Хранитель рода. Ученица

Глава 14

Гермиона увлеклась зарубежной классикой… Чтобы представить масштаб проблем для окружающих нужно знать Гермиону Грейнджер. Для нее увлечение это не прочитать пару страниц классики перед сном, а вникнуть, понять, осознать, перелопатить гору сопутствующей литературы из критических статей, отзывов современников и вводных статей. Началось все с того, что девочка вдруг поняла, что знание нескольких иностранных языков дает ей возможность читать книги, о которых она раньше и слышать не могла. Нет, она и раньше читала много, но все ограничивались книгами по магии. Мистер Кливен так загрузил ее заданиями, что и вздохнуть было некогда. Постепенно она вникала в основы, разбиралась с проблематикой магии других культур, а по мере того, как она изучала языки, ей все легче и легче давались все даваемые материалы. Да и научилась она выделять главное из прочитанного — прежний способ простого запоминания уже не годился, книг ведь было столько, что можно было утонуть в них. Волей неволей пришлось учиться выдергивать только то, что действительно важно. Очень может быть, что мистер Кливен этого и добивался, давая ученицы столько материала для самостоятельного изучения. Зная обязательность девочки в этом вопросе, он знал, что она обязательно будет читать все, что он рекомендует.

И вот настал момент, когда нагрузка в учебе немного спала, хотя скорее она просто втянулась в ритм и научилась правильно распределять нагрузки, и у девочки появилось свободное время. Тут-то она и вспомнила о книгах. Точнее подумала о тех возможностях, которые ей предоставляет свободное владение несколькими иностранными языками. Английскую классику она, благодаря родителям знала в пределах своего возраста весьма неплохо, но сейчас перед ней открывался воистину безграничный простор. Слегка обалдев от открывшихся перспектив, девочка ненадолго задумалась с чего бы начать, но вспомнив о том, кто ее учитель, решила, что ему будет приятно, если она начнет читать русскую литературу. Ей и раньше попадались книги… в переводе. Но сейчас-то можно оценить их в оригинале! Сказано сделано. Очередной поход с родителями в центральный Лондон привел ее в магазин книг на иностранных языках, где она весьма основательно затарилась всем, что попалось на глаза.

Мистер Кливен тоже слегка растерялся, при виде горы появившейся в доме книг на его родном языке. Сперва он даже растрогался… сперва… Рассортировал книги в том порядке, как их лучше читать, отложил в сторону Достоевского, заметив, что его пока рано читать, пусть ученица сначала подрастет. Гермиона не спорила и без того книг хватало. Более того, мистер Кливен в следующие выходные сам поездил по Лондону и привез еще кое-какие книги.

Все было отлично пока Гермиона читала дореволюционных классиков. Мистер Кливен с явным наслаждением отвечал на все вопросы, давал пояснения, рассказывал свои личные впечатления. Ему явно нравилось разговаривать на такие темы. Он даже завел отдельную традицию, накрывая вечером стол в саду, где на свежем воздухе, наслаждаясь чаем и заказанными специально для таких вечером баранками. Говорил, что в своем имении они именно за таким столом собирались всей семьей, называя такие сборы вечерними посиделками. Именно за такими посиделками они с девочкой и вели разговоры о литературе. А в последнее время к ним стали присоединяться и родители Гермионы, из-за которых они вынуждены были переходить в общении на английский язык. Это не мешало говорить о книгах, но сдерживало обсуждение стихов. Впрочем, все равно все оставались довольны, даже родители девочки, которым явно импонировало такое разностороннее образование собственного ребенка и то, с каким знанием вопроса она ведет разговор.

Проблемы начались, когда Гермиона добралась до постреволюционной литературе. И если Булгаков и у нее и у мистера Кливена пошел на ура, благо у него все аллюзии его времени в СССР давались весьма понятно и вопросов не вызывали. У девочки, конечно, возникли вопросы, но мистер Кливен помог разобраться. А вот случайно прочитанную попавшуюся ей под руку книгу «Двенадцать стульев» девочка не поняла. Прием интуитивно она понимала, что она не совсем о похождении обаятельного мошенника и сына турецкоподанного. Уже на этой фразе у нее возникли вопросы. Зачем писатели так выделили этот момент? И если он турок, почему его никто за турка не принимал? И таких вопросов у нее возникло море. Привыкнув доводить начатое дело до конца, Гермиона решительно отправилась к наставнику…

Оказалось, что он такую книгу не читал и сам оказался озадачен некоторыми вопросами ученицы. Добросовестно прочитал и задумался.

– Полагаю, тут я мало чем смогу тебе помочь, — наконец со вздохом признался она. — Книга носит явно иронический характер, а такие вещи часто привязывают к определенной эпохе. Часто бывает, что уже следующему поколению многие шутки, кажущиеся их родителям смешными, им просто непонятны. А я вообще не знаю, что творилось на родине в тот момент. Хотя вот по турецкоподданному могу дать пояснение.

– Да? Он действительно турок?

– Нет, — рассмеялся мистер Кливен. — Понимаешь, на юге Российской империи находились все самые оживленные порты, через которые шла торговля, естественно такие места привлекали к себе внимание торговцев всех мастей, контрабандистов, мошенников и других подобных им людей. Потому там, где собрались люди самых разный национальностей: евреи, армяне, греки, сербы, хорваты и многие-многие другие, образовалась весьма специфическая атмосфера мирового базара. Я как-то бывал в Одессе… Впрочем, кто не был там ни разу, тот все равно не поймет. Да и не важно это. А когда началась революция многие из этой публики, чтобы хоть как-то защитить себя, стали массово принимать подданство иностранных держав. Проще всего было стать турецким подданными. Когда мы с семьей убегали из России, мы как раз проезжали по тем районам. Так что, подозреваю, авторы просто иронизируют над массовой сменой национальности. Сын турецкоподданного в книге означает как раз сына таких вот хитровывернутых торговцев.

– О-о-о… Но ведь это значит, что в книге можно найти и другие похоже моменты?

– Скорее всего так и есть. Авторы явно не глупы и прошлись по многим проблемам того времени, но чтобы понять о чем говорится в книге, надо иметь хотя бы минимальное представление о происходящем в России.

– Вот когда вы мне объяснили про этого подданного сразу стало намного интересней.

– Когда понимаешь прочитанное, всегда интересней. Ты ведь уже убедилась, что язык, это не только набор слов, но и вкладывающийся в них смысл, который не всегда совпадет со значением слов.

– Значит нужно найти того, кто объяснит.

Мистер Кливен очень напрасно не обратил внимания на последнюю фразу девочки. В оправдании ему можно сказать, что даже родители не поняли, что творится в умной лохматой голове их дочери.

В силу возраста Гермиону не сильно интересовала политика, но в силу врожденного любопытства, от которого умерла не одна кошка, прислушивалась к разговорам взрослых, которые ее обсуждали при ней. Так что слова «перестройка» и «гласность» вовсе не были для нее чем-то непонятным. Обдумав все так и этак, даже сделав вывод, что родители, если их заранее поставить в известность, могут не согласиться с ней, она однажды уговорила их съездить с ней на экскурсию по Лондону и даже отпросилась у мистера Кливена на все выходные. Дальше осталось вроде бы ненароком привести родителей к советскому посольству, прогуляться там, выбрать небольшую группу вроде бы ничем не занятых людей, похожих на туристов и заговорить с ними. Родителям оставалось только стоять рядом и растерянно улыбаться, не понимая, о чем говорит их дочь. Причем туристы выглядели ничуть не менее растерянными, чем сами родители лохматого чудо, которое с серьезным видом, пересыпая речь извинениями за доставленное неудобство (вежливости много не бывает), спрашивала будет ли у уважаемых гостей их прекрасной страны время, чтобы обсудить кое какие вопросы по прочитанным книгам, на которые никто из знакомых, по причине их незнания языка, ответить не могут.

«Гости прекрасной страны» оказались представителями какой-то государственной структуры, Гермиона просто не поняла, что она делает, хотя и считала, что русский язык знает хорошо. Они только что закончили оформлять документы в посольстве и хотели пройти по Лондону. Едва уяснив последняя, девочка тут же предложила себя и родителей в роли экскурсоводов.

Уяснив в чем дело, Джон Грейнджер весьма многозначительно глянул на дочь (та в ответ состроила невинную мордашку), но видно было, что ему и самому интересно, так что очень быстро все пришли к согласию. Грейнджеры устраивают гостям экскурсию по Лондону, а те в ответ, когда они засядут после экскурсии где-нибудь перекусить, отвечают на вопросы девочки.

– Вы еще не представляете на что согласились, — многозначительно заметил Грейнджер-старший.

– Папа! — возмутилась дочь.

Один из гостей, видимо знавший английский, рассмеялся и заметил, что ему самому очень интересно побеседовать с таким образованным человеком, каковой безусловно является их дочь.

Прогулка затянулась почти до самого вечера, видно было, что бесконечные вопросы девочки, пытающейся разобраться в ситуациях и поступках героев, очень забавляли взрослых. Впервые попавшие в подобную ситуацию, они вполне искренне пытались помочь, даже посоветовали еще некоторые книги, которые стоило почитать, чтобы лучше понять происходящее в стране в разные времена.

– А откуда ты так знаешь русский язык? — в конце концов закономерно поинтересовался один из туристов.

К такому вопросу девочка подготовилась, она помнила, что говорить об учителе не стоило. Тем более первое, что она сделала — проверила, чтобы среди тех, к кому она подошла не было магов. Тест простенький и мистер Кливен обучил этому в первую очередь.

– У нас был соседом один эмигрант из вашей страны… после революции уехал с тех пор и жил тут. Я с ним случайно познакомилась, кажется, ему было скучно. Он обучил меня не только русскому языку, но и французскому. Он был очень образованным человеком.

– Был?

Гермиона виновато пожала плечами и чуть грустно улыбнулась, после чего взрослые почувствовали себя последними сволочами, разбередившие душевную рану ребенка.

Легенда такая возникла не с бухты-барахты, девочка помнила, что мистер Кливен говорил ей, что живет здесь под именем собственного сына, родившегося в двадцать пятом году и что по всем документам в магловском мире его отец скончался год назад. Зачем мистер Кливен провернул эту операцию девочка не поняла, но и не спрашивала. Зато теперь она могла с чистой совестью выдавать заготовленную легенду, которая выдержит любую проверку страшного КГБ.

Расстались все довольные друг другом. Туристы получили массу удовольствия от прогулки по городу с бесплатными экскурсоводами, с которыми, к тому же, было о чем поговорить. Джон и Эмма Грейнджеры обзавелись массой новых впечатлений, узнали много все интересного о другой стране, а Гермиона получила кучу новой информации, которую нужно обдумать, а также понимание многих тонкостей, из-за которых часто не могла оценить прочитанные книги.

Мистеру Кливену пришлось все рассказать… хотя ничего утаивать девочка и так не собиралась, но все же чувствовала она себя не очень хорошо, все-таки впервые обманула учителя. Точнее как обманула? Просто скрыла свои планы.

Наставник долго молчал, что-то обдумывая, потом попросил открыть разум и поделиться воспоминаниями. Девочка неохотно пристроилась на стуле напротив и взглянула в глаза наставнику. Тот некоторое время молчал.

– Знаешь, — наконец заговорил он, — даже не знаю, сердиться на тебя или гордиться.

– Вы не сердитесь?

– Сержусь. Немного. Такие ответственные действия лучше всего делать предварительно посоветовавшись со старшим, с тем, кому доверяешь. Я делаю вывод, что мне ты не доверяешь…

– Я не… то есть я доверяю…

– Но думала, что я откажу тебе. А почему, собственно? Я не имею ничего против, если ты будешь общаться с моими бывшими соотечественниками. С другой стороны ты сделала все так, как я бы тебе и посоветовал. Убедилась, что собеседники не маги, в острые моменты умело переводила разговор на другие темы, хорошо играла роль, когда требовалось смутить собеседников. Знаешь, попроси родителей сводить тебя на несколько уроков актерского мастерства, пригодится.

– Э-э… ладно… так вы не сердитесь?

– Нет, Гермиона. Но я все же буду благодарен, если в следующий раз ты будешь советоваться со мной. Поверь мне, я не буду тебе запрещать что-то делать без очень веской причине, о которой честно тебе расскажу.

– Обещаю! — подскочила со стула девочка, торжественно вытягиваясь в струнку.

– Хоть получила то, ради чего все затеяла?

– Ага. Представляете, там один человек оказался с литературным образованием. Он столько всего интересного рассказывал. Еще посоветовал кое-какие фильмы… ума не приложу, где их можно достать. Хотя он обещал прислать кассеты… я ему дала адрес родителей.

– Да-да, я помню этот момент в твоих воспоминаниях… — Мистер Кливен снова о чем-то задумался. — Знаешь, а это неплохая идея. Ты на разных языках общаешься только со мной, а это не очень хорошо. Тебе надо узнать и простой разговорный язык…

Девочка не поняла, что задумал учитель, хотя в следующие дни он был намного менее требователен, чем обычно. Не слишком наседал с заданиями, со шпагой тренировался с ней только два раза в день, а не три, как обычно. Зато постоянно куда-то звонил.

Выяснилось все в воскресенье, когда к дому подъехал небольшой фургон, из которого вышли трое рабочих, вытащили какое-то оборудование и приступили к работе. Очень скоро дом обзавелся украшением в виде спутниковой тарелки, а в зале появился самый современный телевизор и видеомагнитофон. Один из рабочих закончил настройку всего хозяйства и теперь объяснял мистеру Кливену и боящейся вздохнуть от восторга девочке как работает все это хозяйство.

– Вы не переживайте, инструкция очень подробная, а если будут какие вопросы, звоните в наш сервисный центр, мы всегда поможем.

Мистер Кливен кивнул, расплатился по счетам, выдав весьма щедрые чаевые, после чего углубился в чтении инструкции — он любил плановый подход ко всему, а не кидался на новое с методом научного тыка.

С тех пор в занятиях Гермионы появилось ежедневный просмотр иностранных каналов, чтобы девочка не скучала, в основном мультфильмов и фильмов. Но большего ведь и не нужно для языковой практики. Теперь словарный запас девочки разных языков пополнялся с такой скоростью, что мистер Кливен только жалел, что ему не пришла такая идея в голову раньше.

А через три недели пришла посылка от туриста, с которым Гермиона познакомилась в Лондоне. Она уже и забыла о той встрече, когда мама зашла в гости к мистеру Кливену и внесла небольшой ящик.

– Кажется, это от того русского, с кем ты познакомилась в Лондоне, — сообщила она.

Гермиона тут же распотрошила коробку и вытащила штук двадцать кассет с разным фильмами.

– Ого! — Быстро просмотрела названия. — Мистер Кливен, тут есть и классика по Пушкину… Капитанская дочь. Ага. Война и мир… ну это я и так смотрела, только в переводе. О… Тут и про войну есть.

– Да? — мистер Кливен вроде бы остался невозмутимым, но девочка уже слишком хорошо изучила учителя и почувствовала его напряжение. — Будет интересно взглянуть на… другую сторону… Хотя представляю, чего эти коммунисты могли наснимать.

– В бой идут одни старики… странное название. Что, в бой только стариков направляли?

– Не знаю… — Мистер Кливен все-таки подошел и тоже просмотрел все кассеты. — Что ж… будет чем заняться…

– А! Здесь и детские фильмы есть! Буратино… это кто? Ага, «Проданный смех».. я читала книгу, будет интересно посмотреть… А еще сказки. О! Мультфильмы.

– Так! — Эмма решительно сгребла все кассеты в сторону и аккуратно расставила их в специально приготовленном шкафу у телевизора. — Кое-кто обещал, что сегодня отправиться с нами к бабушке с дедушкой. А все эти фильмы ты и потом можешь посмотреть.

Девочка вздохнула печально, всем видом изображая мировую скорбь, и отправилась переодеваться, стараясь не обращать внимания на смешок учителя. Как же, трагедия! Оторвали от возможности узнать что-то новое.

Первый фильм из присланных Гермиона просмотрела вместе с учителем. Тот неожиданно увлекся и дальше все кассеты смотрели только вдвоем, хотя порой реакция на фильмы мистера Кливена ставила девочку в тупик. Он довольно едко прошелся по всем комедиям тридцатых годов, что-то ворча про кухарок, рвущихся управлять государством. Девочка порой и сама не понимала о чем там вообще речь, но и выслушивать ехидные замечания наставника, абсолютно не по делу, тоже не хотелось. К счастью комедий тех времен оказалось всего три штуки.

Сейчас под руку девочке попалась кассета с фильмом «В бой идут одни старики». Вспомнив, что уже обращала внимание на эту кассету когда только разгружали присланное, она с сомнением крутила ее, пытаясь сообразить стоит смотреть что-то, с таким не очень веселым названием. В комнату вошел мистер Кливен, заметил сомнение на лице ученицы и уяснив в чем вопрос, кивнул:

– Ставь. Посмотрю хоть, как они… все представляли…

Гермиона пожала плечами и вставила кассету в магнитофон, уселась в свое кресло и приготовилась к просмотру. Фильм неожиданно заинтересовал ее, с такой стороне о войне еще никто не говорили… из того, что ей приходилось читать или смотреть. Но до конца досмотреть фильм ей не удалось. Позади раздался какой-то странный звук, словно отдирали прибитый кусок дерева. Девочка недоуменно обернулась. Мистер Кливен сидел бледный, руки побелели от напряжения, вцепившись в подлокотники кресла с такой силой, что деревянное украшение треснуло. Похоже именно треск ломающегося кресла и привлек внимание Гермионы.

Заметив перепуганный взгляд девочки, он криво, явно через силу, улыбнулся, медленно встал.

– Пойду к себе… что-то мне нехорошо…

Смотреть спокойно дальше Гермиона уже не смогла. Еще пыталась разобрать происходящее на экране, но перед глазами постоянно всплывало бледное лицо наставника. Наконец не выдержав, она выключила магнитофон и осторожно поднялась к кабинету учителя. Постучалась.

– Входи…

Гермиона раскрыла дверь и огляделась. Учитель сидел в кресле, откинувшись на спинку и совершенно расслабленно, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Что-то случилось?

Мистер Кливен обернулся к ней, вздохнул и протер виски, усмехнулся.

– Знаешь… как-то… нехорошо наверное… Я думал, уже пережил все это. Очень… забавно смотреть на события с другой стороны, в которых ты принимал участие.

– Забавно? — Гермиона совсем запуталась, пытаясь разобраться с тем, что творится с учителем.

– Да… неподходящее слово, ты права. Мне трудно объяснить тебе… Даже прочитав, ты не понимаешь, какая на самом деле была та война. Мы не щадили никого… понимаешь? Вообще никого. Она была на уничтожение… — Мистер Кливен ненадолго замолчал, потом поднялся и решительно подошел к сейфу, однако не стал его открывать, а сдвинул одну из панелей рядом с ним, за которой оказался еще один сейф. — Я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.

– Конечно, мистер Кливен.

– Здесь, — мистер Кливен положил руку на дверь сейфа, — кое-какие документы… и фотографии о действии нашего отряда. Девочка… пообещай мне… пообещай, что не станешь смотреть те документы до моей смерти.

– Но…

– Пообещай.

– Э-э… хорошо, мистер Кливен, я обещаю. Но если там что-то плохое, не лучше ли уничтожить?

– Уничтожить? О, нет. Такие вещи не уничтожаются… и я хочу, чтобы ты знала того, каким я был когда-то… настоящего меня…

– Каким вы были?

– Помнишь, я рассказывал о мести?

– Да. Вы хотели отомстить за смерть семьи.

– Но кому? В этом все дело. Запомни, девочка… никогда и никому не мсти, как бы тебя ни обидели. Не сможешь простить, не прощай, но пусть все останется на совести тех, кто поступил плохо.

– Я не понимаю…

– Скажи, я похож на счастливого человека?

Гермиона растерялась.

– Эм…

– Не похож, правда? Вместо того, чтобы жить дальше, завести семью, учить своих детей… Я ведь всерьез и не раскаивался… долго… просто понял, что упустил шанс на воскресение моего рода через кровь. Вот и ухватился за тебя… и как искупление в том числе. Раскаяние умом, а не сердцем… А вот сегодня посмотрел этот фильм… знаешь… вот сейчас, сию секунду понял, что, собственно, на той стороне сражались такие же люди… со своими мечтами. Им не было дело до обид князя Мишина… да они и знать не знали, что такой существует. Даже не думал, что эти… смогут снять такой фильм… настоящий. И знаешь, что самое страшное? Осознание, что сражался-то я со своими.

– Но вы же уехали…

– А какая разница? Потому хочу, чтобы ты все узнала обо мне… но и не хочу показывать тебе те документы пока я жив… я просто не смогу посмотреть тебе в глаза после этого. Месть… если бы я… сейчас в этом или таком же доме моги жить мои дети… внуки… Он был бы наполнен жизнью и светом… но я сам, собственными руками все угробил… Если бы не ты, так и умер бы в одиночке в этом пустом доме… Я, да Ерема… Чтобы ни случилось, не растрачивай себя на месть… не повторяй моей ошибки… Месть затмевает разум и заставляет творить такое, за что впоследствии становится невыносимо стыдно… и ты остаешься в одиночестве. И ведь… вот смешно… ведь та война в России… она же была продолжением той, гражданской… сколько в ней соотечественников воевали с обеих сторон… Страшная это вещь… гражданская война…

Девочка видя, что наставник снова впал в задумчивое состояние, осторожно присело в кресло для гостей и тоже замолчала, рассматривая бледное и осунувшееся лицо учителя. Тайник с сейфом по-прежнему был раскрыт, сам он вернулся в кресло и выглядел лет на девяносто, а то и все сто.

– Ах да, — очнулся он. — Я же самого главного не сказал… Код сейфа. Тысяча девятьсот сорок один… весьма памятный для меня год… тот проклятый год… Тысяча девятьсот сорок один. Там много материалов… И еще… не пытайся открыть сейф магией, все-таки мой род специализировался на снятии проклятий, а значит и ставить их умел. Очень не советую лезть туда магией. Если забудешь код, просто загляни в учебник истории…

– Я… я не забуду.

– Вот и хорошо. А сейчас иди… дай мне посидеть одному… И помни обещание — только после моей смерти откроется этот сейф…

Крайне задумчивая девочка вернулась к телевизору. Все-таки наставник порой ставил ее в тупик. Но это и пугало. Это ж сколько надо пережить всего, чтобы малейшее напоминание о прошлом произвело на него такое впечатление? Пугало… и завораживало.