Хозяйка Мертвой воды. Флакон 2: Пар, моторное масло и магия

Глава 14 Хозяйка мертвой воды

Утро выдалось пасмурным и речь шла не только о погоде. Явившись в третьем часу ночи в Дартшир с Чарльзом Амстронгом, Хельга определила его спать, указав на дверь свободной комнаты. Только перепутала их. Захмелевший Чарльз попал в уборную и не придумал ничего лучше, как забраться в высокую ванну прямо в офицерском мундире с орденами, включив горячую воду, благополучно уснуть.

А вот отходившей от попойки Хельге и хмурому Храбру предстояла долгая ночь. До первых птах оборотень держал розовые волосы девушки над ночной вазой у кровати. Хмельная целительница, что вчера была едва ли не шальной императрицей, опорожняла в ночную вазу желудок. Высказывая парню, что ей стыдно, ничуть не меньше чем плохо, и что она больше в жизни не притронется к зеленому змею. Храбр молчал, и это молчание пугало девушку.

Утро как всегда настало предательски быстро. Проснувшись Хельга боялась открывать глаза, чтобы не встретиться взглядом с Храбром. Боже, как ей сейчас было стыдно, как было противно во рту и шумело набатом в голове!

— Не притворяйся, вижу что ты проснулась, — раздался над ухом голос оборотня.

Девушка открыла глаза. Храбр сидел на краю кровати, держал в руке винный бокал с рубиновой жидкостью.

— На! — он протянул ей сосуд с вином.

— Лучше убей меня… — заскрипела Хельга, прячась под одеяло от запаха вина и чуть-чуть от стыда.

— Выпей и запомни: вот как надо встречать любимого с пьянки, а не как моя маменька. Понимаешь? — он наконец улыбнулся. — Да пей же! В миг полегчает.

Хельга, сбросила с себя одеяло обняла оборотня.

— Храбр, если когда-нибудь я буду на тебя злиться…

— Я пойму что вернулась старая Хельга, — хмыкнул он. — Вставай, лежебока, у кого-то сегодня открытие больницы? Не забыла?

— Который час? — целительница поперхнулась терпким вином, которое сейчас на вкус для нее было гаже касторки.

— Начало девятого. Да не торопись ты, успеем, — Храбр неодобрительно покачал головой. — Этот, хер важный, Август Крайтон, который порывался разбудить тебя. Короче сейчас он лысого приводит в порядок, того что в ванне спал.

— Чарльз спал в нашей ванне? — вздернула бровки Хельга. Прав был оборотень, вино растекаясь внутри, избавило целительницу от отравления уксусным альдегидом.

Час спустя…

Черная парокарета-лимузин Лекс Индастрис, с гербом Тайной канцелярии рвалась в сторону города, поднимая за собой клубы пыли.

— Вспоминайте, где вы третьего потеряли, — сэр Август Крайтон переводил недовольный взгляд с розоволосой целительницы на лысого офицера и обратно. — Сие просто нонсенс! У нас открытие госпиталя меньше чем через час, а одного из двух практикующих врачей не удается найти даже усилиями Тайной полиции!

Он раздраженно обратился к Чарльзу, чью внушительную фигуру покрывал домашний халат на несколько размеров меньше его фигуры. Бархатный предмет одежды не скрывал круглых коленей полевого врача, да и не сходился на волосатой груди.

— Армстронг, да перестаньте вы поправлять ваш халат! Ничего, выступите в нём перед публикой. Будет вам уроком на будущее. Разумеется я шучу — новый мундир уже ждет вас в госпитале. Но такая наука имела бы резон, если бы не присуждение вам титула эсквайра Его Величества. А так, и в самом деле, вышло бы презабавнейше.

Посерев лицом, Чарльз Армстронг не веря посмотрел на сэра Августа, затем, ища подтверждение услышанным словам, перевел взгляд на Хельгу, но она и сама была без понятия шутка это или нет. Присуждение титула честь и почти недостижимая цель для простых граждан Аркрума. Хоть титул эсквайра являлся самым низким в иерархии и, тем не менее, он давал право на герб, жаловал родовое имение, открывал дорогу в императорский дворец.

— Да, мистер Армстронг, — по лисьи улыбался серый кардинал — Вам и мистеру Вильяму Стоуну, волей Императора, было решено жаловать титулы эсквайра, с соответствующими земельными наделами. Разумеется, не за заслуги перед короной, их у вас пока и нет почти, а так сказать авансом.

— Я даже не знаю, что сказать, — едва ли не шепотом произнес Чарльз.

— Ничего говорить и не нужно. Просто будьте как другие врачи и со всем усердием выполняйте возложенные на вас обязательства на вверенном вам поприще.

Тут он перевел взгляд на целительницу и на душе у Хельги заскребли кошки. Интуиция редко обманывала Хельгу. И сейчас неким шестым чувством девушка ощущала, что ничем хорошим этот разговор не кончится в любом случае.

— Что же до вас, госпожа фон Кащенко, вам волею императора решено жаловать титул баронессы, — произнес он, будто говорил о уже давно решенном вопросе и согласия самой Хельги не требовалось. — Остался лишь сущий пустяк — выйти замуж за верноподданного империи и можете переселяться в свое новое родовое имение Дартшир. Думаю оно вам подойдет. Императорский указ, вместе со всеми бумагами уже подписан, необходимо лишь вписать имя вашего избранника и дату.

Вот только Хельга была против. И даже не потому что для того, чтобы стать баронессой ей необходимо выйти замуж за подданного империи. Уж если ей готовы даровать баронский титул дела с гражданством для Храбра и вовсе вопрос минутный. Главная причина такого заманчивого предложения — это желание «привязать» Хельгу к империи. Сделать ее пусть высокородной и весьма обеспеченной, но собственностью императора. Какой актив в грядущей войне с оборотнями Скив весьма ценен, раз уж её ученикам, которые без году неделя, научились мыть руки перед операцией да и только, а уже даровали титулы эсквайров.

— Извините, виконт Август Крайтон, но вынуждена отказаться, — произнесла целительница, вглядываясь даже не в лицо, оно могло соврать, а в душу серого кардинала.

И не ошиблась. Гнев, ярость полыхали несколько секунд в его ауре, а затем, почти мгновенно, точно выключил кто, сменились на какую-то уверенность, что стальным блеском заменила красно-фиолетовые всполохи. И явно эта уверенность ничего хорошего ей не сулила.

— До будущей весны я намерена оставаться в Раутвилле, но связать свою жизнь с империей пока не могу, — нагло, в лицо Хельга врала тому, чьей работой и было различать в людях ложное, — Мне необходимо расти как врачу. Видеть какую медицину практикует островитяне Мадьях, пощупать медицину северных варваров и пообщаться с жильцами и шаманами Фашираз. Потом аслау, орочьи племена, те же гномы. От дворфов я слышала, что старший народ умудряется обращать русла огненных рек и строить под землей города не уступающие наземным, — соловьем заливалась Хельга.

— Врут дворфы, — сухо констатировал Август. — Гномы как крысы, живут в подземных норах, выменивая на еду у людей каменное масло уголь и руду.

«Не поверил, хоть и сделал вид, — заключила целительница. — Значит намечается игра: он делает вид, что верит моим словам, делаю вид что верю тому, что он поверил, хотя каждый из нас знает об обмане другого. В любом случае ничего хорошего теперь ждать не приходится.»

Прав Храбр — нужно бежать из банки с клопами, как можно быстрее, а иначе их просто не выпустят. Слишком ценными знаниями обладает молодая девушка без титула и покровителей. Слишком многие в империи, включая самого серого кардинала желали заиметь такого человека.

— Не о том сейчас думаете, госпожа фон Кащенко, — будто бы читая мысли Хельги произнес сэр Август — У вас пропал один из учеников, помните? И нам смертельно необходимо за оставшиеся три четверти часа найти сквайра Вильяма Стоуна, иначе не быть ему рыцарем.

Силами ищеек Тайной канцелярии, Вильям нашелся в публичном доме. Без денег и одежды, зато в обществе дюжины фей, оплаченных на неделю вперёд. И это было не пьяной блажью нелюдимого лекаря, а целиком и полностью инициативой хмельного дуэта Чарльза и Хельги.

Как оказалось нелюдимый нрав молодого врача напрягал их обоих. Когда парень благополучно уснул под воздействием выпитого, Хельга и Чарльз определили его в один из домов вольности, оплатив проживание, питание и девочек на неделю вперёд. При этом пара хмельных доброхотов решили исключить возможность побега. Как только спящий Вильям был раздет, Хельга щедро рассчиталась и умыкнула вещи и деньги нелюдимого ученика.

Вильям выслушав рассказ из уст сыщика, что обнаружил его, как бы не замечая крайне веселый взгляд Августа Крайтона, уже переоделся и безразлично смотрел на Хельгу и Чарльза. Будто это и не над ним так зло подшутили опьяненные хмелем друзья.

Официальная часть прошла без нареканий и неожиданностей. Несколько чиновников, в том числе начальник Тайной канцелярии, выступили с хвалебными одами императору и с восхищением перед гением двух молодых врачей? что возглавят новый госпиталь. Затем торжественное присуждение титулов и новоиспеченные сквайры провели экскурсию по вверенной им больнице.

О самой Хельге никто и не заикнулся и, признаться, в свете открывшегося недавно обстоятельства она была чрезвычайно рада этому факту.

Храбр тоже остался в поместье. По его словам Гелиот, к которому он поначалу ревновал Хельгу, оказался «нормальным мужиком». Непонятно что мог насоветовать изобретателю простой деревенский кузнец, но Храбр безапелляционно предупредил девушку, что до самого их отъезда будет обитать на заводе Неджи. Вот и славно, ведь с открытием госпиталя у нее самой будет не сильно много времени.

Как только торжественная часть открытия была закончена, Хельга вместе с учениками уселись в ожидании первых пациентов. Но то ли жители квартала Гончаров вдруг перестали болеть, то ли весть через газеты не достигла болящих, но к концу дня госпиталь имени Аластора II посетили лишь двое: мужичок за тридцать с болевшим коренным зубом и девица, что хотела избавиться от ребенка и… Фалько.

Мужик оказался работягой местного завода, а его больной зуб не вызвал с медицинской точки зрения никакого интереса и Лерт, студент из новой партии? избавил болящего от него. Единственным новшеством в этом было использование эфира от чего пациент очнулся лишь с легкой головной болью, а не кричал от вырываемого наживую зуба.

С девушкой вышло сложнее, но в моральном плане. Брать грех на душу и тем более позволять «помочь» девушке кому-то из учеников Хельга запретила. А вот с пациенткой состоялся разговор тет-а-тет. Ее история оказалась банальна до безобразия.

Юная Эйва, была родом из сатрапства Райпер, что входило в султанат Мадьях. Молодой господин, прибывший из далеких западных земель, принял в служанки Эйву. В султанате Мадьях служанка для господина — это почти собственность: она получает жалованье, кров и защиту от него, но в тоже время, почти полностью теряет права. Однако девушка не задумывалась о том: господин был вежлив и учтив, ласков и щедр, но только с ней.

В момент когда он решил что стоит вернуться на родную землю, Эйва последовала за ним. Молодая служанка была непросто преданна, девочка влюбилась в своего господина, почему покинула поцелованные Змееголовым Као острова, отправившись в холодную и чужую империю Аркрум.

Вот только по прибытию в королевство девочка увидела не то, что ожидала. Здесь ее не ждал роскошный дворец, а подземные каменные пещеры. Господин изменился в характере и больше не привечал влюбленную служанку. Теперь его общество было занято другими особыми господами. А для Эйвы теперь была уготована роль грелки, что ждет господина в его постели.

Девушка почувствовала изменения: ее груди набухли и по утрам мутило так, как не мутило в море. Значить могло это лишь одно: Эйва беременна. А господин, узнав о грядущем чуде, в благодарность за смирение и послушание, отвесил девушке хлесткую пощечину. Затем, его пылкий нрав поутих, он вручил ей серебряную крону, велел избавиться от чада и не возвращаться, покуда она не решит эту проблему.

В тот момент Эйва осознала, что господин, в которого она была влюблена умер, изменился, истлел, и нет его больше внутри его тела. В сердцах чужестранка пошла к самому высокому мосту в столице и выбросила монету в грязную воду реки, решив что сейчас соберется с мыслями и последует за серебряной монетой на дно. Вот только мгновения капали, а решение наложить на себя руки таяло, сменяясь отчаянием.

На госпиталь имени императора Аластора II Эйва набрела случайно. К концу рассказа плакала не только дитя острова Мадьях, но и целительница. Утерев слёзы почти не дрожащим голосом Эйва попросила:

— Если не хочешь мне помочь избавиться от этого, — она с брезгливостью указала на живот — То хотя бы дай зелье, чтобы уснуть и не проснуться. Чтоб без боли и страданий, не хочу больше…

Повисла неловкая пауза. Эйва не договорила чего именно она больше не хочет, да этого и не требовалось. Избавиться от ребенка, сама ещё по сути своей ребёнок, желала не от того, что господин приказал, потому что ей самой было противно носить в себе часть того, кого она когда-то любила. Того, кого теперь презирает.

— Значит так, Эйва, — Хельге было предательски сложно сдержать дрожащий от эмоций голос. — Я согласна купить у тебя твоего ребенка, как он родится. Более того, выделю денег на содержание и найду нового господина, который не будет обижать тебя и домогаться.

Повернувшись к запертой двери Хельга позвала своих старших учеников. Вильям и Чарльз ввалились в комнату сразу как раздался голос целительницы. За их широкими спинами виднелись любопытные лица остальных студеоусов.

Значит так, господа сквайры, — безапелляционным тоном произнесла целительница. — Сегодня вам пожаловали титул и земельные наделы. А следовательно вам, как новоиспеченным лордам необходима прислуга. Так?

Чарльз и Уильям нестройно кивнули

— У меня к вам просьба: взять эту девушку к себе в услужение, обеспечить едой, каким никаким жалованьем и работой. Да, она беременна, работница из неё в ближайшие месяцы будет так себе. Так что, относитесь к этому не как к приему на работу, а как к моей просьбе. Кто из вас сможет ее выполнить?

Чарльз почесал лысый затылок, по привычке, в мгновения когда волновался, начал расправлять пышные усы и наконец ответил:

— Госпожа фон Кащенко, я не могу. У меня молодая супруга, и как она отнесется к девушке неведомо. Вы же понимаете, женщины они такие, изведет она её, потому, как любит меня и ревнует очень.

Выходило, что в словах Чарльза есть зерно истины, он оправдывался. Аура помощника поведала о том, что и в самом деле супруга, которая недавно родила прелестную девочку, вряд ли хорошо отнесется к беременной, которая по сути своей ещё сама ребёнок, но не обделена статью и восточным шармом. Тем более островитянка, а значит гетера.

Ходили разные слухи о восточных женщинах именуемых гетерами. Говорили, что они обладают магией очаровывать, пленять разум, подчинять сердца мужчин, уводя тех из семей и заставли душить родных детей. Россказни, конечно. Выдумки обиженных баб и плутоватых мужиков. Но ведь чем более невероятен слух, тем охотнее в него верит простой люд.

— Я возьму ее, — сухо кивнул Вильям, даже не глядя на целительницу. — Хоромы не обещаю, но и обижать не буду.

Его выцветшие водянистые глаза старика, разглядывали черноволосую большеглазую южанку.

— Вот видишь, мистер Вильям Стоун готов позаботиться о тебе и твоем чаде.

— Господин сэр Вильям Стоун, — поправила Хельгу Эйва и утирая заплаканные глаза улыбнулась новому хозяину.

Примерно секунду они изучающие глядели друг на друга. Аура южной островитянки пестрила эмоциями точно фейерверк, а Вильям был также холоден внутри — обдумывает что-то. Наконец, он решился и задал вопрос наставнице:

— Я не владею наречием султаната, а Эйва не понимает всеобщий аркрумский. Как быть?

— Не знаю, — пожала плечами Хельга. — Но ты ведь эсквайр, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Последний посетитель госпиталя имени Аластора II был хорошо известен Хельге. Мистер Томас Фалько пожаловал, когда врачи собрались расходиться по домам. Мистер Лайз — один из студентов, поспешил было к Томасу, но иллюзионист сразу обозначил цель своего визита: встреча с госпожой фон Кащенко по личному вопросу. Хельга отпустила учеников, пообещав, что как примет мистера Фалько, сразу покинет больницу, а поскольку у ворот госпиталя стоял черный Лекс Вояж Тайного сыска за безопасность целительницы беспокоиться не приходилось.

Встреча со старым знакомым, который и привез ее в Раутвилль, должна была стать приятной для целительницы, если бы не смурное расположение духа иллюзиониста и его аура. Всполохи в душе обычно окрашены и в тон разных эмоций клубились вокруг Фалько траурным саваном. Хельга интуитивно понимала эмоции своих собеседников, с легкостью читала прежде никогда невиданные оттенки души, переводя их в эмоциональное состояние.

Только не в этот раз, чернота ауры Фалько была непроглядной, настолько, что от одного предположения у целительницы вставали волосы дыбом. Чёрные всполохи ауры, есть не эмоции, не душевное состояние — это и есть сама душа иллюзиониста. Это и есть черная душа Фалько!

— Вижу ты научилась видить Душу, — он не спрашивал, скорее озвучивал мысли вслух.

— Что ты такое? — Хельга попятилась.

— Неправильно поставленный вопрос, Хельга. Ты наверное хотела узнать, кто я на самом дела? Я — Ивар. Да-да, тот самый, — произнес он с невеселой усмешкой. По реакции Хельги было видно что как минимум она слышала это имя.

Конечно она испугалась. Притом сейчас ее обуревал не страх за свою жизнь, а трепет от неизвестного. Тогда, при погроме в переулке Часовщиков, или же когда на неё напал Роб Нокс со своим големом она знала чего опасаться, но чего ждать от неведомой сущности, да еще и такой опасной⁈

— Я тебе не враг, — он примирительно показал ладони, — мне просто нужно от тебя кое-что.

— Мертвая вода? — догадалась Хельга. Теперь когда была ясна цель визита самого Ивара Чернобожника строить линию поведения было проще. Но желая иметь какую-то защиту, в складках платья Хельга всё же нащупала трубку с горчичным порошком.

— Да, но настоящая, а не тот суррогат, что ты мне принесла тогда. В ней от Мертвой воды только терпкий запах, — покачал головой Ивар в теле иллюзиониста.

— Ты хотел дистиллята, я тебе его дала! — ответила целительница. Страх начал отпускать и самообладание возвращалось вместе с рассудительностью.

— Это другое, не то же, чем торговал тот дурачок в Китеже, умаслив Мертвую воду цветочными запахами, — покачал головой Ивар.

Теперь было видно что перед ней совсем другой человек, надевший личину иллюзиониста. Этот сгорбленный тип не был щеголем Фалько, скорее походил на старика, что надел маску денди-иллюзиониста.

— Откуда ты знаешь чем торговал Лан в Китеже?

— Я все знаю, Хозяйка Мертвой воды. Я слежу за тобой с того момента, как ты с ладьи ступила на берег зачарованного града. Брал под контроль слабых духом и через них следил за тобой, манипулировал, вдохновлял на рост. А ты и не замечала… — улыбнулся Томас грустной улыбкой старика.

Хельга молчала, «переваривая» услышанное только что откровение. А Ивар тем временем продолжил.

— Надоело тело этого хлыща. Ты не против если я покажусь в своем облике? — Хельга была не против, да если честно, то и одобрения темному ворожею было без надобности.

Томас встал, однако сущность осталась на месте, так и витая над стулом аспидно-чёрным человеческим фантомом. Распахнулась дверь и иллюзионист вышел в ночь, а вместо него в ординаторскую, где так до сих пор никто не догадался зажечь свечей, вошел слепой метатель ножей и пьяница Тан, уселся на место Фалько. Старик не обращал внимания на фантом. Но тело старика и фантом не столкнулись, не помешали друг другу. Лиловая душа наложилась на фантом слившись с тьмой воедино.

На этом превращения не закончились. Тан, чьи глаза были мутны, как полусвернувшийся яичный белок, стали черными, причем и белок и радужка от чего адепт Чернобога походил на демона. Морщины на лице разгладились, пигментные пятна растворились. Преобразившийся Ивар провел руками по немытым седым волосам и они в момент приобрели черноту воронова крыла, завершая образ.

— Тут темновато… Сангай, будь добр, — Ивар казалось обратился в пустоту как вдруг комнату озарил свет.

И от этого света вспыхнули фитили масляных ламп, занялись свечи на столе и полыхнули огненными цветками и тут же увяли края бумаг на столе целительницы. В углу кабинета стоял уже знакомый Хельге человек-саламандра, на коже которого плясали огненные зайчики. Рептиль подмигнул Хельге, как старой знакомой, и та толи от неожиданности то ли от испуга кивнула в ответ.

Но это был не последний из незваных гостей. По левую руку от него, сложив ноги по-турецки, сидел человек-снежный барс. Как и в прошлый раз, по его пятнистому меху пробегали голубые молнии.

Тем временем Ивар продолжил:

— Сначала это был Гефей, что носил серебряную маску прокаженного, теперь вот этот хлыщ Фалько… Знаю что ты слышала про меня, но едва ли там хоть четверть правды от половины истинны, но оправдываться не собираюсь. Ведь у нас, у скивов как? Если оправдываешься — значит виноват. Мне нужна Мертвая вода. У тебя она есть, я знаю, а потому прошу. На благое дело нужна, грехи старые исправить, души загубленные воротить.

Тот чье имя скивские бабы боялись произносить вслух, дабы не накликать беду на свой дом, сейчас сидел и рефлексировал, как простой человек, чьи плечи тяготеют от мирских проблем. Если у бога идет кровь, то его можно убить. А адепт Чернобога, которым пугали непослушных детей был почти богом и сейчас, пусть и словесно, но истекал перед ней кровью.

— А почему просишь, а не требуешь? Не отнимешь силой? — Хельга в силу женской сущности «решила подергать тигра за усы».

— А могу ли я что-то требовать у Хозяйки Мертвой воды? — улыбаясь, будто глупому детскому вопросу произнес Ивар. — Нет, дорогая моя Хельга. Я могу только попросить.

И он указал на серебряную фляжку у нее на поясе. Самую на дне который плескались оставшиеся крохи мертвой воды, что целительница принесла из другой грани реальности, с берега реки Явь.

— Хорошо, — Хельга отстегнула фляжку. — Если ты отпустишь Фалько и других своих рабов.

Ивар улыбнулся.

— Они мне не рабы. Все что я делал так это манипулировал их действиями, но тонко. Они слабы волей, так что они и не заметили того что их мысли являются не собственными, а наведенными. Этот прыщ и сейчас думает, что укрыл тебя от Китежской стражи по своей воле. Безвольный слизняк! Он мог бы стать великим, не будь настолько бесхребетным и ленивым. Хотя, наверное эти слова в равной степени относится ко всем людям. Я отвлекся от разговора. Согласен, больше не подчинять себе никого из твоих знакомых, если ты дашь мне настоящей Мертвой воды, — торжественно, будто клятву произнес Ивар.

— А ты не врешь? Только честно? — сама Хельга до конца не знала на что надеяться. На то что Ивар скажет: «Конечно я вру!»?

— Я никогда не вру, Хозяйка Мертвой воды. Ведь ты знаешь: ложь это удел рабов, свободные люди всегда говорят правду.

Хельга кивнула задумавшись над глубокими словами. Затем подошла к стеклянному шкафу, извлекла из него плоскодонную колбу и полностью, до капли вылила содержимое серебряной фляжки в стеклянный сосуд.

— Ты обещал, тёмный. Надеюсь ты сдержишь свое обещание, — кажется даже слишком пафосно произнесла Хозяйка Мертвой воды, вручив колбу Ивару.

— Тьма есть лишь градация света, как и свет есть одна из вариаций тьмы. Благодарствую, Хельга, — поборник Чернобога поклонился, а затем, невзирая на ее женское начало, пожал руку. Крепко, по мужски, как равной.

Ивар Ворон, подобно своему прозвищу, растворился в густых непроглядных сумерках вместе с приметными саламандром и барсом. А Хельга еще около часа сидела глядя на огонь свечи и обдумывая услышанные слова.

Она более не студентка третьего курса Смирнова Ольга. Теперь она не Хельга фон Кащенко целительница пришедшая из лесов Скив. Она Хозяйка Мертвой воды!

Хельга все чаще стала замечать, что жизнь её и Храбра теперь протекала как у среднестатистической семьи из её мира. Утром она вставала раньше Храбра и уходя на работу в больницу, целовала его сонного в щеку и говорила, что будет скучать. Храбр хоть и просыпался позже, спешил на завод к господину Нейджи, где пропадал почти до самых сумерек. Потом спешил в больницу, чтобы встретить Хельгу и проводить домой. Иногда не забывал приносить цветы.

Хельга тоже сделала росомахе приятное. Купила в кондитерской «Сладкое королевство» уйму пирожных и в обед принесла Храбру на завод Нейжи. Только она не учла, оборотень совсем не любил сладости.

— Ну хоть кусочек, — упрашивала она водя по сомкнутым губам Храбра.

— Ну не люблю я их! — отмахнулся Храбр.

— Ну я так старалась? — закуксила Хельга.

— Ага, сама с утра встала, тесто замесила, испекла и крем взбила! — ёрничал Храбр.

— Выбирала самые вкусные, — Хельга изобразила будто вот-вот расплачется. — Я так старалась, а ты. Не любишь ты меня…

— Давай сюда, свои плюшки! — проворчал Храбр.

Обрадованная Хельга протянула самое большое пирожное. Ловкими пальцами оборотень перехватил угощение и крикнул через плечо.

— Гелиот, будешь пирожные Кокосовый лед?

— Конечно же, их в горах Аслауг и изобрели! — оживился инженер, увлеченный сборкой мотора спорткара.

— Я оставлю тебе половину, — произнес оборотень и откусил угощение.

Хельга приносила ему и другие сладости и заставляла все это пробовать. Эти сладкие пытки он выдерживал ради иных «сладких пыток», которые ждали его вечером или ночью.

Первые дни больница имени Аластора II не пустовала, но и не работала на полную. Люди и иные расы болели и помощь врача требовалась часто. Тем более далеко не все в квартале Гончаров могли себе позволить вызвать платного лекаря.

Были всякие случаи, в том числе и курьезные. Одна дворфа из пекарни притащила непоседливого ребенка, который застрял в кувшине головой, желая слизать с его стенок остатки яблочного повидла для булочек. Причем раскалывание кувшина дворфа запретила. Мол, это горшок доставшийся ей еще от прабабки, которая еще из чистокровных черных гномов Арз’фьял, что якобы подтверждали руны по ободку горшка.

А были и те, где ни врачам, ни уж тем более пациентам было не до смеха. В Раутвилле работало много заводов и травмы на производстве не редкость. Вот и студеоз Марк провел свою первую ампутацию. Зашил оторванную руку, сформировав аккуратную культю. А после и остальные приобщились, кто через аппендикс, а кто и через другие оперативные вмешательства к хирургическому ремеслу.

Как-то вечером Храбр носился за Хельгой озадачившись чертежом грозного оружия «рэвольвьер». Поняв, что оборотень не отвяжется, Хельга взяла пергамент и набросала схематичный рисунок пистолета с барабанным типом зарядки. Всё равно этот мир не знает такой вещи как порох, так что даже если у Храбра выйдет исполнить револьвер в металле, он всё равно так и останется лишь железкой диковинной формы.

Вот только не тут то было. Храбр при помощи и поддержке Гелиота собрал нечто не просто похожее на револьвер, а настоящее огнестрельное оружие! В качестве действующего вещества была использована смесь из истолченной в пыль яшмы заряженой, магией земли, серы и как связующее для смеси — нефть, называемая в Каэн-ар-Эйтролле каменным маслом. Для запуска механизма использовался рубин, заряженный магией огня. Один удар маленького кристалла огня в горючую смесь вызывал взрыв, который в свою очередь и выплевывал свинцовый снаряд.

За счет цены на магические кристаллы, каждый выстрел из револьвера обходился в золотую крону. А это на минуточку дневной заработок неплохого ремесленника, потому оружие не могло пойти в массовый выпуск. На всякий случай Хельга попросила не распространяться Храбра о своём изобретении. В этом мире и так достаточно плохого и он не нуждается в огнестрельном оружии.

Изобретение Храбра чрезвычайно понравилось Альберту, который хоть и шел на поправку намекнул Хельге, что они с Ди совсем не против остаться в поместье до полного выздоровления. А покуда начальник Тайной канцелярии их не гнал из поместья, так почему не помочь Ди и ее избраннику. Все же они сблизились за этот месяц и кажется даже стали подругами с дочкой изобретателя.

Последний день лета выдался особенно жарким. Его было решено провести в праздности, все таки завтра не просто первый день осени, а ещё и последний перед императорскими гонками, в которых будет участвовать общее творение Гелиота, Хельги и в какой-то мере Храбра.

Альберт посоветовал дать револьверу собственное имя, не хорошо когда великое оружие остается безымянным. Не мудрствуя лукаво, оборотень нарек свой огнестрел и теперь на стволе было выгравировано «Праведный гнев». На заднем дворе была установлена старая бочка вместо мишени и мужчины упражнялись в стрельбе, попутно соревнуясь в меткости. Что с них взять? Мальчишки!

Хельга с Дианой расположились неподалеку в тени сада и, периодически морщась от звука револьверных залпов, наслаждались редким выходным днем.

Диана завела разговор издалека, как это обычно бывает целительница по ауре поняла что молодой девушке от неё что-то нужно. Диана не стала излишне таиться и почти сразу перешла к сути.

— Завтра Императорская гонка, последний этап.

— Ди, я помню, — кивнула Хельга — А после Альберт попросит у Гелиота твоей руки.

— Это да… — девушка мечтательно улыбнулась, а затем вспомнив о сути разговора посерьезнела. — Но я не о том. Короче, мне нужна твоя помощь. Ты ведь помнишь что в последние три года в императорских гонках я была лучшим пилотом.

— И только едва поправившись, решила вновь сесть за штурвал парокара, — догадалась целительница и осуждающе покачала головой.

Ди вскинулась как кошка которую погладили против шерсти.

— Не отговаривай меня! Ты мне подруга, или кто? Я наполовину аслау, у меня глаза рода Неджи и реакция! В тоже время я наполовину человек, от того и учусь гораздо быстрее всех прочих. Положа руку на сердце, признай: я лучший пилот!

— А как же твоя авария? — привела весомый аргумент Хельга.

— Это ошибка, да и не совсем моя она! Вернее не только моя. Но и папы тоже. Он пытался облегчить парокар и перестарался с облегчением рамы. Он это знает и я знаю, родовым даром клана Неджи я видела как рвалась рама.

— Но не останавливалась, а продолжала гнать, — кивнула целительница.

— Угу, — совсем тихо произнесла полукровка.

— Давай дождемся вечера, когда твой отец привезет парокарету. А там я попробую, — Ди в ту же секунду просияла как золотая монета и Хельга исправилась. — Но пообещай мне одну вещь — любая неисправность, любой подозрительный шум, или просто предчувствие и ты сойдешь с гонки. Подумай об Альберте. Ты ему нужна, как любимая жена, а не светлая память о тебе.

Диана помрачнела, но твердо кивнула, дав обещание и не соврала. Хельга проверила это по ее ауре.

— В яблочко! Я победил! — взревел Храбр.

— Если бы фихтовал ты так-же… — покачал головой Альберт.

Парни были в своем репертуаре. Одним словом: мальчишки.

31 августа 4 часа спустя…

— Чего, ты это слышала? Нет, нет и быть не может! Я так сказал! — вышагивал туда-сюда по кабинету и сокрушался Гелиот Неджи. — Диана, одумайся! В прошлый раз ты едва не погибла!

Взволнованный отец призывал к разуму взбалмошную дочь. Как это было не похоже на прежде спокойного и рассудительного инженера. Ходить что-то громко обсуждая, жестикулировать и сокрушаться больше подходило вспыльчивой Диане, нежели ее отцу. Но на сей раз дочь изобретателя наоборот была спокойна и оперировала фактами в разговоре. Все это происходило за закрытыми дверями кабинета инженера-изобретателя.

— Отец, просто ответь: у тебя есть на примете хоть один пилот способный пройти круг Императорского ипподрома меньше чем за минуту?

— Твои ожоги едва сошли, а ты вновь рвешься за штурвал? Еще одна такая ошибка и ты попросту можешь не выжить.

— Скажи Гелиот, насколько твои машины лучше, чем у конкурентов? — спросила Хельга, которая пришла в кабинет инженера-изобретателя вместе с его дочерью. Она не отказалась от чашечки фирменного кофе, что готовили служанки для гостей.

— В разы лучше. Ни один инженер Аркрума не смог бы придумать лучше и это совсем не хвастовство, госпожа фон Кащенко, — ответил уверенно аслау.

— И как давно ваши машины не побеждали на Королевских гонках?

— Уже почти полтора года, — поджал губы инженер, видимо предвидя к чему Хельга ведет разговор.

— С момента как Диана перестала пилотировать парокар? — уточнила Хельга и инженер кивнул.

— Предлагаю сделать ход конём. Вы всего один раз разрешаете своему лучшему пилоту сесть за руль вашего лучшего творения. Делаете значительную ставку на свой паромобиль и покрываете убыток, что терпит Неджи Технолоджис в последний год. К тому же, победа это хорошая реклама. Машины Нейджи будут покупать не только в Акруме, но и за его пределами.

Хельга говорила спокойно, оперируя только фактами. Главное старалась при этом сохранять спокойный тон.

— Только один раз, отец! — Ди взяла отца за руку и сделала жалостливый, просящий вид.

— Вы сомневаетесь в таланте вашей дочери?

Гелиот нервно пригладил белые волосы между рожками, видимо обдумывая все сказанное Хельгой. Она догадывалась на что стоит сделать акцент и что действительно сейчас было необходимо Гелиоту.

— Разве вы не хотите увидеть, как ваше творение займет место, которое принадлежит ему по праву! — добила его Хельга самым весомым аргументом.

— Хорошо, но только один раз! — согласился он.