Грязные войны: Поле битвы — Земля

39. «Аукцион убийц»

Вашингтон, округ Колумбия, 2010 г.

Вопрос о включении Анвара Аулаки, гражданина США, в список целей для покушения разделил законодателей, населявших кабинеты конгресса на два основных лагеря: молчащих или поддерживающих это решение. Только через три месяца после того, как стало известно о соответствующем плане, раздался голос члена палаты представителей, протестующего против такого решения. «Я не поддерживаю его, и точка, — заявил в разговоре со мной конгрессмен-демократ Деннис Кусинич. — Я думаю, что высказаться по этому поводу следовало тем представителям обоих партий, которых беспокоит соблюдение нашей Конституции»[1902]. Кусинич добавил, что направил в администрацию Обамы несколько писем, в которых поднял вопрос о потенциальной антиконституционности проводимой политики, а также возможных нарушениях международного права, однако, по его словам, ответа он не получил.

«В этой администрации много толковых людей, которые должны понимать, на какие риски они идут в данном случае, нарушая закон», — заметил Кусинич. Он назвал проводимую политику внеконституционной, внесудебной и уточнил: «Она нарушает презумпцию невиновности, причем правительство выступает в роли дознавателя, полицейского, обвинителя, судьи, суда присяжных и исполнителя приговора в одном лице. Это ставит серьезнейшие вопросы относительно нашей Конституции и нашего демократического образа жизни». Он также заметил: «Все это делается именем национальной безопасности. Как мы можем узнать, почему убивают тех или иных людей? Я хочу спросить, кто принимает эти решения? Кто ставит себя наравне с Богом? Ты просто указываешь пальцем на фотографию человека и говоришь: «Его больше нет».

Тот факт, что в список целей попал американский гражданин, не было единственной заботой Кусинича. Шаги популярного президента-демократа и специалиста по конституционному праву, шедшего в своей политике даже дальше экстремистов из администрации Буша, могли вызвать весьма далеко идущие последствия. «Мы действуем, руководствуясь страхом. Мы забыли, кто мы есть на самом деле, — говорил он мне. — Мы подрываем несущие столпы наших демократических традиций. Право на суд? Его больше нет. Право возражать тем, кто вас в чем-то обвиняет? Его тоже нет. Право быть свободным от жестоких и необычных наказаний? Отсутствует. Все эти якоря подняты». Затем он добавил: «И не думайте ни секунды, что мы можем делать подобные вещи и это никак не скажется на ситуации у нас дома. Не может быть двух Америк — одной за границей, а другой — дома. Она везде одна и та же. Эрозия целостности, эрозия демократических ценностей, эрозия доброжелательных намерений — все это предсказывает приход государства, в котором уже не смогут быть обеспечены основополагающие права наших граждан. Все это превратится в аукцион убийц».

В июле 2010 г. Кусинич внес законопроект HR 6010 с целью «запрета внесудебных убийств граждан США»[1903]. В законопроекте Кусинич ссылался на целый ряд распоряжений президента, начиная со времен Форда, запрещавших покушения. Среди них был и приказ № 12333, в котором говорилось: «Никакое лицо, находящееся на службе или действующее от имени правительства Соединенных Штатов, не должно принимать участия в подготовке или проведении покушения». Основная идея законопроекта заключалась в том, что гражданин США не может быть казнен без официального судебного решения. «Использование внесудебной силы против гражданина Соединенных Штатов, находящегося за пределами официально признанных международным сообществом зон боевых действий в Ираке и Афганистане, представляет собой нарушение законов ведения вооруженного конфликта, — гласил законопроект. — Уважение верховенства закона в наилучшей степени служит интересам Соединенных Штатов и является примером соблюдения принципов международного и национального права».

Законопроект Кусинича поддержали всего шесть членов Палаты представителей и ни одного сенатора. Он был немедленно провален.

К июлю официальные представители разведывательных структур США подтвердили факт нанесения «около десятка» ударов с целью уничтожить Аула-ки[1904]. Все они не увенчались успехом. Ведущие организации, боровшиеся с политикой войны с терроризмом, проводившейся администрацией Буша — Центр конституционных прав (CCR) и Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU), — уже занимались оценкой проводившейся администрацией Обамы программы преднамеренных убийств, в основном реализовывавшейся на территории Пакистана с помощью беспилотников. Однако теперь, когда целью программы стал американский гражданин, этот вопрос, по мнению указанных организаций, заслуживал специального рассмотрения в рамках судебной системы США. «Это была очень важная возможность выступить против программы покушений, поскольку сейчас у нас было имя еще живого человека — то есть действовать можно было не «постфактум». Нам представился случай попытаться предотвратить убийство человека, который, на основе имеющейся у нас информации, находился в ликвидационных списках», — заявила старший юрист CCR Пардисс Кебраи[1905].

Кебраи вместе со своими коллегами изучила общедоступные факты об Ау-лаки и пришла к заключению, что его проповеди и комментарии, высказанные в ходе интервью, хотя и выглядели оскорбительными для многих американцев, «на их взгляд, подпадали под действие первой поправки к Конституции» (поправка предусматривает свободу вероисповедания и свободу слова. — Примеч. пер). «Если он представляет угрозу, и если его действия содержат состав преступления, тогда он должен быть подвергнут суду, как и любое другое лицо, в особенности, если речь идет о гражданине США», — заявила она. Кебраи также добавила: «Если Соединенные Штаты убили одного из своих граждан в иностранной стране, где не велось официально объявленной войны, не предъявив ему обвинений, это будет означать, что США заявляет о полномочиях, а также реализует полномочия по убийству лиц, подозреваемых в причастности к террористической деятельности, в любом месте, где они могут быть обнаружены. Меня пугают возможные последствия этого с юридической, моральной и политической точек зрения».

Юристам из CCR и ACLU с помощью своих йеменских коллег удалось связаться с Нассером аль-Аулаки[1906]. Тот предоставил им возможность на безвозмездной основе представлять его интересы в иске, оспаривавшем право администрации Обамы убить его сына без надлежащего судебного разбирательства. «Я приложу все усилия, чтобы убедить моего сына сдаться, вернуться, но они не дают мне времени для этого. Они хотят его убить. Как может правительство США убивать одного из своих граждан? На этот юридический вопрос необходимо ответить», — сказал Нассер[1907].

Через несколько дней после первых бесед Нассера с американскими юристами администрация Обамы предприняла несколько быстрых действий, чтобы дело никогда не было рассмотрено американским судом. 16 июля 2010 г. Министерство финансов официально объявило Анвара Аулаки «признанным международным террористом». Объявил об этом не президент, министр обороны или директор ЦРУ. По поручению Белого дома новость огласил Стюарт Левей, заместитель министра финансов по вопросам терроризма и финансовой разведки. Он сообщил, что против Аулаки будут предприниматься необходимые действия, прямо обвинил того в «подготовке Абдулмуталлаба к операции и инструктировании его». Левей также заявил: «Получив указания от Аулаки, Абдулмуталлаб раздобыл взрывное устройство, которое было использовано им при попытке совершения теракта на Рождество». По словам представителя Министерства финансов, «Аулаки был вовлечен во все звенья террористической цепи: сбор средств для боевиков, их вербовку и подготовку, планирование и организацию ударов по невиновным»[1908]. При этом никаких доказательств подобных утверждений представлено не было.

Внесение Аулаки в списки террористов означало, что американские юристы, выступающие в его защиту без соответствующего разрешения правительства США, совершат преступление. 23 июля ACLU и CCR в срочном порядке обратились за требуемыми документами. Получив отказ, они подали иск в отношении Министерства финансов[1909]. В ответ на это 4 августа Министерство финансов изменило свою позицию, позволив юристам представлять интересы Ау-лаки[1910]. Месяцем позже CCR и ACLU подали иск против президента Обамы, директора ЦРУ Панетты и министра обороны Гейтса, обвинив их в незаконности покушения на Аулаки. «Вне рамок вооруженного конфликта Конституция и международное законодательство запрещают преднамеренные убийства, за исключением тех случаев, когда они представляют собой последнюю возможность защититься от конкретной, ясно выраженной и неизбежной угрозы смерти или серьезных травм», — говорилось в иске. — Только при наличии этих достаточно жестких обстоятельств применение силы является юридически оправданным, поскольку неизбежность угрозы делает официальный судебный процесс невозможным. Политика преднамеренных убийств, при реализации которой лица включаются в ликвидационные списки на основании неких бюрократических процедур и находятся в этих списках в течение нескольких месяцев, совершенно очевидно выходит за рамки использования летальной силы в качестве последнего средства борьбы с неизбежными угрозами. Соответственно, она находится вне пределов того, что установлено Конституцией и международным правом»[1911]. Иск требовал от федерального судьи запретить президенту, JSOC и ЦРУ «преднамеренно убить» Аулаки, а также «раскрыть критерии, на основе которых правительство принимает решение о преднамеренном убийстве гражданина США».

Ответ администрации Обамы на иск был достаточно мощным. При этом использовалась та же аргументация, что и во времена администрации Буша, когда необходимо было бороться с исками, имевшими целью привлечь Дональда Рамсфелда и других официальных лиц к ответственности за их роль во внесудебных убийствах, пытках и чрезвычайных выдачах: право отказа от раскрытия государственных секретов. Юристы Министерства юстиции предлагали судье дать отказ в рассмотрении дела по другим причинам, однако замечали, что в случае, если эти попытки окажутся безуспешными, суду следует воспользоваться именно этим аргументом. Они отмечали: «Необходимо избежать риска нанесения серьезного ущерба интересам национальной безопасности». Дело Аулаки, как утверждал помощник генерального прокурора Тони Вест, «посвящено обсуждению существования и оперативных подробностей якобы ведущейся военной и разведывательной деятельности по противодействию террористическим угрозам в отношении Соединенных Штатов»[1912]. Он охарактеризовал дело как «классический пример случая, когда никакая информация не может быть представлена без того, чтобы не нанести немедленного и непоправимого ущерба, связанного с раскрытием крайне деликатных и сверхсекретных сведений в сфере обеспечения национальной безопасности». Он назвал Аулаки оперативным руководителем AQAP.

Правительство предоставило письменные заявления от Панетты, Гейтса и Клеппера, говорящие об отказе раскрыть государственные секреты, а также обрисовавшие те угрозы национальной безопасности, к которым может привести рассмотрение этого дела в суде. Панетга, в частности, писал, что пойти на этот шаг его заставила необходимость «защиты источников информации, методов и действий, которые могут быть раскрыты в результате рассмотрения содержащихся в иске обвинений»[1913]. Он также добавил, что, если бы он объяснил, по какой причине прибегает к подобным действиям, это «нанесло бы угрозу национальной безопасности США». Гейтс утверждал, что «раскрытие разведывательной информации, связанной с AQAP и Анваром Аулаки, нанесет серьезный ущерб национальной безопасности»[1914]. Он отметил: «Американские военные не могут раскрывать перед иностранной террористической организацией или ее руководителями, что им известно о деятельности этой организации и каким путем была получена подобная информация». По сути дела, правительство уверяло в том, что у него имеется право убить гражданина США, причем раскрывать мотивы убийства для американского общества слишком опасно.

Адвокаты Аулаки ответили следующими обвинениями:

Широкое использование правительством права отказа от раскрытия государственных секретов с целью сделать невозможным судебный процесс представляется одновременно и смехотворным, и чрезмерным. То, что Анвар Аулаки является целью для покушения, широко известно только потому, что высокопоставленные сотрудники администрации, действуя, очевидно, в рамках согласованной медийной стратегии, сообщили ведущим национальным газетам о том, что Совет национальной безопасности одобрил использование в отношении этого человека летальной силы… Если бы само правительство действовало в рамках интересов национальной безопасности, столь часто упоминающихся им в заявлениях, его ответственные представители не сообщали бы о его намерениях всему миру, а говорящие под протокол представители разведки отказались бы от дачи любых комментариев, вместо того чтобы молчаливо подтверждать факт того, что сын истца находится в списках лиц, подлежащих ликвидации'[1915].

Они также утверждали: «Правительство скрыло свои претензии на неограниченные полномочия под покровом рассуждений о позициях, подсудности, равенства и секретности, однако суть их заключается в том, что представители исполнительной власти, которые должны получить юридическое одобрение на отслеживание переписки американского гражданина или обыск его чемодана, могут уничтожить этого гражданина без какой-либо необходимости оправдывать свои действия перед судебными властями или общественностью».

В то же самое время в стенах Белого дома администрация Обамы уже готовила юридические обоснования для убийства американского гражданина[1916]. Высказанная правительством угроза уничтожить Аулаки не встретила практически никакого возмущения или вопросов со стороны Конгресса США, тем не менее администрация отлично представляла, что, как только Аулаки будет убит, дело неизбежно снова вернется в суд. Высокопоставленные сотрудники администрации начали допускать утечки разведывательной информации журналистам — они показывали, что Аулаки действует в террористических структурах и принимает активное участие в разработке планов по нанесению ударов по Соединенным Штатам, в том числе с применением биологического и химического оружия.

Администрация уже решила, что будет уничтожать Аулаки, и президент Обама попросил предоставить необходимые аргументы, чтобы доказать правильность этого шага. Главный юрист Государственного департамента Гарольд Кох хотел публично представить материалы дела еще до того, как Аулаки будет убит. Он уже устал выслушивать критику программы преднамеренных убийств от европейских дипломатов и правозащитных организаций. В своей прежней жизни Кох заслужил репутацию юриста либеральных взглядов, выступающего в поддержку прав человека и гражданских свобод. Поэтому его одобрение помогало администрации защитить свою политику покушений в целом, а также подкрепить решение об уничтожении гражданина США без суда.

В Белом доме в то же время надеялись, что публичная защита программы Кохом окажет превентивное давление на ее критиков. «Военные и ЦРУ были просто в восторге от этой идеи, — писал корреспондент журнала Newsweek Дэниел Клейдман, автор книги «Убить или захватить» (Kill or Capture), посвященной кампании преднамеренных убийств. — Между собой они называли юриста Госдепартамента «убийца Кох». Некоторые оперативники даже поговаривали о выпуске футболок с надписью: «Беспилотники. Если они хороши для Коха, то для меня и подавно»[1917].

Перед выступлением Коха на публике ЦРУ и военные предоставили ему доступ к разведданным по Аулаки. Изучая их, Кох провел в закрытом хранилище целый день. Клейдман, книга которого практически полностью построена на утечках информации от сотрудников администрации президента, утверждал:

Кох выработал свой собственный стандарт, чтобы оправдать преднамеренное убийство гражданина США. Речь должна была идти о зле, причем доказанном железно. Это не был в полной мере юридический стандарт. Скорее, речь шла о пороге, который Кох считал удобным для себя. Теперь он знакомился с данными о многочисленных заговорах по убийству американцев и европейцев — и во все эти заговоры на оперативном уровне был глубоко вовлечен Аулаки. Существовали планы отравить источники воды и продукты питания Запада с помощью ботулотоксина, а также нанести удары по американцам с помощью рицина и цианистого калия. Изобретательность Аулаки в создании все новых, все более смертоносных планов была просто поразительной. Кох вышел из комнаты потрясенный. Аулаки — это было не просто зло, это было воплощение Сатаны[1918].

В своей речи, произнесенной 25 мая 2010 г., Кох заявил: «Применяемые США для определения целей практики, включая операции по уничтожению намеченных лиц с помощью беспилотных летательных аппаратов, находятся в полном соответствии со всеми актуальными формами международного права, включая законы ведения войны»[1919]. Для своего выступления Кох избрал ежегодный съезд Американского общества международного права и в полный голос поддержал политику администрации по организации преднамеренных убийств:

Некоторые утверждают, что использование летальной силы против отдельных лиц не сопровождается необходимым процессуальным оформлением и, соответственно, представляет собой незаконное внесудебное убийство. Однако от государства, принимающего участие в вооруженном конфликте или действующего в рамках законной самозащиты, не требуется проводить судебный процесс над своими целями, перед тем как прибегнуть к летальной силе… Некоторые утверждают, что наши практики выбора целей нарушают национальное законодательство, в особенности действующий уже длительное время запрет на политические убийства. Однако в соответствии с национальным законодательством использование разрешенных систем вооружений, предусмотренных законами ведения войны, для нанесения точных ударов по отдельным высокопоставленным воинствующим лидерам, будь оно произведено в рамках самозащиты или в ходе вооруженного конфликта, является законным и, следовательно, не может рассматриваться в качестве «покушения».

Адвокаты Нассера аль-Аулаки не придерживались той точки зрения, что Анвар Аулаки был абсолютно невиновным человеком. Они, скорее, исходили из того положения, что если он действительно являлся тем, за кого его выдавало правительство Соединенных Штатов — террористом и оперативным сотрудником «Аль-Каиды», то этому должны были быть предоставлены доказательства, способные выдержать рассмотрение в суде. Если та информация, утечки которой администрация допускала для журналистов, например планирование химических ударов по Соединенным Штатам, была истинной, почему не обвинить в этом Аулаки и не потребовать у Йемена его выдачи для суда? «Если кто-то представляет угрозу и если против него есть улики, очень хорошо, выдвиньте против него обвинение и судите его законным путем, — заявила Кебраи, один из адвокатов Аулаки. — Президент, Министерство обороны или ЦРУ не могут по собственной воле втайне определять, что такие-то люди представляют угрозу, и мы можем не только задержать, но и убить их».

Администрация продолжала организовывать утечки информации, которая, по ее мнению, доказывала, что Аулаки был оперативником «Аль-Каиды». Средства массовой информации начали говорить о нем как об одном из руководителей или даже главе AQAP. Когда адвокаты Аулаки попытались опровергнуть в суде утверждения о том, что он являлся руководителем AQAP и принимал участие в ее деятельности, правительственные юристы закрыли процесс. «Правительственный юрист вошел в зал суда со словами: «В контексте настоящего дела мы говорим о руководителе AQAP, все остальное является государственной тайной. Мы не можем говорить о доказательствах, но вы должны это знать, — вспоминала Кебраи. — Можно сойти с ума, слушая обвинения правительства, не опирающиеся ни на какие реальные факты, и не иметь доступа к этой информации, видеть, что обо всем этом говорит пресса, и быть не в состоянии ничего ответить. Администрация Буша претендовала на право задерживать людей по всему миру, прикрываясь борьбой с терроризмом. Администрация Обамы под тем же самым предлогом претендует на то, чтобы убивать людей по всему миру». Это право включало в себя и право убивать граждан США.

Тем временем Анвар Аулаки проводил дни и ночи в бегах. Он знал, что американцы активно пытаются убить его. Он видел беспилотники, а иногда неподалеку от него взрывались ракеты. Конечно, его взгляды на США приобрели более радикальный характер, однако, с его точки зрения, изменилась Америка, а не он сам. Когда-то он призывал голосовать за президента Буша и восхвалял американские свободы. Он искренне осуждал «Аль-Каиду» и теракты 11 сентября и говорил о мирном сосуществовании мусульман и Соединенных Штатов. Однако в период между началом жестоких преследований ислама, последовавших за сентябрьскими событиями и началом объявленной американским правительством охоты на Аулаки, что-то в нем переменилось. Теперь он больше не разрывался между верностью стране своего рождения и исповедуемой религией. «Мусульманам Америки скажу следующее: как ваша совесть позволяет вам жить в мире с народом, ответственным за тиранию и преступления в отношении ваших собственных братьев и сестер? Как можете вы сохранять верность правительству, ведущему войну с исламом и мусульманами? — спрашивал Аулаки в одной из своих размещенных в Интернете аудиозаписей. — Имперское высокомерие ведет Америку к ее судьбе: войне на истощение, постоянному кровотечению, которое закончится крахом и расколом Соединенных Штатов Америки»[1920].

Джохари Абдул Малик, сменивший Аулаки на месте имама мечети Дар аль-Хиджра в Вирджинии, был ошеломлен. Он помнил Аулаки как умеренного лидера мусульман, объединявшего два мира. «Превратиться из такого человек в того, кто мечет сегодня подобные заявления из Йемена, — просто невероятно, — сказал он. — Не думаю, чтобы мы неправильно его понимали. Думаю, что с ним что-то случилось»[1921].