Грешник

Глава 52

— Сожми… да, вот так. — Доктор с улыбкой согнула руку Джо в локте. — Я же говорила, что хорошо управляюсь с иголкой?

— Я ничего не почувствовала, — Джо покачала головой. — Серьезно.

Док Джейн, как она представилась, откатилась на стуле и сунула пробирку, которую только что заполнила, в квадратный карман своего медицинского халата. Ее темно-зеленые глаза были полны сострадания, и она переводила взгляд между Джо, сидевшей на экзаменационном столе, и Мэнни, который устроился в кресле у двери в процедурную.

— Итак, благодаря нашей Саре, — сказал доктор, — а она — гениальный ученый и немного увлечена генетикой, у нас появился тест крови, который мы можем использовать для определения родственных связей. — Она улыбнулась Мэнни. — В отличие от варварского «Возвращения к корням»[74], которое несет много рисков. Как я уже объяснила, мы сравним оба ваших образца и посмотрим, что у вас общего. У нас также есть база данных по всем представителям вашего вида, которую мы постоянно дополняем. Сара провела потрясающую работу с этим проектом, и он очень поможет нам в вашем случае. У вас остались вопросы ко мне?

Мэнни покачал головой.

— У меня нет. Джо?

У Джо было много вопросов. Но не о тесте.

— Я в норме. Спасибо.

Доктор встала на ноги. Сжала плечо Джо. И вышла.

Когда дверь закрылась, Джо посмотрела на мужчину, который мог оказаться ее братом, исследуя черты его лица, пытаясь найти общее. Когда он поймал ее взгляд, Джо покраснела и посмотрела вниз.

— Извини, — сказала она. — Я не хотела так пристально тебя разглядывать. Просто никогда не встречалась с кем-то родным… кто может оказаться мне родным

Мэнни вытянул ноги и откинулся на спинку жесткого маленького стула.

— Твои чувства можно понять.

Джо заморгала, пытаясь вспомнить, на чем он остановился, когда пришла врач. Было потрясением — и облегчением — узнать, что ее родная мать на самом деле не умерла. И еще многое предстояло узнать.

— Итак, ты рассказывал мне о своем… нашем… отце? — она подсказала.

— Да, извини. — Он опустил руку и убрал ватный шарик, прижатый к его локтю. — Как я уже сказал, его звали Роберт Блафф. Он был хирургом, и моя мама познакомилась с ним в пресвитерианской больнице в Колумбии, когда работала медсестрой в отделении интенсивной терапии. Он умер в тысяча девятьсот восемьдесят третьем в автомобильной аварии. Похоронен на кладбище Сосновая Роща. Я могу отвести тебя к его могиле при случае.

— Я бы очень хотела. Спасибо.

— Они не были женаты, не состояли в отношениях. И она почти не говорила о нем. Где-то в моем доме осталось несколько газетных вырезок о нем, я покажу их тебе. И у меня тоже есть одна фотография. Но, боюсь, это все.

— А наша мама, она на самом деле жива?

— Да. — Мэнни прокашлялся. — Она живет во Флориде. Я купил ей дом пару лет назад. Она сейчас на пенсии.

— Ты думаешь… она бы… — Джо снова покачала головой и попыталась игнорировать боль в груди. — Ну, очевидно, нам нужно дождаться анализов крови, чтобы убедиться…

— Конечно, я вас познакомлю. — Он сдвинулся в сторону и достал телефон из белого халата, который на нем был. — Вот, давай я покажу тебе ее фотографию. Тебе должно быть интересно, как она выглядит.

Пока он искал фото в галерее, Джо чувствовала, как гулко бьется ее сердце. И когда Мэнни протянул «Самсунг», она дрожащими руками взяла телефон.

Изображение на экране было черно-белым, и молодая женщина с густыми темными волосами, что смотрела прямо в камеру, казалась обеспокоенной.

— Я думал, ты захочешь сначала увидеть ее раннее фото. Это сделано, когда она была беременна мной. Давай покажу более свежее.

Джо вернула телефон и с напрасной надеждой ждала, что был еще один снимок, сделанный пару лет спустя, когда эта женщина была… беременна ею.

— Сколько тебе лет? — она спросила. Она была в шоке, услышав ответ. — О, ты намного старше меня. Боже, ты выглядишь потрясающе.

— Спасибо. Вот еще последние фото мамы.

Джо собралась с силами, повторно принимая телефон. На этот раз фотография была цветной, и годы уже оставили свой след на некогда гладком лице. Не то, чтобы женщина была некрасивой… у нее все еще были густые каштановые волосы. Но глаза словно накрыла тень, а вокруг рта и бровей собралось напряжение.

— Как ее зовут?

— Шелли. Шелли Манелло.

Джо вернула ему телефон, он уставился на фотографию, и выражение его лица изменилось.

— Мне не нужно с ней встречаться, — сказала Джо сквозь сдавленное горло. — Я не хочу создавать никаких проблем.

— Я думаю, вам необходимо встретиться.

— Тогда, что не так? — Джо закрыла глаза и снова покачала головой. — И ты не обязан отвечать на этот вопрос.

— Мы же брат и сестра. — Его темные брови опустились еще дальше. — И я просто пытаюсь вспомнить.

— Что?

— Когда она была беременна тобой. — Мэнни резко поднял голову. — Я не сомневаюсь в твоих словах. Просто… исходя из твоего возраста, я должен был отсутствовать дома и быть в колледже, но я бы все равно помнил. Или позже она бы сама рассказала об этом.

Джо сфокусировалась на задней панели телефона, когда Мэнни сосредоточился на передней панели. В образовавшейся тишине ее шею свело от неловкости, словно ледяная вода капала за шиворот.

Что, если Билл ошибся в своих исследованиях?

Страх сказал ей, как сильно она хотела оказаться сестрой Мэнни. Было забавно, как этот незнакомец вселил в нее столько уверенности. Особенно учитывая отсутствие Сина в комнате.

— Знаешь, — сказал Мэнни, — тогда нам с мамой было тяжело. С самого первого дня она была так воодушевлена, что я поступаю в медицинскую школу и собираюсь стать хирургом, что я вообще собираюсь стать кем-то. Она была медсестрой и всегда брала дополнительные смены, чтобы оплатить мое образование. Мое главное воспоминание о ней из детства о том, как она всегда уставала. Может, она снова забеременела, когда я уехал учиться? Ну… она никак не могла позволить себе сохранить ребенка, учитывая расходы на меня. — Он вздрогнул. — Тебя, то есть. Сохранить тебя. Прости. У меня такое чувство, словно я…

— Никогда не извиняйся за это. Я лезу в вашу семью, ты не при чем. Может… может, она не хотела этой беременности. — Когда он встретил ее взгляд, Джо вспомнила выражение ее встревоженного лица на фотографии. — Возможно, это была незапланированная беременность. Может, в результате…

Она не могла сказать это вслух.

Но, учитывая, как Мэнни зажмурился, он все понял.

— Мы можем быть сводными, — грустно предположила она. — Может, Роберт Блафф не был моим отцом. Может… это был кто-то еще.

Мэнни потер лицо руками.

— Это бы объяснило, почему она никогда не рассказывала обо мне, — хрипло прошептала Джо.

Джо выпрямила руку, убрала ватный тампон и пластырь. Под белым слоем виднелась микроскопическая красная точка, которая уже заживала на ее коже.

Мысль, что она была хуже, чем просто ошибка… что ее зачали в сексуальном насилии? Что она вполне могла быть тем последствием, от которого ее мать хотела избавиться и потерпела неудачу?

Когда слезы навернулись на ее глаза, Джо оглянулась в поисках, чем бы их вытереть.

Мэнни, наклонившись к столу, протянул коробку с салфетками через разделяющее их пространство.

А потом он встал и подошел ближе. Запрыгнув на стол, он крепко обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Мне очень жаль… — прошептала Джо, оплакивая страдания незнакомой ей женщины.

***

По другую сторону двери процедурной, на бетонном полу коридора учебного центра сидел Син. После того, как Мэнни должным образом зашил его, он вышел, вроде как позволяя брату и сестре побыть наедине. На самом деле ему нужно было время подумать.

А потом он услышал каждое слово, сказанное Джо. Каждое.

Как она рассказывала об обстоятельствах ее рождения… или о своих страхах из-за предстоящего… и он знал, каким должен быть ответ на ее вопрос о кормлении.

Поднявшись на ноги, Син повернулся и встал лицом к двери процедурного кабинета. Он положил дрожащую ладонь на закрытую панель, как будто мог проникнуть внутрь сквозь молекулы, пространство, которое их разделяло, расстояние между их сердцами… и принести ей что-то, кроме горя, хаоса и страданий.

Мэнни — тот, кто сможет утешить ее. Ее родной брат был хорошим человеком, добрым… сильным. С ним она в безопасности. Он не просто мог присмотреть за ней, он должен был это делать.

Тем не менее, прошло какое-то время, прежде чем Син смог заставить себя отвернуться. И когда он, наконец, сделал это, ему пришлось толкать свое тело по коридору.

Вся его сущность хотела остаться с Джо. Убедится, что она в порядке. Удовлетворить все ее потребности, принести ей самую изысканную еду и самую чистую воду, обеспечить ее теплым и сухим укрытием, а также одеждой из тканей и цветов, которые она предпочитает. Он хотел спать рядом с ней, прижав к своему телу, кожа к коже, держа кинжал в правой руке, пистолет под подушкой и цепь под кроватью, чтобы обеспечить ей защиту от всего и от всех, кто мог причинить ей боль.

Он хотел обслужить ее, когда придет жажда крови…

И помочь ей пережить переход.

А потом… спустя сколько-то десятилетий… позаботиться о ней в ее жаждущий период.

Как игла сходит с пластинки, так и в его голове послышался скрежет, а кульминацией его фантазии стало то, что уничтожило в корне его отчаянный бред.

Не получится ему помочь ей во время жажды. Он не мог кончать.

Перед лицом этой реальности остальные кирпичики их гипотетической жизни рассыпались, не оставив ничего, кроме чувства опустошения в центре его груди.

Но был один способ, которым он мог заботиться о ней.

Если любить значит ставить объект своей привязанности выше себя самого, то была одна жертва, которую он, безусловно, мог принести во имя любви. Неважно, чего это будет ему стоить.

Учебный центр был соединен с особняком Братства подземным бетонным туннелем длиной в сотни ярдов, выходил к Яме на одном конце, где жили Бутч и Ви и их шеллан, и скрытому пути, ведущему с горы — с другой. Син шел по нему с определенной целью, вцепившись в карманы своей кожаной куртки, его ботинки с грохотом ступали на пол. Мэнни отлично справился иглой и ниткой… не то, чтобы различные части собственного тела имели для Сина большое значение… и к вечеру он уже исцелится. И насколько он ненавидел кормление, он брал вену одной из Избранных неделю назад, поэтому был полон сил.

Слава Богу. Он не мог вынести и мысли о том, чтобы взять кровь другой женщины сейчас, какими бы профессиональными и сострадательными ни были эти священные Избранные. Они могли относиться к этому как к медицинской процедуре, он же не хотел приближаться ни к кому кроме Джо.

Син продолжил размышлять над ее будущим, настолько погрузившись в свои мысли, что в следующий раз, когда он оглянулся по сторонам, то осознал, что уже вышел из-под парадной лестницы в фойе особняка, и его цель была достигнута.

В фойе царила относительная тишина, хотя все были на выезде после потасовки в торговом центре. Братья повезли лессеров к Гробнице, где бы она ни располагалась, но остальные Ублюдки и другие бойцы остались дома… и по идее должны были разбрестись по комнатам и обсуждать произошедшее? Нет. В мрачном настроении парни играли в бильярд, и в основном держались особняком, и это имело смысл. В настоящий момент происходили важные события, и многое поставлено на карту.

Пытаясь скрыться от глаз, Син встал за изгибом лестницы и достал свой телефон.

Был только один человек, с которым он хотел поговорить.

Ну, на самом деле их было два, но он знал, с кого начнет.

Составив текст, он помедлил, прежде чем отправить сообщение. Он не видел другого выхода из своей ситуации. После того, как он нажал «отправить», он скрестил руки на груди и прислонился к позолоченным перилам.

Мгновение спустя створчатая дверь, которую персонал использовал для доступа к кладовой и кухне, распахнулась, послышался тихий смешок, и кто-то тихо сказал:

— …да, в шестидесяти процентах случаев это работает.

— Рон Бургундия[75] — наш Боженька, — сказал кто-то.

Бальтазар миновал двери и убедился, что они захлопнулись.

— Привет.

Син кивнул и, посмотрев на свои ботинки, заметил на них кровь лессеров. И на футболке тоже. На рукавах кожаной куртки. На его руках и под ногтями.

— Надо было мне сначала принять душ, — услышал он свой голос.

— Эта хрень меня не беспокоит.

— Не для встречи с тобой.

А перед тем как идти к Джо, черт возьми.

— Кузен, ты в порядке?

Син сфокусировал взгляд на полу в центре фойе, на мозаичном изображении яблони в полном цвету. Он попытался заговорить, но в итоге просто потер свой нос. Лоб. Челюсть.

— Скажи мне, — сказал Бальтазар, — что ты не убил ее.

— Убил кого? — Когда его двоюродный брат невозмутимо посмотрел на него, Син выругался. — Ты издеваешься? Она сейчас с Мэнни.

— Ладно. Хорошо. — Бальтазар оглянулся по сторонам. — Значит, мне нужна лопата по другой причине?

Син провел ладонью по лицу.

— Нет.

В последовавшем молчании его глаза скользили по другим роскошным деталям прихожей особняка. Учитывая, что он провел большую часть своей жизни, засыпая в пещерах и стволах деревьев в лесах Старого Света, он все еще не мог понять, как оказался в этом королевском замке с мраморными и малахитовыми колоннами, позолоченными зеркалами, бра и хрустальными люстрами. Все здесь заставляло его ощущать себя незваным гостем.

С другой стороны, он часто чувствовал себя отщепенцем даже среди тех, кого хорошо знал.

— Я люблю ее, — хрипло выпалил он.

Последовала пауза. Словно Бальтазар не мог понять, что ему говорили.

— Джо? Ты что… подожди…

— И по этой причине я хочу попросить тебя… обслужить ее во время ее превращения. Ты единственный, кому я могу доверить любимую женщину.

Как бы она ни хотела использовать самого Сина, он не мог этого допустить, особенно после того, как услышал, как она говорит о своей судьбе. Его жестокий характер был слишком близок к тому, что, как она боялась, являлось правдой в отношении ее отца… и хотя она была не в курсе этой параллели, он-то знал. Он никогда не совершал с женщиной того, что ее отец мог сделать с ее мамэн, но как будто убийство женщин — даже если они это заслуживали — чем-то лучше? Он забирал жизни с особым извращенным чувством справедливости, как бдительный вершитель судеб, принимающий деньги, в которых не нуждался и которые не использовал… и, как ни странно, до этого времени он не чувствовал бремя своих преступлений.

Учитывая все, что он сделал, Джо бы не приняла его, если бы знала правду, которую он не решился ей рассказать.

Поэтому он должен поступить так, будто она уже знает о нем все.

И найти ей кого-то другого.

И это — достойный поступок по отношению к той, кого он действительно любит.