Грязные войны: Поле битвы — Земля

3. Выследить, найти, прикончить. Возникновение Объединенного командования специальных операций

Вашингтон, округ Колумбия, 1979–2001 гг.

21 ноября 2001 г., когда глобальная война с террором только разворачивалась, министр обороны Доналд Рамсфелд посетил Форт-Брэгг, штаб-квартиру «зеленых беретов». «По всему миру идет война с терроризмом. Она нуждается в каждом из вас, в ней нужен каждый из вас, и каждая из организаций, которые вы представляете. И я знаю, я знаю о том, что, когда протрубит труба, вы будете готовы», — сказал Рамсфелд, выступая на базе. «Когда нынешняя кампания только начиналась, президент Буш заявил: «Сейчас мы начинаем борьбу в Афганистане, но Афганистан — это только начало нашей борьбы во всем мире. И она не окончится до тех пор, пока террористы, покрывшие своей сетью весь мир, не будут найдены, остановлены и разгромлены». Вы — мужчины и женщины, которые своими руками донесут эту мысль до врагов Америки, мысль, подкрепленную силой и могуществом величайших воинов мира»[298]. В своем публичном выступлениие Рамсфелд поблагодарил обычных спецназовцев — «зеленых беретов» — за ту центральную роль, которую они сыграли в Афганистане, однако говоря о «донесении руками» американских идей, он обращался к особой группе военнослужащих, которых он рассматривал как свое лучшее и наиболее секретное оружие.

Поездка Рамсфелда в Форт-Брэгг была в основном открытой для публики, но у него была запланирована и секретная встреча с представителями тех сил, чьи подразделения редко упоминались в прессе и чьи операции были целиком покрыты завесой тайны — Объединенного командования специальных операций (JSOC)[299]. На бумаге JSOC и ее описанная бюрократическим языком официальная цель представлялись некоей научно-исследовательской организацией: JSOC являлась «объединенным штабом, предназначенным для изучения требований к специальным операциям и применяемых при их проведении техник; обеспечения совместимости и стандартизации материальной части; планирования и проведения совместных учебных операций и тренировок; разработки тактики специальных операций, предусматривающих взаимодействие различных подразделений»[300]. На самом деле, JSOC представляло собой тщательно хранимую в тайне секретную службу, обеспечивающую национальную безопасность США. Среди узкого круга специалистов, занимающихся специальными операциями, ее члены были известны под именем ниндзя, «пожирателей змей», или, говоря совсем по-простому, операторов. Из всех вооруженных формирований, находившихся под началом президента Соединенных Штатов, JSOC было элитой из элит. Когда ему необходимо было провести операцию в условиях абсолютной секретности, вдали от любопытных глаз конгресса, наилучшим вариантом было не ЦРУ, а скорее JSOC. «Кто готов к выброске?» — спрашивал Рамсфелд, обращаясь к спецназовцам. Генералы показывали ему список лиц, находившихся в режиме ожидания. «Хорошо. Куда вы направляетесь? Ага, если я спрашиваю, меня надо устранить, правильно? — шутил Рамсфелд. — Хорошо, я только хотел вас проверить».

JSOC было сформировано на обломках провалившейся миссии по освобождению пятидесяти трех американских заложников, удерживаемых на территории посольства США в Тегеране, столице Ирана, после исламской революции 1979 г. Операция имела кодовое обозначение Eagle Claw («Орлиный коготь») и предусматривала участие отборных бойцов отряда «Дельта»[301]. Под командованием одного из своих знаменитых создателей, полковника Чарли Беквита, они должны были захватить взлетно-посадочную полору, а высадившийся на нее десант должен был осуществить атаку посольства. Однако после того как в «песчаной буре» было потеряно два вертолета, а еще один по техническим причинам не мог подняться в воздух, Беквит и другие командиры начали ожесточенный спор, не следует ли отменить операцию[302]. Потеря нескольких летательных аппаратов, имевших критически важное значение для успеха предприятия, привела к противостоянию посреди иранской пустыни — следует ли продолжать следовать намеченному плану[303]. Беквит противостоял авиационным командирам, морским офицерам и командованию морскими пехотинцами. В конечном итоге президент Картер приказал прекратить операцию[304]. Когда группа отправилась в обратный путь, произошла катастрофа — один из вертолетов столкнулся с са-молетом-заправщиком С-130, что привело к гибели восьми американских военнослужащих[305]. Иранцы рассредоточили американских заложников по всей стране, чтобы предотвратить повторные попытки их освобождения. После 444 дней в заключении, в результате закулисной сделки по обмену заложников на оружие, они были освобождены[306] — всего лишь через несколько минут после того, как президент Рейган принес свою присягу[307].

За кулисами происходящего Белый дом и Пентагон разбирали причины провала операции. Было решено, что для проведения подобных акций нужна единая, обладающая всеми необходимыми средствами «звездная команда» специальных операций. Она должна обладать собственными летательными аппаратами, бойцами, «морскими котиками» и разведкой. Вскоре после провала «Орлиного когтя» в структуре Пентагона был создан Объединенный испытательный директорат, который начал подготовку еще одной спасательной операции Honey Badger[308]. Она так и не была осуществлена, однако в ходе реализации секретной программы началось составление планов создания группы по проведению специальных операций, обладающей полным спектром возможностей, гарантирующих, что провал «Орлиного когтя» больше не повторится. В результате, в 1980 г. было официально сформировано JSOC, хотя его существование не признавалось ни Белым домом, ни военными. Новое командование было уникальным явлением среди всех военных и разведывательных служб, поскольку оно подчинялось только президенту и было предназначено стать его маленькой личной армией. По крайней мере, так все это выглядело в теории.

Полковник Уолтер Патрик Ланг большую часть своей карьеры участвовал в секретных операциях. Когда он еще только начинал службу, он помогал координировать проводившуюся в 1967 г. в Боливии операцию, закончившуюся захватом и убийством Че Гевары[309]. Он служил в Группе исследований и наблюдений (SOG), которая занималась точечными убийствами в интересах США в ходе войны во Вьетнаме, в конечном итоге возглавив секретную глобальную программу агентурной разведки Разведывательного управления Министерства обороны. Он работал в Йемене, Саудовской Аравии, Ираке и других горячих точках по всему миру. Ланг также организовал изучение арабского языка в военной академии в Вест-Пойнте. В течение всей своей карьеры он пристально наблюдал-За тем, как Соединенные Штаты создают это новое подразделение специального назначения. Ланг вспоминал: «Основной задачей обычных сил спецназа, например «зеленых беретов», была подготовка туземных, обычно иррегулярных формирований к стычкам с регулярными войсками или повстанцами и руководство подобными операциями. Это их работа, и поэтому они настроены жить в гармонии с иностранцами. Им нравится сидеть вокруг общего котла, доставая оттуда правой рукой куски жилистого мяса старого козла. Слушать чью-нибудь бабку, вспоминающую всякую чепуху о прародителях племени. Это им нравится»[310]. Ланг сравнивал «зеленых беретов» с «вооруженными антропологами». JSOC, с другой стороны, задумывалось как «контртеррористические силы, прообразом которых может служить английская Специальная авиадесантная служба (SAS). SAS не играет в «давайте повеселимся с местными жителями». Они этим не занимаются. Они — коммандос, они убивают местное население. Эти люди не слишком хорошо знают общую картину того, как (их операции) влияют на положение США в мире».

Вначале JSOC было своего рода довеском к военно-бюрократической машине. У него не было своего собственного бюджета, и его силы в основном использовались для усиления контингентов в горячих точках[311]. Подчинялись они военным в соответствии с глобальной системой зон ответственности Пентагона, определяющей, какие силы осуществляют общий контроль за операциями в том или ином регионе земного шара. В 1970-е гг. был сформирован отряд «Дельта», ставший ответом на серию террористических ударов. Таким образом США расширили возможности своих частей специального назначения[312]. «Многие военнослужащие, прошедшие через эти «Контртеррористические-комман-дос-Чарли-Беквита», по своей сути являются техниками войны», — рассказывал мне Ланг.

После катастрофы, постигшей в Иране операцию «Орлиный коготь», JSOC создавалась как организация, расчлененная на мелкие группы подразделений специальных задач (SMU), тренирующиеся и готовящие исполнение так называемых операций F[313] (Find, Fix, Finish, или «выследить-найти-прикончить»). Говоря обычным языком, под этим подразумевалось слежение за целью, уточнение ее местоположения и последующее уничтожение. Прославившийся сегодня на весь мир уничтожением бен Ладена шестой отряд «морских котиков» был создан именно для того, чтобы поддерживать и проводить подобные операции. Его создатель и первый командир Ричард Марсинко служил в тактической группе антитеррористических действий, занимавшейся планированием операции «Орлиный коготь»[314]. Изначально названное «мобильный отряд 6», это элитное подразделение из 75 «морских котиков» превратилось в ведущую антитеррористическую силу, находящуюся в распоряжении правительства США. Само ее название заключало в себе элемент пропаганды. Когда организовывался шестой отряд, у «морских котиков» было всего два других отряда, однако Марсинко хотел, чтобы в Советском Союзе считали, что существуют и другие, пока неизвестные им подразделения.

В начале своей деятельности JSOC пришлось столкнуться с некоторыми «болезнями роста». В это подразделение набирались военнослужащие других элитных частей, включая отряд «Дельта», «морских котиков» и 75-го полка рейнджеров. Каждая из этих частей была твердо убеждена в своем несомненном превосходстве над всеми остальными. JSOC училось проводить свои операции в закрытых для посторонних районах, организуя внезапные налеты, именовавшиеся кинетическими ударами, или так называемые прямые действия, иными словами, операции по убийству. Была также сформирована «группа полевых операций» — временное подразделение военной разведки, сокращенно именовавшееся FOG[315]. Позже она превратилась в разведывательную службу JSOC и стала называться «Активити». Среди первых громких дел можно назвать обеспечение радиотехнической разведки в ходе операции по освобождению бригадного генерала Джеймса Дозиера, похищенного в декабре 1981 г. из своего дома в Вероне боевиками марксистских «Красных бригад». Дозиер был единственным американским офицером подобного ранга, которого когда-либо удавалось похитить. «Активити» после нескольких недель охоты установила его местонахождение, что позволило итальянским контртеррористическим службам провести успешную операцию по его освобождению[316].

JSOC, имеющее свою штаб-квартиру на авиабазе Поуп и примыкающем к ней Форт-Брэгге в Северной Каролине, в конечном итоге встало во главе армейского отряда «Дельта», 75-го полка рейнджеров и 6-го отряда «морских котиков», переименованного в боевую морскую особую группу быстрого развертывания (DEVGRU). Авиацию JSOC получило из состава элитного 160-го авиационного полка специальных операций Night Stalkers («Ночные охотники»), а также из 24-й специальной тактической эскадрильи ВВС США. Создатели Объединенного командования рассматривали его в первую очередь как антитеррористическую группу. Однако в начальный период своей истории оно использовалось для решения совершенно других задач. Его группы секретным образом придавались союзным военным частям или паравоенным формированиям, имевшим целью свержение правительств, рассматривавшихся как враждебные американским интересам. Порой грань между операцией и учениями была очень размытой, особенно в ходе «грязных войн», проходивших в 1980-е гг. в Латинской Америке. JSOC действовало на Гренаде, куда по приказу Рейгана в 1983 г. вторглись американские военные, а также в течение всего десятилетия в Гондурасе, где Соединенные Штаты одновременно вели операции по координации поддержки «контрас» в Никарагуа и боролись с местными повстанцами[317]. В течение своего первого срока президент Рейган, похоже, хотел назвать терроризм угрозой национальной безопасности и бороться с ним путем нанесения «кинетических ударов». Примерно в то же время, когда в Бейруте в 1983 г. были проведены теракты в отношении казарм миротворческих сил, Рейган публично поддержал «быстрое и эффективное возмездие» террористам, подписав секретную директиву по национальной безопасности и последующий указ, санкционировавший «использование диверсий, убийств (и) превентивных ударов возмездия» по террористическим группам[318]. Директива и указ относились к плану ЦРУ по созданию специальных боевых групп, предназначенных для организации убийств, однако, как утверждается, эти документы также санкционировали координацию действий с силами JSOC.

Военнослужащие JSOC поддерживали связь с иностранными вооруженными силами в Латинской Америке и на Ближнем Востоке, чтобы бороться с захватом заложников. Они также были задействованы в операции, завершившейся убийством колумбийского наркокороля Пабло Эскобара в 1993 г. в Медельине[319]. Подобные операции способствовали накоплению опыта американских бойцов, располагавших уникальными навыками в проведении противопартизанских действий. К концу холодной войны спецназовцы JSOC стали выделявшимися на фоне других, закаленными в боях ветеранами, из всех, которыми располагали США. В 1990-е гг. они играли центральные, хотя и секретные роли в войнах, шедших на Балканах, в Сомали, Чечне, Иране, Сирии, а также по всей Африке и Азии. В бывшей Югославии JSOC содействовал в поиске лиц, объявленных военными преступниками, хотя им и не удалось захватить две свои главные цели — лидеров боснийских сербов Ратко Младича и Радована Караджича[320]. В соответствии с секретной директивой, изданной президентом Клинтоном, JSOC было разрешено действовать на территории США в рамках антитеррористических операций, а также противодействовать угрозе применения оружия массового поражения, таким образом обходя «Закон о полномочиях шерифа» (Posse Comitatus Act), запрещающий военным заниматься правоохранительной деятельностью в своей стране[321].

На деле некоторые из самых деликатных операций JSOC проводились именно в США. В 1993 г. военнослужащие отряда «Дельта» участвовали в окончившемся катастрофой рейде против ранчо близ города Уэйко в Техасе, принадлежавшего религиозной секте «Ветвь Давидова»[322]. В ходе операции погибли около 75 человек, включая более двадцати детей и двух беременных женщин. JSOC также проводило операции по обеспечению безопасности проведения в США чемпионата мира по футболу 1994 г. и летних Олимпийских игр 1996 г.[323]

К концу 1990-х гг. Министерство обороны официально признало наличие подразделений, подобных JSOC, хотя их названия при этом не разглашались. «Мы указали подразделениям специального назначения, состоящим из специально отобранных, вооруженных и подготовленных военнослужащих, вести борьбу с различными видами транснациональных угроз», — заявил заместитель министра обороны по политическим вопросам Уолтер Слоукомб[324]. Примерно 80 % всех операций, выполненных JSOC до 2000 г., остаются засекреченными[325].

«Я бы назвал их своего рода козырем в рукаве. Если бы вы играли в карты, то это был бы припрятанный вами туз», — так сказал в разговоре со мной генерал Хью Шелтон[326]. При президенте Клинтоне Шелтон был председателем Объединенного комитета начальников штабов и провел большую часть своей военной службы в силах специальных операций[327]. Перед тем как быть назначенным Клинтоном на этот пост, он возглавлял Командование специальных операций США (SOCOM), формально являвшееся руководящей структурой для операций, проводившихся JSOC. «Это — своего рода подразделение по проведению хирургически точных операций. Они не готовы к тому, чтобы штурмовать крепости и прочие подобные объекты — для этого есть армия и морская пехота. Но если вам нужны люди, способные с расстояния в пятьдесят километров прыгнуть с парашютом в дымоход замка, а затем взорвать его изнутри, — тогда обращайтесь к ним. Они тихие профессионалы. Они делают все, что надо, делают это хорошо, но не любят хвастаться этим», — добавил генерал. «Вам не следует прибегать к их помощи, если необходимо массированное применение силы. И я предостерегал от этого, когда был председателем». 11 сентября Шелтон был председателем. У Рамсфелда он и его мнение относительно сил специальных операций вызывали только отвращение.

Хотя секретная история JSOC вполголоса обсуждалась в залах Пентагона, многие из наиболее заслуженных ветеранов командования были убеждены в том, что их использовали в недостаточной степени или вообще не по назначению. После благоприятного начала деятельности и получения весьма широких полномочий в Пентагоне и Белом доме JSOC стали рассматривать в качестве побочного ребенка. Скандал «Иран-контрас» вызвал явное отвращение к применению секретных операций. Несмотря на отдельные успехи, как, например, освобождение из панамской тюрьмы гражданина США Курта Мьюза в ходе операции «Правое дело» (Just Cause) в 1989 г., силы специальных операций в десятилетие до 11 сентября, использовались с определенной долей сомнений[328].

Во время проходившей в 1991 г. войны в Персидском заливе командующий Центральным командованием США генерал Норман Шварцкопф неохотно включал в планы своих операций силы JSOC, хотя в итоге ему и пришлось уступить[329]. Силы JSOC были размещены на театре военных действий и выполняли целый ряд задач, в том числе диверсионные рейды против позиций иракских ракетных установок «Скад». Во времена администрации Клинтона прохладные отношения между военными и спецназом несколько потеплели. В соответствии с официальной историей SOCOM за этот период объем участия этих подразделениях в различных операциях вырос более чем наполовину. «Только в 1996 г. силы специальных операций развертывались в 142 странах мира, приняв участие в 120 операциях по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, 12 учениях по разминированию, 204 комбинированных полевых учениях»[330]. Однако силы JSOC в основном использовались не для производства точечных ударов, а в рамках крупномасштабных операций, все в большей степени превращавшихся в миссии по поддержанию мира силами международных коалиций, как это случилось в ходе войн в Боснии и Герцоговине, Либерии, Сьерра-Леоне, на Гаити и в Сомали[331]. Именно те задачи, для решения которых и было создано JSOC, крайне редко выполнялись в реальной жизни, в основном — на маневрах. Генерал Уэйн Даунинг в период с 1993 по 1996 г. возглавлял SOCOM и был одним из командиров в JSOC. Он отмечал, что в период после окончания холодной войны стало «уделяться меньше внимания» роли американских сил специальных операций в реализации «нетрадиционных методов ведения войны»[332]. В результате «навыки в этой области были атрофированы». JSOC, по его словам, «продолжало сохранять блестящий потенциал для борьбы с терроризмом и распространением ядерного оружия, однако действовало скорее с оборонительных, нежели с наступательных позиций».

По мере усиления угрозы со стороны «Аль-Каиды» в 1990-е гг. JSOC начало предлагать планы, связанные с ударами по руководству организации[333]. Ее командиры полагали это своей главной задачей, и ранние планы операций против бен Ладена и «Аль-Каиды», составлявшиеся в конце 1990-х гг., как утверждается, предусматривали использование сил JSOC[334]. Однако командиры JSOC утверждали, что до 11 сентября их силы «ни разу не использовались для охоты за террористами, убивавшими американцев»[335]. Если верить Даунингу, за время своей работы в SOCOM он принимал участие в подготовке приблизительно двадцати операций, нацеленных против террористов, убивших граждан США, однако руководство не решалось «нажать на спусковой крючок»[336]. Даунинг уверял, что, хотя JSOC обладало «непревзойденными возможностями по проведению собственно атакующих операций», им явно не хватало соответствующего потенциала для разведки, для того чтобы «выследить и найти» цель[337]. Между тем именно эта составляющая представлялась принципиально важной для глобальных контртеррористических операций.

«В течение многих лет они были своего рода шуткой. Да, они были «большими плохими силачами», там, у себя, в своей казарме в Форт-Брэгге, — вспоминал Ланг. — Они много раз ходили в разведку и на всякие подобные задания, но они никогда и ни с кем не вступали в бой до этого случая в Сомали при Клинтоне (печально известный эпизод со сбитием в Могадишо вертолетов Black Hawk). Надо признать, они были смелы, как черти, — это несомненно — но на деле настоящие дни их славы, когда они по всему миру вычищали врагов закона и правды, настали только после 11 сентября. До этого им не так часто приходилось сражаться».

Рамсфелд занял свой пост с намерением изменить ситуацию. Он хотел передать на исполнение Пентагона секретные операции, ранее проводившиеся ЦРУ, а также собирался возглавить их проведение, радикально изменив устоявшуюся в вооруженных силах «цепочку передачи команд». JSOC создавалось в обстановке секретности для того, чтобы проводить операции, по самой своей природе тайные для всех других военных и государственных структур. После 11 сентября Рамсфелд в сжатые сроки создал структуру, способную действовать в обход Объединенного комитета начальников штабов, начав координировать непосредственно с командирами-исполнителями нанесение «кинетических ударов» в соответствующих зонах ответственности. Согласно разделу 10 Кодекса США, председатель Объединенного комитета начальников штабов является главным военным советником президента, через которого президенту и поступает вся необходимая информация[338]. «[Рамсфелда] такой порядок совершенно не устраивал, — вспоминал Шелтон. — Он хотел попытаться уменьшить мои полномочия или устранить членов моего штаба. Рамсфелд хотел стать одновременно тем, кто вырабатывает политику, и тем, кто проводит операции». Шелтон рассказал мне, что Рамсфелд отодвинул в сторону «всех этих военных экспертов» и «начал немедленно выяснять, как он может выходить непосредственно на командиров, ведущих боевые операции, а не общаться с войсками, как все предыдущие министры обороны, посредством указаний президента, передаваемых через председателя Объединенного комитета начальников штабов». В своих воспоминаниях Шелтон описывает схему деятельности министра обороны по Рамсфелду как «основанную на обмане, уловках, политических мотивах, попытках заставить Объединенный комитет начальников штабов поддержать действия, которые могут не пойти на пользу стране, однако быть выгодными президенту с политической точки зрения»[339]. Он добавил: «Это самый плохой стиль руководства, который мне доводилось видеть за 38 лет службы или потом, среди высшего руководства крупных бизнес-структур».

Шелтон заявил, что в бытность его председателем Комитета как при Клинтоне, так и при Буше он лично вмешивался, чтобы остановить операции, которые, по его мнению, могли бы привести к гибели невинных людей, если исходные разведданные оказывались неточными. Однако Рамсфелд хотел ускорить процесс одобрения операций по точечным убийствам и не желал вязнуть в согласованиях с высокопоставленными военными. «Когда ты начинаешь убивать людей, следует вести себя очень осторожно, убеждаться в том, что те, кого ты убил, были именно теми, кого следовало убить. Для того чтобы быть уверенным в том, что не ошибся, надо задействовать все имеющиеся возможности. Все это может быть сделано быстро, однако нуждается в перекрестной проверке», — рассказал Шелтон. «Если тебе не хочется упустить возможность захватить террориста, ты должен всегда помнить о том, что сам можешь стать виновником международного инцидента, при котором будешь выглядеть как террорист». Взгляды Рамсфелда на «хирургическое» применение военной силы радикально отличались от взглядов Шелтона. Кроме того, он полагал, что JSOC используется далеко не так масштабно, как следовало бы. Он намеревался превратить его из наконечника копья новой всемирной кампании убийств в само копье. Рамсфелд, так же как и многие принадлежавшие к силам специальных операций военнослужащие, полагал, что президент Клинтон и военное руководство 1990-х гг. в результате юридического крючкотворства снизили практически до нуля статус JSOC и других подобных подразделений в борьбе с терроризмом[340]. Во времена администрации Клинтона «в высших эшелонах власти уделялось должное внимание охоте за террористами», — делался вывод в докладе, подготовленном Рамсфелдом через три месяца после 11 сентября[341]. «Однако на промежуточном этапе между замыслом и исполнением, все эти операции всегда откладывались под предлогом небольших шансов на успех».

Автором этого доклада был Ричард Шульц, ученый, специализирующийся на исследовании действий сил специальных операций. Целью документа было проанализировать антитеррористическую стратегию Клинтона. Рамсфелд хотел гарантировать уничтожение любых юридических или бюрократических барьеров, способных помешать свободе действий JSOC. Шульцу был предоставлен допуск к секретным сведениям, право свободно интервьюировать высокопоставленных военных и знакомиться с разведданными[342]. Итоговым выводом доклада Шульца было признание необходимости для США достать JSOC «с полки национальной безопасности» и разместить эту структуру на переднем крае борьбы с терроризмом.

Доклад Шульца, фрагменты которого позднее были использованы для написания несекретной статьи в неоконсервативном еженедельнике Weekly Standard, также утверждал, что инцидент, произошедший в 1993 г. в Сомали с вертолетами Black Hawk, так напугал Белый дом, что тот парализовал всю деятельность сил специальных операций. В конце 1992 г. США возглавляли миротворческую операцию ООН, на первом этапе нацеленную на поставки помощи в Сомали, а затем предусматривавшую освобождение страны от бандформирований, свергнувших законное правительство[343]. Однако бандиты открыто бросили вызов силам США и ООН, продолжив грабить Сомали[344]. Летом 1993 г. после серии нападений на контингент сил ООН, Клинтон одобрил проведение JSOC дерзкой операции по захвату ближайшего окружения одного из наиболее известных полевых командиров Мохаммеда Фараха Айдида, чьи силы быстро закрепляли свой контроль над городом Могадишо[345]. Операция закончилась полным провалом, после того как два принимавших в ней участия вертолета Black Hawk были сбиты над Могадишо[346]. Это привело к крупной стычке между силами специальных операций и членами сомалийских вооруженных формирований. В результате погибли 18 американских военнослужащих. Видео с трупами американцев, которых волочат по улицам города, были показаны по всему миру, и, в конечном итоге, подтолкнули к выводу войск США из страны. «Катастрофа в Могадишо напугала как администрацию Клинтона, так и армейскую верхушку, укрепив Объединенный комитет начальников штабов во мнении, что силам специальных операций нельзя доверять выполнение самостоятельных заданий», — утверждалось в докладе Шульца. «После Могадишо, как рассказал мне один из офицеров Пентагона, они крайне осторожно подходили даже к простому обсуждению активных действий, связанных с противодействием террористической угрозе путем использования сил специальных операций. Объединенный комитет начальников штабов был очень доволен, что их взгляды были поддержаны в администрации президента. Они не хотели использовать силы специального назначения»[347]. Генерал Питер Шумейкер, возглавлявший JSOC с 1994 по 1996 г., сказал: «Распоряжения президента во времена Клинтона, а также все остальные производные от них указания, по моему мнению, делались просто для видимости. Президент подписывал приказы, которые, как было совершенно понятно всем, вовлеченным в это дело, никогда не будут выполнены. Военные, кстати сказать, тоже не хотели касаться этого. В Пентагоне были большие сомнения»[348].

Шульц побеседовал с рядом лиц, служивших в Объединенном комитете начальников штабов и в «мире специальных операций» при президенте Клинтоне. Они заверили его, что такие чиновники, как Ричард Кларк, которые выступали за использование сил специального назначения в операции с целью убить или захватить бен Ладена и других руководителей «Аль-Каиды», осуждались военным руководством. Их называли сумасшедшими «неуправляемыми людьми, жаждущими власти, стремящимися стать героями» — и прочим подобным образом. Одно бывшее должностное лицо призналось Шульцу: «Когда мы возвращались после очередного заседания контртеррористической группы с предложениями, выдвинутыми представителями сил специальных операций, нашей задачей было не понять, как осуществить предложенное, а как сформулировать убедительный отказ». Шульц разоблачил подобные «тормоза», как он называл юридические и бюрократические ограничения, наложенные администрацией Клинтона, которые «сложились в непреодолимую фалангу, обеспечивавшую безрезультатность всех политических обсуждений на высшем уровне, новых жестких указаний президента, пересмотренных планов действий при чрезвычайных ситуациях, тренировок по проведению специальных операций». По мнению Шульца, при Клинтоне эти «взаимно поддерживающие друг друга, са-моналоженные ограничения… оставляли спецподразделения на обочине, даже когда «Аль-Каида» наносила удары… по целям во всем мире и громогласно объявляла о своих намерениях и далее продолжать подобные действия».

В докладе Шульца силы специальных операций были показаны в «кандалах», надетых на них военной верхушкой и гражданскими чиновниками, предпочитавшими запускать крылатые ракеты и рассматривать деятельность бен Ладена и его банд террористов через призму правоохранительной деятельности. По мнению Рамсфелда, путь к 11 сентября проложили именно боязнь провала операций, нарушений запретов на покушения, убийств невиновных при преследовании преступников. Его стратегия в самом примитивном изложении сводилась к следующему: он хотел, чтобы лучшие убийцы Америки уничтожали врагов США, где бы те ни находились.

Сделанные Шульцем выводы и рекомендации приобрели особую актуальность после того, как Соединенные Штаты начали свою глобальную войну. Они были доведены до сведения всех старших офицеров Пентагона[349]. Доклад под грифом «секретно» содержал уничтожающую критику проводившейся администрацией Клинтона политики борьбы с терроризмом и выступал за агрессивное продвижение JSOC на лидирующие позиции в аппарате, обеспечивающем национальную безопасность США[350]. Вместо того чтобы быть той силой, которую обычные армейские командиры могли в рамках своей зоны ответственности призвать себе на помощь, JSOC становилось структурой, которой именно эти командиры должны были оказывать всю возможную поддержку. Это было уникальным прецедентом выдвижения ведущей американской силы по проведению секретных операций на роль высшего военного органа. Рамсфелд, по его словам, отводил своим встречам с Шелтоном «не более 15 минут». И как только в октябре 2001 г. Шелтона сменил гораздо более уступчивый председатель Объединенного комитета начальников штабов Ричард Майерс, Рамсфелд полным ходом приступил к реализации своих планов[351]. Если Рамсфелд намерен использовать JSOC для «ведения глобальной войны против «Аль-Каиды», командованию следует сделать правильные выводы из урока, полученного в Могадишо», как говорилось в докладе. «Этот урок говорит о том, сколь эффективны силы специальных операций, даже когда политики используют их не по назначению. Представьте, какой результат можно получить, если правильно распоряжаться ими в войне с терроризмом», — поучал Шульц[352].

Прав был Рамсфелд или нет, но всеми силами он стремился вырвать JSOC из безвестности и превратить его в широко известный и могучий элемент военной машины США. Чтобы сделать это, он вынужден был вторгнуться в сферу действий ЦРУ и создать параллельные структуры, которые стали бы ответственными только перед ним, а не перед конгрессом или Госдепартаментом. Они также должны были вести независимые разведывательные операции, которые обеспечивали бы их тайную деятельность.

С первых же дней работы в администрации Буша у Рамсфелда и Чейни начались частые стычки с Государственным секретарем Колином Пауэллом. Они были полны решимости добиться такого положения вещей, при котором отмеченный многими наградами бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов не мог бы встать на пути ведущихся ими войн. Пауэлла трудно было отнести к «голубям», но с самых первых минут после 11 сентября он стал выступать за то, что Соединенные Штаты должны дать «Аль-Каиде» точно нацеленный военный ответ. «Пауэлл и его заместители уверяли, что наши друзья и союзники за границей будут чувствовать себя более уверенно в том случае, если США нанесут карающий удар по преступникам, виновным в терактах 11 сентября, нежели в том случае, если будет развязана всемирная война против исламских террористов и поддерживающих их государств, — вспоминал Дуглас Фейт. — Пауэлл верил в то, что небольшая кампания, предпринятая с целью наказать виновных, позволит США по-прежнему проводить свою политику борьбы с терроризмом в соответствии с традиционным правоохранительным подходом»[353]. Однако неоконсерваторы горели желанием вести упреждающие войны с национальными государствами, а также спустить ЦРУ с той цепи, на которой его держали юристы и бюрократия. «Забудьте про «стратегии выхода», — заявил Рамсфелд через две недели после 11 сентября. — Мы говорим о длительном процессе, который не предусматривает каких-либо окончательных сроков»[354]. Будучи Государственным секретарем, Пауэлл отвечал за выстраивание международных отношений и союзов. Его дипломатическая деятельность практически сразу вступила в прямой конфликт с действиями, предпринимавшимися в этой области неоконсерваторами. Пауэлл и подчиненные ему послы принимали участие в отслеживании деятельности ЦРУ по всему миру. Они должны были получать информацию о всей деятельности Управления во всех странах. Это ограничение вызывало горькое негодование Рамсфелда и Чейни.

Малькольм Нэнс, профессиональный флотский специалист по борьбе с терроризмом, инструктор по подготовке элитных сил специальных операций США, своими глазами видел, как опытные военные эксперты, работавшие в администрации президента, отодвигались на обочину Рамсфелдом, Чейни и их «идеологическим ополчением». «Ни один из этих людей не нюхал пороха, а Колин Пауэлл, Лоуренс Уилкерсон — все они были боевыми командирами, — рассказывал мне Нэнс. — И что странно — их заткнули в Госдепартамент, а гражданские умники пошли в Пентагон и начали клепать предложения, которые мы между собой называли «Война по Тому Клэнси». Они начали читать эти книжки и журналы, а потом думать: «Мы будем крутыми, мы сделаем так же, мы будем отстреливать людей прямо на улицах, мы будем красть их». Те, кто принимал решения, вели себя как дети, хотели сделать что-то невероятное. Прямо мультфильм «Подземелье драконов» — сплошные кинжалы и тайны»[355].

На 11 сентября у ЦРУ не было собственных крупных вооруженных подразделений: самое большее — от шестисот до семисот работавших под прикрытием оперативных сотрудников[356]. Так что большинство их ударных операций основывалось на помощи со стороны различных сил специального назначения, которые насчитывали свыше 10 тысяч военнослужащих, которые, в случае необходимости, предоставлялись в распоряжение Управления для выполнения конкретных задач. «Весь опыт применения военизированных формирований исходил от военных, — вспоминал Винсент Каннистраро, профессиональный сотрудник ЦРУ, занимавшийся противодействием терроризму и привлекавшийся к работе в Пентагоне и Агентстве национальной безопасности. — В ЦРУ таких формирований не было, существовал только своего рода скелет. Необходимыми знаниями и навыками владели силы специального назначения. Так что все ресурсы находились в ведении Министерства обороны, а их передача в подчинение ЦРУ определялась политическим решением, принимавшимся на государственном уровне»[357].

В соответствии с первоначальными указаниями Буша, ведущая роль в глобальной войне с терроризмом отводилась ЦРУ. Однако Чейни и Рамсфелд достаточно быстро пришли к выводу, что тайными операциями может заниматься не одна структура и что у Белого дома была другая возможность для подобных действий — намного более гибкая и практически свободная от навязчивого вмешательства со стороны конгресса и Государственного департамента. В некоторых операциях без ЦРУ было не обойтись, например при организации «черных мест», когда требовалась помощь разведслужб других государств. Тем не менее команда Чейни не доверяла бюрократам из Управления. «Думаю, что Рамсфелд и Чейни считали, что в ЦРУ собрана толпа женоподобных сопляков, впрочем так же они думали и о Госдепартаменте», — вспоминал Уилкерсон, бывший начальник штаба у Пауэлла[358]. Уилкерсон добавил, что именно в это время он начал замечать, как вице-президент США перетягивает на себя президентские полномочия по командованию вооруженными силами страны. «Чейни испытывал тоску по тайным войнам 1980-х гг., временам Рональда Рейгана, помощи контрас в борьбе с сандинистами, то есть почти симбиозу некоторых подразделений сил специального назначения и сотрудников ЦРУ. В период войны с террором это взаимодействие было возведено в степень искусства, что и следовало ожидать, поскольку именно этим и хотел заниматься Чейни. Чейни хотел проводить тайные операции», — полагал Уилкерсон.

Рамсфелд считал практику передачи сил специальных операций под начало ЦРУ порочной, ведь в результате возникал создающий ненужные проблемы и обструкционистски настроенный посредник, деятельность которого могла быть парализована юристами. Он хотел бы, чтобы лучшие из имеющихся в распоряжении Америки сил прямого действия ничем не сдерживались и были подотчетны только ему, Чейни, и президенту. «ЦРУ не может и шагу ступить без того, чтобы это стало известно соответствующим комитетам по разведке. В крайнем случае, они информируются сразу после операции», — рассказывал Каннистраро, участвовавший в создании антитеррористического центра ЦРУ. «До 11 сентября, когда ЦРУ выполняло операцию с привлечением военных сил, это значило, что Управлению придавались подразделения сил специальных операций, поэтому они находились фактически под контролем со стороны гражданских лиц. Все, что они делали в интересах ЦРУ, сообщалось в Комитет по разведке. Однако, если военные самостоятельно проводят подобные операции, все организуется по-другому, никаких докладов в Комитет по разведке не предоставляется. Здесь речь идет о военных операциях. Поэтому они — часть войны, «мероприятий по укреплению обороноспособности». Каннистраро рассказал мне о том, что самые неоднозначные и секретные операции, проводимые в мировом масштабе, выполнялись непременно «руками военных, в рамках «Программы Чейни», поскольку об этом не надо было докладывать в конгрессе».

Пока Пауэлл и Госдепартамент предупреждали против расширения объема операций за пределы Афганистана, «Аль-Каиды» и талибов, Рамсфелд активно продвигал идею глобальной военной кампании[359]. «У вас нет другого выбора, кроме как навязать террористам борьбу везде, где бы они ни находились, — заявил он в декабре 2001 г. — Единственный способ борьбы с глобальной террористической сетью — преследовать ее по всему миру»[360]. Рамсфелд хотел, чтобы силы специального назначения находились в центре этой борьбы. Поэтому он потребовал у генерала Чарльза Холланда, возглавлявшего Командование специальных операций, подготовить ему список региональных целей, где Соединенные Штаты могли бы нанести как ответные, так и превентивные удары по «Аль-Каиде»[361]. В конце 2001 г. Фейт руководил Джеффри Шлессером, возглавлявшим тогда отделение по стратегическому планированию войны с терроризмом («J-5») Объединенного комитета начальников штабов и его подчиненными, разрабатывавшими план под названием Next Steps («Следующие шаги»), Афганистан был только началом. Рамсфелд хотел подготовить планы ударов по Сомали, Йемену, Латинской Америке, Мавритании, Индонезии и другим странам. В записке, направленной президенту Бушу через две недели после 11 сентября, Рамсфелд писал, что Пентагон «занимается исследованием целей и определением желаемых эффектов в тех странах, где отношения ЦРУ с местными спецслужбами не позволяют или не позволят заниматься проектами, реализуемыми в интересах США»[362]. Речь шла как о государствах, готовых пригласить Соединенные Штаты «на дружеской основе», так и о тех, кто не был готов к этому.

«Мир — поле боя». Эта мантра звучала снова и снова.