Мэтью. Блэй был с ними. После этого появилась Шайка Ублюдков во главе с Кором…

— Я люблю тебя.

Услышав голос своей шеллан, Бутч обернулся. Марисса стояла позади него, в ее глазах застыл ужас, как будто она знала и без его слов, что предчувствие его не обманывало. Это конец.

Бутч коснулся ее мягкой щеки, а в голове беспорядочно роились мысли. Но, как и прежде, как всегда, он не мог пообещать ей того, над чем не был властен, и он не хотел, чтобы его последние слова омрачала ложь.

— Я тоже люблю тебя.

Наклонившись, Бутч поцеловал ее, ощущая, как рукояти его черных кинжалов врезались в грудную клетку.

— Я останусь дома сегодня ночью, — сказала Марисса.

И причина была очевидна без слов. Марисса никогда не пропускала работу, но эта ночь перечеркнула это самое «никогда».

— Бэт пригласила меня в особняк. — Красивые глаза Мариссы смотрели на его лицо так, словно она хотела прочесть там их будущее. — Посмотрим все вместе фильм.

— Может, комедию?

— «Знакомство с Факерами». Все серии.

— Стиллер и Де Ниро. Отличный выбор.

Они замолчали. Порой слова бывают лишними в парах, в которых оставалась особенная связь после того, как тускнело ядерное сияние сексуального влечения. Никаких слов не хватит. Чувства прорастают глубоко внутрь.

— Я позвоню тебе, — сказал он.

— Спасибо.

Они снова сошлись в поцелуе, и он затянулся… это напомнило ему, как они занимались любовью, прежде чем он встал, чтобы принять душ, одеться, вооружиться. Марисса, наконец, отступила… и пошла через двор, опустив голову, обхватив себя руками.

Словно вдова.

Братья расступились, когда Марисса поднялась по огромным каменным ступеням и подошла к открытой двери, и когда она пересекла порог, огромные мужчины поклонились ей с уважением. Прежде чем войти, Марисса оглянулась на Бутча и подняла ладонь.

Он поднял свою в ответ.

И затем она скрылась, тяжелая дверь в вестибюль закрылась позади нее, отсекая как ее стройную фигуру, так и свет, который проливался на ночь.

— Ты мне снился, — сказал Вишес из глубины Ямы.

Бутч, закрыв глаза, выругался… хотя он не был удивлен. Видения его соседа были только о смерти, и этой ночью все они окажутся на краю могилы.

— Правда? — Бутч посмотрел через плечо. — Расскажешь?

Ви был одет для войны, в черной коже и со всем оружием на теле, но он оставался в тылу. Он и Рейдж, Ривендж со всеми своими симпатскими способностями, а также Пэйн и Хекс собирались охранять особняк. Тем временем Мэнни уже был на месте, в гараже, где находилось мобильное хирургическое отделение, а Док Джейн, которая благодаря своему призрачному статусу могла попасть куда угодно в мгновение ока, готовилась принять большой поток пострадавших в учебном центре.

Когда Вишес подошел к открытой двери, он двигался как хищник, которым, по сути, и являлся. Бутч осознал, что напрягся, будто ожидая удара под дых.

— Крест, — серьезно сказал Ви. — Крест спасет тебя.

Бутч в панике ощупал свою майку. Но будто он мог уйти из дома без креста? Это же экзистенциальный аналог кредитной карты «ЭмЭкс».

Он вытащил тяжелый золотой крест и погладил его большим пальцем.

— Он здесь.

Ви кивнул.

— Не снимай его.

— Ни за что.

Повисла пауза. А потом пришло время для объятий. Они обнялись, и Бутч хотел, чтобы его сосед пошел с ним. Как бы сильно он не уважал остальных братьев и бойцов, он хотел сражаться спина к спине с Ви.

— Я буду возле тебя за полторы секунды.

Бутч кивнул, и они выпустили друг друга из объятий. А потом он сошел с крыльца и направился к «R8». План разработан. Обязанности определены. Территории выделены, оружие и боеприпасы распределены.

Обсуждать больше было нечего.

Тормент ехал в город рядом с Бутчем, на соседнем сидении, и никто из них не сказал ни слова. Добравшись до гаража, они оставили «R8» на парковке, пересеклись с Мэнни и вышли на улицу.

И практически сразу…

…Бутч понял, в каком направлении им двигаться.

***

Когда Син вернулся в особняк после разговора с Джо, он зашел с бокового крыла и постучал в одну из французских дверей, ведущих в бильярдную. Он не воспользовался главным входом, потому что не хотел ни с кем пересекаться. Он рассказал Кору о том, что снял себя с графика дежурств и теперь собирался собрать свои вещи и свалить из дома. В никуда. Из этого мира войны, в которой он прожил всю свою жизнь.

Син понятия не имел, куда направится. Но он многие века жил своим умом, выживал ночь за ночью, у него не было твердой земли под ногами и не было поддержки. Так что, хэй, подобные перемены в жизни ему не в новинку.

На запад, он думал. Или, может быть, на юг. Но пребывание в Колдвелле для него под запретом.

И он должен уйти прямо сейчас. Если он этого не сделает, то, скорее всего, вернется к Джо, начнет умолять и все такое. О чем, правда, он не знал. Джо узнала о его делишках с мафией, а его молчание только помогло ей утвердиться в мысли…

Французская дверь открылась, но любезность проявил не слуга. Нет, Вишес больше походил на природную стихию, и его настроение — ядовитое и в хорошую ночь — сейчас было острее кинжалов, которые он выковал для воинов.

— Спасибо, — пробормотал Син, заходя внутрь.

Ви захлопнул дверь, оставляя холод за окном.

— Я собирался тебя найти.

Окинув взглядом арку за бильярдными столами, Син скрестил руки на груди.

— Ты не изменишь мое желание уйти.

— Как будто меня это волнует. — Ви поднял бровь. — Твои дела меня не касаются, и ты же не в армии. Каждый волен идти своей дорогой. Ты не обязан сражаться…

Син отвернулся.

— Я просто хотел внести ясность. Это все…

— …но ты поведешь себя как девка, если откажешься.

Син резко повернулся, чувствуя, как дернулась его верхняя губа.

— А ну повтори?

Брат пожал плечами и обошел барную стойку, на верхней полке которой стояли бутылки с алкоголем, словно солдаты готовые к призыву на службу. Он достал один из высоких бокалов с полки с хрусталем, но вместо того, чтобы плеснуть себе обычную дозу «Гуся», налил фруктовый сок. Шесть дюймов свежего апельсина.

Он пригубил напиток.

— М-м, вкусно. И ты меня услышал. Будешь трусливой девкой, если уйдешь.

Син подошел к стойке, мысленно тренируя самоконтроль и представляя, как поднимает Брата и швыряет в ряды бутылок.

— Что дает тебе право судить об этом?

— Тот факт, что я остаюсь на войне и не жду, что другие сделают мою работу за меня. Тот факт, что мой лучший друг сейчас стоит перед Омегой. Дело в том, что мои братья с твоими кузенами и товарищами сейчас на поле боя, пытаются спасти расу. Между тем, ты стоишь здесь передо мной, волнуешься о себе, думаешь только о себе, страдаешь из-за какой-то женщины, которую встретил как давно? Прошу прощения, если я не впечатлен твоими бабскими душевными метаниями. У меня в реальном мире дел по горло и переживаний о том, кто умрет сегодня вечером.

— Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти.

— У меня на руках умерла моя шеллан. Джекпот. И пофиг, ты же…

— Ты не представляешь, каким был мой отец.

Ви ткнул себя в грудь.

— Бладлеттер. Все еще хочет сравнить моего с твоим?

— Я не кончаю.

Вишес открыл рот. Закрыл.

— Окей, ты выиграл. И это тебе говорит чувак с одним яйцом.

— Это не соревнование. — Но Син почувствовал, что его злость немного утихла. Это уже достижение, верно? — И я устал от убийств.

— Значит, ты сдаешься? — Ви пожал плечами и протянул ладони. — И не надо таких взглядов. Ты должен рассмотреть свое решение с позиции совести и принять это дерьмо. Ненависть к моей заднице тебе не поможет.

— Я не сбегаю. Просто с меня хватит.

Одна черная бровь поднялась.

— Тебе придется объяснить мне, чем эти два понятия отличаются.

Сделав пару шагов, Син остановился у одного из бильярдных столов. Он подумал о том, чтобы сыграть и высвободить накопившуюся энергию, но затем просто провел кончиками пальцев между раскиданными по углам разноцветными шариками, скользя по зеленому полотну.

— Я участвовал в войне не из-за борьбы за наш вид, — услышал он свой голос. — Я занимался этим, потому что мне нравилось убивать. Для спорта. Из-за собственной жестокости. Выпуская гнева. И у меня больше нет этого драйва.

— Что изменилось?

— Я увидел себя другими глазами. И в них я был почти копией моего отца, так мне показалось. Я всегда стремился не быть на него похожим. Я создавал правила и гарантии, чтобы управлять этой стороной меня. У меня были стандарты. И что? Результат тот же. Я убивал его снова и снова через других, но это не помогало мне, и я стал им в процессе.

— Я слышал, ты подрабатывал даже здесь, в Колдвелле.

— Было дело.

Вишес налил себе еще апельсинового сока, плеск жидкости в стакане громко звучал в тишине.

— В прошедшем времени.

— Я от многого отказываюсь с сегодняшнего вечера. — Син поднял биток и перекатил на ладони белый шар, стирая пятно синего мела. — С этим покончено.

И это были не просто слова. В нем произошли кардинальные перемены. С момента его превращения тальмэн всегда был внутри него, чудовище бродило у границ своего вольера, выискивало слабости, возможности для побега, прорехи в самоконтроле.

Не сейчас. Внутри него… воцарилась странная тишина.

Но он не онемел. О нет, чувства его не покинули. В груди поселилась непрекращающаяся тяжелая боль, до такой степени, что он с трудом дышал. Конечно, это была потеря Джо… и у него возникло чувство, что он будет оплакивать ее всю оставшуюся жизнь. Истинная любовь, в конце концов, принимала разный облик, но для всех она была вечной. Это постоянство в любой форме.

Особенно, когда ее теряешь.

— Ты уже поговорил с Кором? — спросил Ви.

— Да.

— Что он сказал?

— Не много.

— Что ты чувствовал, когда сообщил ему свое намерение?

Син уставился на идеально гладкую поверхность битка.

— Что есть, то есть.

— Тебя совсем не беспокоит, что он и твои кузены на войне без тебя?

— Ты пытаешься меня привести к каким-то выводам?

— Нет, я пытаюсь заставить тебя посмотреть чуть дальше своего носа. — Ви вышел из-за бара со стаканом «OJ» в руке. — Кстати да, я собирался найти тебя. У меня есть ответ на вопрос, который ты задал мне вчера. О твоей знакомой из Старого Света.

Син резко поднял голову.

— Ты нашел ее? Она здесь? В Новом Свете?

Слова вылетали быстро, словно пули.

Бриллиантовые глаза Ви прищурились, выражение его лица стало нечитаемым.

— Она переехала в 50-х. С мужем и детьми. Мальчик и девочка.

Син закрыл глаза и представил женщину, бегавшую по лугу вокруг дома своих родителей со своим братом-претрансом.

— Итак, она замужем. Кто ее пара?

— Аристократ.

Открыв глаза, он нахмурился.

— Скажи мне, что их брак по любви.

— Да.

Син вздохнул с облегчением.

— Это хорошие новости. Мне всегда было интересно, что с ней случилось. Если бы я верил в доброжелательного Создателя, я бы молился только о ее благополучии. Где она обосновалась?

— Здесь, в Колдвелле.

— Надо же. Ну хорошо. Она здесь в безопасности…

— Саннис убили во время набегов. — Когда Син в ужасе оглянулся, Ви продолжил: — Вместе с мужем и детьми. Двумя детьми. Убиты. Лессерами.

— Ты врешь. Ты говоришь мне это, чтобы…

Ви, казалось, одолела скука.

— Думаешь, я бы потратил впустую хотя бы секунду, чтобы сочинить такое дерьмо? Они были убиты в своем доме в семи милях отсюда. На посмертной фотографии, которая была сделана ее родственниками, она держала в руках свою дочь. Она пыталась защитить ребенка собственным телом. Муж и сын были обезглавлены.

Услышав треск, Син опустил взгляд. Биток в его кулаке раскололся пополам.

— Ты попросил меня найти ее. — Ви допил свой сок. — И я сделал это. Как ты поступишь с информацией, зависит от тебя… как и все остальное в твоей жизни.

С этими словами Брат вышел из бильярдной, топот его ботинок становился тише, а потом Син осознал, что вокруг воцарилась глухая тишина.

А в груди засела агония.