Храм Диру (СИ)

Глава 34. Прошлое. Священная клятва

Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как Иона с охранниками устроилась в пансион. Самыми сложными были первые две недели, пока она запоминала свои обязанности и знакомилась с обитателями. Всего при пансионе постоянно жило сорок человек: семь постоянных горничных, три садовника, повариха, два поварёнка, управляющий и хозяин пансиона Эрл и его жена, которая управляла работниками, а ещё два постоянных конюха и двадцать три охранника, которые охраняли не только дом, но и храм. Все кроме двух конюхов оказались приходящими, как и все судомойки и парочка горничных. Если была нужна генеральная уборка, то нанимали ещё пару людей из города.

В самом пансионе было всего тридцать постояльцев. Все без исключения были исследователями, приехавшими изучать руины. Половина из них занималась раскопками, а половина изучала уже найденные артефакты. Один из профессоров, приехавший из Артии, занимался составлением подробной карты храма. Как выяснилось, сам пансион и здание напротив, где были кабинеты учёных мужей, содержались за счёт университетов, поэтому деньги Эрл получал вне зависимости от того, были ли у него постояльцы. Пансион принадлежал лично ему, а здание, которое почему-то называлось «Альков знаний», было в совместном владении десяти университетов и академий, в том числе Альхейра.

Учёные почти целыми сутками отсутствовали в пансионе, и если вообще возвращались, то только чтобы поспать и поесть. Чаще всего горничные с парой охранников брали еду и относили её исследователям в руины. Это было достаточно сложным делом, но эти маленькие «походы» нравились Ионе больше всего.

Лее вообще нравилась её работа. Физический труд приводил к видимому и понятному с первого взгляда результату, что давало ощущение законченности и целостности. Работа успокаивала и помогала забыть о проблемах. Через некоторое время Верховная поняла, что она всё меньше и меньше задумывается о том, что, когда Лем закончит университет, закончится и её время спокойствия. Она не знала и пока не понимала, что ей нужно будет делать в будущем, но пока она трудилась в пансионе — у неё была возможность не думать об этом.

Зима в Аннине была мягкой и снежной и рано заканчивалась, поэтому в начале марта уже становилось тепло, а снежный покров полностью сходил. С каждым днём солнце становилось всё активнее, и Иона с удивлением осознала, что не может загореть — она лишь сгорала, а потом снова принимала свой первоначальный оттенок. За неполные три недели девушка успела сгореть несколько раз. Кортик называл её малинкой и посмеивался, Мим сочувственно предлагал заживляющие мази, девушки-горничные пытались договориться со старым Эрлом о том, чтобы Лее разрешили носить перчатки, заматываться в платок и заменить косынку на капор, который бы прикрывал её лицо от солнца, или же разрешил ей не ходить в храм с едой, но хозяин был упрям и непреклонен, пока один из постояльцев, молодой учёный из Академии Артии, не настоял на этом. Иона была искренне ему благодарна, пусть к тому времени уже и успела получить сильный ожог, который не позволял ей даже ночнушку носить без боли.

Кир был родом из Нандиру, но предпочёл учиться в Артии, так как его интересовал народ мон, изучение которого в империи строго контролировалось, а молодому мужчине хотелось свободы. Он был красив, богат и учтив, и многие девушки строили ему глазки, но он не обращал на это внимания. Единственной, к кому он питал какие-либо чувства, была Лея, и то лишь потому что, она с искренним интересом слушала его. Как девушка она его совсем не интересовала.

Первые два месяца он разговаривал с ней, как и с остальными горничными, — в виде монолога, во время которого другим девушкам явно было скучно, особенно из-за того, что он иногда забывался и перескакивал с таирского и артийского на свой родной нанди. Но как-то раз во время его прочувственной речи о значении раскопок, проведённых за последний месяц, Лея задала несколько вопросов. Сначала мужчина удивился, а потом обрадовался — ему не хватало его учеников, которые остались в Артии, ведь преподавать ему нравилось не меньше, чем вести исследования.

Через некоторое время он начал считать Лею своей ученицей. Пусть сам он и был из богатой семьи, знания и возможность их кому-то передать он ценил превыше происхождения, тем более что Академия Артии считала неприемлемым разделение на классы в среде учеников.

Иона была единственным «учеником» Кира в далёкой стране, поэтому он быстро привязался к ней и, увидев, что она с каждым днём краснеет всё больше и больше, а потом и вовсе покрывается волдырями, отправился к хозяину пансиона и заставил его изменить своё решение по поводу Леи, а также вынудил дать девушке неделю или даже больше отдыха, сказав, что оплатит её работу сам.

Иона была ему безмерно благодарна. Проведшая большую часть своей жизни в помещении, до прибытия в долину Нин она не знала, что такое солнечные ожоги. Во время путешествия через хребет Мим и Тир всегда заставляли девушку идти с теневой стороны от повозок, поэтому она даже и не представляла, что можно так сильно обгореть. Верховной было больно даже двигаться. Как только соседки по комнате увидели, насколько сильно сгорело её лицо, руки и грудь с шеей, то заставили остаться в комнате, а сами побежали за целительницей в город.

Женщина пришла тем же вечером. Она посмотрела на девушку, осуждающе покачала головой, а затем пожурила её за то, что та не пришла раньше. После выговора целительница наложила специальную мазь, из-за чего несколько дней Иона лежала замотанная в бинты и с маской на лице. К счастью, спину и шею сзади защищал платок, поэтому она могла спать на спине, а не только сидя.

Во время вынужденной передышки Лея вспомнила, как в первые дни опасалась Кира. Его семья принадлежала к высшему дворянству, а потому была представлена принцессе. Когда мужчина не только не узнал её, но, в отличие от некоторых людей, даже не заметил сходства с Верховной, она поняла, что, видимо, браслет не только запечатывал её силы, но и изменял каким-то образом внешность. Но это было всего лишь предположение. Девушка пообещала себе спросить об этом у Карта. Конечно, она носила вуаль или слово изменения большую часть времени, но была вполне уверена, что Кир видел её настоящее лицо, так как его отец был одним из советников отца.

Конечно, Иона понимала, что Кир, скорее всего, не мог даже и подумать, что она — Верховная, ведь её похоронили уже два года назад, но он бы хоть как-нибудь среагировал, если бы увидел перед собой девушку, похожую на принцессу.

Тот факт, что мужчина не узнал её и даже не отметил сходства с Верховной, поведал ей о том, что ей не нужно больше опасаться, что её узнают в лицо. По крайней мере, не простые люди. Маро, мар, Император — это другой вопрос. Остальные верят в её смерть и не будут пытаться искать сходство с принцессой, но не Император. Он вряд ли поверит в смерть дочери, пока не увидит её тело.

Мысли девушки, лежавшей на кровати, перескочили с размышлений о Кире на тот факт, что совсем скоро ей нужно будет уходить. И она не знала, как ей это сделать. Кортик и Мим не дадут ей уйти одной, а она не может привести их в храм.

За все полгода, что она провела здесь, она не смогла вызнать ничего нового об охранниках — они были ничуть не менее скрытными, чем она сама. Всё, что она о них знала, можно было уместить в одно-два предложения, и это ей не нравилось. Пока она лежала в спальне, Мим с Кортиком не могли навещать её, поэтому времени на раздумья и оценку ситуации у неё было предостаточно.

Она знала: им необходимо следить за ней только до того момента, как обоз не сменит маршрут, но по её расчётам, это уже должно было случиться. Что же их держит рядом с ней сейчас? Почему они ещё не ушли? Этими мыслями она промучилась до обеда, пока не вернулись соседки.

— Лея, ты что, так и пролежала на кровати весь день?

— Отстань от неё, Анника, ты её волдыри видела? Видно же, что ей двигаться больно! — возмутилась Элла.

— Ну… Ты права, но спросить-то стоит! Мало ли — может, она куда выходила? Не спросишь — ответа не получишь.

Лея улыбнулась — девушки постоянно препирались, но при этом были очень дружны.

— Весь день лежала, если не считать походы в туалет.

— Мы же говорили, чтобы ты пользовалась ночным горшком! Специально принесли! — воскликнула Анника.

— Зачем я буду вас утруждать, когда сама весь день лежу?

— Ох, ну и упрямая же ты!

— Да ладно тебе, Анника, ты бы и сама не хотела, чтобы за тобой выносили горшок. Скажешь, нет? — перебила её Элка.

— Ну, наверное, не хотела бы…

— Вот видишь!

— Девочки, нам на обед пора, а то не успеем, — напомнила Нинна.

— Ой, и правда. Сегодня рагу будет! Тебе принести? — спросила Анника, обращаясь к Лее. — А то вчера ты только компот пила.

— Только если на ужин. Пока ещё нет аппетита, но к вечеру наверняка будет.

— Хорошо, тогда отставим для тебя порцию. Побежали, девочки!

Соседки ушли, а Иона продолжила думать о разговоре. «Не спросишь — ответа не получишь». Принцесса так привыкла не спрашивать людей ни о чём, когда речь не шла об обучении, что не помнила, а скорее, даже не знала, что можно спросить другого человека о том, что её интересует. Правила её жизни во дворце не действовали во внешнем мире. Она всегда знала это. Но привычку сложно преодолеть. «Значит, пришла пора спрашивать и получать ответы», — подумала она, преисполняясь решимости, которая испарилась так же быстро, как и появилась. Ближайшие два дня ей предстояло оставаться в кровати, так что встретиться с охранниками не представлялось возможным — никто не пустит взрослых мужчин в свою комнату без присмотра. И её соседки, скорее всего, тоже.

По крайней мере так думала Иона, забыв, что традиции в Таире были другими и визит знакомого, а тем более того, кого считали твоим другом, во время болезни был почти обязателен. Чем и воспользовались Кортик с Мимом, как только услышали от соседок Леи по комнате, что ей лучше. И они выбрали для визита время обеда — когда можно было спокойно поговорить, без лишних ушей.

Стук в дверь вырвал девушку из полусонного транса.

— Кто там? — неуверенно спросила Иона, не ожидавшая гостей.

— Это Кортик и Мим, рада Лея, можно войти?

Принцесса замешкалась, осматривая себя и комнату. Платье, в котором она лежала, выглядело прилично, а в комнате вчера прибрались соседки, поэтому, сочтя, что всё в порядке, она сказала:

— Входите.

— Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь, Малинка? — сочувственно спросил Кортик.

— Перестань, — шепнул Мим, — нечего шутить по этому поводу.

Иона впервые видела, чтобы всегда спокойный капитан так раздражённо реагировал на своего друга — обычно он ограничивался осуждающим взглядом.

— Вечно ты нервный, когда речь заходит о… — Кортик осёкся.

— Ничего страшного, Мим, я знаю, что он не со зла, поэтому не обращаю… точнее, стараюсь не обращать на это внимания.

— Я тебя обидел? — серьёзно спросил мужчина.

— Нет, что вы, но шутки у вас порой действительно неуместные. Если бы на моём месте был другой человек, то, скорее всего, обиделся бы, так как никому не нравится, когда смеются над его болью.

— Ты всё-таки обиделась! — сокрушённо воскликнул мужчина. — Прости, девочка.

Иона тихонько рассмеялась, а затем поморщилась от боли:

— Вы меня не обидели. Меня сложно обидеть. И, отвечая на ваш вопрос, я чувствую себя лучше. Мазь помогает справиться с болью, но целительница сказала, что нужно будет защищать кожу от солнца, иначе ожог в следующий раз будет ещё сильнее.

— Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так сгорал, как ты так умудрилась?

— Для меня это тоже в первый раз, поэтому я не знаю, почему так получилось.

— У людей с такой светлой кожей подобное бывает, — сказал Мим. — Но вы сказали, что не знали, что можете так сгореть, вы никогда не выходили из дома?

— Я из достаточно обеспеченной семьи и у меня не было нужды часто бывать на улице для чего-либо, кроме лёгких прогулок.

— Но как же ты тогда так хорошо справляешь с работой в садике? Да и с лошадьми тебе Тир доверял, а это редкость.

— Мне всегда нравилось работать с растениями и животными.

— Это не объяснение, девочка.

— Но это единственное объяснение, которое у меня есть, — сказала девушка, пожимая плечами, а затем морщась от боли.

— Кортик, давай мы перейдём к тому, за чем пришли.

— Как скажешь, — недовольно сказал мужчина.

— Рада Лея, мы получили письмо от рады Кары с сообщением о том, что они достигли столицы, поэтому нам больше не нужно охранять вас. Не нужно, но…

— Но вы бы хотели продолжать это делать?

— Да.

— Почему?

— У нас есть свои причины, девочка.

— Тогда мы с вами находимся в неразрешимой ситуации — вы хотите меня сопровождать, а я не могу позволить вам этого. Но я бы хотела решить эту проблему. Поэтому я расскажу вам то, что могу, а вы расскажете то, что можете вы. Тем более, что вы обещали рассказать мне о том, почему захотели сопровождать меня, ещё когда мы ушли из обоза. Совсем недавно я поняла, что я не знаю о вас ровным счётом ничего, так как всё, что вы рассказывали мне в обозе, было ложью, которая была придумана для его защиты. Я знаю только три вещи о вас: вы из Рануа, вы прекрасные бойцы и вы долгое время были с обозом. А ещё я поняла, что я вас и не спрашивала о том, что меня интересует. И вы не спрашивали о том, что интересует вас, поэтому я решила, что было бы неплохо наконец познакомиться друг с другом получше.

— Это… разумное предложение, рада.

— Давайте начнём с меня. Много я не могу рассказать, но постараюсь быть настолько честной, насколько это возможно.

Девушка, морщась, села поудобнее:

— Я выросла в Нан’Оро в очень богатой семье. Мой отец не хотел выпускать меня из дома. Он был жесток и наслаждался каждым днём, что я проводила взаперти. Как-то раз я решила… Нет, мои друзья решили, что так больше не может продолжаться, и помогли мне сбежать от него. Насколько я знаю, он скрыл тот факт, что я пропала, как знаю и о том, что он ищет меня. Зачем я ему, я не ведаю, но сомневаюсь, что его намерения добры. Около года я провела в убежище, расположение которого я никому не хочу открывать. Особенно людям, которые хотя бы косвенно связаны со столицей или с империей Нандиру в целом. Мой отец влиятелен и богат, и я не знаю, что он предпримет, когда поймёт, где я нахожусь.

— Понятно… Вот почему, как только ты узнала, что мы везём императорских коней, ты решила, что уйдёшь в первом же поселении…

— Да, до этого я сразу же планировала пойти в Аннин, — ответила на вопрос Лея. — Я рассказала, что могла, теперь ваша очередь.

— Нам нечего особо рассказывать. Мы выросли в Рануа, затем после некоторых событий мы решили уйти из Клиро. Через некоторое время мы устроились в обоз, с которым ходили много лет. Как ты правильно сказала, пять лет — это действительно байка. Мы ходили с Моком много лет. Что ты знаешь о Рануа?

— Страна с приветливым народом, расположенная в горах.

— А про людей из Рануа?

— Вы про то, что в Рануа некоторые люди являются долгожителями?

— О, так ты знаешь? А я хотел тебя удивить, — расстроился Кортик. — Нам с Мимом уже давно не тридцать и даже не сорок, а…

— Кортик, — резко прервал его друг. — Ты прекрасно знаешь…

— Ты прав, Мим, прости, — быстро сказал мужчина.

— К тому, что вы знаете о нас, нам больше и нечего прибавить, простите, рада, — закончил за друга Мим.

— Понимаю. Тогда можно я задам вам вопрос?

— Конечно, но я не знаю, сможем ли мы ответить на него, рада.

— Я понимаю это и тоже не могу обещать, что отвечу на все ваши вопросы.

Мужчины кивнули, подтверждая, что согласны на сделку.

— Почему вы хотите следовать за мной? Я знаю, что вы из Рануа и что воины из Рануа считают своим долгом следовать за тем, кому обязаны своей жизнью. Или, по крайней мере, так считается. Но вы мне ничем не обязаны, а если и были бы хоть чем-то обязаны, то отдали долг чести, защитив меня от Кары.

— С честью всё работает немного по-другому, но ты права — мы не считаем тебя нашей спасительницей. Но предлогом это было удачным. Для других людей, — сказал Кортик, не зная, как ответить на вопрос, и стараясь уйти от ответа.

Мим просто промолчал.

— Я вижу, что вы не хотите отвечать, — сказала девушка, не дождавшись ни слова, — поэтому позвольте мне высказать свою догадку. Возможно, в самом начале у вас была другая причина, но сейчас всё дело в карте, которую я вам показала.

— Почему вы так решили? — спокойно спросил Мим.

— Она заинтересовала вас тогда, на привале. Предполагаю, что вы узнали почерк, поэтому спросили об имени человека, который её составил. Если вы хотите, чтобы я привела вас к нему, то мне придётся вас разочаровать — он мёртв. Предполагаю, что давно.

Охранники не выглядели удивлёнными, но Кортик всё же спросил:

— Как же он тогда составил карту, девочка?

— Карту составила я. Он вписал лишь то, что я не знала. И… Так получилось. Я не знаю, как это сделал бестелесный дух.

— Как это не знаешь?

— А вы знаете, как Миа смогла путешествовать с обозом и прикасаться ко мне?

Мужчины молчали, пытаясь осмыслить то, что говорила девушка. Мим хотел понять, насколько искренна Лея с ними. Было непохоже, что она пытается ввести их в заблуждение или уйти от ответа.

— Рада Лея, скажите, вы — жрица Диру?

Иона едва заметно вздрогнула и удивлённо посмотрела на него:

— Почему вы так решили?

— По многим причинам. В первый раз я подумал об этом, когда вы стали одержимы идеей об отпевании. Затем — когда лея откликнулась на ваш призыв. Вы явно слышите души умерших.

— Я… Да, я слышу души умерших, — ушла от ответа принцесса.

Мим внимательно посмотрел на девушку:

— Значит ли это, что вы общались с душой?

— Да, предполагаю, что это была душа, но я не знаю этого на самом деле. Это могло быть иллюзией. Или воспоминанием. Именно поэтому я и сказала, что не знаю, как он сделал те пометки, что вы увидели.

— Вы сказали, что его зовут А́нри. Это правда?

Иона кивнула.

— Значит всё-таки он. Нам не показалось, — спокойно сказал Мим. — Не беспокойтесь, мы не будем пытаться встретиться с его душой, если она ещё здесь.

— Но?.. — спросила Иона.

— Мы бы хотели узнать, как долго вы собираетесь быть в том месте, куда направитесь после Аннина.

— Я не уверена. Минимум два месяца. Возможно, дольше.

— Это место далеко?

— Можно сказать и так.

— Не беспокойтесь, я не пытаюсь вызнать, где оно, меня интересует, сколько времени займёт дорога.

— Я…

Иона замолчала, чувствуя, что загнана в угол. Она не знала, что можно сказать, а о чём лучше промолчать.

— Меньше двух недель? — продолжил напирать Мим.

Девушка беспомощно смотрела на него.

— Вы собираетесь странствовать после того, как закончатся эти два месяца?

Принцесса вздохнула с облегчением — на этот вопрос она могла ответить:

— Я не уверена. Так далеко я ещё не заглядывала.

— О, ты уверена, просто сама того ещё не понимаешь, — неожиданно спокойно сказал Кортик. — В твоих глазах настоящий голод: ты жаждешь знаний, опыта, всего в этом мире. Не знаю, как ты жила до этого и сколько в твоей истории про отца правды, но что уж однозначно правда — ты жила взаперти. Ты точно не видела свободы и теперь хочешь её. Но боишься своих желаний. Так что ты точно уйдёшь из того места, где тебя попытаются удержать «в безопасности». Так куда ты пойдёшь дальше?

— Зачем это вам?

— Мы пойдём с тобой, — просто ответил мужчина. — Мим, видимо, боится тебя спугнуть, но я вижу, что ты предпочитаешь чёткость и определённость ответов, так что и отвечу прямо — мы хотим последовать за тобой. Мы не пойдём в это твоё убежище, ты о нас слишком мало знаешь и просто не пустишь туда, куда пойдёшь, но, если мы будем знать следующее место, куда ты хочешь отправиться, то мы можем встретиться прямо там. Хотя, если честно, что-то мне страшно за тебя, девочка. Ты уверена, что сможешь путешествовать одна? Ты сможешь дойти до этого своего убежища без нас?

— Достаточно уверена, чтобы с самого начала планировать путешествовать в одиночестве.

— Ну, если хочешь, то мы не будем тебе помогать, но скажи, за что ты так себя ненавидишь?

— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросила Лея.

— У меня такое чувство, что ты хочешь умереть. Иначе зачем отказываться от помощи? Никто в здравом уме не будет этого делать. Конечно, может сказываться твоя неопытность, но ты явно ищешь проблем на свою голову. Ты хоть представляешь, как опасно юной девушке скитаться по дорогам одной? Вероятность того, что ты выживешь, просто невероятно мала. Обвалы и оползни в горах, наводнения, лесные пожары, дикие животные — это только часть того, что может тебя убить.

— Почему-то мне кажется, что рада Лея этого не боится, — внезапно сказал Мим. — Возможно, что браслеты на её руках защищают от всего, что ты описал.

Верховная потупилась, не имея возможности рассказать правды.

— Вы боитесь людей намного сильнее, чем жестокости природы, — понимающе отметил Мим.

— Тогда как насчёт разбойников, грабителей, насильников? Их ты тоже не боишься?

Девушка снова промолчала, потупившись.

— Дайте догадаюсь: присутствие других людей при встрече с разбойниками скорее помешает, нежели поможет вам.

Иона подняла глаза и посмотрела прямо в глаза Мима. Мужчина вздрогнул — до этого он никогда не видел такого спокойного и отрешённого взора у молодых людей. Он и сам не знал, почему это поразило его.

— Вы правы. Я больше всего боюсь людей. Но я боюсь не того, о чем вы думаете. Время, которое у меня есть, очень ограничено — не больше шести, может быть восьми лет, и я не хочу тратить его на то, чтобы скрывать от тех, с кем путешествую, большую часть себя. Это будет утомительно и неразумно, — в голосе Верховной появилась спокойная и немного холодная уверенность.

Иона второй раз говорила про это. Друзья в замешательстве переглянулись — девушка не выглядела умирающей, а ещё она не была похожа на ту Лею, которую они знали до этого.

— Кто ты, девочка?

— Извините, но больше того, что уже рассказала, я ничего поведать не могу.

— Рада Лея, мы можем принести клятву, что не расскажем о вас и о том, что вы будете делать, никому, если вы не разрешите.

— Клятва воина Рануа нерушима, но ничем не подкреплена. Я слишком мало знаю о вас, чтобы поверить вашей клятве, извините.

— Мы можем принести священную клятву.

— Но зачем? Я ничего не смогу вам дать, а вы будете находиться в опасности, пока я не освобожу вас от неё. Обозу я больше не угрожаю, человек, про которого вы хотели узнать, мёртв, поэтому я не понимаю в чём причина вашей заинтересованности во мне.

— Мы тоже не можем вам всего рассказать, но для нас очень важно быть с вами.

— Сколько недоговорок в одной комнате, — грустно улыбнулась Иона.

— Мы тоже не можем полностью тебе доверять, извини, — сказал Кортик. — А священную клятву нам ты вряд ли захочешь принести.

— Именно поэтому я и не понимаю, почему вы согласны принести её.

— Это неважно, — сказал Мим чуть резче, чем того хотел. — Вы разрешите нам путешествовать с вами, если мы принесём священную клятву?

Иона задумалась, прислушиваясь к себе:

— Да.

— Хорошо. Значит, когда вам станет лучше, мы пойдём в храм.

В голове Ионы внезапно всплыли слова старшей жрицы о том, что без особой нужды ей лучше не участвовать ни в каких ритуалах или церемониях в храмах.

— Нет!

Мужчины удивлённо переглянулись, ничего не понимая.

— Не нужно идти в храм. Я сама могу провести обряд.

— Вы уверены? Я знаю, что это достаточно сложный ритуал. Мы приносили клятву, когда нанимались в обоз.

— Не беспокойтесь, он не так сложен, как кажется.

— Как скажете, — с сомнением в голосе сказал Мим.

— Единственное, что мне нужно, — это железные леи, поэтому придётся подождать до моего выздоровления. Нет. Давайте сделаем сейчас, если вы готовы. Это упростит наши отношения. Подумайте о том, что вы хотите сказать, пока я собираюсь. Лучше запишите текст клятвы. Хотя я предполагаю, что если бы у вас его уже не было, то вы бы не заговорили об этом.

— Вы правы, — сказал Мим.

Кортик хмыкнул, подтверждая слова друга.

— Встретимся на улице.

***

Иона не лукавила, когда говорила, что ритуал священной клятвы достаточно прост. Если человек был жрецом и говорящим, или, что более желательно, — чтецом. Сказка о том, что священную клятву сложно наложить, появилась оттого, что храмы старались ограничить её применение, так как нарушение приводило пусть и не к смерти, как думали многие, но к слепоте, немоте и глухоте, а также к физическим увечьям. Если у нарушившего клятву не было семьи, то некому было заботиться о нём, и человек вскоре умирал на улице: дезориентированный и не знающий, что ему делать.

Иона слышала, что раньше священная клятва не контролировалась и люди приносили её достаточно часто. К сожалению, это часто заканчивалось плохо, так как человек часто думает, что его чувства или убеждения никогда не изменятся. Пары, которые расставались, друзья, что больше не работали вместе, — все они становились инвалидами. Вскоре только старшим жрицам в больших городах было разрешено проводить ритуал, и был установлен период ожидания в два месяца. Исключения делались только для срочных и краткосрочных вещей. Каждая возможная клятва тщательно обсуждалась с просителем, и он должен был предоставить достойную причину, чтобы ритуал разрешили провести. Очень часто жрецы требовали, чтобы в текст клятвы был внесён срок или условия снятия клятвы.

Верховная знала об этом и потому так резко отказалась провести ритуал в храме — слишком много вопросов, на которые у Леи не было ответов, и слишком много возможностей для жриц Аннина узнать в ней Верховную.

Девушка осмотрелась в поисках одежды, в которой можно будет провести ритуал, но не нашла ничего подходящего, встала с кровати, поморщилась и надела капор, который ей дали на днях. Несмотря на то, что был ещё апрель, в Аннине было уже достаточно тепло для того, чтобы повсюду вились насекомые, так и норовившие присесть на тёмно-зелёный головной убор. Только с приходом весны Иона поняла, для чего были нужны белая косынка и белый платок, который все девушки накидывали на плечи, когда ходили в лес, — мухи, пчёлы и другая мелкая живность садились на ярко-белое полотно намного реже, а дикие звери видели человека издалека и обходили стороной. Белого капора у принцессы не было, поэтому пришлось довольствоваться тем, что было.

Помучившись, надевая уличное платье, Иона наконец-то вышла. Там её ждали Кортик и Мим.

Всё то время, которое девушка потратила на то, чтобы с большим трудом переодеться, мужчины ещё раз обсуждали слова клятвы. Ещё до того, как они пришли сегодня к Лее, они предполагали, что клятва — их единственный выход, поэтому охранники уже успели обсудить её в тишине своей каморки. Им было нужно многое учесть, и они подошли к этому делу со всей серьёзностью. Единственное, чего они не ожидали, так это того, что Лея сама будет проводить ритуал. Во время прощальной песни друзья предполагали, что она жрица, во время стычки с Карой они стали более уверены в этом, но сейчас они уже знали, что Лея является служительницей Диру — никто другой не рискнул бы подтвердить клятву.

— Я знаю хорошее место в лесу, где можно будет провести ритуал. Следуйте за мной, — сказала девушка, указывая в сторону, противоположную от города.

Дорога заняла не больше получаса и привела их к одной из железных лей, рассыпанных по лесу. Внезапно Мим подумал о том, что видел лес, состоящий из одних лей, только в одном месте — в Нан’Оро, и никогда не замечал даже небольших рощиц из лей. Но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась.

— Давайте обсудим текст вашей клятвы, так как, я думаю, вы и сами знаете, что это серьёзное и опасное дело.

— Конечно, — сказал Мим. — Мы написали текст, можете посмотреть.

Мужчина достал листочек, где мелким почерком на рануаском был написан текст клятвы, и передал его Лее.

Девушка долго вчитывалась в неё, обдумывая все варианты, при которых мог бы быть нанесён вред ей или мужчинам, а затем сказала:

— Меня устраивает текст клятвы, но стоит добавить условие, что вы сможете говорить обо мне с теми людьми, с которыми я разрешу, а также делиться настоящей информацией, если это будет необходимо при ранении или болезни. В остальном клятва достаточно подробна для того, чтобы вы случайно её не нарушили. Я бы не хотела, чтобы вы стали калеками.

— Вы знаете о том, к чему может привести нарушение клятвы? — удивлённо спросил Мим.

— Конечно, я бы никогда не стала проводить ритуал, не зная последствий. И подтверждению клятвы не обучают, не объяснив, насколько важно составлять её так, чтобы было как можно меньше вероятности её нарушения.

— Когда мы до этого приносили клятву, то мне казалось, что жрец не знает этого.

— Этого не должно быть, но я не могу говорить за всех жрецов. Я не знаю того жреца и не могу оценить его поступки, поэтому мне нечего сказать по этому поводу. Вы уверены, что эта клятва не войдёт в противоречие с предыдущей? — строго спросила Иона.

— Вполне. Предыдущая действовала, только пока мы служили, и затрагивала только обоз, — ответил Кортик.

— Тогда перепишите её с теми дополнениями, что я упоминала.

— Хорошо. Кортик, у тебя, кажется, была с собой бумага.

— Держи, напиши ты, у тебя почерк лучше, легче будет читать.

— Нет, — остановила их Иона. — Лучше будет, если вы напишите каждый своей рукой. Мне нужно два листка.

— Как скажешь, девочка.

— Напашите сначала один — я ещё раз проверю.

Мужчины сделали, как она просила, и когда девушка одобрила первый листок, то Кортик переписал текст на другой.

— Прекрасно. Теперь всё готово. Встаньте передо мной или сядьте — как вам будет удобно, и можем начинать.

— Вам больше ничего не нужно? Нам нужно будет что-нибудь сделать во время ритуала?

— Ничего не нужно. Всё остальное сделаю я. Главное — не двигайтесь, так мне будет проще.

— Хорошо, — сказали друзья одновременно и замерли перед девушкой.

Пару минут ничего не происходило, и Кортик уже думал спросить, всё ли в порядке, как Лея запела.

С первыми звуками её голоса по воздуху разнёсся звук серебряных колокольчиков, а листки с клятвами поднялись с земли и зависли на уровне пояса девушки. Вокруг Ионы появилось слабое свечение. Волосы принцессы внезапно распустились и начали тихонько развеваться, словно от лёгкого бриза, вскоре они начали светиться и будто бы стали длиннее — сейчас они доставали до земли. Сияние вокруг усилилось и охватило мужчин. Кортику с Мимом показалось, что их окутывает нечто невероятно тёплое и нежное, словно утреннее солнце, а с ним пришло ощущение, что в этой жизни всё будет хорошо, но чувство вскоре пропало — свет, словно вода, облёк Лею, а затем впитался в неё. Девушка открыла глаза — они светились золотом, так же, как и волосы принцессы. Всё это время она пела не незнакомом языке, сопровождаемом лёгким, еле слышным перезвоном.

Когда песня достигла кульминации, Лея протянула руки вперёд, и бумага превратилась в золотистую пыль, которая осела на руках Верховной.

Иона приблизилась к мужчинам, которые заворожённо смотрели на неё, и прикоснулась к правой щеке Кортика и левой Мима. Золотая пыль впиталась в их кожу, не оставив и следа. Песня закончилась.

Друзья потрясённо смотрели на Иону, отчасти до сих пор охваченные чувством благоговения, а отчасти шокированные тем, что увидели.

Они достаточно давно жили на этом свете и успели повидать многих жриц, но ни одна из них не была в состоянии провести ритуал в одиночку и уж тем более не светилась при этом. Они никогда даже не слышали о подобной силе. На самом деле они шли за Леей, убеждённые, что ритуал провалится и им всё равно придётся идти в храм Аннина, но сейчас они чувствовали клятву. Она жила в них и, в отличие от предыдущей казавшейся холодным дыханием зимы, была необычайно тёплой.

— Как?.. Почему?.. — ошарашенно спросил Кортик.

Мим просто молчал, не зная, сможет ли он задать такой вопрос, ответ на который его бы устроил.

— Простите, я ещё неопытна, поэтому свечение видно, — покаялась девушка так, будто ничего необычного не произошло.

— Ты вообще о чём, Лея? — воскликнула Кортик, поражённый как спокойствием собеседницы, так и самим ответом.

— Разве вы спросили не о том, почему я светилась? Все начинающие чтецы Потока светятся, потому что ещё не умеют управлять своей силой достаточно хорошо для того, чтобы использовать столько своей реки, сколько нужно.

— У тебя же…

Девушка подняла руку, останавливая Кортика, и прислушалась к чему-то.

— Давайте вы зададите мне все вопросы позже. Нам нужно уходить — вскоре сюда придут жрецы из местного храма, и мне бы не хотелось быть здесь, когда они попытаются исследовать вспышку дара.

— Но…

— Рада Лея права, Кортик. Её ждут неприятности, если они найдут её здесь. Пошли.

— Хорошо. Кто заметает следы? Ты или я?

— Лучше я. Я на последней остановке до хребта приобрёл хороший амулет, который стирает следы использования дара.

— Не надо, — остановила его девушка. — Они уже почувствовали его применение, так что стирание всё только усложнит.

— Но ведь они смогут найти вас.

— Не смогут. Я воспользовалась силой лей, поэтому они просто подумают, что это выброс силы старой леи.

После этих слов Верховная подошла к дереву, поклонилась с почтением, а затем произнесла, приведя мужчин в замешательство:

— Спасибо Вам и пусть Диру освещает Ваш Путь, — сказав это, она повернулась к мужчинам. — Пойдёмте. Если получится сделать так, чтобы никто не обнаружил следы пребывания людей, то это было бы просто прекрасно.

— Конечно, я сделаю как вы хотите, -

ничего не понимая, сказал Мим, и вся компания отправилась в сторону пансиона, тщательно стирая следы своего присутствия.