Холодина

Глава 11. На ладони – От сук – В долбодятелы

Рука машинально дернулась к реле коробки передач: назад, быстрее назад!

«А ну тихо! – остановил сам себя. – Возможно, ОНИ ничего не заметили. Так что сейчас главное: не шуметь».

Надо посмотреть. Тихонечко... Только тут я заметил, что мои пальцы вцепились в руль. Так, что аж побелели.

«Тихо, Сава. Спокойно. Мы чуток подождем и просто выглянем из-за угла. Это совершенно безопасно».

Надо взять оружие. Пистолет или ломик? Поскольку с собачьими стаями я больше не сталкивался, то, конечно, забил на всё, да так и не научился стрелять. Зато все патроны в обойме!

«Все – это сколько?» – уточнила рациональность.

«Да блин...» – расстроенно сплюнуло раздолбайство.

Взял ломик, для чего все-таки заставил пальцы отпустить руль. Поставил машину на ручник, оооочень медленно открыл дверь, вылез и просто прикрыл ее, не захлопывая. Паскуда-снег оглушительно скрипел на каждом шаге! Я замирал с обвалившимся сердцем, но заставлял себя двигаться дальше. Вот и угол дома. Надо всего лишь выглянуть. Черт, полуденное солнце слегка проглядывало сквозь неплотную завесь облаков: я был весь, как на ладони.

– На раз, два, три! – приказал я себе и быстро, на миг высунул голову из-за стены.

Машина! Едет! Это был какой-то спецфургон. То ли службы ЖКХ, то ли МЧС – двуцветный и яркий. Он медленно катил прямо по середине дороги. А по бокам от него шли люди: с моей стороны четверо, и с противоположной, наверное, столько же. Высокие мужики, все в толстой мешковатой спецодежде, синей с яркими оранжевыми или желтыми вставками.

И вот от этих-то мужиков у меня всё нутро от ужаса свело. Они шли ровными колоннами, затылок в затылок. Спокойно и уверенно, а машина подстраивалась под их монотонный шаг. Казалось бы, люди! ЛЮДИ!!! О которых я так мечтал в тоскливые ночи беспросветного одиночества… Но меня вжало в стену, ноги заледенели, затылок пронзила острая боль.

Страшно.

Я не видел в них спасителей. Спокойное шествие незнакомцев скорее напоминало кадры из каких-то советских фильмов про войну: каратели входят в деревню. Они не ИЩУТ пропавших, они – ВЫСМАТРИВАЮТ. Больше всего на свете мне хотелось спрятаться от этих людей. Вернее, еще больше я хотел, чтобы они все исчезли, испарились, чтобы я остался один, совершенно, абсолютно один в этом гребанном, трижды проклятом мире Холодины!..

Увы, второе не в моих силах. А вот с первым я справиться в состоянии. Запоздало старательно осмотрел противоположный конец улицы: а вдруг незнакомцы не единственные, и сзади идут другие?!

Нет, вроде бы, чисто.

Осторожно забрался в машину, тихо закрыл дверь, пристегнулся и тихоооонечко втянул машину вглубь квартала. Не форсируя двигатель, на минимальных оборотах двинулся прочь от Ленина. Только проулочками, только внутри кварталов. Перед каждой улицей загодя останавливался и тщательно изучал: нет ли кого? И дальше – проулками.

Я прекрасно понимал, что у меня только одна надежда: что чужаки не догадываются обо мне и не ищут меня. Потому что, если ищут – то это конец! Здесь же всё в моих следах! Просто иди по ним и бери меня тепленького… Слава богу, два дня сыпал снежок и вчерашние следы уже не выглядят свежими. Но сегодняшние…

Я целенаправленно пробирался к Комсомольскому скверику. Во-первых, это было далеко от Чужаков, а во-вторых, там в изобилии росли елочки и сосны. Припарковался в темном проулке, с топориком прокрался к деревьям и тихо-тихо нарубил с десяток веток. Потом изолентой примотал их над задними колесами. Где-то в кино видел, что так заметали следы на снегу.

«Ну, попробуем» – нажал на газ и проехал по нетронутому снегу. Метров через пятьдесят вышел и огляделся. Такое себе, конечно. Ветки лишь слегка разметали свежий трек, его всё равно отлично видно… но он не кажется «сегодняшним». И это уже плюс! Но, с другой стороны, от веток остаются свежие полосы, с них осыпаются хвоинки. Если равнодушно ехать мимо – то может и проканать. А вот если целенаправленно искать след – то его никак не скроешь.

«За неимением лучшего – пользуемся тем, что имеем» – высказался рационализм.

Я снова поехал, максимально бесшумно, выбирая редкие голые места, где снег регулярно сдувало – чтобы хоть как-то усложнить жизнь моим возможным преследователям. Как же это было страшно! Каждый раз, появляясь на открытом месте, я ждал… да не знаю, чего ждал! Воя сирен, звука выстрела. Незнакомцы сидели в каждом окне, затылок чесался от их проницательных взглядов.

«Почему я так боюсь? – орал ничего не понимающий рационализм. – Я же не преступник, я ничего плохого не делал?».

Но я тут же вспомнил десятки обворованных мной магазинов, вскрытых дверей квартир в «Леденце»…

«Да бред! Это же форс-мажор! – не унимался рационализм. – Мы боролись за жизнь! Как можно в этом обвинять…».

«Прокурору это всё объяснишь» – усмехнулась жиза.

Да нет, конечно, не в ограбленных магазинах дело. Но я всем нутром до жути боялся этих людей. Они сюда пришли не спасать. И уж тем более, не восстанавливать законность. Чужаки пришли по своим делам. Каким? Фиг знает! Только в эти дела явно не вписывается некий Савелий Андреевич. Маааленькая погрешность глобальной катастрофы. И совершенно ненужный свидетель.

Вот он в чем ужас! Эти люди были спокойны. В этом сошедшем с ума мире, они шли, как на работу. Для них всё вокруг было нормальным.

«Получается… Случившееся в мире… ну, как минимум, в городе и эти чужаки – как-то связаны?».

Получается, да.

Вернувшись из размышлений в реальность, я вдруг резко ударил по тормозам.

– А ну-ка, стой, Сава! Ты, мать твою, куда едешь?

Evoque уже выбрался на обводную и, прибавив в скорости, несся к чигирям. То есть, прокатывал свежий след прямо к моему новому дому! К месту, где все мои запасы! Вся моя жизнь!.. Где Уилсон с Подлизой!

«Нельзя туда. Никак нельзя, – покачал головой страх. – Но и надо именно туда. А то сдохнем».

После долгих препирательств внутри черепной коробки, пришли к компромиссу. Машина вблизи от моего частносекторного микрорайона (но не доезжая до Черемуховой улицы) съехала с трассы и парканулась за белоснежным бугорком (видимо, под снегом была какая-то куча песка… а может, и мусора). После этого я забрал из тачки всё самое нужное, тревожный рюкзачок, монтировку – и пешком двинул до дома. Через чужие дворы и заборы. Тщательно (!!!) заметая каждый свой шаг. Напрямую расстояние было метров 700, но преодолевал я его целый час.

Дома первым делом, не разуваясь, плотно законопатил все окна одеялами. Лишь после этого запалил керосиновую лампу, в темноте натолкнувшись на тумбочку и сильно ударив колено.

– От сук!..

В мягком теплом свете керосинки стало видно упавшего на пол «Робинзона». Старенькая книжка открылась прямо на закладке. С той самой сценой про след на песке и дикий ужас товарища Крузо по этому поводу. Как меня это смешило тогда…

– Прости, Робинзон, – прошептал я, боясь даже голос повысить. – Ты прав, а я – полный дебил.

А меж тем, дома начинало основательно холодать; еще, конечно, не ноль, но уже заметно ниже десяти градусов. Лиза-Подлиза даже принялась с мяуканьем тереться о ноги: чего, мол, тупишь, новый хозяин, давай-ка печь топи!

– Цыц, ты! – грубо пихнул животину. – Какая печь!? Это ж сигнал в самые небеса: приходите, мол, берите меня! Тепленького…

Кошка обиженно отошла. Но проблема-то осталась. Холодина, она та еще тварь. Уничтожит меня вернее любых чужаков. Если печь топить нельзя, остается генератор. Вернее, есть еще газовая плита, но от нее толку около нуля – дом она точно не прогреет.

Спустился в подвал. В канистрах по углам хранится не меньше ста литров бензина – запас неплохой. Есть возможность отсидеться. Я заправил геник топливом и маслом, запустил – и весь в ужасе сжался от того грохота, который издавал двигатель! Это же трактор какой-то!

Испуганно вырубил его.

«А как жить тогда?».

Включил снова.

«Все-таки это подвал, может, не слышно снаружи?»,

Невероятной силой воли я заставил себя оставить генератор работающим и поднялся наверх. Опустил крышку, раскатал сверху толстый ковер… Если честно, раньше я в доме его почти не слышал! Урчит что-то там в подвале, как будто, еще одна кошка в доме. Но сейчас… Сейчас мои уши закладывало от душераздирающего «трах-трах-трах».

«Надо выключить!» – заверещала паника, и я вскочил, кинувшись к люку.

Волевым усилием заставил себя остановиться. Найдут – возможно, а вот замерзну – наверняка.

– Надо проверить, как снаружи слышно.

Оделся потеплее и осторожно выглянул из двери. Тишина и покой. Небо всё больше расчищалось, солнышко светило радостно… Будто бы, и нет в городе никаких Чужаков!

Я, оглядываясь, прошел на огород. Прислушался: деревья шумят, вдали вороны горланят… Но, клянусь богом, я все равно слышал это подлое «трах-трах-трах»!

«Надо вырубать!» – «Не надо!».

В итоге снова пришлось идти на компромисс. Потому что во дворе я понял, что даже генератор не требуется, чтобы меня вычислить. Снег перед воротами был тщательно расчищен, чтобы машине удобнее заезжалось и выезжалось. Это такое палево, что больше ничего не требуется. Я стремительно кинулся в сарай за лопатой с метлой и решил: пока работаю снаружи, пусть генератор работает. Всё равно меня заметят. А потом, когда сам спрячусь – выключу.

За полчаса быстренько раскидал равномерно снег, потом метлой заровнял его, как смог. Оценил – вроде, сойдет! После, как евнух, уходящий с приема императора, спиной вперед стал пятиться к калитке, заметая свои следы. Дверь – на засов! И бегом домой!

Хата слегка нагрелась: градусник на тумбочке показывал 11 градусов. Ну, и хватит! Я скатился в подвал и вырубил геник.

Всё.

Всё, что можно сделать для своей безопасности, я сделал. Теперь… а теперь только сидеть и ждать. Включил газовую плиту, поставил старый чайник, а, пока тот грелся, накрошил в заварник почти целое гнездо шен-пуэра. Мне нужна максимальная бодрость.

Прихлебывая «максимальную бодрость», ходил из угла в угол и прислушивался: не слышно ли чужаков? Каждые полчаса меня накрывали панические мысли, что они сейчас ворвутся в дом и… и что-нибудь сделают.

Но никто не врывался.

Когда окончательно стемнело, я вдруг слегка осмелел. Ночь, она всё скрывает; мне уже не казалось, что дом мой стоит на самом виду, различимый со всех сторон. Здесь, в распадке не то, что мой дом, а все наши чигиря утонули в полнейшей черноте. Да и вообще, что им тут ночью делать? Чужакам…

– Надо растопить печь, – решился я, поскольку температура снова приближалась к нулю. – Это днем дым хорошо видно, а ночью, да в нашей яме – совсем незаметно.

Главное, не топить слишком сильно, чтобы искры из трубы не валили. Потому что, в отличие от дыма, свет как раз очень хорошо будет видно.

Набрал дров, угля, раскочегарил печку. После сварил в большой кастрюле сразу две пачки пельменей – чтобы до будущей ночи ничего не варить. Савелия Андреича ничего не сломает! Савелий Андреич ко всему пристроится. А, чтобы гадские Чужаки не могли безнаказанно ворваться в мой дом, я, наконец, достал пистолет, совершенно мне не нужный… до сегодняшнего дня.

Я уже знал, как вынимать магазин. Нажал, пластинка отошла, и я потянул ее наружу. Потом пару минут разбирался, как вынимать и вставлять патроны. Выщелкал все и сосчитал: в одном магазине находилось восемь желтовато-серых бочонков, во втором – семь.

«Это не я!».

Снарядив обратно оба магазина, начал вертеть сам пистолет, разбираясь, как он работает. Вообще, деталей немного, не должно быть сложностей. Рычажки на корпусе пока не трогал, потянул за верхнюю крышку, как в кино. Это затвор или я что-то путаю? С натугой, но крышка пошла плавно назад. И тут сбоку начала обнажаться полость, в которой я сразу приметил золотой отблеск патрона. Шестнадцатого… Который всё это время находился не в магазине, а в стволе.

«Таак! – протянула самоирония. – Где тут у нас в долбодятелы записывают? Слава богу, хоть, в дуло не заглядывал… естествоиспытатель, мать твою!».

Повезло мне, что я ничего важного не нажал, пока «исследовал» оружие. А еще моментально улетучилось ощущение несерьезности: эта штука может убить. Или прострелить ногу. А еще она шумит… Я взял пару подушек и спустился с ними в подвал. Потом осторожно отнес туда пистолет (магазин отдельно). Нет, никакого шума мы не допустим! Тестировать будем в подвале и через подушки (я в кино видел, что так киллеры убивали своих жертв: тихо и бесшумно).

Сел на пол по-турецки, вдавил ствол в подушки. Затем пододвинул махонький рычажок, так, что тот закрыл красную точку. Ничего. Спусковой крючок не шелохнется. Двинул рычажок обратно…

Бах!..

В руку толкнуло, но я ожидал это и держал оружие твердо. Запястный сустав неприятно заныл.

Не знаю, насколько сработали подушки, но выстрел всё равно было слышно. Даже неплохо так. Возможно, свою роль сыграло замкнутое помещение подвала. Сдвинул «расстрелянных» в сторону и увидел в бетонном полу вместо дырочки короткую борозду. Изуродованная пулька лежала в конце трека.

«Получается, будь угол выстрела еще чуть круче – она смогла б срикошетить… – решил я. – Нет, по-моему, этим пистолетом я себя быстрее угрохаю, чем своих врагов…».

А еще я понял, что всё предыдущее время (до этого испытания) пистолет не стоял на предохранителе… Тихо выматерившись, закрыл рычажком красную кнопку, вставил полный магазин и сунул обратно в коробку.

– Всё. Спать. Спать!

Только как тут уснуть? Лежал, ворочался, к каждому шороху снаружи прислушивался. Уж и убеждал себя: ну кто в такую глухую ночь придет? Никаких следов нет, даже труба уже практически не дымит… Однако страх не уходил. Даже Подлиза устала смотреть, как ее новый человек беспокойно ворочается в постели, прыгнула к нему (ко мне!) на грудь и принялась урчать маленьким холодильником. Магия невероятная! Так, под контролем кошки, и задремал весь в тревоге.

Проснулся поздно, весь измятый. Дом уже начал потихоньку остывать, но я уголь в топку не докидывал. Уже достаточно светло – дым издалека будет видно. Как-нибудь до вечера дотянем. В крайнем случае, можно генератор запустить. Но загодя достал и приготовил всё самое теплое из одежды.

Пока солнце совсем не встало (а погоды, как назло, вернулись ясные и бесснежные) переделал все дела снаружи, натаскал в дом большой запас дров и угля, набрал полную ванну снега – короче, готовился к осаде. Всё это время пистолет тихо лежал в кармане комбеза – у меня аж нога чесалась: постоянно хотелось проверить, не снялось ли с предохранителя.

Нет, если загодя не приучился к оружию, то толку с ним никакого не выйдет. Это я еще гнал от себя мысль о том, каково будет: выстрелить в живого человека? Смогу ли я?

…Весь новый день я тихой мышкой просидел дома. Закутавшись в плед, грелся изнутри зеленым жасминовым чаем из термокружки, читал ради поднятия настроения «Золотого теленка»… и постоянно прислушивался к шорохам за стеной. Музыку не включал. Думал было в наушниках послушать, но они у меня огромные, звукоизолирующие. Если я в них начну музыку слушать, можно тараном ворота выносить, а я буду наслаждаться каким-нибудь Альбертом Асадуллиным. Так что моему мнимому веселому чтению аккомпанировала лишь гробовая тишина.

На следующий день всё повторилось.

«И что теперь? – возмутилась дерзость. – Так и будем остаток жизни сидеть в мышиной норе? Не пожрать толком, не согреться, не отдохнуть культурно! Вам всем не кажется, что мы чересчур сильно запаниковали из-за случившегося…»

«Не кажется!» – раздался дружный перепуганный хор. Но это на второй вопрос. А вот первый – он ставил в тупик. Невольно хотелось спросить: а так ли нужна эта жизнь, если приходится существовать трусливой мышью? Нет, если нужно просто пересидеть какое-то время – то я животное не гордое! Могу побыть и грызуном. Но, если так придется жить все время…