Хозяйка Мертвой воды. Флакон 2: Пар, моторное масло и магия

Вместо эпилога

Вместо эпилога

Центральная площадь гудела тысячами голосов. И не мудрено, столь массовых казней не было больше сорока лет со времен Вэйлизского бунта. Три ночи подряд плотники возводили эшафоты для казни зачинщиков. Но жители не скучали без развлечений в ожидании казней трех беглых герцогов, что покусились на священный трон империи.

Простым смутьянам Тайная канцелярия справила по восемь футов пеньковой веревки. Раскидистые дубы Городского сада каждый день украшались новыми гирляндами повешенных. Массовость казней поражала. Наверняка одной конопляной веревки ушло столько, что хватило бы снарядить десяток пятимачтовых парусников!

Люди громившие иные расы, дворфы сжигавшие комуны аслау, и аслау вырезавшие целые кварталы ни в чем не повинных людей. Теперь они действительно были равны перед законом и раскачивались повешенные на одной ветке.

Для бунтарей средней руки справлены подвесные клети на каждом перекрестке от самого Сенного рынка и до Рубиновых ворот. Одевший сегодня парадный мундир Альберт Кроу шел на Медную площадь. Там должны были залить в хрусталь Агастаса Вейса, что отравил и одурманил горожан, Алукарда Рокбелла, что едва не убил императора и Роба Нокса, чья рука прервала жизнь его любимой.

Он не вглядывался в лица обреченных. Те, кто обрекал простых людей на мучительную смерть не заслуживали сострадания. Ему не было жалко их, ведь от части и из-за них погибла Диана. Однако лицо одного обреченного он узнал.

Решив что обознался Альберт подошел к столбу, на котором висела кованая клеть с приговоренным. На столбе обвинительный лист.

'Майкл Магпай. Участник Мятежа трех герцогов. Финансировал погромные группы. Именем Императора Генриха IV приговорен к смерти в Пиратской клети.

4 августа 4277 год от сотворения мира'

Жестокая смерть в Пиратской клетке. Без еды и воды, под палящим зноем и проливным дождем. Но ничто не шевельнулось в душе Альберта при виде старого знакомого. Магпай не был его другом, но Альберт его уважал. Раньше уважал. В другой жизни. Собаке собачья смерть.

На Медной площади было не протолкнуться. Но Черные мундиры увидев темно-синий парадный мундир, шпагу и ордена расступились пропуская его ближе к эшафоту.

Три тисовые плахи с вбитыми петлями для рук и шеи уже стояли на эшафоте. Трое палачей ждали затачивая суровый инструмент. Красные колпаки не скрывающие лица, а лишь указывающие род деятельности, гора мышц и холщовый мешок для скарба приговоренного. Трофеи с обреченного палач продаст и помянет свою жертву — это традиция, а традиции святы. Даже когда казнят последнего ублюдка.

Под свист и улюлюканье вывели опальных лордов. Всего трех причем почему-то нарядили в белые колпаки, будто желая скрыть страдания на их лицах. Но что-бы никто не перепутал лордов к груди каждого прибили прямо к телу табличку с обвинительным листом. Но и без нее Альберт узнал бы Роба Нокса, Чучельника и убийцу его любви. Тощий как жердь, с кривой как мельхиорская сабля спиной.

Увы с оружием к эшафоту не пустили. Наградную саблю пришлось оставить на хранение у караульного но заряженный рэвольвер ждал своего часа в кожанном кармане за поясом. Никто из офицеров просто не признал в железке смертельное маго-механическое оружие.

Палачи без лишних сантиментов подсекли ахилловы сухожилия своих жертв, чтобы не лягались, и те, словно марионетки, рухнули на дощатый пол. Звякнули кандалы на шее и запястьях. Палачи приступили и голоса смутьянов зазвучали, перекрикивая галдящую челядь.

Странное дело, но горожане, пришедшие в выходной день поглазеть на смертоубийство заговорщиков, смеялись, точно пришли на балаган. Люд прибывал целыми семьями, с женами и детьми. Лоточники разносили праздничную снедь и народ брал ее, поедая и смотря на кровь и человеческие муки. Права была Хельга, подумалось Альберту — «Это общество больно!», мир ее праху.

Пласт кожи слетел со спины Роба Нокса и полетел в плетеную корзину. Наверняка на герцогскую кожу есть не менее родовитый покупатель, и через неделю она станет мошной или кисетом для табака. Ну да не важно. Хотя так быть не должно. Это дико.

Хрустнули ребра у позвоночника, поддеваемые уверенной набитой рукой заплечных дел мастера. Стенания перешли в сдавленный визг, а мешок у носа окрасился кровью. Казнимый прокусил язык, и сейчас он, точно молил богов о быстрой смерти. Она придет, ее не миновать. Но не от милосердного топора палача, а от рук Альберта. Диане не упокоится неотмщенной.

Показались серые с сукровицей легкие выложенные на плечи казнимого. Тело Чучельника задрожало в предсмертной агонии. Его мозг, сердце и сознание больше не могли удержаться в изувеченным теле. Это стало знаком того, что время для Альберта пришло.

Одним движением боевой офицер империи извлек чуть закопченный стальной пистоль. Прицелился, потянул за спусковой крючок и лёгкая отдача толкнула его руку. Альберт промахнулся. Черные мундиры уже все поняли, однако бить в высокородного майора смертонесущей магией не рискнули. Ствол немного повело влево во время пожара и сделав поправку Кроу выпустил по очереди еще четыре злых стальных пчелки, которые с жужжанием вгрызлись в тело Роба Нокса, разбрызгав серыми мозгами эшафот и палача.

Черные мундиры гуртом навалились на Альберта, сбив с ног. Его держали шестеро. Держали крепко. Но Альберт не сопротивлялся. Диана отомщена и ее душа теперь освобождена. А что будет с ним самим, уже не так важно.

Капитан Черных мундиров Сильв Саут сотворил каменный булыжник, который монолитом покрыл ладони Альберта. Офицер посмотрел на развороченную голову Роба Нокса, затем на еще дрыгающихся в предсмертных конвульсиях Вейса и Рокбелла. Затем перевел ненавидящий взгляд на Альберта и с силой сунул кулаком в лицо скованного офицера.

Его можно было понять, Альберт подставил капитана Сильва и улыбнулся.

Ярость Черного мундира сменилась растерянностью. Черный мундир увидел ручеек ГОЛУБОЙ крови стекающий по скуле Альберта. И это ему многое сказало.

Гелиот пятые сутки не выходил из лаборатории, почти ничего не ел и совсем не спал. Сплин был наркотиком, но вместе с тем позволял занимать силы у организма, которые придется вернуть сторицей. Его красные глаза впали еще сильнее, кожа приобрела серость, что делало его похожим на поднятую нежить.

Но оно того стоило. Сейчас происходило самое важное событие в его жизни. Крупная ампула заполненная Мертвой водой висела над деревянным гробом в центре девятиугольник, испещренный готической вязью. От деревянного ящика уже смердело разложением, но стеклянная ампула напитывалась магическим свечением, что развеевало страх перед неудачей.

Та жидкость, что Гелиот слил из медного таза по просьбе Хельги, оказалась уникальной субстанцией. В силу исследовательского любопытства он её скрыл и присвоил себе. Совесть грызла его за банальное воровство, но теперь он благодарил свою жадность за тот малодушный поступок.

Ни один кристалл не мог на долгое время сохранить вырванную из тела душу. А эта жидкость могла! Может и в самом деле это было Мертвая вода? Если это правда и исцеляющая вода из сказок Скив существует, то вполне может статься, что существуют и другие магические субстанции, например Философский камень и Амброзия.

Наконец, монотонный бубнеж магов прекратился и чародейский конструкт, накрывший девятиугольник, лопнул, словно мыльный пузырь. Драгоценная ампула мягко упала на бархатную подушечку заведомо подложную на гроб. Маг в алом балахоне безмолвно шагнул к гробу, поднял подушку со светящейся голубым ампулой и так же безмолвно вручил ее Гелиоту.

Душа мягко пульсировала лазурным светом. «Так вот значит какая душа у Дианы!» — подумал Гелиот вертя в руках стеклянный сосуд. У гомункула, который был перенесен в тело голема до нее, душа была буро-зеленой, точно болотная лужа. Наверное цвет души есть признак ее чистоты. Гелиоту хотелось в это верить.

Механик сидел и крутил в руках стеклянный сосуд. Маги поспешили убраться восвояси. Что-то внутри Неджи призывало не торопиться с помещением Сосуда Души в новое механическое тело. Как к нему отнесется Диана? Как отнесется к отцу? И вообще, как дальше сложится жизнь его дочери?

Поймав себя на скверных опасениях, что таились в закоулках подсознания, Гелиот силой ударил себя по впалым щекам. Его дочь жива! И через минуту, когда он соберется с духом, она обретет новое тело! Да, оно не прежний юный сосуд, что благоухал молодостью и был красив настолько, насколько можно быть красивой только в шестнадцать. Но она будет жива и это главное!

Взяв себя в руки, Гелиот подошел к мраморному столу, на котором лежало механическое тело, созданное по образу юной девушки. Оно было идеальным. Венцом его возможностей и инженерного гения. Тем более подбадривало осознание того, что он в одиночку создал этого механического голема за пять дней.

Отворив трехосным ключом дверцу в груди голема, Гелиот отворил ее и, секунду поколебавшись, вложил в стеклянную колбу с душой дочери в рукотворного механоида. Вывернул тем же ключем стопор, подающий топливо в камеру сгорания и им же завел пружинный механизм.

Шестерни вращались, поскрипывая зубцами сложного механизма, завелось рукотворное сердце и голем открыл глаза.

Ночной лес жил своей жизнью. Стрекот сверчков, шум ветра в дубах исполинах и шорохи и глухое уханье сипухи где-то впереди. Свеловолосого мальчика с еще по-детски голубыми глазами, точно дикого пса, вела на веревке девушка. Он уже не пугался каждого шороха, как это было в первые дни их странствия, закалившись точно булат в каменном масле. Но его пленительница, молодая брюнетка-смуглянка в бело-голубых одеждах, кажется и вовсе не ведала усталости, будто черпая силы в диком лесу.

Впервые за почти месяц парень увидел следы разумного в топком лесу, переходившем в болото: покосившиеся частокол на котором сидел филин. Большой филин. Он ухнул вперив в них взгляд желтых глаз. Выдра вдруг остановилась перед птицей и поклонилась до самой земли. Филин гулко ухнул и взлетел провалившись в непроглядную тьму. Зазевавшийся мальчонка налетел на выдру, за что получил подзатыльник.

Мальчишка устал, но не скуксился. Он был полон ледяной ярости, он копил ее и подзатыльник был его последней каплей переполнившей эту чашу.

Он не безродный малодушный невольник, которого Выдра вела уже третью седмицу сквозь болота. Он Святозар сын Ильи Муромского, защитника Китежских земель и страж восточных рубежей Скив. И если в первые дни его странствия парнишка плакал и жаловался, умолял вернуть его домой в Китеж. Теперь же в нем закипала дикая ярость, а синяки, ссадины и порезы, лишения пути и голод не сломили его и лишь множили первобытный звериный гнев.

Светозар, увлекаемый веревкой, что натерла связанные руки, споткнулся. Неуклюже или скорее намеренно. Встав на ноги он держал в ладошках острый осколок камня и исподлобья, озлобленно смотрел на девушку с веревкой.

Мальчик смолчал и бросился на выдру, занося над головой каменное оружие. Эта игра позабавила её, и та слегка подогнула ноги готовясь перехватить руку с острым булыжником. Но мальчик и не думал наносить удар со связанными руками. Почти добежав до выдры, он бросил в нее булыжник. Девушка, не ожидавшая такого, не увернулась и камень врезавшись в ее грудь выбил воздух из легких.

В глазах у выдры потемнело. И волк в мальчонке подсказал, что выдра дала слабину. Святозар кинулся на неё, вцепившись отросшими ногтями в расшитую сорочку, рвя ее и царапая молодую крепкую девичью грудь. Почуяв страх, он отдал свое тело волку внутри, вцепившись зубами в горло пленительницы.

В эти мгновенья ему казалось, что он всесилен. Он волк, а под ним выдра. Он хищник, а она жертва. Но удар коленом в слабейшее мужское место, поставил черту на «Ерь» превратив ее в «Ять». Светозар свернулся, поверженный коварным ударом и Выдра спихнула его с себя и тут же вскочила на ноги.

Девушка занесла для удара руку, трансформировавшуюся в когтистую лапу, чтобы наказать дерзкого пленника. Вот только удару было не сбыться. Чья-то тёплая, но одновременно сильная рука перехватила лапу выдры.

Это была женщина на вид еще не разменявшая третьего десятка. Светловолосая или даже седая с девичьим лицом и зелеными как лесные жуки глазами. Одета девушка была в белый сарафан с алой вышивкой. Ее плечи покрывал черный платок, на котором вился пестрый цветочный Китежский узор, а шею обвивали бусы из алой рябины. У ног девушки вился черный кот, а на ветке над головой сидел тот самый филин.

Выдра сразу сникла и виновато опустила глаза. Женщина же подошла к шипящему от боли мальчику и схватила его за нижнюю челюсть. Ловкие пальцы раздвинули губы обнажив окровавленные клыки. Светозар было попытался укусить за руку непонятную странную женщину, но не смог вырвать голову из ее женских рук.

Напутствовала выдру женщина. Мальчик не знал кто она и почему затворствует в чаще на болотах, но он слышал имя Ивара. И Ивар был всего один — Ивар Чернослов, тысячеглазый Ворон. Боясь накликать Лихо Одноглазое, этим именем никого не нарекали уже добрые полвека если не более.

У женщины же оказался странный дом, под стать ей самой. Стоявшая на болотах изба опираясь на толстые лиственничные сваи. При том иногда казалось, что изба покачивается, как бы переминаясь «с ноги на ногу». Внутри желище казалась сильно больше, чем снаружи, с люком в подпол и лестницей на другой этаж. Хотя Светозар был уверен, что когда они подходили к дому сруб был одноэтажным.

Светозара желудок прилип к спине, почти в прямом смысле этого слова, но суровая женщина первым делом загнала мальчишку в кадку с горячей водой и только после пригласила за стол. Сдобные зеленые щи, да серый хлеб были простой пищей, но отощавший за время пути сын воеводы ел взахлеб. Мальчик будто боялся, что девушка, которую он про себя окрестил ведьмой, отберет похлебку.

Хозяйка избы не спешила выгонять мальчонку из-за стола, хлопоча там же в горнице. Она кажется не обращала на гостя никакого внимания, точно тот не был гостем, а непутевым младшим братцем.

Едва деревянная ложка осушила простую лохань с супом, на мальчика накатила сладкая сытая усталость. Но тем не менее Святозар ни на мгновение не забывал, что является пленником этой ведьмы, а не гостем. Нянька читала ему сказки о ведьмах и похищенных маленьких детях. Обычно дети шли в котел на ведьмино варево, и то что девушка суетилась в шкафу, перебирая баночки лишь подкрепляло уверенность, что далеко не все сказки врут.

Рука сама нырнула к широкому ножу на столе, и тот исчез в изодраном рукаве рубахи Светозара. Как бы не повернулись события, свою жизнь он за грош не отдаст. Кот увидев его жест протяжно зашипел, оповещая хозяйку. Та кивнула коту, а затем посмотрела на Светозара. Нехорошо так посмотрела.

Присев напротив мальчишки, ведьма по очереди выставила перед мальчиком три предмета: восковую свечку, баночку черновато-бурого порошка и серебряный медальон.

Рыжеволосая девушка засмеялась. И это ещё больше заставляло мальчика напрячься. Но руку холодила сталь ножа, она придавала ему уверенности и поэтому он был готов.

Видя как посерел в лице Светозар рыжеволосая девушка подняла руки вверх и засмеялась еще звонче.

Повисло молчание. Светозар обдумывал слова ведьмы, это не торопила его ответом.

Спустя четверть часа мальчонка раздетый по пояс лежал на полу. Рыжая точно плутовка-лиса девица щипцами для лучины грела в огне свечи тот витиеватый рубленый знак. Светозар знал что его ждет и согласился только при условии, что нож не покинет его руки.

Серебряный оберег потемнел и сочтя его достаточно горячим девушка приложила раскаленный металл к коже над сердцем мальчика. Зашипела кожа под раскаленным серебром, но мальчик молчал лишь в кровь прокусил от боли язык. Девица отняла раскаленный оберег и присыпала рану черной Четверговой солью. Он не думал, что выражение «Сыпать соль на рану» имеет под собой такой смысл. Тут в глазах Светозара потемнело и не в силах удержать сознание мальчик утонул в забытье.

Ушат воды вернул Светозару сознание, а ковш темного кваса вернул бодрость и силы, несмотря на бессонную ночь. Рыжая ведьма сдержала слово и, облачившись в чистую и справную одежду, получив на дорогу торбу с кресалом, ножом, свечей и снедью мальчик двинулся домой. Выдры рядом не было и в качестве провожатого девушка подарила ему клубок шерстяных нитей что скакал по кочкам, крутился на месте, в общем был почти живой.

Вырезав подаренным ножом жердь для передвижению по болотам, Светозар пустился в обратный путь. Ему было всего десять, но как он повзрослел за те две недели после смертельной болезни и пожара в Сером доме. Девушка, с косой лисьего цвета смотрела в окно, наблюдая за удаляющимся вслед за клубком мальчиком.

Конец

Декабрь 2017− 24 мая 2018.

Статус завершенной, книге будет присвоен, после правки текста.