Хозяйка Мертвой воды. Флакон 2: Пар, моторное масло и магия

Глава 15 Гонка

Ипподром содрогался от гула тысяч голосов, хотя до объявления старта был еще целый час. Место проведения императорских гонок соответствовало величию императора. Генрих IV расположился в именной ложе в обществе бабушки королевы Марии и офицеров. Среди них находился и виконт Альберт Кроу. Весьма почетная, но никому не нужная обязанность лордов-офицеров, быть подле своего господина, утомляла. Но титул и чин обязывали.

Чуть ниже её располагалась ложа для высокопоставленных особ и гостей Империи. Третий ярус был отведен под хоть и состоятельную, но челядь, ибо даже самому богатому простолюдину не дозволено сидеть рядом подле лорда.

Гелиот, стоя у парокареты изящных форм, что-то втолковывая пилоту. Агрессивная геометрия кузова и не менее агрессивная лилово-оранжевая окраска слабо сочетались с именем которое носил болид. «Кристина» откровенно не подходила под категорию «парокарета». Гоночный болид сразу бросался в глаза наличием реактивных сопл которые хоть и предназначались лишь для сброса избытка давления в камере сгорания но уж слишком бросались в глаза.

Пилот был под стать своему автомобилю. Даже кожаное облачение пилота слабо скрывало в нем грацию кошки и излишне широкие для мужчины бедра.

Хельга держа под руку Храбра, они подошли к Гелиоту и Диане со спины.

— И еще раз повторюсь, даже на разгоне не повышай давление в котле выше девяти литаррт. Тут не паровой котел, а вулкан заточенный в тело парокареты! На таких нагрузках даже скифский булат не выдержит долго. Переборщишь и тебя разотрет по трассе, — словно мантру повторял кивающему пилоту мистер Неджи.

— Ну как настрой? — вклинилась в разговор Хельга — Мандражируете?

Кивнули и Гелиот и пилот. Гелиот же начал жаловаться на еще не ослушавшегося но своенравого пилота.

— В который раз говорю чтобы следила за манометром в камере сгорания и не поднимала давление выше девяти литаррт. И соглашается и кивает, но ведь врет глядя в глаза, — сокрушался инженер.

— Можно я попробую? — испросила у инженера разрешения Хельга. Вместо ответа тот лишь махнул рукой.

— Ди, твое сегодняшнее выступление это знаковое событие.

Начала целительница и видя как прислушиваются не только участники разговора но и обслуживающие болид работники стала аккуратнее подбирать слова.

— Господин Неджи поставил на твою победу все что у него есть и разговор тут не только о сорока тысячах крон. Прибавь к ним репутацию, заложенный под эти деньги завод и потенциально жизнь одного дорогого ему человека. — тут был жирный намек на саму Диану. — Эта парокарета победит и без тебя, «Кристина» есть квинтэссенция гения инженерной мысли. Так что сажая тебя в кресло пилота мистер Гелиот рискует чтобы дать тебе шанс сделать нечто великое.

Тут на Хельгу уже непонимающе уставились не только Диана и Храбр, но и сам Гелиот. Очевидно он и сам не подозревал о том шансе что даровал своей дочери. И помимо участников разговора «грели уши» и техперсонал завершавший последние приготовления болида к гонке. Целительница кивнула Гелиоту на нежелательную публику и тот сухо распорядился покинуть гоночный док. После чего Хельга продолжила.

— Ты обязана выиграть потому что твоя победа создаст один очень важный прецедент: ты первая женщина-пилот что победит мужчин! И не просто победит, а на голову разобьет конкурентов, показав что женщина не просто может водить парокарету не хуже мужчин но и вообще не уступает ни в чем мужчинам!

Даже сквозь гоночные очки глаза Дианы загорелись азартом. А вот у ее отца впервые на памяти Хельги глаза полыхнули гневом.

— Я просил тебя помочь затушить пламя ее непослушания! — прежде всегда интеллигентный Гелиот повысил на Хельгу голос! — А вместо этого ты подливаешь в пламя каменного масла!!!

— Гелиот! — Хельга не собиралась спускать на тормозах такой выпад — Голос на три тона пониже! Я придаю мотивацию ради того чтобы через пару часов ты не отдал кресло хозяина Неджи Технолоджис мистеру Дикстре Лексу.

Дальше Хельга заговорила спокойнее вновь обращаясь к Ди.

— Что же до тебя! Машина сделает все за тебя просто делай то что умеешь лучше других и все. Не нужно гнать, рисковать и импровизировать. Не забывай что если ты где-то оступишься и погибнешь то… — она осеклась увидев пристальный взгляд Гелиота — То одному джентльмену не за чем будет говорить с другим по поводу того, что касается одного весьма талантливого пилота.

Хельга максимально завуалировано намекнула о том что после гонки Альберт собрался просить руки Дианы у мистера Неджи. Девушка все поняла и кивнула, а вот Гелиот и Храбр с прищуром смотрели на целительницу.

— Гелиот не волнуйся, теперь твой пилот будет максимально аккуратен. И кстати до старта меньше часа. Напомню: твой конкурент одолжил тебе деньги под залог фирмы. Это хоть и не по джентельменски но в его интересах чтобы ты не смог вернуть заем. На вашем месте я бы лично проверила «Кристину» перед гонкой.

С этими словами не дожидаясь ответа девушка кивнула пилоту и покинула технический док. До начала гонок и в самом деле времени оставалось немного, а у нее еще дел невпроворот: купить Вилли и Гарри сладости, разместить их рядом с семьей Герберта и наказать во всем слушать рыжебородого дворфа.

Усадить мальчишек с собой девушка не могла. Ложа в которой разместится сама Хельга исключительно для специальных гостей и дело совсем не в цене. Ее и саму как и Храбра в VIP ложе терпели стиснув зубы. Как же, их высокородным величествам приходится мириться с обществом простолюдинки и оборотня! Вот только Хельга на пару с избранником являлись частью команды Неджи, то есть своими усилиями и трудом добились права сидеть на лучших местах. А не получили золоченые пригласительные исключительно из-за статуса.

Это понимала Хельга, и это понимала и дама что вместе с тремя дочерьми сидела по соседству. И от понимания у нее особенно «зудело». Тучная дама ближе к сорока томилась от жары и веер не спасал от неправильно подобранного туалета. Женщина бросала на целительницу высокомерные взгляды особенно в моменты когда прибывающие родовитые господа подходили к Хельге поздороваться.

Как же так? Сам начальник Тайной канцелярии виконт Август Крайтон вместе со своим камердинером сэром Оливером Хиллом сели рядом с простолюдинкой и сейчас оживленно беседовали! А она, баронесса Дивероу удостоилась лишь вежливого кивка и справления о здоровье ее супруга!

А ее дочери? Ведь не зря же она выходит в свет ища достойную партию? Вот только хорошие партии почему-то сторонятся ее дочерей и игнорируют приглашения посетить их имение. А те что угодливыми лизоблюдами вертятся вокруг лишь охотятся за титулом и приданным, безродные или обнищавшие точно гиены!

Гелиот и Храбр уселись на свои места немного опоздав к старту. Лица у обоих были собранные и озадаченные.

— Ты была права, здесь имел место саботаж, — сухо произнес Гелиот и показал кусок каучуковой трубки. — Надрезан тормозной шланг. Легонько так, чтобы потек к середине трассы.

Несмотря на статус мероприятия, манжеты механика и оборотня покрывали масляные пятна. На жилете у Храбра имелся след протектора колеса, очевидно перед стартом им обоим пришлось хорошо повозиться с Кристиной, устраняя, нарошный дефект.

Гонка стартовала. Первые пара десятков кругов фаворит не обозначался. Хельга начала было волноваться так ли хороша идея, что она предложила. Может быть спирт являлся не лучшим топливом, а может, Гелиот переоценил своё детище, пустив в работу не все сто процентов мощности, а выделив лишь малую часть, реактивной силы, заключенной под капотом Кристины.

После преодоления машинами двадцать третьего круга, излишне спокойный Гелиот наклонился к Хельге:

— Скоро середина пробега, время пит-стопа, у пилота будет время выпить чашечку кофе, почитать газету. Не хочешь спуститься к Диане и пожелать удачи? — произнес он с хитрецой.

— В моем мире технические остановки на гонках занимают секунды, — удивилась целительница. — Или у вас останавливают гонки на момент пит-стопа?

— Нет, — Гелиот самодовольно улыбался, затем подхватил трость, перекинул через плечо пиджак и неспешно поднялся на ноги. — Вы идете?

С этими словами он мерно двинулся к выходу из ложи для Высоких персон. Хельга и Храбр, недоуменно переглядываясь, последовали за ним. У изобретателя явно было спрятано пару тузов в рукаве.

Спустившись в технический док, Хельга наблюдала, как то к одной, то к другой группе технического персонала, дымя истертыми покрышками, подкатывают гоночные болиды. Работники гоночных команд под присмотром инженеров суетились вокруг машин, подливая масло, меняя изношенные каучуковые покрышки, и доливая воды в паровые котлы.

Настал черед Кристины. Болид лилово-оранжевой кометой метнулся в сторону механиков, которые своим видом сильно выбивались из канвы остальных команд. Кажется их прямо сейчас выдернули с заводского цеха: неумытые, в комбинезонах, что «украшали» прорехи и крайне озадаченными лицами. И возле этих работяг, яростно жестикулируя, стоял мистер Нейджи.

Первыми к толпе механиков, перейдя на легкий бег, кинулся Храбр. Мгновение поколебавшись, его примеру последовала розоволосая целительница. Механики, явно столкнувшиеся с новым для себя делом, принялись за обслуживание болида. Храбр, явно знавший что нужно делать, уже откручивал болты крепления колес.

— Гелиот, ты где набрал этих инвалидов? — в свойственной себе манере подметила Хельга, заработав пару неодобрительных взглядов.

— Открутить болты, долить воды в охладитель, принести кофе и газету — много ума не нужно. Зато я уверен, что посторонние не подрежут тормозной шланг, — он скрипнул зубами. — По крайней мере, пока я рядом. С остальным справится Храбр.

— Где ты взял этих ребят? — напомнила свой вопрос Хельга. — Им же ничего из инструмента, сложнее лома, доверить нельзя!

В этот момент самый старый из «команды мечты», в чьем рту не хватало половины зубов, пытался украсть, кутая под робой, рожковый ключ.

— Эти джентльмены укладывали мостовую пока я не предложил им подработку. Не переживай, даже хорошо, что они ТАК выглядят. Чем хуже смотрится команда Нейджи Технолоджис, тем сильнее эффект, когда Кристина пересечет финишную черту. А вот и кофе! — Гелиот указал явно на самого опрятного работника, который катил официантскую тележку, на которой стоял кофейник с сервизом, хрустальная сахарница и ваза с одинокой лилией. Очевидно, этот «рояль в кустах» был припасен заранее.

Пилот выбрался из кресла и освободив подбородок от маски, мерным шагом подошел к работяге, который сегодня исполнял роль официанта, разливая бодрящий напиток по тонкостенным чашечкам.

— Привет, Диана. Ты, кажется, забыла, что хотела выиграть эту гонку, — Хельга немного нервничала от апатичности инженера, и этот спектакль с криворукими механиками не добавлял ей оптимизма.

— Спокойно Хельга, скажем так, я еще и не вступала в гонку, — сейчас взбалмошная дочь талантливого инженера была копией своего отца. Она пила кофе, читала газету, явно играя на публику. Народ на трибунах волновался, люди показывали пальцами в их сторону, раздавался свист и смешки механиков других команд. — У Кристины четыре положения кристалла воздуха и пять положений кристалла огня, что в сумме дает…

— Двадцать режимов скорости, я знаю, — поджала губы Хельга.

— Так вот, в предыдущей половине я не разгонялась выше второй скорости. Сейчас, когда люди насмеются, — она кивнула в сторону толпы, — я плавно перейду на третью, затем на четвертую скорость. Пит-стоп заканчивается, — подметила Диана. — Хельга, у меня к тебе просьба.

— Слушаю.

— Будь добра, опусти шампанское в лед. Я слышала, победитель принимает душ из Лиадорского полусладкого. Нехорошо, когда шампанское подают теплым.

Вторая половина гонки была скучна, как может быть скучна гонка мустанга и черепахи. Меньше четверти часа понадобилось Кристине чтобы преодолеть последний круг и пересечь финишную ленту. Лилово-оранжевый парокар, рыча и извергая пламя из сопл, ворвался на помост победителя, и хрупкая фигура пилота покинула болид под дождем из лиадорского игристого. В это время ближайший преследователь на Лекс Джастис едва завершал тридцать шестой круг.

Гелиота уже тащили к императору. Дюжина черных мундиров, под командованием Август Крайтона, ворвались в Императорскую ложу, выкрали инженера. Диана, не снимая с лица гоночной маски, принимала поздравления от журналистов и позировала для светографических снимков. Она еще не открыла свою личность, оставив эту новость на «сладкое». А Хельга и Храбр остались сидеть в ложе.

Ее пригласили предстать перед очами венценосного Генриха IV, но без Храбра, что являлся оборотнем, а значит был в оприоре опасен. В одиночку идти на поклон к маленькому хамоватому императору и его рассудительной бабушке Хельга отказалась. Какой в этом смысл, если через несколько дней они покинут Аркурум и вернутся в Скив.

Состоялось торжественное вручение главного приза в гонках, а именно подпись контракта между Империей Аркрум и Неджи Технолоджис. На ближайший год инженер-аслау становился монополистом поставок паромобилей и технических средств для нужд империи, что в условиях приближающейся войны, не просто исправляло финансовое положение Неджи Технолоджис но и грозило ему серьезными дивидендами.

Отгремели фанфары, толпа стихла, ожидая начало церемонии награждения Паж в золоченой мантии внес в императорскую ложу бархатную подушку с серебряным пером Вседержателя. Эту реликвию доставали из сокровищницы лишь пару раз в год, для подписания действительно важных документов, будь то пакт о мире или объявление войны.

Даже в свои десять зим император умудрялся смотреть на высокорослого аслау свысока. Не размениваясь на комплименты, юный император схватил с подушки реликвию и оставил на гербовой бумаге небрежный росчерк. Император Генрих пренебрёг речью, а посему, за него пришлось отдуваться королеве Марии. Умудренная длиной жизнью женщина, которая де факто и правила Империей, взошла на трибуну.

— От лица Венценосного императора Генриха IV, я, королева Мария, объявляю победителем сегодняшней гонки Нейджи Технолоджис, её основателя и главного инженера мистера Гелиота Хизара Рюу Нейджи, а также пилота мистера… — возникла небольшая заминка, Мария склонилась к Гелиоту и тот подсказал. Судя по реакции, имя пилота озадачило королеву, но Гелиот кивком подтвердил, что та не ослышалась. Неодобрительно взглянув на изобретателя, королева Мария продолжила — А так же, мастера-пилота мисс Диану Гелиот Софию Нейджи.

Волна ропота прокатилась по трибунам. Люди переспрашивали друг друга, в надежде что ослышались, недоуменно переглядывались и теперь ещё внимательнее смотрели на пьедестал победителя.

«Вот твой звездный час, Ди,» — мысленно улыбнулась Хельга, когда Диана сорвала с лица маску, сняла подшлемник и ласковый ветер растрепал её черные как смоль волосы. Диана торжествуя улыбалась под всполохи магниевых вспышек светографических аппаратов. Юная, хрупкая девушка с невинным лицом и дерзким взглядом. Своей победой она бросила вызов не только соперникам, но и всему патриархальному строю, заявляя своей победой, что женщина может водить парокар не хуже мужчин.

Трибуны ахнули, зароптали. Мужчины с гневом, женщины с восторгом и восхищением. Но Хельга оказалась права, процетировав Великую Императрицу Екатерину II «Победителей не судят». Никто не осмелился попросить победительницу с пьедестала, никто не обвинил ее в жульничестве, а значит, пусть и с зубным скрежетом, но другие пилоты признавали её победу.

Хрустальный штурвал — награда лучшего пилота, был великолепен и велик. Три дюжины фунтов горного хрусталя были своего рода метафорой о том, как хрупка жизнь пилота. Палантин с призом наградной на бархатной подушке несло четверо джентльменов в парадных пиджаках и высоких цилиндрах, с такими широкими полями, что они скрывали их лица.

Мэр столицы, граф Эрих Ллит, отец печально знакомого Хельге офицера Демиана Ллита, шагал за палантином. Слегка тучный, но не до конца растерявший молодецкую стать, виконт всем своим видом выражал неприязнь к победителю. Он был человек старых правил и с большей охотой отдал бы распоряжение выпороть нахалку вместе с её отцом. Однако, правила, традиции и прямой приказ королевы-регента обязывали.

Хрустальный приз обладал не только лишь красотой дикого драгоценного камня, но внушительным весом. Мэр не без усилий снял его с палантина, опустив под ноги победительнице — его маленькая месть этой грязнокровной выскочке.

По правилам этикета градоначальник должен был вручить приз в руки победителя, но пренебрег этим пунктом церемонии. Любому мужчине солидный вес Хрустального штурвала показался бы сладкой тяжестью, поднять над головой которую скорее удовольствие, чем трудность. Для хрупкой Дианы вес в тринадцать с лишним килограмм, мог стать непосильной ношей. В то же время, если пилот не может поднять собственный приз, достоин ли он его? Этот резонный вопрос приходил на ум Хельге. Этого и добивался Эрих Ллит, надменно смотря в глаза несколько растерявшейся девушке.

Замешательство Дианы сменилось такой же улыбкой что и у Ллита, которой она отплатила нынешнему мэру. Девушка-пилот поставила на приз ногу, словно на охотничий трофей. Схватила с подноса бутылку игристого вина, встряхнула её и окатила себя, свой трофей, Кристину и мэра.

Она победитель! Она доказала это! Зачем поднимать над головой трофей, когда можно поставить на него ногу, точно на поверженного врага.

Люд, столпившийся у пьедестала победителя, бульварные писаки, светографы, обслуживающий персонал и другие пилоты — кипели эмоциями. Не менее бурные волнения охватили трибуны. Никто сразу не понял, что произошло.

Человек из тех что нес паланкин с призом зашел за спину ликующей Дианы. Стилет, прижатый к горлу девушки блеснул на солнце. Несколько мгновений, еще по инерции, толпа гудела от радости. Но с каждым мгновением осознание того, что что-то не так, доходило до масс, эмоции и гул оседали, словно пена в пивной кружке.

Женский крик вспорол тишину, на мгновение охватившую многотысячный ипподром. Взгляды десятков сотен людей завороженно наблюдали за Дианой, в мгновение оказавшейся заложницей, и безумцем, что, посягнув на на жизнь победителя, оскорбил память о самом Солнцеликом. Ни Император, ни начальник тайной полиции, ни Черные мундиры такое не простят.

— Я же говорил, что мы встретимся, — горячее дыхание обожгло ухо.

Грудную клетку Дианы сковало липким ужасом. Она узнала манеру речи напавшего. Тот что ввалился в поместье Даршир, прирезал дворецкого и тот, что едва не убил её тогда. Сейчас держал холодную сталь у ее горла. За её спиной стоял Чучельник.

— Что тебе надо? — девушка чувствовала, как дрожит голос, как стилет царапает кожу.

— Ничего, — спокойно произнес Чучельник — Все что мне надо, у меня уже есть.

Стилет начал двигаться. Медленно вспарывал миллиметр за миллиметром её бледной, от недостатка летнего солнца, кожи…

Хельга ликовала, глядя на Ди, что сейчас купалась в лучах славы. То как она вышла из ловушки старшего лорда Ллита, поражая своей находчивостью. По крайней мере, сама Хельга до такого не догадалась. Тонко и элегантно — её школа.

Но в один такт сердца все изменилось, словно молния поразила люд, стерев с их лиц праздность и хмельное веселье.

Хельга вцепилась в руку Храбра, осознав, кто стоит за спиной Дианы и что он приставил к её горлу. Мятежный герцог Роб Нокс, некогда владелец искусственно сотворенного человека, все таки настиг Диану. Его глаза горели безумством, в них не было страха, не смотря на то, что две дюжины Черных мундиров взяли их в плотное кольцо.

Храбр ринулся вниз, хотя, чем он мог помочь? Тем не менее, останавливать его Хельга не стала. Девушка подняла голову выше. Гелиот и Альберт преодолели лестницу и уже стремглав мчались по гранитным плитам ипподрома. Отец и жених Дианы врезались в кардон Черных мундиров. Псы войны Августа Крайтона не дали им даже шанса к прорыву кордона. Дуэт черных мундиров сделал синхронный пасс руками, применив боевую магию, чтобы остановить, но не покалечить. Гранит под ногами жениха и отца раскрошился в песок, что коконом оплел их, заключив в каменные объятия. Через пару десятков секунд и Храбр был остановлен магией Черных мундиров.

Диана и её пленитель о чем-то шептались. На лице девушки читался испуг, в то время как изгнанник империи ликовал, упиваясь своей властью над жертвой. Роб Нокс заметил возню и, кажется, даже узнал застывшего в камне, но не переставшего кричать Гелиота. Улыбка исказила обожженное лицо гонимого лорда, тот кивнул отцу жертвы и медленно, наслаждаясь моментом перерезал горло Дианы.

Агастас Вейс появился так, как и положено кузнецу чужих страхов. Облака лилового дыма расцвели на трибунах. Люд, что сидел поблизости, обезумел, вдохнув цветной дурман, утратил человеческий облик, превратился в дикое, напуганное стадо. Люди выбегали из клубов дыма, чтобы бросится вниз с трибун. Кто-то забирался под сиденья и стенал, кто-то не разбирая дороги рвался к выходу, чтобы погибнуть в давке человеческих тел.

Минута, и лиловые дымы сменились охровыми облаками. Ветер распылял густые клубы, щедро рассеивая рыжий дурман по трибунам. Обезумевшее от наведенного ужаса людское стадо вскипело злобой и яростью. Яростью к ближнему своему. Толпа дрожащих тварей, окутанная рыжим смогом, преисполнилась гневом и буйством. Матери кидались на собственных детей, брат душил брата и оба они били отца. Никто никого не щадил.

Охровый смок истаял, растворился, вместе с ним истаяло и навождение. Ясность ума вытеснила помешательство, и к людям вернулся ужас. Не от лилового дурмана, а от осознания содеянного. Старики и женщины рыдали над ещё не остывшими телами детей. Задушенных шелковыми поясами, забитых тяжелыми кулаками, исцарапанных и теперь обретших покой.

Твердо на ногах стояла лишь одна фигура в маске, закутанная в кожаный плащ, несмотря на зной уходящего лета. Плащ был увешан тряпичными мешочками, стеклянные мензурки блестели в лучах холодного солнца. Странного вида механическая маска скрывала нижнюю часть лица. Уверенность в его глазах не смогло развеять даже появление полдюжины Черных мундиров.

В суматохе, чувствуя опасность, мэр Раудвилля, сэр Эрих Ллит рванул к лестнице в ложе Высоких гостей. Прыть, которую проявил лорд вырвала из рук пажа полы мэрской мантии. Мальчик, видя как его сюзерен и заступник убегает последовал за ним, не желая оставаться среди Черных мундиров, что пленили в двимеритовый саркофаг убийцу молодой девушки.

Паж догнал своего господина лишь в тени перед запертой решеткой. Когда кто-то позаботился о безопасности высокородных особ, заперев на дворфский рунический замок проход в ложу.

— Господин Ллит… — затараторил испуганный светловолосый мальчишка.

— Мартин, — нервозность мэра смягчилась и тот прижал слугу к себе, желая унять его дрожь. Слишком заботливо для господина и простого слуги.

Излишне задержав руку на пояснице слуги, мэр опомнился и отвязал с пояса связку ключей на массивном кованом кольце и принялся выискивать подходящий.

— Сейчас, мой мальчик. Не бойся. Так, не этот, этот от сокровищницы, этот от главных ворот… — он перебирал массивные ключи в связке — Вот этот. Смотри-ка, подошел! — улыбнулся Эрих Ллит своему слуге и любовнику.

— Спасибо, господин, — голос мальчика изменился, стал ниже и раскатистее.

Да и не Мартин это был. На месте малолетнего, смазливого пажа стоял высокий краснокожий демон, с рогами и хвостом, что стегал по ногам тифлинга, выдавая его нетерпение и азарт.

— Что? Я не…

Договорить граф Ллит не смог. Голубая лунная сталь сверкнула у лица мэра, оставив тонкий длинный разрез от уха до уха и из него, пузырясь, хлынула густая кровь в такт ударам сердца. Эрих Ллит осел на колени, пытаясь руками закрыть порез на шее, а тифлинг ловко выхватил из его рук связку ключей. И двинулся дальше к воротам, что были украшены кованой виноградной лозой — символом правящей династии.

Псы войны Августа Крайтона оставили посты, чтобы своим появлением, а если потребуется, то и огнём боевой магии погасить волнение и мятеж. Маэстро Черных мундиров был готов и сам вступить в бой. Многие придворные злословцы и шептуны сомневались, не перегорел ли герой Третьего Мельхиорского похода, Вэйлизский Дракон Август Крайтон. Но королева-мать вряд ли станет держать на посту начальника Тайной полиции никчемного, хоть и родовитого, человека.

Седовласый старик вышел на середину трассы не таясь от охраны стадиона. Его иссушенные от старости глаза нашли Августа Крайтона. Вэйлизкий Дракон, вожак Псов войны был не только карающим перстом королевы Марии, но и её цепным псом. Как превратить опасную стаю в свору трусливых шелудивых собак? Правильно — вырвать клыки и лишить яиц вожака.

Тонкая, незаметная в полуденном свете молния сорвалась с пальцев Каина Брэдли, метнувшись к увлеченному командованием своими псами Августу Крайтону. Голубое лезвие стихийной магии рассекло раковину уха Вэйлизского Дракона, заставив того зашипеть от боли и искать глазами обидчика. Глаза Серого кардинала и мятежного лорда встретились, Каин Брэдли улыбнулся, обнажив резцы с инкрустированными магическими кристаллами, он добился желаемого эффекта. Полдюжины Черных мундиров взяли в полукольцо мятежного герцога, однако его это мало беспокоило, сейчас всё его внимание привлекал тот, кого он выбрал личным соперником.

Август Крайтон, скривился и оторвал руку от рассеченного уха, ухмыльнулся сопернику и медленно, не торопясь начал стягивать окровавленный шелк перчаток. Ладони Вэйлизийского Дракона были обезображены ожогами, а ногти черны. Он закатил рукава до локтей, встал в позу фехтовальщика и кивнул, давая сигнал, что готов к дуэли.

Каин Брэдли не преминул воспользоваться правом первого удара. Сложил ладони в жесте отрицания, концентрируя на кончиках пальцев первородные стихии, молнии и воды, соединил их в нечто новое в дикий яростный шторм. Шар свинцового тумана, напитанный молниями дикой стихии, метнулся к магу, который укрылся в огненном вихре. Дикий шторм врезался в ярящееся пламя, словно шрапнель в воду. Огонь силен, но ни ему тягаться с с энергией двух стихий ставших новым элементом.

Вэйлизийский Дракон остался цел только потому, что мятежный маг вплел лишь крохи манны в тугой клубок заклинания двух стихий. Огненный смерч был сильнейшей защитной магической конструкцией Августа Крайтона. Заклинание четвертого круга стихии Огня, того, что будучи использовано в замке, превратит гранит стен в мягкую карамель, едва не было повержено слабеньким конструктом Молнии и Воздуха восьмого порядка.

Торнадо исчез, оставив после себя горящую землю. Маг улыбался, а вот Серый кардинал утер пот со лба. Торнадо сжигал не только все вокруг, но и запасы магических сил, которые, отнюдь не безграничны.

Сведения, которыми располагал начальник Тайной полиции подтверждались. «Любой, даже самый слабый маг овладевший одной стихией — редкость. Заклинатель, подчинивший себе две стихии — уникум. А чародей, взявший силу трех первичных элементов — Каин Брэдли,» — любила повторять Старшая магесса. Ей покорились лишь Земля и Вода, этого хватило, чтобы стать грандмастером Цитадели Флай Ливисфарм.

Слабость магических сил и скудный запас манны Каин Бредли компенсировал искусностью комбинирования стихий. И с этим монстром сейчас сражался тот кого во времена второй Мельхиорской самого звали монстром. Август и не думал о победе. Тянуть время, выжидать, уклоняться и беречь ману — вот его план.

Его выкормыши, ученики и приёмные дети, которых он подобрал, спалив Черную Даму, вместе с её пряничным домиком. Ганзель и Греттель не обладали даром, но Вэйлизский Дракон создал из них монстров себе под стать. А отсутствие способностей к высшим практикам приёмыши конмпенсировали зачарованным оружием, артефактами и магическими кристаллами. И сейчас Мясники Цитирийских топей спешили Августу на помощь.

Ближайший к Августу боец плеснул в мятежного мага Водяным серпом. Улыбка, вот чем встртил Каин Брэдли щедро напитанное магией заклинание. Принял его, впитал, добавил толику стихии Воздуха и мельница водяных лезвий, прежде чем разлететься на брызги и ветер, порубила на гуляш стоящих напротив Черных мундиров. Под вихрем водяных лезвий не устояли ни жилы, ни кости, ни наплечники из лунной стали.

— Маги Воды, Воздуха, Молнии — покинуть строй! — прокричал Август Крайтон. Будто крик мог как-то помочь. — Он может преобразовывать и перенаправлять силу этих стихий.

Строй полумесяцем покинули трое. На место погибших и выбывших встали четверо. Теперь вместе с начальником Тайной полиции их вновь семеро, против одного мага. Но черт возьми, даже так перевес не в их сторону! Выпад, Огненным хлыстом, уклонение от Ледяных стрел и контратака Волной огня. Не бой, а побоище, в котором Август Крайтон, Вэйлизский Дракон, не загонщик, а жертва. Черные мундиры больше не пытались помочь своему командиру. Их атаки мятежного герцога лишь усиливали его. Настал черед Мясников Цитирийских топей.

Два болта, размерами с башенных скорпионов, вгрызлись в гранит у ног мага, который вошел во вкус, играя со своей жертвой. Убийственные снаряды вспучили камень, а через секунду, земля под ногами мага брызнула шрапнелью гранитных осколков.

Маг успел защитится, спрятался за куполом из молний, но было видно, он в бешенстве. А Ганзель уже перезаряжал арбалет-переросток, которому самое место среди осадных орудий. Маг вскинул руки, желая поразить засевшего на карнизе арбалетчика, но пришлось вновь отступить, уходя от сминающих само пространство ударов хрупкой девушки, на руках которой пылали всеми пятью стихиями боевые перчатки.

Попытаться впитать магию покоренных стихий? Но в пылу боя, можно ошибится, приняв без щита толику чуждой стихии и тогда все. Даже сам доктор Моро не в силах латать дыры души. Проще голову на плаху.

Маг ретировался, теперь несмотря на всю искусность с которой он владел стихиями, ему пришлось защищаться. Сфера Шторма угодила рядом с арбалетчиком и расцвела цветком из молний. Но Ганзель не погиб. Амулет Сигиэль принял удар стихии и пошел трещинами, так что выкормыш Августа лишь потерял арбалет. Гретель и Август, тем временем, прижимали мага к стене, отрезая пути к отступлению.

Каин Брэдли теперь защищался не так рьяно, расточительно тратя резерв, очевидно его и без того скудные магические запасы, подходили к концу. Вэйлизкий Дракон и его ученица наступали, щедро расплескивая магию, которую мятежный маг не мог ни впитать, ни отразить обратно.

Когда за спинами Августа и смазливой Гретель возник еще и угловатый, безусый Ганзель. Мятежник почти смирился с поражением, запасов маны у него осталось лишь на воплощение стакана воды или легкого сквозняка и не более.

Подростки возрастом не больше четырнадцати зим, но уже успевшие снискать недобрую славу,вышли вперед, обнажив клинки с магическим кристаллом в лезвии. Каин Бредли улыбнулся, увидев цвета магических минералов, он нашел пусть и не путь к победе, но спасению точно.

Синхронный взмах клинков-близнецов со свистом распорол воздух и богато расшитую робу мага, не задев при этом его бренного старческого тела. Однако его пальцы, увенчанные драгоценными камнями, легли на камни в клинках и старик осклабился ртом полным магических камней.

Камень Воздуха и камень Молнии треснули в своей смертоносной оправе клинков Ганзеля и Гретель. Яркий свет от всполоха молнии и грома, от которого закровоточили уши, прокатился по ипподрому, возвещая о том, что герцог Каин Брэдли, магистр трех стихий, ушел из лап Тайной полиции.

Агастас Вейс с упоением и смехом наблюдал, как хваленые Черные мундиры придаются садомии посреди трибуны залитой кровью. Розовые испарения угасали, Эликсир Вожделения утрачивал свою силу. Он, алхимик людских эмоций, истратил последний флакон, а по сему его выступление на этой сцене низменных людских инстинктов подошло концу.

Алхимик встал, покрутил в пальцах глиняный шарик дымовой бомбы. Бросил взгляд на бьющегося Каина Бредли, которого «дожимали» три фигуры. Затем взглянул высоко вверх, в императорскую ложу. Там представление устроенное Алукардом Рокбелл только-только начиналось, но досмотреть его он не успеет. Запас его бомб, дымов и зелий и так подошел к концу.

Полуголые, грязные, Черные мундиры жались друг к другу, словно клубок влюбленных змей, сплетались телами и терлись друг о друга. Но уже не так рьяно, как минуту назад. Животные, что еще недавно были людьми, гордость имперской армии, Черные мундиры Второго легиона приходили в себя от отпускающего их разум зелья.

Дин Чарни, капрал Второго легиона боролся с мороком, пока наконец не обрел трезвость в глазах. Оглядел себя, и Сэма Аткинса, того к кому только что прильнули его губы. Ужас от содеянного, замешанный на отвращении к себе, заставил крепкого юношу согнуться в приступе рвотных потуг. Утерев лицо, еще влажное от людской крови, своей рвоты и чужих губ, потеряв воинскую и мужскую честь, Дин отпрянул, старательно выправляя форму. Опозорить честь Черного мундира садомией? Да скорее он вспорет себе брюхо и повесится на потрохах! Но что делать теперь, когда содеянное не исправить? Не по своей воле он это делал!

Взгляд Пса войны наткнулся на вальяжно сидящего алхимика в механической маске, который презрительно наблюдал за гурьбой падших в омут порока однополой любви офицеров.

«Он всё видел! он свидетель!» — ассоциативный ряд настраивался с треском, мысли в голове всё ещё плясали, не желая создавать единую цепочку. «Ликвидировать свидетеля!» — первое что пришло на ум. Те кого зовут «карающими дланью Империи» не могут быть опорочены грехопадением. Ведь бросив тень на себя, они очернят и Императора! А то, что от рук Черного мундира погибнет простолюдин, это ничего. Нож жреца не оправдывается перед жертвенной овцой.

Но этот тип, свидетель в маске, был откуда-то знаком Дину Чарни. При втором взгляде на него на ум пришли слова инструкций майора — «Агастас Вейс, „Аптекарь Саты“. Крайне опасен. Убить на месте». Рука легла на саблю в ножнах, которую в порыве наведенной садомитской страсти бросил кто то из его звена. Агасас Вейс. Мятежник и смутьян. За убийство такого свидетеля позора его ждут наплечники лейтенанта, если не капитана!

Аптекарь Саты оказался проворен, бросил о пол глиняный шарик и у его ног разверзлась пропасть. Из провала полезли щупальца черного дыма, они точно аспиды, обвивали тело алхимика, но тот не пытался вырваться, позволяя бесплотному демону поглотить всего себя.

«Морок! Дурман! Наваждение!» — не сразу дошло до капрала. Рывок в гиену тьмы пугал, но не дать уйти Агастасу Вейсу важнее. Сабля рубанула по силуэту алхимика, оплетенному черными щупальцами и… Ничего. Дымка разошлась клубами демонстрируя то что и этот обман Аптекаря Саты удался.

Скрип ключа поворачивающегося в замке привлек внимание всех в Императорской ложе. Выкованный в горнилах клана Тар’Фарое этот руннический замок был одноразовым неразрушимым артефактом. И все-же он был взломан. Подгорные руны сплетающие абсолютный барьер, погасли, и дверь, ведущая в ложе, отворилась с медленным, противным скрипом.

Краснокожий тифлинг улыбался, глядя на дюжину высокородных офицеров в мундирах, грудью закрывающих престарелую королеву-мать и императора-внука.

Рэмисон, Фарроу, Никс, — сухо скомандовал старший из родовитых офицеров. — Сабли наголо. Подайте голову этого демона на серебрянном блюде.

Граф Тиберий Никс был отдан имперской ратной службе в возрасте пятнадцати лет по завещанию отца. Род Никсов уже семь поколений проливал свою и чужую кровь. Отец Тиберия, Каесо Никс погиб в битве при Стенд-Танноси, дед Магнус Никс при подавлении мятежа в провинции Хисбороу, во время когда Аластор II заявил о равенстве прав всех рас.

В роду Никсов смерть в теплой постели была не в чести. Тиберий разменял седьмой десяток лет, пережил по годам и отца и деда и трех из семи сыновей. Бог Камул, покровитель коней и воителей, берег его от стрелы и меча. И это печалило кавалериста и Красного мундира.

Капрал Рэмисон, лейтенант Фарроу, и младший сын Тиберия, Тиос Никс осторожно начали подступать к тифлингу, который не обращая внимания на вооруженных солдат, продолжал поигрывать клинком.

— Капрал Никс, в атаку! — Скомандовал Тиберий младшему сыну.

Молодой кавалерист в красном мундире с парадными белыми аксельбантами, что в бою только мешали, не мешкая ни секунды сделал выпад в сторону краснокожего демона. Увы, сталь не нашла плоти, лишь звякнула о лиадорский мрамор, выбив фонтанчик белого крошева.

Тифлинг уже сидел на ограждении императорской ложи, беззаботно свесив ноги вниз и вгрызаясь острыми клыками в зеленое яблоко. Теперь к нему кинулся сам Тиберий Никс. Он был ближе, он был готов и мотивирован. А еще в тайне, в самой глубине своей души, он мечтал не только поразить демона, но и погибнуть в бою, отдав жизнь за своего императора на его глазах. Ни один Никс не убоится врага империи!

Росчерк голубого клинка из лунной стали и тифлинг исчез с багряным росчерком и теперь восседал на… Императорском троне!!! А граф Тиберий Никс рухнул держась за пронзенную тифлингом шею. Никс младший ринулся помогать отцу, но едва склонился над ним получил оплеууху от родича.

— Не позорь имя Никсов! — просипел булькая кровью граф. — Защити императора или умри сражаясь!

Сын сжал губы, схватил саблю отца и ринулся к трону. «Красный мундир имперской кавалерии это знак презрения к страху и крови доблестных гусаров империи!» — любил повторять отец, и эти слова придавали сил юному капралу. Тем более, что он сражался с демоном и был не один. Ближайший к трону герцог Дарклейт, кузен императора, выстрелил чем-то из полы рукава и короткая стрела вонзилась в спинку трона. Но тифлинга там уже не было. Старший сын Дарклейта был весь в отца со слишком утонченной для мужчины внешностью и столь же коварными выходками.

— Хватит! — громыхнул голос королевы матери. Излишне сильный и твердый для престарелой женщины. — Проливать высокородную кровь не имеет смысла. Лорды, пожалуйста покиньте императорскую ложу, — увидев истекающего кровью Тиберия Никса, она поклонилась и уже тише произнесла. — Граф Тиберий Никс может остаться.

На престарелую королеву-мать теперь были направлены все взгляды. Даже тифлинг перестал изображать скуку и испытующе смотрел на седовласую бабушку императора.

— Королева Мария, я как император… — встрял в разговор малолетний но своевольный Генрих IV.

— Генри, мальчик мой, будь добр, не перебивай меня, — улыбнулась она ласково мальчику. А затем повернулась к всем замершим в нерешительности лордам и произнесла уже тверже. — Вы всё равно ничего не сможете ему противопоставить. Перед вами жрец Хатта, бога обмана. И далеко не последний, судя потому что бог-обманщик даровал ему демоническую форму, — королева Мария кивнула вниз, на заграждения ложи. — Внизу виконт Крайтон и его выкормыши почти одолели своего противника. Помогите ему до давить мага и возвращайтесь. Это приказ!

Голосом королевы Марии можно было резать металл. Однако слова старой женщины, пусть и королевы-регента не хватило, чтобы лорды-офицеры покинули своего императора. Они поклялись защищать своего сюзерена, и сейчас когда императору угрожает опасность их долг находиться рядом, несмотря на слова возможно выжившей из ума старухи.

— Вы слышали приказ императрицы? Исполнять! — негромко просипел пытающийся встать Тиберий Никс.

Теперь когда странный приказ повторил и их непосредственный командир, полковник имперской кавалерии, ослушаться было нельзя. Все, включая растерянного Никса младшего покинули императорскую ложу.

— Признаться, я заинтригован, — бархатистый голос тифлинга обволакивал, а взгляд пронзительных глаз буравил седовласую женщину.

— Ваша интрига, герцог Алукард Рокбелл лишь следствие молодости. Оставьте свои амбиции о мятеже, это контрпродуктивно.

— Для кого? — демон вновь по хозяйски опустился на императорский трон.

— Для нас обоих, — спокойной произнесла королева Мария. — Кроме этого вы всё равно не в силах причинить вред мне или моему внуку.

— Я всё же попробую, — оскалился тифлинг и вновь растворился, чтобы появиться за спиной у молодого императора с занесенным клинком.

Однако лунная сталь не испила императорской крови. Клинок прошил мантию цвета темного винограда и по рукоять вошел в тело. Однако Генрих IV не умер. По тому как это был не Генри — молодой, хамоватый император, — а нечто иное. Морок иллюзии спал в момент когда тифлинг поразил то что казалось императором, и теперь перед его глазами предстал манекен из живого дерева или же куст антропоморфной формы.

Из раны закапал сок. Тифлинг попробовал было выдернуть клинок, однако тот увяз в деревянном теле. Мгновенье и лианы опутали тело демона, другая секуда и его лицо изсохло, желтые глаза впали, а в черных как смоль волосах проявилась седина.

— Теперь, граф Рокбелл, когда вы отбросили глупые мысли, предлагаю поговорить. Я предлагаю вам титул графа и службу империи, уж извините, герцогства вам не видать как исповеди. Вы талантливы, и ваши навыки в перевоплощении нужны Святой Империи! Грядет война со Скив. По ее окончанию империи понадобятся губернаторы для колоний. Можете сами выбрать провинцию: Китеж, Царьград или Алатырь. Вы согласны, граф Алукард Рокбелл?

— Как я понимаю выбора у меня нет, — промолвил демон когда шипастая ветвь оплетала его шею.

— Именно, — кивнула королева-регент под тяжелым взглядом графа Никса.

Минута раздумий тифлинга длилась бесконечно долго.

— Я согласен, — наконец произнес потомок изгнанного из Аркрума Мортимера Рокбелла.

— Хорошо, — кивнула королева-мать.

Интонация ее голоса дала понять что в ответе она не сомневалась. Умудренная годами женщина чувствовала и была хозяйкой положения. Она подошла к зажимающему рану на шее графу Тиберию Никсу, присела перед ним и коснулась морщинистой ладонью его обветренных южными ветрами щек.

— Не переживайте, полковник Никс. Вы не опозорите род и умрете как герой. Ваш бюст украсит Имперскую аллею славы и вашим именем назовут город где нибудь в лесах Скив, — она схватила руку графа зажимавшего смертельную рану и отстранила ее, давая крови покинуть тело офицера. — Покойтесь с миром граф Никс. Вы сполна отдали долг Империи.

Даже в самой яростной брани, даже когда дело доходило до кулаков — ни один человек в здравом уме не пожелает своему противнику оказаться в подвалах Тайной канцелярии. Скверное, темное, сырое место. Попавший сюда вряд ли еще когда-нибудь увидит свободное небо. И трое узников подвешенных за ноги к потолку перед деревянным троном, на котором восседал глава Тайной канцелярии, прекрасно понимали чего ожидать. Четыре бездыханных, замученных тела висели рядом на мясницких крючьях.

Тем временем, сэр Август Крайтон завел детскую считалочку, переводя трость с одного узника на другого.

А кобыла-хвост-поджала

За-каре-той-побе-жала

О-казалась-впере-ди,

Кто-не верит-выхо-ди!

— Мистер Кингли Шафф, вынужден сообщить, что вы нас покидаете, — вежливо улыбнулся лорд Крайтон. — Мистер Ллит, будьте добры, сделайте так, чтобы мистер Шафф поделился с нами сведениями, прежде, чем приставится. Не хочу, чтобы получилось как с мистером Лаутом.

Глаза мастерового округлились, видимо он до последнего не верил, что серебряное навершие трости Серого кардинала укажет на него. Мистер Шафф сначала скулил, потом, начал молить, а дальше просто кричал. И этот крик, кажется, не причинял сэру Крайтону неудобств, а для мистера Ллита и вовсе звучал музыкой.

— Мисис Гранде, мистер Уокер, обсудим с вами сегодняшний инцидент? Вам есть что сказать? — буднично, словно речь шла о чаепитии говорил Август.

— Я виновата перед Короной лишь тем, что мой прадед был племянником герцога Нокса! И вы это знаете! — с презрением выпалила нагая женщина, возрастом едва за тридцать.

Её глаза источали гнев, презрение, ненависть, но никак не раболепный страх. Чести и храбрости перед неминуемой гибелью в ней было больше, чем во всех мятежниках, что окончили свой жизненный путь в этих казематах.

— И тем не менее, вам есть что сказать? — все так же меланхолично спросил начальник Тайной канцелярии.

— Нет! — даже сейчас несмотря на наготу и алые борозды от кнута, баронесса Марина Гранде была преисполнена достоинства, присущего истинным, урожденным благородным леди.

— Хорошо, — как бы самому себе произнёс Август. Ему было не впервой пытать более высокородных и титулованных особ. — Мистер Ллит, покажите баронессе ваше новое изобретение.

Пыточных дел мастер отбросил окровавленный деревянный молоток, которым дробил пальцы несчастного мистера Шаффа и поспешил в другой зал, чтобы через минуту выкатить нечто, что вселяло ужас одним видом.

Деревянная рама с множеством петель и крючьев, была лишь закуской. Основное блюдо представляло из себя плотницкая, чуть подернутая ржавчиной, двуручная пила, которую мистер Ллит приспособил к раме.

— Занятное изобретение, не правда ли? — обратился к баронессе, начальник Тайной полиции. — Приговоренный подвешивается на раме за ноги, а затем при помощи пилы распиливается от паха, до плеч, — пояснил он принцип действия.

— Делайте, что должны, виконт. И будьте счастливы, принося несчастье любимым, — в спокойном и уверенном тоне Марины Гранде было что-то торжественное и потустороннее. То, от чего кровь стыла в жилах.

— Ллит, баронесса ждет вас и ваш аппарат, — Август Крайтон потерял к баронессе всякий интерес, а может просто боялся взглянуть в глаза сильной женщине.

Мистер Ллит был счастлив, он получил в свои руки две игрушки с которыми он мог делать все, на что хватит его фантазии. А вот сэр Август Крайтон призадумался. Крепко призадумался.

Из собственных мыслей его вырвал женский крик. Как бы ни была морально сильна Марина Гранде, она тоже оставалась человеком. Хоть в её жилах так же текла кровь, только чуть голубая — признак потомка истинных лордов, но она тоже чувствовала боль.

Теперь Серый кардинал остался тет-а-тет с Джейсом Уокером, мастеровым паромобильного предприятия Нейджи Технолоджис.

— Не хорошо поступаете, мистер Уокер, учитывая что Император по способствовал вашей недавней семейной трагедии. Вы не будете отрицать, что являетесь ключевым звеном между известными вам лордами и теми, кого принято называть бунтовщиками. Люди, дворфы, аслау — вы курировали всех. Вы будете казнены, это такой же явный факт, как то что Солнцеликий не оставил законных наследников.

— Мои условия: дайте слово рыцаря, поклянитесь на клинке, что не будете преследовать мою сем… — по едва заметной улыбке Серого кардинала, мятежник почуял, что его пленитель нашел лазейку в рыцарской клятве и тут же поправился, — моих родственников.

— Что-то еще? — осведомился Август.

— Я хочу умереть, как революционер, с гордо поднятой головой, а в петле или на плахе не так уж и важно. Не желаю сгнить в безымянной яме, как мятежник.

— Даю Слово Чести, — подтвердил клятву виконт и его окутало сияние, скрепляя священный договор.

— Записывай, ищейка…

Окраины ночного Раудвилля озаряло пламя горящей мельницы братьев Херш. Сами же братья-мельники были заперты на мельнице и заживо сожжены в назидание другим буйным головам. Мельница горела плохо и черные мундиры подливали магического огня в древесину, чтобы не осталось даже углей, чтобы каменные жернова потекли, будто растаявшее масло.

Крайтон поправил натирающий ворот чёрного мундира. С последней примерки мундир был ему узковат. Да и стальные пластины, с непривычки, давили на плечи, но уж раз он лично ведет в бой Псов войны в черных мундирах, надо соответствовать.

Август Крайтон позволил себе то, что не позволял уже много лет. Из внутреннего кармана начальник тайной полиции извлек стеклянный флакон с розовой маслянистой жидкостью. Открутил хитрую крышечку, под которой прятался мудреный механизм, надо заметить, крайне удобный в обращении со Сплином.

Сплин в малых дозах выписывают придворные алхимики, как средство от падучей болезни и припадков. Но многие, из тех, кто мог себе позволить розовое зелье, использовали его для приведения в порядок мыслей, успокоения нервов и при хронической усталости.

Балованные высокородные отпрыски вдыхали сплин, чтобы казаться взрослее. Поэты, писатели и скульпторы при дворе оправдывали привязанность к дурману расширением творческого сознания. А несчастно влюбленные и неприкаянные вдовы называли его «Ласковым поцелуем», при помощи которого сводили счеты с жизнью.

Черным мундирам сплин был положен по штату. Нельзя с одинаковым равнодушием жечь орка-берсерка с ятаганами и младенца, спящего в колыбели и не сойти с ума. А уж начальнику тайной полиции дурман, был положен и подавно. Вот только Август завязал со сплином много лет назад, вплоть до этой ночи.

Пожар, ровно как и любая другая чужая беда, привлекал не равнодушных к людскому горю и праздных зевак. Любопытных не отгоняли, ведь здесь состоялся акт устрашения, показательное линчевание предателей руками Черных мундиров. Публичная казнь состоится завтра. Безродные мятежники примерят пеньковый галстук. Зачинщиков чином повыше вывесят в Пиратских клетях.

Мятежных герцогов же ждет смерть именуемая у северных островитян крыльями Ангела. Уложат животом на пень. Кожу на спине аккуратно разрежут острым клинком, а затем палач подденет ребра крюком, выламывая их наружу в форме крыльев. После этого у еще живой жертвы извлекут легкие развешивая их на ребрах. И оставят умирать. А после их смерти зальют стеклом и выставят в имперском саду, в назидание другим буйным головам.

Статуи из искристого арантийского мрамора, хищные белые лилии, привезенные из сатрапства Сабахх, соловьи из Новой Амбросы, что владеют людской речью. И трое мятежников, залитых в стекло, чьи полные мук лица будут напоминанием о том, как Империя поступает с предателями.

К сожалению, Черным мундирам удалось пленить лишь двоих: еще не демона, но уже не человека, Алукарда Рокбелла и чумного алхимика, упыря, питающегося человеческим страхом Агастоса Вейса. Третий из мятежников — Роб Вейс, он же маньяк, прозванный Чучельником, был схвачен прямо на месте преступления. К его чести, надо признать: он не сопротивлялся, хотя мог.

Четвертый и самый старый, Каин Бредли, маг трех стихий ушел, забрав с собой дюжину его Псов. Королева-регент будет недовольна, придется объявить, что зачинщиков было трое, ведь Священная Империя Аркрум не может терпеть неудач. Его прокол замнут лизоблюды королевы Марии. Замнут, но не забудут.

Август наблюдал как горят лопасти ветряной мельницы, как ярится огонь, пожирая строение, как охают люди, услышав что мельники Херш оказались предателями. Как кричали бабы, узнав, что в горящей мельнице заперты не только предатели, но и их семьи. Все, от старика Сэма Херша, что построил мельницу, до грудничков младшего Билли Херша, что родились этой весной.

Толпа стенала и охала, но остановить черных Псов войны никто не пытался. Вот и хорошо, уже завтра утром весь город будет знать о семье бунтовщиков и предателей. После такого, даже буйные головы крепко подумают, прежде чем сеять крамолу.

— Пора заканчивать с этим делом, — распорядился Август Крайтон, после чего сел в черный паромобиль, под стать своей форме и душе.

Что-то решив для себя, тайный советник поднес флакон со сплином ко рту, несколько раз нажал на кнопку и механизм щедро прыснул розового дурмана на десна.