Хозяин облачного трона II

Глава 10

Тина предложила захватить меня с собой: довезти до академии и незаметно высадить у ворот, но я отказался. Не стоило лишний раз её компрометировать, кто-нибудь да обязательно увидит. Да и толку было мне ехать туда так рано? Что я там забыл? Если не считать получение диплома, в академии у меня оставалось одно-единственное дело: пока действует мой пропуск в библиотеку, зайти туда и собрать всю информацию, что найду, о Виалоре, Дарсанах и Арденаире. А это можно было спокойно сделать и после обеда.

А с утра имело смысл доехать до приюта на Цветочной улице и отдать деньги Аркаса госпоже Фирилле, не стоило откладывать это на последний день моего пребывания в Криндорне, лучше было сразу отстреляться.

Я покинул номер и направился на улицу. В новой одежде на меня больше никто внимания в лобби не обращал, в таком наряде я выглядел как типичный постоялец этого отеля. Правда, теперь кучера на стоянке у входа смотрели на меня иначе: не как на курсанта, а как на клиента, с которого можно взять втрое дороже. Но это было логично: вырядился, как богач — плати. Впрочем, в этой одежде мне предстояло ехать всего лишь до постоялого двора, а одну поездку по тройному тарифу я мог себе позволить.

В приют я в таком виде идти не собирался. Приносить сто семьдесят золотых, когда на тебе камзол, как у министра или барона, выглядело бы странно. Деньги так-то немалые, но от господина в такой одежде ждут всё же побольше.

Я сел в первый же экипаж, назвал кучеру адрес постоялого двора и велел везти меня туда. Пока мы катили по булыжной мостовой, я думал: поняла ли горничная мой вчерашний намёк — два серебряных риала, оставленные поверх кучи грязного белья. Искренне надеялся, что поняла. Не хотелось искать новую одежду только из-за недогадливости прислуги.

Кучер остановил у ворот постоялого двора, и я велел ему подождать. Быстро зашёл в здание, поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Моя комната встретила меня привычным полумраком и запахом свежего белья. Прислуга оказалась догадливой.

В углу, на старом стуле, были аккуратно разложены и развешаны мои вещи: рубаха, выглаженная до хруста, брюки, куртка. На спинке стула висел форменный ремень, рядом стояли вычищенные до блеска сапоги. Я мысленно поблагодарил горничную, она всё сделала безупречно. Быстро переоделся, оставил на стуле ещё одну серебряную монету — как бонус за хорошее качество стирки и глажки, и отправился на улицу.

Кучер ждал у входа, лениво поигрывая кнутом.

— На Цветочную улицу, — сказал я ему, усаживаясь в экипаж. — Надо найти там приют.

Мужик на это фыркнул и ответил:

— А чего его искать? Все знают, где главный сиротский приют города находится.

Дорога заняла минут двадцать. Сначала мы ехали мимо шумных перекрёстков, лавок, магазинов, кабаков, потом дома становились всё скромнее, улицы — тише. Сама Цветочная оказалась не трущобой, как я ожидал, но и не тем местом, где живут зажиточные горожане.

Это был обычный бедный квартал: простые дома, в основном двухэтажные, чистые, но скромные и по большей части «уставшие». Между ними виднелись узкие переулки, где сушилось бельё, кое-где разбросаны лавки по продаже цветов — видимо, от них названия улицы и пошло. Люди попадались на глаза в основном бедные, но на маргиналов не похожие. Спальный район, как сказали бы в моём мире.

Приют стоял в конце улицы — широкое каменное здание в три этажа с высоким крыльцом и коваными воротами. Камень местами потемнел от времени, штукатурка облупилась, но в целом всё выглядело прилично. Не дворец, но и не развалина. Либо город выделял средства на его содержание, либо кто-то жертвовал. После так называемого госпиталя я ожидал худшего.

У ворот стоял охранник — хмурый мужик лет пятидесяти, в простом сером сюртуке, с копьём в руке и медной, отполированной до блеска бляхой на груди. Зачем ему это копьё, от кого он собирался им отбиваться, и чем оно ему в случае чего могло помочь, я не понял. Видимо, для солидности держал.

— Добрый день, господин, — сказал он, заметив меня, и выпрямился. — К кому направляетесь?

— Добрый, — ответил я. — К управляющей приюта иду, к госпоже Фирилле.

— К хозяйке, — поправил меня охранник. — Прямо через двор идите до конца, там увидите вход. А потом по лестнице на второй этаж. На двери табличка — не ошибётесь.

— Благодарю, — сказал я и прошёл на территорию.

Не управляющая, значит, а хозяйка. А ведь и Аркас просил передать деньги госпоже Фирилле. Дворянка, значит. Возможно, на её деньги это всё и содержится.

Двор приюта оказался очень живым. На площадке несколько мальчишек дрались деревянными мечами, видимо, играли в солдат. На скамейках сидели девчонки и что-то шили. Из окон слышались детские голоса, смех. Всё выглядело нормальным. Настолько, насколько вообще может быть нормальной жизнь сирот.

В конце двора располагалось небольшое двухэтажное здание — видимо, административный корпус. Я вошёл внутрь и сразу же увидел лестницу, о которой говорил охранник, поднялся по ступеням на второй этаж. Там было всего четыре двери. На одной из них висела неброская табличка «Госпожа Фирилла». Охранник был прав: ошибиться невозможно.

Я постучал, из приличия подождал пару секунд и вошёл. Кабинет оказался просторным, но без излишеств: широкое окно с тяжёлыми шторами пропускало достаточно света; на подоконнике стояли аккуратные глиняные горшки с цветами; вдоль стен — шкафы с папками и книгами; у одной из них — высокий письменный стол из тёмного дерева, отполированный до блеска. За ним сидела худощавая пожилая женщина в очках.

Госпоже Фирилле на вид было лет шестьдесят, может, чуть больше, но выглядела она хорошо и, скажем так, бодро. Серебристые волосы были собраны в аккуратный узел, лицо сухое, но без морщинистой дряхлости — эдакая благородная старость.

На ней было строгое платье из плотной тёмно-синей ткани с высоким воротом и длинными, узкими рукавами. И никаких украшений. Ни колец, ни серёг, даже броши — ничего не было. Что в принципе логично. Сиротский приют не то место, чтобы хвастать драгоценностями.

Но при этом чувствовалось, что хозяйка приюта — человек не бедный и привыкший к хорошему. Ткань у платья была дорогая, покрой безупречный. Да и мебель в кабинете была строгая, но тоже непростая. И я ещё раз отметил: вот откуда у приюта деньги. Или хозяйка сама из состоятельных, или имеет хорошие связи и умеет находить тех, кто помогает. Когда я вошёл, она подняла на меня внимательный взгляд.

— Добрый день, госпожа Фирилла, — поздоровался я. — Могу я внести пожертвование на нужды приюта?

— Добрый день, господин, — ответила она, мягко улыбнувшись. — Конечно, можете. Проходите, пожалуйста, садитесь.

Я прошёл и сел на стул напротив неё. Хозяйка приюта склонила голову, чуть прищурилась, словно оценивая меня, потом сказала ровно и тихо:

— Это доброе, правильное и очень достойное дело — помогать детям, оставшимся без родителей. Такие поступки делают мир лучше. И тот, кто находит в себе желание помочь, несомненно, человек с чистым сердцем. К сожалению, таких людей становится всё меньше. Вы, господин, подаёте пример настоящего благородства.

Она говорила искренне, а я сидел и слушал похвалу, зная, что привёз не свои деньги. Стало неловко. Хвалить меня было не за что — я всего лишь курьер.

— Вы даже не представляете, как важно то, что вы делаете, — продолжила хозяйка приюта. — Дети, которым вы помогаете, будут благодарны вам всю жизнь. Добрые дела не исчезают, они возвращаются сторицей.

— Простите, госпожа Фирилла, — перебил я, не выдержав, — но я не заслуживаю этих слов. Это не мои деньги. Меня просто попросили их сюда доставить и передать вам.

— Это не умаляет вашей доброты. Ведь вы могли не передать. Вы могли бы их не принести вовсе. Но вы сделали правильное дело. Не каждый способен устоять перед соблазном чужого.

— Забавно, — усмехнулся я. — Раньше меня никто не хвалил лишь за то, что я не взял чужое.

Я достал из внутреннего кармана заранее приготовленную пачку ассигнаций — сто семьдесят золотых, затем из другого кармана вынул три по десять, добавил сверху, чтобы вышло ровно двести, и положил на стол. Госпожа Фирилла посмотрела на деньги, не притронулась и не пересчитала, но по её лицу было видно, что она и так оценила сумму.

— Это щедрое пожертвование, — произнесла она. — Могу я узнать имя доброго господина, решившего помочь детям?

— Он пожелал остаться неизвестным, — ответил я.

Госпожа Фирилла кивнула, внимательно посмотрела на меня, прищурилась и спросила:

— Аркас?

Прямой вопрос в лоб застал меня врасплох. Я не стал ни подтверждать, ни отрицать, но по моему лицу явно всё было понятно.

— Аркас, — повторила она уже утвердительно. — Только он мог поступить так. Остальные благотворители предпочитают, чтобы об их участии знали.

Я вздохнул, понимая, что скрывать очевидное бессмысленно, и спросил:

— Почему он не хочет, чтобы вы знали?

— Опасается, что я не приму эти деньги, — спокойно ответила хозяйка приюта, — что я решу, будто они добыты нечестным путём

— Клянусь, — сказал я твёрдо, — эти деньги он заработал честно.

Госпожа Фирилла посмотрела на меня с неподдельным удивлением.

— Неужели?

— Вы сомневаетесь, что Аркас способен заработать по-честному? — спросил я, чувствуя, как моё любопытство усиливается, мне стало жутко интересно, кем же был этот парень.

— Способен, — ответила хозяйка приюта после короткой паузы. — Но я не думала, что у него ещё осталась такая возможность. В последнее время у Аркаса её не было. Но если всё так, как вы говорите, я рада. Значит, у него появилась надежда вернуться к нормальной жизни.

— К сожалению, это был разовый случай, — признался я. — Мы с ним дежурили у разлома возле владений барона Бильдорна. Вместе уничтожили тварь высшего порядка, за это нас наградил сам Император.

— Император наградил Аркаса… — тихо произнесла госпожа Фирилла, и уголки её губ дрогнули в странной, грустной усмешке. — Какая ирония судьбы.

Тут мне стало совсем интересно, что ж это за Аркас такой. Понятно, что он не был добропорядочным подданным Императора — Бильдорны при всей их отмороженности кого попало в темнице бы не держали. Точнее, могли и кого попало, но вот чтобы относиться с такой ненавистью, как Граст к Аркасу, это однозначно надо заслужить.

— Могу я узнать ваше имя? — спросила хозяйка приюта.

— Господин Аристарн Оливар, — ответил я.

— Очень приятно, господин Оливар.

— Простите моё любопытство, госпожа Фирилла, — сказал я, — но не могли бы вы рассказать мне немного об Аркасе?

— Зачем вам это?

— Он удивил меня. Когда другие бежали, в том числе и рыцари, и сильные маги, он остался, помог мне и моей напарнице, рискуя жизнью. Подобная отвага редко встречается, и мне интересно, что за человек способен на такое.

— Да, это похоже на него, — сказала госпожа Фирилла. — Аркас ненавидит предательство. Он скорее погибнет, чем подведёт тех, кто рядом, тех, кто на него рассчитывает.

— Расскажите хоть что-нибудь о нём.

— Простите, но я не имею права раскрывать личные сведения о воспитанниках даже бывших, — ответила хозяйка приюта, покачав головой. — Если он сам не рассказал, значит, не посчитал нужным.

— Он просто не успел.

Госпожа Фирилла посмотрела на меня с лёгкой улыбкой и произнесла:

— Мне трудно поверить, что Аркас чего-то не успел.

После этих слов я понял, что разговор исчерпан.

— Благодарю за приём, госпожа Фирилла, — сказал я, после чего встал и направился к двери.

— И я благодарю вас, господин Оливар, — ответила хозяйка приюта. — У вас большое и доброе сердце.

— Я всего лишь передал деньги, — напомнил я.

— Знаю. Но те тридцать золотых, что вы добавили сверху, не от Аркаса.

Я усмехнулся, кивнул и вышел. Уже за порогом услышал негромкий голос:

— Мир держится на таких людях, как вы, господин Оливар. Хоть вы и не верите в это.

Выйдя за ворота приюта, я почувствовал лёгкое облегчение — половина обещания, данного Аркасу, выполнено. Теперь осталась более приятная часть: выпить за его здоровье с Лирой.

— В военно-магическую академию, — коротко бросил я кучеру, сев в экипаж.

Почти сразу же лошади медленно тронулись, а я откинулся на спинку сиденья и принялся смотреть в окно. Мимо проплывали улицы Криндорна: шумные дворы, вывески трактиров, лавки, торговцы с тележками, дерущиеся мальчишки, старушки на лавках. Всё это смешивалось в привычную городскую атмосферу: шумную и яркую.

Глядя на виды за окном, я думал об Аркасе. Не отпускал меня этот человек — загадка. Виделись всего один раз, встретились случайно, уничтожили вместе разломного монстра. И вроде бы распрощались после этого навсегда, но почему-то не выходил он у меня из головы. Было у меня отчётливое предчувствие: встретимся ещё. Только вот, к сожалению, я не мог понять: хорошее это предчувствие или нет.

Когда экипаж остановился возле академии, солнце стояло уже высоко. Золотые шпили казарм и башен ослепительно блестели в свете дня. Я расплатился с кучером, сунул ему сверху золотой и сказал:

— Ровно к шести будь здесь.

Тот обрадовался, приподнял шляпу и заверил, что не подведёт. А я направился к воротам и… сразу понял: здесь что-то не так.

Возле входа стояли несколько мужчин в одинаковых тёмных мундирах и серых плащах до колен. У каждого на форме была эмблема: глаз со зрачком в виде расположенного остриём вниз меча. Они разговаривали о чём-то с охранниками. Судя по лицам, просто болтали, видимо, ждали чего-то. Или кого-то.

Я прошёл мимо, стараясь не задерживаться, и направился в сторону административного корпуса. По пути заметил ещё одну группу таких же людей: те куда-то быстро шли. На военных они были не похожи. Память тут же услужливо напомнила: глаз со зрачком в виде меча — символ Имперской службы безопасности.

И тут же я вспомнил, где сам видел этот знак: на мужике, который уничтожил тело Хранта Разрушителя и сорвал перенос сущностей — моей и Ферона в тело архимага. И на меня сразу же накатили крайне неприятные воспоминания. Я тогда уже решил, что всё — конец. Но каким-то чудом переместился в тело Ари. Однако неприязнь к тому мужику и к эмблеме его организации засела во мне глубоко и сильно.

Я шёл не спеша и смотрел по сторонам. Во дворе академии стояла непривычная тишина. Курсанты сбивались в кучки, разговаривали шёпотом. В воздухе чувствовалась тревога. Примерно на полпути я повстречал двоих ребят с младших курсов. Я не помнил их имён, но они, увидев меня, замахали руками, будто старого друга встретили. Но удивляться этому не стоило: после моего фееричного поединка меня и моё имя знала вся академия.

— Ари! Поздравляю! — выпалил один из них, когда ребята приблизились ко мне. — Мы думали, Фраллен тебя в первом раунде сотрёт, а ты его как мальчишку уделал!

— Да, — подхватил второй. — Это было великолепно!

Я усмехнулся, поблагодарил за поздравление и спросил:

— Вы не в курсе, что здесь происходит? Что за суета?

— А ты не знаешь? — удивился первый.

— Я только что приехал.

Ребята переглянулись, потом тот, что был более общительным, понизив голос, сказал:

— Часа полтора назад к нам нагрянули агенты имперской службы безопасности. С целым отрядом бойцов. Всю территорию оцепили.

— Директора арестовали, — добавил второй. — Прямо в кабинете. И уже даже увезли. Никто не знает куда.

— И никто никому ничего не объясняет, — вздохнув, — произнёс первый.

Я поблагодарил ребят за информацию и пошёл дальше.

Имперская служба безопасности… Арест директора… Удивительно. Неужели Фраллен-старший решил таким образом поквитаться с директором? Но как-то слишком лихо это для барона — подключить такую силу за то, что сыночка на колени поставили во время поединка. По такому поводу имперская служба безопасности точно не приедет. А даже если бы и приехали припугнуть директора, то не так масштабно и не так быстро. Такие дела по щелчку пальца баронов не делаются.

Может, это Тина всё устроила? Она ведь сказала утром, что вроде раскопала что-то важное. Но что она могла такое раскопать, чтобы вот так приехали и арестовали директора? Да и к тому же она собиралась сегодня лишь проверить догадки и переживала, что на это ей два дня может не хватить. Однозначно раскопать и вызвать безопасников за такой короткий срок она не могла.

Но кто-то же арестовал директора. Хотя кто — было ясно, но вот за что? Кто инициатор? Неужели всё-таки Фраллены? Но какой формальный повод они для этого нашли? Явно не за унижения их младшего отпрыска арестовали директора академии. В общем, одни загадки. А отгадки мне светило узнать не раньше вечера, не раньше встречи с Тиной. Что бы здесь ни случилось, она явно владела информацией об этом.

Но даже если это и не Фраллены, с ними в любом случае стоило быть теперь осторожнее, они не простят мне вчерашнего публичного унижения. Однозначно не простят. Впрочем, сразу было понятно, что после такого поединка могут быть последствия. Но последствий бояться — барончиков не бить. А осторожным надо быть в принципе. Так что по большому счёту ничего после вчерашнего боя особо и не изменилось.

У административного корпуса царила настоящая суматоха. Перед входом стояли несколько бойцов в тех же серых мундирах, рядом — двое из охраны академии, с растерянным видом. Вход в здание был перекрыт, внутрь никого не пускали. На крыльце кто-то из администрации истерично пытался доказать безопасникам, что ему надо пройти, но его никто не слушал. Пускали лишь тех, кто был в списке, который держал в руках офицер Имперской службы безопасности. Преподаватели тихо возмущались, курсанты с интересом наблюдали.

Я остановился и какое-то время смотрел на этот балаган. Меня в списке персон, которым разрешён вход в здание, однозначно не было, так что можно было туда и не соваться. Да и смысл? Даже если бы мне удалось пробиться внутрь и найти там наставника, ему сейчас явно не до моего диплома. Да и, если честно, не особо хотелось разговаривать с безопасниками. Предчувствие говорило: вали-ка ты, парень, отсюда, да побыстрее.

Дорогие читатели!

До конца тома перехожу на график понедельник-среда-пятница. Это примерно 2–2,5 недели, а потом со стартом 3-го тома вернусь на 5 раз в неделю.

Сейчас надо часть времени уделить на проработку сюжета и плана ближайших томов, чтобы они были не менее интересны, чем первые два, а это не быстро.

Да и 3-й том «Повелителя огня» надо добить, там всего две главы остались до эпилога.

Надеюсь на понимание.

Следующая глава по плану в пятницу. Возможно, в ночь с четверга на пятницу.