Холодина

Глава 16. Ак шабака – Пассивный насильник – К Фудзи

Это было предельно логично. И почему-то невероятно обидно. Вообще, странно было думать, что рыжая пленница оказалась у меня дома «с нуля». Из вакуума. Как будто, не было у нее своего прошлого, которое могло оказаться ох каким непростым! Но, оказывается, я так и думал.

«Ну, а что? Беременность – это не так уж и плохо, – растеряно пыталась собраться с мыслями дальновидность. – Это, по-своему, перспективно…».

Слова-то какие! – усмехнулся я. Да и точно ли она беременна?

«Точно-точно! – влезло самомнение. – Я знаю, у них несколько месяцев вообще не видно. А характер ее стервозный? Беременные, они все такие и есть».

Мысль о том, что я бил по лицу не просто женщину, а женщину беременную – вогнала меня в краску. Вот гандон! Надо ей хоть подарить что-нибудь приятное… в плане извинений.

Мысли про беременность не отпускали. Сразу возникал вопрос о причинах ее возникновения. Если девчонка от случайной связи залетела, то вроде не страшно. Может, я для нее, своего рода, спасением стану. А вот если у нее там постоянный мужик есть, если любовь, туда-сюда – то всё очень плохо. Она точно не захочет у меня оставаться. А самое главное – Чужаки не свалят. Они будут искать меня, пока не найдут. Вернее, ее будут искать. И чем дольше – тем вернее шанс, что мне при встрече свернут шею.

Я стал с удвоенной осторожностью шмонать магазины, прислушиваясь к окружающему миру: не слышно ли чужих машин? А еще и в небо на севере оглядывал. Далеко от чигирей отъезжать не стал – побаивался оставить ведьму надолго одну. От того и озирался – не появится ли в небесах палевный столб дыма, например (дрова и уголь я, конечно, из хаты вынес, но этой безумной бабе хватит ума и сам дом поджечь).

По счастью, всюду по верхам сияла сочная синева. Правда, спокойнее мне не становилось. Так что, едва начало смеркаться, я рванул домой. Груза набрал прилично (я ведь не только за тампонами ездил, немало припасов требовалось пополнить), так что от машины до дома пришлось делать аж две ходки. Две ходки при полной загрузке. После первой я только мельком глянул в хату из сенцев: всё ли в порядке? Ну, и отметился: это, мол, я пришел, не бойся… Ну, или бойся. Не понятно же, как она на меня реагирует.

А уже во второй заход вошел в дом окончательно и присмотрелся. Ритка сидела на прежнем месте, слушала пластинки. Очень странные дзинькающие звуки я поначалу и опознать не мог. А потом вспомнил: это сборник клавесинной музыки. Взял этот винил за компанию из библиотеки, поначалу он лежал мертвым грузом, но оказалось, что это просто отличный фон для чтения! Сейчас я вроде бы даже узнал музыку – Куперен «Тростинки». Очень трогательная мелодия.

Пленница на этот раз вообще не обернулась (понимала, что я зашел). Сидела и покачивалась в такт музыке. И от этого трогательная мелодия наполнилась вдруг гнетущим настроением. Захотелось даже подбежать и быстро скинуть иглу с черной дорожки тоски.

Я планировал с порога порадовать Ритку подарком, но всю романтику сбило энергичное:

– В туалет! В туалет! Быстрее!!!

Но потом все-таки достал коробку. И вручил. Там – чего только не было! Шампуни, бальзамы, ополаскиватели, скрабы, гели и всякое иное. Кремы – для рук, ног, лица, шеи, век и прочих частей тела. Брал всё, ибо не знал, что нужно. А вишенкой на торт – фен.

– Сегодня, как стемнеет, нагрею тебе воды побольше – помоешься. Одежды свежей тоже тебе взял. Наверное, великовата будет, но я решил, что лучше больше, чем малая…

Ритка взвизгнула и кинулась мне на шею. Ну, почти – коробка мешала. Все-таки дотянулась, сухо ткнула меня губами в заросшую щеку. И тут же ухватила подарок, принявшись перебирать бутыльки и баночки.

Я же на пару вдохов застыл. Так приятно вышло… Но вместе с тем: так по-киношному…

Помывочную устроили в ее же комнате. Я перегородил дверной проход, даже сообщил, что готов выйти из дома, но пленница заявила, что не надо. Ну, и хорошо, а то я бы на улице весь извелся: что там творит рыжая ведьма, не пытается ли сбежать через окно или подать сигнал… К тому же, мое присутствие было необходимо: несколько раз я принимал ведра с использованной водой, ходил за снегом, подавал свежерастопленную. Ритка мылась, наверное, часа два. Я уже и ужин успел сварганить, когда она – с полотенечным тюрбаном на голове – выплыла в зал, вся розовая и довольная.

– Господи, как хорошо… – она плюхнулась в кресло и закрыла глаза. – Мы ведь в дороге толком не мылись. И всегда это такое мучение: холодно, мерзко.

– Я тоже какое-то время пробовал спиртом протираться, – улыбнулся ей в ответ. – Не самый лучший вариант, скажу тебе.

Ритка только фыркнула.

– Зажрался ты здесь, однако! На такое спирт переводишь.

– Садись уже к столу.

– Сейчас. Еще минутку побатонюсь.

Стол был простецкий: со сковородой в центре и торчащими вилками. Это при том, что у меня была мысль порадовать пленницу чем-то… этаким. Набрал по дороге деликатесных консервов, брикет мороженого, даже бутылку «Бейлиса» нашел, который, по случаю своей густоты и жирности, умудрился не замерзнуть и не полопать фуфырик. Но уже после возвращения, после этого внезапного чмока в щечку, эти планы вдруг показались мне такими пошлыми. Как будто, романтическое кино продолжается.

«Ага, еще свечи зажги!» – поддакнул сарказм. А свечей у меня в кладовке много лежит!

Уши начали алеть. Мне вдруг очень сильно не захотелось, чтобы Чужачка поняла, что я ей специально делаю приятное. Этакий опухший от одиночества и спермотоксикоза мужик сначала похитил девку, а теперь неуклюже подкатывает к ней яйца.

Ужас весь в том, что со стороны так оно и выглядело. Да, я похищал дрища Чужака, ради информации и возможного контакта. Но вышло-то, что украл я девушку. Украл у целой группы мужиков, причем, возможно, она от кого-то из них беременна… Последняя мысль вообще грызла меня, словно открывшаяся язва… Ну, почему в новом году всё так через жопу идет в моей жизни?

Короче, никаких свечей. Только сковорода с сытным жоревом. Ну, пару банок еще можно открыть – все-таки вкусняшки. А ликер – на за что! Еще подумает, что я ее подпоить решил.

«А разве не так?».

«Кто это спрашивает?!» – прорычал я. Тишина.

Рыжая пленница не заметила, чего лишилась из-за моей мнительности. Полная радости от своей телесной чистоты, она бодро села за стол, потерла ладошки и уверенно взяла в одну руку вилку, в другую – ломоть хлеба.

– Я говодная, ак шабака, – с полным ртом проговорила Ритка.

Это упрек? Я ж ей оставлял всякой мелочи на перекус! Присмотрелся: да нет, просто так ляпнула, для поддержания беседы. Это я уже сам всюду подвох ищу. По итогу, все-таки не удержался и принес мороженое из кладовки. Ритка обрадовалась ему, как ребенок! Не удержался и себе в кружку немного отломил.

Вкусно.

Налопались от пуза. Спать еще не хотелось; за последние дни из-за поздней растопки печи, режим дня резко сместился в «совиный диапазон». Я включил Стинга, думал чего-нибудь почитать на сон грядущий. Но Ритка всё время отиралась рядышком, задавала пустяшные вопросы – сосредоточиться на «Крошке Цахесе» не получалось.

Значит, будет светская беседа. Заложил страницу, скрестил руки.

– Если честно, я сегодня так боялся оставлять тебя одну… – как бы так подобрать слова, чтобы не обидеть. – Ну, после того, что ты раньше устраивала. Собирал вещи и всё на наши чигиря оборачивался. Не случилось ли чего?

– За меня переживал? Или за свой дом?.. Да ладно, не дуйся! Какой ты ранимый, прости господи… А знаешь: я понимала, что ты удивишься. Больше тебе скажу: я сама себе удивилась.

Ритка приподнялась, подцепила руками кресло и подтянула его ко мне поближе.

– Просто я этой ночью о многом думала. Знаешь, поначалу с тобой было всё просто: ты – злобный маньяк, который захватил в плен бедную девушку и… Что «и» я тогда еще не выяснила. Может, ты насильник или какой-нибудь людоед. Хотя, какова вероятность, что среди нас – единиц уцелевших – окажется именно людоед… Не суть, – она решительно отмахнулась и снова посмотрела мне в глаза с улыбкой. – Мне всё с тобой было понятно. Надо выжить, надо обхитрить тебя, победить и вернуться к нашим.

«К нашим» неприятно царапнуло. Но я сдержал эмоции (по крайней мере, мне так кажется) и лишь многозначительно кивнул: принимаю, мол.

– Но вскрытие показало, что насильник из тебя вышел максимально пассивный. За прочими извращениями тоже замечен не был… Даже не подглядывал! – с укоризной ткнула она меня пальцем. Ткнула в упор, палец уперся в грудь и даже слегка скользнул вниз, прежде чем рука вернулась обратно. – Плоть моя тоже осталась нетронутой. Стало быть, никакой ты не людоед.

Ритка явно со мной кокетничала. Веселый тон рассказа всё больше превращался в игривый. И слова ведь как подбирает: «Плоть моя осталась нетронутой»! Я невольно переваривал в голове вторые и третьи значения фразы, потихоньку краснея.

– И тогда я решила, что ты просто трус. Сам, не подумав, влез в историю с нами, захватил меня… с перепугу. А теперь постоянно боишься утратить контроль, упустить меня, чтобы я не выдала твое логово – и весь твой маленький уютный мир не разрушился.

«Ну, что сказать, – вздохнула откровенность. – Девчонка всё по сути говорит».

Я грустно кивнул. С ужасом осознал, что мне приятнее было бы в глазах рыжей ведьмы выглядеть насильником. А нахлынувшее возбуждение, как рукой сняло.

– Но сегодня, мне кажется, я поняла, – интонации девушки стали совсем другими (я даже вздрогнул от неожиданности). Теперь она говорила мягким, немного грудным голосом, кусочки фраз проваливались в тихий шепот. – Ты держишь меня здесь, потому что не хочешь меня отпускать. Ты – осознанно или нет – боишься остаться один.

Мне стало слегка не по себе. Захотелось одновременно отодвинуться от ведьмы на безопасное расстояние и наоборот приникнуть поближе к этим грудным вибрациям.

Она… понимает меня?

– Тебе ведь пришлось оказаться совсем одному в этом пустом мертвом городе. В одиночку заботиться о себе, выживать. Бесконечные зимние ночи – и только наедине с собой. Никто не поможет, не поддержит, не остановит руку, которую ведет безумие.

Ее слова завораживали, я сам начинал преисполняться жалости к себе. Нет, я вдруг понял, что так оно всё и было! Я просто… не осознавал. Но вон он в углу стоит – Уилсон. Которого я завел от безысходности одиночества. Полюбил его, как друга. Бил по лицу девушку за него…

А сегодня – вообще не включил. Впервые за все эти дни.

– Мне даже представить трудно, как тебе было тяжело. Долгие недели и совсем один. Поэтому мне трудно понять, насколько я тебе необходима. Но я это чувствую. Через твою заботу, твое желание угодить мне, порадовать меня – не думай, что я этого не замечаю, – она снова чуть-чуть кокетливо улыбнулась. – И через твое нежелание отпускать меня. Вернуть мне свободу. Я… Я теперь понимаю его.

Всё это время пленница ближе и ближе подавалась ко мне. Она уже сидела на самом краешке своего кресла. А говорила – тише и тише.

– И, когда тебя сегодня не было, я остро почувствовала, что не могу просто так оставить тебя одного. Даже если у меня появится такая возможность.

Я уже не мог терпеть! Схватил ее за отвороты халата, притянул к себе и жадно впился губами в ее губы. Не спрашивая. Не думая о последствиях. Я хотел быть с ней! Максимально близко, максимально тесно!

А она ответила. Ритка… Марго лишь оперла свои руки о мои плечи, дабы не грохнуться на меня, и ее ответный поцелуй был полон нежности, заботы… Она не рычала зверем (который просто рвался из меня), но жадно пила меня, смакуя губы, щеки, шею. Миниатюрно жаркое тело ведьмы вжималось в меня, оплетало сетью. А я задыхался! Так мне всего этого мало, так не мог я надышаться этой всепоглощающей страстью.

– Я знаю, – прошептала она, на миг оторвавшись от моего тела. – Многих мужчин оскорбляет это чувство. Но я… я хочу, чтобы ты меня понял правильно. Мне стало очень жалко тебя, Сава. По-хорошему… Твоя нужда… ах! Во мне, она… она так окрыляет!

Девушка мелко задрожала от моих непрекращающихся ласк.

– Что ты… Пожалуйста… ах! Я хочу договорить…

Невероятным усилием воли мне удалось остановиться.

– Я никогда не чувствовала себя такой значимой в чужих глазах, Сава. Это очень ценное чувство. Я только здесь его обрела. С тобой, – она сжала мое лицо своими крохотными ладошками и посмотрела прямо в глаза. – Скажи: я нужна тебе?

– Безумно нужна! – то ли простонал, то ли прорычал я в ответ.

Моя ведьма перестала меня мучить и отдалась ревущему потоку, который изливался из меня. Я подхватил почти невесомую девушку на руки, шагнул к кровати, опрокинул ее на постель (вот когда, наконец, в полной мере пригодился роскошный супердорогой матрас со всякими эффектами памяти…). Навалился на нее сверху, расстегивая, развязывая, снимая… срывая (!) с нас обоих ненавистные одежды. Фигурка у нее оказалась просто божественная. Марго трепетала и изгибалась под моими жадными руками, которые мяли ее, а я ненавидел себя за то, что этих рук у меня – всего две. И я не могу впитать в себя ее целиком…

Это длилось то ли вечность, то ли краткий миг. Я рухнул на ворох скомканных одеял вперемежку с подушками, простыней и покрывалом, убрать его в сторону у нас не нашлось времени. Тяжело дыша, я старательно утихомиривал сердце, которое бешено колотилось о реберную клетку. Рядом так же глубоко и часто вздымалась точеная грудь моей пленницы. Одного взгляда на эту божественную картину мне хватило, чтобы испытать чувство лютого голода. И рука вожделеющей улиткой потянулась вверх по склону идеальной маленькой Фудзиямы.

– Что? Нет… Нет! – измученный, чуть хрипловатый голос пресек мои поползновения. – Руки прочь…

Марго даже специально повернулась ко мне спиной… но секунд через 30 обернулась обратно, положила меня на спину и уютно устроилась в ложбине между грудью и рукой.

«Как же я счастлив» – мне хотелось плакать от накатившего на меня эйфорического состояния. Не смеяться, не улыбаться. Именно плакать. И именно хотелось. Я жаждал этого потока очищающих, отмывающих от грязи бытия слез. И только близость женщины сдерживала меня.

– Как же мне повезло, – прошептал я вместо этого.

Прошептал негромко, но рыжая ведьма услышала. Я почувствовал телом, как голова ее кивает в знак согласия. Говорить у девушки не было сил. У меня тоже.

«Сколько глупых, нелепых неосторожных событий привели к тому, что она оказалась здесь? – продолжал я изумляться дивному плану мироздания. – Не просто здесь, а со мной! В очень близкой альтернативной реальности кто-то из нас мог убить другого. А мы вместе, мы наполняем счастьем друг друга. Какое чудо мы сделали, чтобы обратить убийство в счастье?».

Она останется. Теперь-то она точно останется со мной. Мы свалим в чудесную Адану, найдем домик на берегу моря, заведем огород, детей заведем. Как же всё будет восхитительно и охрененно!

«Да и пофиг, что она беременна! – с дурацкой улыбкой на лице думал я. – Даже здорово. А что до отца… А с чего я решил, что этот отец именно среди Чужаков? Нашему миру Холодины и двух месяцев еще нет. Она вполне могла забеременеть еще До… И тот мужчина вполне мог исчезнуть со всеми остальными. А этим Чужакам до Ритки и дела нет».

Я очень хотел, чтобы это так и было. Я больше всего на свете этого хотел! И тогда я стану для рыжей ведьмы всем.

Означенная ведьма приподняла голову и без объявления войны сильно прикусила мой сосок. Как бы намекая, что ночь еще далеко не закончилась.

«Как я вообще жил без этого? – удивленно изумился я, сгребая Марго левой рукой и прижимая ее к себе. – Я даже не про последние пару месяцев, а про последние несколько лет».

Нельзя было так жить. Противоестественно.