Хозяйка Мертвой воды. Флакон 2: Пар, моторное масло и магия

Глава 4 С корабля на бал

Все трое бросились бежать по коридору. Густой пар размягчил влагой ковры и покрыл капельками картины, которыми были украшены стены. Запотели стекла газовых рожков отчего те еще больше рассеивали свет. Впереди всех мчался Гелиот Нейджи, жилистый, быстрый и ловкий, как лесной кот. Кто кроме него, мог хорошо знать завод? Это его владение, его обитель, его детище. Август отстал от него всего на пару шагов. Хельга едва поспевала за мужчинами, боясь запнуться о влажные ковры. Девушка была ростом ниже своих провожатых и не могла делать такие широкие шаги, старалась не терять своих знакомых из виду и не отставать.

Интуиция подсказывала ей — нельзя сидеть в гостевом зале сложа руки. Коридор петлял, словно лабиринт, отсыревший ворс ковров, которыми он был заслан, сминался под подошвами обуви, не возвращаясь в исходное положение. Закончился коридор просторным ангаром, высотой никак не меньше десятка метров, в котором находилось механические станки, металлические авторамы, полусобранные автомобили и прочие агрегаты.

Густой, удушающий туман обволок и это помещение. Лицо Хельги покрылось теплой испариной, розовые волосы отсырели и повисли сосульками.

Помещение где произошел взрыв не могло оставаться чистым. По вымощенному металлической плиткой полу растекалась горячая вода, подбираясь к кускам искореженный взрывом металла.

Большинство работяг, которые находились сейчас в цеху, отделались всего-навсего легким испугом. Растерянно собрались вокруг места происшествия и не знали, что им делать. Чтобы осознать что произошло — требовалось время. Потом, те кто посмелее начали пытаться помогать пострадавшим, живо оттаскивает их подальше от растекающейся по полу ангара горячей воды.

Чтобы определить самых тяжелых, не требовалась особого образования и знаний. В одном темном углу ангара раздался стон. Хельга, не спрашивая у кого-либо разрешение, рванула на помощь к молодому пареньку лет пятнадцати, в бедре которого, почти у самого паха, торчал кусок окровавленного металла. Так, срочно наложить жгут, иначе парень просто истечет насмерть кровью. Остальные раненые могли немного и подождать. В такие моменты главное определить по очередность своих действий, правильно распределить время, на глаз определить кому и как скоро требуется помочь. Пригодился опыт работы в бригаде скорой помощи.

У парня была задета бедренная артерия и это не очень хорошо. Штаны паренька быстро напитывались кровью, от шока он впал в забытье.

Хельга осмотрелась: больше таких опасных ранений не наблюдалось — несколько неглубоких осколочных ранений, царапин и ожогов.

К ней приблизился виконт.

— Брось мальчишку и помоги сэру Оливеру Хиллу! — приказным тоном сказал ей Август Крайтон. Он указал на знатного господина, который сейчас сидел на железной плитке рядом с целительницей.

Хельга осмотрелась, чтобы понять о ком идет речь. Синяя военная форма мужчины была настолько грязной, что он почти не отличался от тех работяг, которые сейчас суетились вокруг. Вот только лицо этого господина было чистым и хорошо выбритым, причёска сохранила форму, несмотря на высокую влажность, так как волосы этот франт покрыл большим количеством лака. На его руке не хватало нескольких пальцев. Он был бледен от боли, но даже в этой ситуации старался сохранять достоинство и самостоятельно оказать себе первую помощь, прижимая поврежденную руку, туго перематывал запястье оторванным от нижней мужской сорочки рукавом.

— Перебинтовывать его можешь и сам, — Хельга не заметила как перешла с вежливого «вы» на «ты». Это произошло не нарочно, просто не было времени на раскладывание и перечисление титулов.

— Он рыцарь Короны ее Величества! — повысил голос Август и начал метаться, не зная, что делать: то ли помогать своему адъютанту, то ли броситься к Хельге, которая уже открывала низ подола своего платья, желаю наложить жгут на ногу паренька.

Её руки действовали едва ли не на автомате. В мыслях царило спокойствие и умиротворение. Сейчас Хельга не волновалась — знала что делать дальше. Главное не вытаскивать из раны кусок металла, иначе парень истечет кровью меньше чем за минуту.

Мальчик приходил в себя, хрипло стонал, тянулся руками к поврежденной ноге.

Этого Хельга и боялась! Перехватила его руки, не давая сделать задуманное. Парень, похоже не чувствовал боли, находился в шоковом состоянии и не понимал, что делал. Не понимал, что находится в одном шаге от объятий с костлявой.

— Гелиот, носилки, быстро! — властно прокричала целительница изобретателю, который уже возился рядом одним из своих, легко раненых мастеров, помогал ему подняться на ноги и осматривал его лёгкое ранения. Наверняка тот был дорог ему как друг, или же, что более вероятно, как хороший специалист.

Пар постепенно оседал влагой на полу и стенах ангара и видимость становилась лучше. Отойдя от шока, рабочие завода начали подтаскивать к лекарю и остальных раненых. Их было немного всего трое человек. Хельга поняла, что из-за этих пациентов ей пока сильно тревожиться не стоило — легкие повреждения, возможно контузия — в общем ничего страшного.

Дала несколько словесных указаний, тем кто не пострадал, что следует сделать, чтобы им помочь. А сама все ещё занималась парнишкой. За него действительно стоило переживать. Светловолосый, смуглый от въевшейся в кожу копоти мальчик смотрел с испугом ей в глаза.

Он скрутила лоскут, оторванный от подола, чтобы придать ему большей упругости и перетянула повыше бедра. Чья-то сильная рука схватила её за плечо. Девушка обернулась и увидела перекошенное от злобы лицо виконта Августа.

— Нет, целительница, сначала ты поможешь моему адъютанту, сэру Оливеру. — его настойчивый тон не терпел возражений.

— Уйди! — зло процедила Хельга сквозь зубы и вновь крикнула Нейджи. — Гелиот! Носилки и быстро!

Кровь просочилась сквозь наложенный жгут.

Хозяин завода был глух к словам девушки. Август схватил ее за шиворот и потянул в сторону своего адъютанта. Тот хоть и терпел боль стиснув зубы, но по его щекам текли слезы.

Обращаться с ней, словно написавший на дорогой ковёр собачонок — нет такое хельга стерпеть никак не могла! Приготовленный для стягивания жгута громоздкий ключ со свистом рассек воздух и ударил заносчивого виконта под колено, заставив его упасть на оба колена и поклониться от удара ей в ноги. Сделав одно резкое движение, девушка оказалась рядом с лицом высоковольтного господина и занесла тяжёлый инструмент над его головой.

Никогда не трогай меня! И никогда не лезь под руку, — произнесла она с холодной яростью и силой в голосе. — Иначе…

Что именно «иначе» Хельга, однако не договорила. Полуползком вернулась к своему пациенту, ловко продела под жгутом рукоятку металлического ключа, а затем начала поворачивать его, ещё больше натягивая повязку. Мальчик громко закричал. Хельга положила ладони на его вздымающуюся грудь, пытаясь успокоить агонию и боль.

Она заметила, как замерли все, кто стоял рядом, притихли и те, кто стонал от боли — впервые наблюдали удивительную метаморфозу: волосы целительницы изменили цвет и теперь из розовых стали лиловыми как цветки редчайшего лотоса.

Виконт Август Крайтон так и не мог оправиться от удара, валялся на грязном полу, держась за ушибленную ногу.

— Гелиот, мать твою, носилки, быстро! — прокричала целительница, вскакивая на ноги. Всё что она могла сделать не отходя от больного — она сделала. Теперь нужно найти подходящий стол. Но от чего-то никто сильно не суетился, желая ей помочь.

Заметив всеобщее замешательство, Хельга уверенным и твердым шагом подошла к господину Нейджи, схватила его за руки, словно уличный забияка, тряхнула, желая выдернуть из прострации.

— Мальчик может умереть, ты это понимаешь⁈ — Хельга поняла, что сейчас от хозяина завода мало что добьётся, властно указала на парочку стоявших поблизости мужчин и на распахнутую деревянную дверь, которая вела в один из коридоров завода. — Оторвите дверь и несите сюда. Нужно перетащить мальчика на стол.

Как ни странно, но работяги повиновались властным словам лекаря и принялись снимать с дверь петель. Их манипуляции будто сняли морок с остальных рабочих, и теперь дверь к лежавшему на металлической плитке пареньку уже несли четверо человек.

Аккуратно, чтобы не потревожить глубоко засевший осколок, работяги переложили мальчика на плоскую и плотную поверхность двери и понесли следом за целительницей большому верстаку. Сегодня Хельга решила использовать его вместо операционного стола. Схватила лежавший на нём короткий сапожный нож и рассекла засаленный комбинезон парня.

Сзади раздался громкий мужской голос. Хельга обернулась, не сразу поняв кому он принадлежал. Позади её стоял Гелиот Нейджи и Август Крайтон. Голос, откликнувший её принадлежал мастеру-изобретателю:

— Хельга ты подняла руку на виконта Августа Крайтона, рыцаря ее Величества и майора армии.

Хельга старалась не отвлекаться, но заметила, что Гелиот смотрит сейчас на высокородного господина, но не на неё.

— Гелиот, сейчас не время мериться ни писюнами, ни званиями. Мне нужны горячая вода, чистая ткань, вино самое крепкое что найдешь, острый нож, а лучше бритва и нитки с кривой иглой, на подобии тех которыми шьют кожевники — она сосредоточено перечисляла всё необходимо, не желаю ничего упустить.

Но… — запротестовал было Гелиот. В разговор вмешался Август.

— Дружище, ты же слышал, мальчик может умереть. Постарайся достать все необходимое, а я пока сам помогу твоей гостье.

Гелиот заворожённо кивнул. Его седые как у всех аслау волосы, кажется, стали и вовсе бесцветными, смуглая кожа наоборот почернела ещё больше от напряжения. Через мгновение Нейджи уже не было в цехе. Он давно скрылся в пустующем дверном проёме.

Наконец, стянув из-под стонавшего мальчика изрезанные коротким ножом штаны и оставив его полностью голым, Хельга повернулась к виконту. Она не собиралась оправдываться за свое нападение на высокородного господина. Не собиралась извиняться. Указала на руки, которыми мальчик все еще тянулся очень паскудной ране.

— Потом поговорим, хорошо? Сейчас держи его. Он не должен вынуть железку из ноги, иначе меньше чем за минуту истечёт кровь, тогда его смерть будет полностью и на твоей совести. А я пока найду тех, кто будет мне ассистировать.

Однако, это оказалось проще сказать, чем осуществить. Люди чурались молодой целительницы, стоило им только поймать на себе ее взгляд. Легко раненые и вообще стараюсь отойти как можно подальше. Только одного из работяг Хельга совсем не испугала. Этот работник в своих руках держал не что иное, как фотокамеру. Лицо у него было в саже, взгляд заинтересованный. Стрижка короткая, волосы торчали ёршиком, за чуть укороченным кончиком уха спрятан свинцовый карандаш.

— Ты! — Хельга пальцем указала на этого странного рабочего, увидевшего на неё сквозь линзу фотоаппарата, и народ стоящие возле него отпрянул, как от прокаженного. — Будешь помогать мне!

Незадачливый папарацци хотел смыться, но наткнулся на ставших позади его людей. Через несколько мгновений камера из его рук было вырвана, а сам он за шиворот подтащен к девушке-лекарю.

Я не… — заупрямился было пойманный с поличным папарацци, а девушка его оборвала, положив свой палец на его губы испачканные в крови.

— Ты не рабочий, ведь так? Сажей измазано только лицо, однако руки чистые, да и монокль у работяги вряд ли найдется, — Хельга за цепочку вытянула круглое стеклышко в медной оправе, пристёгнутое к отвороту воротника. Дальнейшее она произнесла уже шепотом. — Репортер, ведь так? Выбирай, либо ты помогаешь мне, либо я отдам тебя на растерзание толпе. Им будет интересно потолковать со стервятником, прилетевшим на запах крови и чужой боли.

Репортер покрутил головой и глянул на толпу, которая ожидала дальнейших действий. Он сглотнул, а затем едва заметно кивнул, соглашаясь с условиями целительницы. Получил безмолвный ответ, девушка твердо зашагала к столу, и репортер засеменил следом за ней. Август Крайтон и папарацци встретились взглядами. По циничному оскалу офицера, девушка поняла, что они старые знакомцы, но никак не друзья.

— Майкл Магпай! Все собираешь грязь и для своей газетенка? Видимо тайная канцелярия мало постаралась, укоротив тебе всего одно ухо, — произнес Август сквозь зубы. Нехорошо так произнес, угрожающим тоном. Веко у него слегка дрогнуло.

Впрочем, репортер никак не отреагировал на слова виконта, а вот Хельга обратила внимание на ухо бульварного писаки, на котором недоставало верхней части ушной раковины, и которое он тщетно пытался скрыть под кепкой, что носили все работяги на заводе.

Пострадавший мальчишка снова дёрнулся и потянулся к железке, которая торчала из его бедра. Август не дал ему этого сделать.

— Майкл, ведь так? Теперь ты держи ему руки, чтобы не случилось, он не должен не прикасаться и тем более вытаскивать железо в ноге, понял? — тон лекаря переходил из наставительно-просящего в приказной. Хельга ничего не могла с этим поделать.

Репортёр кивнул, мол всё понял. Мальчику в данный момент она ничем не могла помочь. По крайней мере пока у неё не появится необходимые инструменты.

— Август, — теперь она переключилась на виконта. — Где ваш там самый важный сэр? — и не дожидаясь ни ответа, или кивка, сама рванула к мужчине, который сидел, облокотившись на колесо большой паромашины.

Цвет кожи у него приобрёл бледно-серый оттенок, но не от потери крови. Взрослый мужчина испытывал испуг, граничащей с ужасом, сжимал кисть руки, на которой не доставало трех пальцев. Глаза его были закрыты, рядом на металлической плитке расползалось пятно из не переваренного завтрака высокородного господина.

— Протяните руку, мне нужно осмотреть и обработать раны, — произнесла целительница, но пациент никак не отреагировал, продолжая сидеть с закрытыми глазами, что-то бубнить себе под нос. Кажется, это была молитва.

— Что, Августа, опять мы вернулись к нашему разговору — что есть грязь из людей и те, кто является честью и совестью государства? Так по-вашему выглядит в честь и совесть Аркрума, которую нужно было спасать в первую очередь? Дрожит как серая мышь, ой он еще и нагадил. Девушка кивнула на мокрое галифе офицера.

Тому кажется было всё равно, что сейчас говорили о нём, может, был просто в шоке и не слышал слов целительницы. Девушка с силой перехватила раненую руку сэра Оливера. Тот потянул было её назад и даже приоткрыл глаза, но Хельга освежила его рассудок хлесткой пощечиной, желая привести в чувства.

— Не мешай мне, я стараюсь помочь! — произнесла она, показывая серьёзным тоном, что её терпение весьма небезгранично. — Не мешай мне делать свою работу! Будешь упираться и через три дня лишишься кисти руки, через неделю заработаешь заражение крови — тогда в твоём замке заиграет музыка, но ты уже не услышишь её.

Что именно отрезвляюще подействовало на высокородного сэра и рыцаря Короны Её Величества, осталось загадкой. Может быть пощёчина, или тяжёлый взгляд целительницы, или слова о том, что костлявая назначила ему свидание — в любом случае он протянул дрожавшую искалеченную руку и тихо заплакал, пряча лицо в локтевой сгиб мундира.

При осмотре раны всё оказалось просто и ясно. Осколком сэру Оливеру оторвало две фаланги на безымянном, среднем пальце и одну фалангу на указательном. Срез получился в аккурат по суставу. Хельга выдохнула. Удалять осколки костей и отрезать поврежденные фаланги не придется. Создать культю, обработать и сшить — вот и все. Но это потом, когда у неё будет крепкое вино, кривая игла и нити.

В этот момент, расталкивая собравшихся, в сборочный цех влетел Гелиот. Он был не один, за ним бежали еще четыре мужчины в черных одеяниях и четыре женщины. Легкораненые решили убраться сами восвояси, либо же сделали это с помощью друзей.

Хельга вырвала из рук Гелиота саквояж. Раскрыла его на столе с такой силой, что жалобно заскрипели петли на замке у дорожной сумки. Внутри оказалось всё что и просила девушка. Хотя нет — нити были хлопчатобумажные. Сейчас не время привередничать.

Ситуация не терпела промедления. Кожа мальчика, липкая от холодного пота, уже начала сереть и это не предвещало ничего хорошего.- Вы двое, — Хельга обратилась к Гелиоту и Майклу — Держите его крепко. Господин Август, мне нужна ваша помощь, надеюсь, вы не падаете в обморок от вида крови?

Мальчик затрепыхался, когда сильные и здоровые мужчины буквально распяли его на верстаке, определённым юнной целительницей, как хирургический стол. Нужен был наркоз. Только откуда здесь наркоз?

Вместе с саквояжем ей принесли еще одну вещь — киянку. Да, пережиток средневековья, но все же за неимением других средств. Теперь оставалось только применить. Хельга закусила губу, не решаясь сделать то, о чём только читала.

Неуверенным движением девушка протянула руку к рукоятке деревянного молотка. Нет, сама она просто не сможете ударить паренька, который и так одной ногой в могиле.

Напрягая мышцы руки, чтобы подавить бьющую её мелкую дрожь, девушка протянула киянку для рихтовки металла офицеру стоящему рядом. Негодование на его лице на секунду сменилась непониманием. И тут девушка сообразила, что острые иглы сарказма, которые она вонзила в самолюбие высокородного господина и офицера ее Величества, сейчас могут уколоть ее саму.

— У меня при себе нет анестезии. Офицер, могу я попросить вас сделать то, что лучше всего получается у воина? — «Так, хорошо. Главное не переборщить с лестью,» — мысленно проговорила Хельга.

После их не самого лучшего знакомства и дальнейшего натянутого общения, неприкрытая лесть смотрелась бы фальшиво. Сейчас она как бы и не льстит, а подчеркивает профессиональные умения виконта.

— Что уже? — Август Крайтон не выражал никаких эмоций, но тем не менее не отказал, а поинтересовался что от него требуется. Этот высокородный господин хоть и считает простых людей никчемностью, однако может он и не совсем безнадежен.

— Нужен один, аккуратный но выверенный удар по голове мальчика. Так, чтобы он потерял сознание. У вас это получится? Важно, чтобы вы не угробили его чрезмерным усилием, — девушка так волновалась, что уже буквально вложила в обветренные, но ухоженные руки Августа деревянный молоток.

Август Крайтон сжал ручку молотка, кажется даже строевым шагом, немного прихрамывая, подошёл к изголовью импровизированного операционного стола. Было видно — он тоже волнуется, однако выдержки ему хватило, чтобы держать свои эмоции и переживания в узде.

В цехе находилось более десятка человек, но теперь воцарилась такая тишина, что Хельга услышала биение своего собственного сердца.

Август незаметно кивнул й, то ли испрашивая разрешения, то ли давая знак, что он готов. Целительница собралась духом и кивнула в ответ.

Один резкий, без сильного замаха, удар деревянным молотком по голове мальчика, и его дрожащие веки сомкнулись, расслабились скрывая покрасневшие белки глаз. На секунду Хельга ощутила страх, ей даже показалось, что офицер перестарался и успокоил раненого паренька навсегда. Но быстро нащупала слабый пульс, и загнала крамольные мысли подальше. Анестезия по методу доктора Пирогова действовала, девушка убедилась в этом легко кольнув мальчика в живот,чтобы проверить рефлексы.

Теперь всё зависит только от неё, мальчик выберется, он не может не выжить, и Хельга должна помочь ему как до этого помогла, Боровику из Зверинного полесья, гноме Хедвиге и сыну старосты Китежа Святозару. Переведя взгляд на Августа и стоящих рядом с ним Гелиота и Магпайя, девушка заставила себя улыбнуться и кивнула, давая понять, что все нормально, и офицер не обидел ребенка, как говорилось в одной из присказок в ее мире.

Стянув волосы на затылке в тугой пучок, девушка привязала их широкой атласной лентой, затем, окунула руки в медный таз с горячей водой. Оторвала большой кусок от принесенного кем-то полотна и замочила в воде.

— Август, у вас хорошо получилось, вы истинный офицер, — «Так, ещё немного лести. С ней как с солью перебарщивать нельзя,» — но на этом помощь которую вы можете оказать Короне не заканчивается. Вы согласны помогать дальше?

— Вы подменяете понятия, юная леди. Как помощь вам связана со службой Его Величеству? — Август негромко озвучил свой вопрос. Хороший такой вопрос, да и к тому же не вовремя.

— Разве этот мальчик не является таким же подданным Короны, как и вы? Если он умрёт, разве Корона не потеряет в его лице гражданина который трудится на благо империи? А если он умрет, то у него не будет детей, которые тоже могли бы послужить на благо Отечества, — всё по методике «кнута и пряника». Лесть была «пряником», а вот «кнут» высокородный господин выпросил сам, решив затеять спор у операционного стола. — Так что, не придираетесь, виконт. Да, соглашусь, что наши с вами политические взгляды разнятся и такая вещь, как простой человеческий гуманизм вам претит, но давайте отложим наши полемику на время, когда жизни мальчика ничто не будет угрожать. Если вам что-то не нравится, будьте добры не мешайте и покиньте операционную.

Августу видимо не часто приходилось слышать такие резкие слова в свой адрес. Он поджал губы и не теряя самообладания, впрочем как и гордости, бросил деревянный молоток на пол и едва ли не чеканя шаг устремился к дверному проему в котором отсутствовала дверь. Хельга выдохнула, одной проблемой меньше. Её резкие слова наверняка аукнуться ей в ближайшем будущем, но сейчас это решительно ничего не значило.

— Гелиот, — целительница обратилась к потерявшему дар речи изобретателю. — Будьте добры, возьмите ваш ремень и встаньте у изголовья стола.

У аслау смуглая кожа, но у Гелиота она вдруг стала светлее, кажется, он побелел от волнения. Его руки дрожали, пытаясь справиться с пряжкой ремня. Как только пряжка расстегнулась, Хельга схватилась за массивную серебряную бляху и с силой потянула на себя, желая сократить драгоценное время, которое Гелиот без сомнения потратил бы на то, чтобы освободить предмет своего гардероба. Ловко перекинула ремень через шею бедного мальчика и показала Гелиоту как нужно держать концы.

Затем, растормошила, кажется впавшего в ступор журналиста. Майкл Магпай был настолько увлечен происходящим, что не сразу понял, чего от него желает молодая целительница. Девушка вложила грязную потную ладошку паренька в белоснежно-белые ухоженые руки бульварного писаки и приказала считать пульс, предупредив, что если сила пульса и его темп будут меняться, озвучить этот факт.

Хельга боялась, что если мальчик очнется во время операции, то просто не выдержит болевого шока и посему надо перестраховаться. Если мальчик начнет просыпаться, Гелиоту придётся натянуть ремень на его шее, придушивая на некоторое время. Долго это продолжаться не могло, но должно было хватить, чтобы закончить операцию, или же и еще раз ударить мальчика по голове киянкой.

Сколько девушка подсознательно не оттягивала момент когда ей придется взять в руки скальпель, но он все же настал. Правда вместо хирургического ланцета была опасная бритва, которой щеголи правят бакенбарды и усы, но это неважно, главное инструмент был острым и стерилизован в крепком вине, по запаху больше напоминавшему плохо очищенный спирт.

Хельга осторожно обработала рану возле осколка. Стерла остатки липкого пота и грязи. Немного ослабила жгут, чтобы восстановить кровообращение в претянутой жгутом ноге. Провела ревизию инструментов и перевязочного материала.

Оперировать в кирпичном ангаре, насквозь пропитанным тяжелыми запахами керосина, человеческого пота и прогорклого дешевого табака — конечно не лучшее решение, но иного варианта не было. По крайней мере, здесь не хлев, в котором каждый квадратный миллиметр поверхности хранит в себе букет из инфекции и вирусов, а ещё есть клопы, клещи и прочая мерзость.

Перетянув ногу у паха пациента еще сильнее, Хельга сделала глубокий вдох и потянула на себя рваный кусок остова металла. Краем глаза девушка заметила, как побелели лица Гелиота Нейджи и Майкла Магпайя, но к их счастью они не свалились в обморок и не бросили порученное им дело. А вот мастер, которому Гелиот просил оказать помощь в первую очередь, и теперь стоял возле своего начальника, ахнул и присел на пятую точку. Может быть, это от потери крови. Сейчас для девушки это было неважно.

Кровь сочилась из раны мальчика, и девушка без стеснения выматерилась, рассекла острой неудобной бритвой мышцы, задев несколько вен. Знаний было достаточно, главная проблема в отсутствии опыта и получать его, открывая свое персональное «кладбище врача» не хотелось.

Вынув иглу с вдетой нитью из крепкого вина, девушка принялась сшивать рассеченные венки и сосуды. Затем, выжала мокрую от вина тряпицу, и уже ей промокнула кожу вокруг раны, затем снова выжала на пол, нисколько не беспокоюсь о том, что подол ее пусть недорогого, но красивого платья впитывает красные брызги.

Главное скорость. Нельзя дать мальчику истечь кровью или, очнувшись, увидеть свою распоротую ногу с белеющей в рану костью. Теперь девушка взялась за самое сложное. Артерия не рассечена — лишь проколота острым концом железки. Основной удар на себя приняла бедренная кость, в которую вонзился кусок металла. Хельга м ысленно поблагодарила за это бога. Аккуратно, словно штопая крыло бабочки, крест на крест зашила прокол в пару миллиметров.

Вроде бы получилось. Что она, студентка третьего курса, могла знать о том, как правильно штопать сосуды. Такие вещи хорошо знали микрохирурги с многолетним стажем, а ей оставалось только молиться о том, что она сделала всё правильно.

Снова обработав рану и проверив не осталось ли в ней ничего лишнего — осколков костей, ворсинок или металла девушка начала быстро, но осторожно ушивать мышцы. Когда последний стежок на коже парнишки был сделан, Хельга отложила иглу и обильно протерла крепким вином грубый шов.

Она полностью потеряла счет времени. сколько длилась операция? Час, два, а может и все четыре. Но, слава Богу, если такой в этом мире имелся, мальчик очнулся не во время операции.

Умом она понимала, что сделала все как смогла и умела, в силу своих скудных навыков и знаний, но почему-то легче на душе от этого не было. Её переполняла усталость и переживания.

Целительница громко выдохнула, села на принесенный кем-то стул и закрыла лицо перепачканное в крови ладонями, пытаясь взять себя в руки.

— Теперь мальчику нужен покой. Пить много не давать, можно пососать мокрую тряпицу, но не более. У него вообще есть родственники? — произнесла она ни к кому конкретно не обращаясь, скорее вспоминая инструкции, услышанную когда-то давно, когда она была еще простой студенткой.

Из толпы работяг выдвинулся высокий худощавый мужчина с шикарными каштановыми усами.

— Есть. Я его дядя, вон дед. У Макса большая семья, целительница, — эти двое пришли в ангар позже остальных и сразу направились к столу, где лежал их родственник.

— Хорошо, мальчику нужен присмотр и покой. Если будет просить покушать — это отличный сигнал, но всего по чуть-чуть. У вас есть кто-то из врачей или травников? На антибиотики конечно не рассчитываю, но вот промыть рану отваром ромашки вполне уместно. Я буду заглядывать к ему каждый день, чтобы менять повязку, но сидеть возле него долго не смогу.

— Он выживет? — спросил дядя мальчика, взглянув на зашитую рану на ногу племянника.

— Всё что могла, я сделала. Если у мальчика не будет осложнений, то возможно через год он и не вспомнит о своём увечье. Но пока давайте не будем и обнадеживать себя пустым мечтаем я, просто помолчим и понадеемся, что всё будет хорошо.

Последние слова изменили собранного до этого мужчину. Нет, он не закричал, не заплакал, даже в лице не переменился, однако теперь позволил себе такую слабость, как скупые мужские слезы.

— Спасибо, Хельга, — первую случайные за сегодняшний день слова благодарности теперь звучали из уст Гелиота.

Нейджи наконец пришёл в себя и старался поддержать её словами. В его голове за сегодняшний день точно прибавилось седых волос, так же как и у молоденькой целительницы, если, конечно, можно рассмотреть седину в белых волосах аслау.

— Тебе тоже спасибо, — усмехнулась Хельга. — Не от меня, а от Августа. Если бы не ты, я бы точно прибила этого виконта во-о-он тем разводным ключом, — девушка указала пальцем на массивный железный инструмент, которым ударила офицеры Ее Величества, а затем использовала в качестве рычага, чтобы затянуть жгут на ноге мальчика.

— Вообще-то, это рожковый ключ на полтора дюйма, — так же устала усмехнулся Гелиот.

— Да какая разница, но и рога я ему им пообломала, если бы не ты. Вот скажи, как можно быть таким моральным уродом? — увидев часы на золотой цепочке розоволосая девушка на секунду задумалась, а после быстро, почти скороговоркой спросила. — Который сейчас час?

Гелиот почесав свои небольшие рожки, как и у всех аслау, усмехнулся; возможно выражение «обломать рога» он воспринял взаправду:

— Начало пятого. Извините, Хельга, наше знакомство вышло не так как бы хотелось, думаю я могу рассчитывать на ваш повторный визит. Тогда мы с вами и сможем пообщаться, и я щедро благодарю вас за сегодняшнюю помощь. А сейчас, вы правы, уже слишком много времени. Да и у меня порядочно дел.

— Гелиот, лучше скажите не закрыты ли магазины, где можно приобрести вечерний туалет. Там в этом… Я приглашена на прием во дворец, но не могу же я появится вот так.

Неджи в задумчивости почесал подбородок.

— Думаю вряд ли.

Хельга схватилась за голову грязными от крови руками.

— Мне пиздец! — редко бывали случаи, когда из уст её вырывались маты, Но сейчас был именно такой. — Тогда лучше подскажите адрес и плохого ритуального агентства. Похоже, теперь мне понадобиться именно гроб.

— Но вы не шутите? Вас и в самом деле пригласили на празднование именин молодого императора? — он посмотрел на неё удивленно из под красных линз очков, сдвинув их на переносице.

Хельга немного смутилась и осмотрела себя. Да, ну и видок! Её не пустят не то чтобы во дворец, а к его воротам на несколько метров. Она вся перепачкана в саже, крови, да и подол платья разорван.

— Если бы, — ей вдруг стало неловко за свой внешний вид. — Я туда отправляюсь лишь в качестве ассистентки знаменитого иллюзиониста Фалько. Только теперь я вряд ли успею. Из-за этой аварии я так и не купила себе новое платье, да и вообще посмотрите на меня, разве я могу в таком виде явится перед светлыми очами Его Величества.

Нейджи просветлел лицом, если это применимо к темнокожему аслау. Нет,он действительно весь светился от радости:

— Вот видите, кажется мне сейчас представилась возможность отплатить вам за добро — добром. Не переживайте, Хельга, сейчас мы с вами отправимся в место где нарядов наверняка больше чем в иных магазинах на Розовой аллее, а именно, ко мне домой. Бог одарил меня сыновьями, зато щедро отплатил, даровав семь прелестных дочерей и красавицу жену. Так сложилось, что все они великие модницы Аркрума. Девочки не сведущи в механике как их отец, но поверьте, они решат проблему с отсутствием наряда на балл раньше, чем часы пробьют семь вечера.

Хельга поняла, сейчас отказываться от помощи ей было и глупо и неуместно. Она последовала за Неджи. Они вышли из корпуса, направились на стоянку паромобилей. Там их ожидал пароэкипаж с инициалами изобретателя завода Гелиота Неджи. Машина была бордового цвета, с широким длинным капотом с щегольскими закрылками и откидной крышей кабины.

Пожилой шофер в картузе с лакированным козырьком уже разогрел двигатель паромобиля, поздоровался с хозяином, вышел из кабины открыл перед юной леди двери, приглашая сесть на заднее сиденье машины. Салон был настолько мягким, что Хельга буквально утонула в нём. Мастер и изобретатель сел рядом.

Машина рванула с места, пассажиры ещё больше утонули в мягких сидениях. Между Гелиотом и Хельгой завязался разговор.

— Я вижу вы прекрасно знаете свое дело, господин Нейджи. У вас удивительные машины. По правде говоря, я не очень-то разбираюсь в паромобилях, но ваши творения приводят меня в восхищение, — девушка и не думала льстить, творение механика и её действительно поражали, хотя она видела всего лишь несколько машин на стоянке и в ангаре.

Нейджи свел брови и немного прокашлялся.

— Увы, они не так совершенны, как кажется. Вся эта авария — это неудачная попытка испытать более совершенный двигатель, такой, чтобы он занимал гораздо меньше места под капотом машины и обладал большей мощностью.

Они быстро начались до дома мастера и владельца фабрики. Он находился почти на окраине Раудвиля. Обычно люди, которые были побогаче, жили за городом или снимали виллы в удалении от гари и копоти города, но семья Нейджи предпочитала исключительно городскую жизнь. Так глава семейства мог быстро добираться по утрам на свою работу и на свой любимый завод.

Городская усадьба мастера-механика была не сильно большой: двухэтажный домик с милым фасадом, украшенным колоннами и имеющим широкое крыльцо с ажурной металлической оградой из чугуна, окрашеная в чёрный цвет.

Разглядывать убранство особняка Нейджи не было никаких сил — Хельгу до сих пор била нервная дрожь после проведения операции. Да и времени в обрез. Напольные часы в небольшой, но уютной гостиной дома Нейджи угрожающе тикали, напоминая о приближении того часа, когда она должна была присутствовать на представлении своего работодателя Фалько. В гостиной, среди небольших дорогой тканью диванов их встретила женщина не молодая брюнетка, небольшого роста с жгучим взглядом карих глаз и аристократическими чертами лица. Это оказалась супруга изобретателя. Совсем не аслау, как думала Хельга, а именно человек. Её звали София. Четыре старшие дочери Гелиота сейчас учились в пансионе и дома оказались лишь три младшие девочки. Три из них имели смуглую кожу и карие, как у матери, глаза. А вот младшенькая напротив белокожая, но с алыми, как у отца аслау.

У старшей Элизы был урок фортепиано, средняя Беатрис была наказана и проводила сейчас третий час за рукоделием, так что Хельге удалось познакомиться лишь с младшей дочерью Гелиота — Анной. Маленькая семилетняя феечка откровенно мешала Софии и Хельге, сыпала вопросами и вертелась под ногами. Но никто и не думал пресекать любознательные порывы маленького бесенка в розовом платье.

Имя София, которое обозначало «мудрость», эта женщина носила не зря. Она оказалась весьма проницательной женщиной. Не стала засыпать мужа вопросами с глупыми подозрениями на счёт юной особы, которую её супруг привел в дом: именно этого Хельга опасалась больше всего. Проводила целительницу в душевую комнату, а пока девушка совершала омовения, подготовила несколько вариантов вечернего туалета из гардероба старших дочерей.

К середине пятого часа, Хельга, одетая по последней моде, словно знатная леди, в сопровождении Гелиота и его прекрасной супруги, усаживалась в паромобиль. И прежде чем часы на воротах при въезда в королевский дворец пробили начало нового часа, все трое подъезжали к стоянке.

От предвкушения у Хельги перехватило дыхание. Она чувствовала себя Золушкой, которую добрая фея отправила на бал во дворец. Какая девушка не мечтает хоть раз в жизни оказаться на настоящем балу или королевском приёме, закружиться в прекрасном платье в ритме вальса и даже встретить настоящего принца.

Лишь бы в конце не оказаться у разбитой тыквы, которую доедают серые крысы!

На поляне стояла толпа. Дело шло к вечеру, и на западе багрянцем пылал небосвод. Трое молодцев отличались от полусотни остальных оборотней разных родов. Широкоплечий и статный опирался на боевой молот, поджарый и жилистый был вооружен парными клинками и огнем в волчьих глазах, а третий с четырьмя кривыми саблями за плечами, держал окованный сталью щит, на котором был отчеканен родовой герб.

И в Китеже и в землях Скив знали эту троицу. Одни произносили их имена с придыханием, другие с благоговейным трепетом. Они были похожи и непохожи одновременно. Они были братьями, но родственниками по крови не не являлись. Илья Муромский в народе прозваный Хмельным, Добрыня Никиты-Косолапого сын и Алексей Папович с восточной заставы.

Каждую седьмицу, Илья на этой тренировочной поляне созывал совет десятников сотников и тысячников.

— Ты задержал пропойцу у трактира дядьки Соловья? — спрашивал воевода Илья у десятника городской стражи Сома.

— Я, — выпятив широкую грудь ответил тот.

Илья, один из троих кого остальные непререкаемо чтили за вожака. Если бы не его вторая супруга и пожар в Сером доме, пожалуй и старший сын Святозар через годик-другой встал бы рядом с отцом в Дикой сотне.

Вот только Сом был выше его на целую голову, шире в плечах, да и крепче всех что сейчас топтали траву на этой опушке. Ну кроме Добрыни Никитьевича из рода Хозяев леса, с ним он был вровень. Ему, сроднику Бурого медведя, и положено плечами подпирать небосвод.

— А зачем руку сломал? Знаешь ли ты, что семья его без кормильца, на месяц осталась? — грозно спросил воевода.

— Не специально я, я легонько только… — неуверенно начал отпираться Сом. Щеки его начали заливаться краской.

— Сломал, росомаха, сломал, — в звериных глазах волка вспыхнул мальчишеский азарт, он ударил десятника.

Тот устоял. Мало кто мог устоять после прямого удара Ильи.

Воевода на секунду смутился и ударил его еще сильнее. Но Сом стоял, не шелохнувшись, словно молодой дубок, стиснув зубы терпел. Илья отошел в сторону и теперь уже с нескрываемым интересом смотрел на деревенского детину из Звериного полесья. Давно не видел он такой стойкости и силы.

— Десятник, ты хоть посопротивляйся для виду. Попробуй ударить в ответ что ли, — усмехнулся Илья и пригладил короткую серую бороду. В его взгляде читалось теперь любопытство.

— А что и ударить можно? — угрюмо переспросил Сом.

— Муромский, — смеясь обратился к Илье тот что был моложе всех в их троице, за чьей спиной виднелись гарды четырех сабель. — А не поторопился ли ты, приставив его десятником?

Позади широкоплечего росомахи послышался смех остальных.

— Ударь, — брызнул смехом десятник Зубоскал Кузьмич из рода Лисиц, у которого, несмотря на имя, зубов осталось по пальцам сосчитать. — Илья Никитич стоять столбом не станет.

— Если ударишь меня раз, сегодня дома ночевать будешь, а не в карауле! — Илья похоже не шутил.

Сом до хруста в суставах сжал кулаки, встал стойку кулачного боя, которую выучил на далее месяца назад, и двинулся на волка. Илья тоже приготовился. Размах, удар — кулак впечатался в землю пролетев мимо груди Ильи. Сом не ожидал такой ловкости, направил удаль всю свою молодецкую в удар и теперь упал на землю, наглотавшись пыли.

— Что разлегся, увалень? — подтрунивал воевода. — Алешка, этот говоришь уделал тебя в «Князь горы» на Иван Купалу?

— Дык я ж в полсилы, одной рукой можно сказать. Играючи. Чтоб у девицы жениха не покалечить да не отвадить, — осклабился Алексей и выплюнул травинку изо рта, было видно слова старшего воеводы задели его самолюбие.

Сом знал историю каждого из богатырей, но и подумать не мог что вызволяя любимую Асю в потешном бою остановил самого Алешу Паповича.

Алеша Папович родился на каменных папах, на границе степей Мельхиор. Там у Дивреки на каменных столбах стояла деревянный острог и деревеньки его рода. Мужчины этого рода отличались особой ловкостью. А как иначе карабкаться на каменные попы по веревочным лестницам, мосткам да бревнам?

Росомаха оказался упертым. Поднялся с земли и снова ринулся на Илью, дабы не посрамить род, деревню, да мамку с папкой. Издав звериный рык и круша все что попадалось под когтистые лапы, которыми стали его руки. Остальные бойцы, следившие за борьбой отступили от них подальше,побоявшись что в пылу схватки подвернутся под горячую руку, ну или лапу Сома. Илья был быстр, и легок, как ветер, а росомаха Сом, напоминал несокрушимый каменный столб с родины Алёши. Пара ловких движений воеводы и Сом снова глотал пыль.

Сому хотелось показать всем то что он может, и он достоин защищать Китеж, страну Скив и Асю. Чтобы больше не смели подсмеиваться над ним богатыри, а признали достойным. И вот он, его шанс ухватить Жар-птицу за хвост!

Воевода брал опытом, уворачивался от прямого столкновения: Сом мог не то что ударить его, убить одним неловким движением. Так они толи дрались толи тренировались на забаву китежской дружины. И Илья и Добрыня и все кто хоть что-то разумел в людях видели — по своей воле Сом не сдастся.

Вечером тяжелой поступью Сом вошел в светлицу своего нового дома. Маленькая съемная часть избы, почти в центре Китежа. Ася оказалась справной хозяйкой для любимого мужа: в горнице всегда было чисто, уютно и пахло полевыми травами, а на столе хозяина и нежданного гостя всегда ждал свежий хлеб с лохань сытной каши.

Сом явился затемно и в синяках, с расцарапанным лицом и с огромным букетом полевых цветов, которые Ася так любила. Распахнул двери и бросился к своей хрупкой хозяюшке — русалке из Звенящей реки.

— Ты же сегодня в караул был поставлен? — удивилась молодая жена и счастливо улыбнулась, приняв букетик цветов и положив ладонь на его могучее плечо. — Как раз хотела тебе сказать что-то важное.

— Что?

— У Зорана Горыныча будет внук, — зарделась румянцем Ася уткнулась лбом в широкую грудь мужа и погладила заметно округлившийся животик.