Хранитель рода. Ученица

Глава 8

Свои чувства, когда она поднималась по лестнице особняка мистера Кливена, Гермиона не смогла бы описать как бы ее ни просили. Здесь был и гнев на мистера Кливена за то, что заставил не учить уроки, на себя за то, что послушалась. Тут же примешивалось недоумение — зачем все это нужно. Досада, расстройство. В общем, настоящий коктейль. И понять какое именно чувство превалирует совершенно невозможно. Впрочем, девочка и не задумывалась над такими материями, просто пыталась понять, что делать дальше.

– Гермиона, — окликнули ее со стороны одного из окон коридора, выходящих как раз на улицу.

Судя по всему мистер Кливен уже довольно давно стоял там, опираясь на свою неизменную трость и видел ее приход еще в окно. В правой руке он подбрасывал небольшой резиновый мячик.

– Учитель?

– Лови.

Девочка только рот открыла, когда мячик не очень больно, но обидно впечатался ей в лоб.

– Ой. — Он потерла лоб, покосилась на скачущий по поду мячик и обиженно глянула на мистера Кливена.

– Почему не поймала? Я даже предупредил, что кину.

– Но… я не успела!

– Тогда надо было уворачиваться. Вы в школе не играете в вышибалы мячиком?

– Я… я не очень люблю физкультуру.

– А еще ты не очень сходишься с людьми, потому друзей у тебя нет.

Девочка отвернулась. Вовсе и не обязательно топтаться по старой мозоли.

– Ладно-ладно, не обижайся, — миролюбиво отозвался мистер Кливен и двинулся к ней. — На самом деле обидеть тебя я, конечно же, не хотел. Но представь, что на моем месте сейчас стоял бы вражеский маг и кинул бы он в тебя не мячик, а заклинание. Ты же повернулась ко мне спиной, даже не заметила. А когда тебя предупредили, даже увернуться не смогла.

– Вражеский маг?

– Ты же читала историю. В вашей Англии только-только закончилась гражданская война, еще бродят не пойманные преступники. Ситуации в жизни разные могут быть, но выбирать кем ты будешь — жертвой, или противником, тебе. А если ты не можешь защитить даже себя, то подавно не сможешь защитить и родных.

Девочка все еще обижалась, но последние слова заставили ее задуматься.

– Я не люблю драться.

– Почитай историю премудрого пескаря. Где-то в библиотеке должен быть перевод. Попроси Ерему помочь найти. Историю небольшая, справишься быстро. Просто пойми, если ты желаешь чего-то достигнуть в жизни, врагу у тебя найдутся сами. Как прошло в школе? — мистер Кливен уже подошел к девочке почти в плотную и резкая смена разговора заставила девочку немного отойти и снова вспомнить обиды.

– Меня спросили! И я не смогла ответить! Ответила что вспомнила, но я же не читала тему, только то, что рассказывал учитель, а на слух я плохо запоминаю!

– И? — мистер Кливен с интересом глянул на девочку. — Что сказал учитель?

– Он… он удивился. А класс… они все начали смеяться! Дразнились! Говорили, что заучка перестала…

– Подожди, дай я сам посмотрю.

Гермиона вздохнула и посмотрела прямо в глаза учителю, старательно вспоминая сегодняшний день в школе.

– Понятно, — снова улыбнулся мистер Кливен.

– Понятно? — Гермиона надеялась хоть на какое-то сочувствие, а тут это улыбка.

– Скажи, как тебе сегодняшнее ощущение? Нравится?

– Нет! — категорично отрезала Гермиона.

– Отлично. Запомни его, девочка. Крепок запомни. Именно так выглядит поражение.

– Поражение?

– Да. Невозможно чему-то научиться, если ни разу не проигрывал. Если не умеешь проиграть достойно, не сможешь потом подняться и идти дальше. Раньше учеба, благодаря твоей памяти, давалась тебе очень легко, а потому не могла почувствовать такого.

– Ничего себе поражение! Да вы же просто запретили мне учить! Если бы не это…

– А почему ты считаешь, что в жизни все и всегда будет зависеть только от тебя? Вот я выступил в роли такой внешней неодолимой силы, заставил отказаться от учебы.

– Я могла бы не послушать вас…

– Не послушать учителя? Разве тебя не учили всегда делать так, как говорит учитель?

– Но… но… в школе… учителя тоже говорят…

– И кого ты послушала? Школьного учителя или меня? Два противоречивого требования. Ты не задумалась, правда? Ты послушала того, кто тебе говорил в настоящее время.

– Но вы же сами говорили!

– Хорошо. Залезай на крышу и прыгай.

– Что? Зачем?

– А разве того, что я тебе это говорю недостаточно?

Девочка снова зависла. Потом старательно попыталась понять шутит ее учитель или нет.

– Вы ведь несерьезно? — неуверенно поинтересовалась она.

– Допустим, нет. Но если бы я был серьезен, ты бы послушалась?

Девочка помолчала.

– Если бы вы объяснили зачем это нужно…

– Хо. Думаешь, объяснений бы не нашел? Вот тебе одно: в чистокровных семьях, чтобы пробудить магию в ребенке, иногда его сбрасывают с высоты. Поскольку инстинкт самосохранения один из базовых, то он срабатывает всегда, пробуждая стихийную магию. Просто тебе такое не нужно, ты уже пробудила в себе магию.

– О-о-о… А если магия не пробудится?

– Значит ребенок не маг, а сквиб.

– А… а с ребенком что будет?

– С ребенком? Все зависит от отношения семьи к сквибам. Либо дадут упасть и… несчастный случай. Бывает…

– Отвратительно! Ужасно!

Мистер Кливен только пожал плечами.

– Сейчас такое практикуют только уж очень зацикленные на традициях семьи. Потому ребенка ловят у самой земли, а уж дальше… Либо стирают память о магии и отдают на усыновление в обычные семьи… не самый худший вариант, поверь мне, не надо так хмуриться. Просто представь, что чувствует ребенок из магической семьи, которого постоянно окружает магия, но применить которую он никогда не сможет?

– Наверное… ему не очень хорошо.

– Именно. Так не лучше ли, если он вырастит обычным человеком в приемной семье, ничего не зная о магии?

– Может быть… А второй вариант? Вы же сказали «либо отдают на усыновление», значит есть еще один вариант?

– Оставляют в семье, конечно… Так! Что-то мы заговорились. Бегом переодеваться, делать уроки и на тренировку. Сегодня мы будем готовиться к работе с палочкой. Не сверкай глазами от восторга, я сказал готовиться работать с ней, а не работать. До одиннадцати лет даже не думай брать ее в руки, только навредишь себе.

– Конечно!

– А про сегодняшнее чувство не забудь. Поражения, если они нас не убивают, учат нас намного лучше любых побед. Только они заставляют нас сильнее работать над собой.

– Если есть воля и дух! — кивнула Гермиона, уже выучившая наизусть любимые присказки учителя.

– Точно. Беги, жду тебя в спортзале. Пока занимаешься, подготовлю все там. Сегодня у нас будет особое занятие.

Гермиона появилась через два часа, что можно считать ее рекордом в плане подготовки уроков. Обычно она появлялась внизу ближе к четырем, когда заканчивала уроки не только на завтра, но и чуть ли на неделю вперед. Мистер Кливен, глядя на такое дело, вручил девочке ежедневник, куда посоветовал прописывать все планы.

– Будет больше пользы, чем просто от учебы всему подряд.

Пока девочка плохо представляла как пользоваться такой штукой и использовала его как дневник с записной книжкой. Только страницы, куда мистер Кливен вписывал расписание занятий находились в идеальном порядке. Но, учитывая характер девочки, можно быть уверенным, что вскоре и она начнет пользоваться ежедневником правильно.

Сейчас, что-то на ходу отмечая в нем, девочка, уже в спортивной форме, вошла в зал, где мистер Кливен на своем обычном месте в углу за столом читал какую-то толстую потрепанную книгу. При виде вошедшей девочки он удивленно глянул на нее, потом видно сообразил и чуть улыбнулся.

– Разминайся пока, — велел он.

Гермиона кивнула, отложили ежедневник и отправилась на пробежку.

На этот раз разминка действительно была разминкой. Ничего сверх необычного мистер Кливен не требовал. Когда после тренировки растяжки девочка подошла за следующими заданиями, учитель, подтянул к себе трость, поднялся и велел следовать за собой.

Собственно, далеко идти не пришлось — перешли в соседнюю комнату.

– Проходи, — распахнул он дверь.

Девочка осторожно вошла, огляделась. Сама комната была меньше предыдущей, но на ней явно тоже применили чары расширения. Зато на стене напротив висели самые разнообразные шпаги всех возможных форм и размеров от учебных до боевых. На другой стене были прикреплены деревянные щиты с нарисованными на них мишенями.

– Ну вот. — Мистер Кливен прошел к стене, сразу выбрал подходящую для себя шпагу и вытянул ее из ножен, не снимай те со стены. — С сегодняшнего дня мы начинаем занятия фехтованием.

Гермиона ожидала чего угодно, когда услышала о подготовке к занятию магией. Но только не такого.

– Фехтованием? Но какое отношение фехтование имеет к магии?

– К самой магии никакого, но вспомни, какой главный инструмент у мага?

– Эм… волшебная палочка?

– Молодец, пять. — Маг отложил шпагу на узкую полку, идущую вдоль всей стены и вытащил волшебную палочку. — Любое заклинание состоит из трех частей…

Гермиона перехватила вопросительный взгляд и закончила:

– Слова, жеста и воли.

– И снова молодец, вижу, книги ты прочла.

Девочка даже покраснела от похвалы и скромно потупилась.

– Со словом, — продолжил объяснять мистер Кливен, — ты будешь разбираться сама, — он указал на небольшую книжицу, которую девочка заметила только сейчас. — Это книга скороговорок. Начинаешь с самого начала: учишь первую и тренируешься до тех пор, пока не начинаешь говорить быстро и внятно. Потом я принимаю экзамен. Если принимаю, переходишь к следующей скороговорке.

Девочка подошла к полке и взяла небольшую книжицу в мягком переплете. Быстро пролистала.

– Ой, а некоторые я знаю.

– Вот и хорошо. Положи ее пока. Так вот, со словом, как я уже сказал. Будешь разбираться сама. Воля… это мы уже проходили.

– Тренируем волю и дух!

– Верно, рад, что помнишь. И вот с сегодняшнего дня мы будем учиться жестам. Смотри.

Мистер Кливен поднял волшебную палочку и она словно ожила у него в руке, с неимоверной скоростью, порхая между пальцами, меняла положение, двигалась по какой-то замысловатой траектории, причем рука мага оставалась неподвижной, управлял своей палочкой он исключительно с помощью пальцев и вращением кисти. Девочка не всегда даже различить могла движение. Смотрела открыв рот от удивления.

Последний раз крутанувшись в руке, палочка замерла, указывая на девочку.

– Понятно? Шпага в данном случае просто идеальный инструмент для развития гибкости и крепости кисти, чувствительности пальцев, реакции, подвижности, выносливости. Любой маг, я считаю, просто обязан владеть шпагой.

– А разве нельзя тренироваться с палочкой?

– В одиннадцать лет, когда маг получает палочку, многое в развитии уже упущено. Например гибкость тела и динамическое зрение лучше начинать тренировать как можно раньше.

– Ой… а что такое «динамическое зрение»?

Вместо ответа маг снова крутанул волшебную палочку.

– Видела движение?

Девочка замотала головой.

– Что-то размытое.

– А должна видеть. Но тут опять помогут зелья.

Гермиона вздохнула и слегка погладила лежащую шпагу.

– Обязательно именно фехтование?

– А что тебе не нравится?

– Не знаю… просто… это же оружие…

– Волшебная палочка тоже оружие. И намного опаснее шпаги. Магический мир консервативен, Гермиона. И в нем до сих пор в ходу дуэли… не на шпагах, понятно. Возможно тебе когда-нибудь придется защищаться или защищать кого.

Девочка снова вздохнула.

– Я понимаю.

– Выше нос, фехтование не только бой. Оно развивает грацию, уверенность. Вот подожди, займемся танцами, сама оценишь. К тому же… отвечая на твой вопрос, можно тренироваться с помощью артефактной палочки… этим мы тоже займемся, но позже. Но! С ней можно научиться колдовать быстро, но нельзя научиться колдовать точно. Ты можешь идеально создать заклинание, но не попадешь.

Мистер Кливен вытащил из кармана спичечный коробок и открыл его. Из него тотчас вылетел шмель и устремился в ввысь. Гермиона удивленно проследила за ним… и не заметила сорвавшегося с волшебной палочки мага небольшого сгустка света… и шмель вдруг стал ярко-красным. Девочка обернулась — мистер Кливен, наблюдая за полетом шмеля, небрежно поигрывал волшебной палочкой. Вдруг палочка, подобно бабочке порхнула, новый сгусток света и шмель стал зеленым. А потом маг разразился целой серией заклинаний, после которых шмель последовательно становился то синим, то фиолетовым, то желтым.

Еще одно заклинание и шмель бессильно упал на пол парализованный, правда цвет вернулся к естественному. Мистер Кливен подошел к упавшему насекомому и аккуратно поднял, убрал в коробок.

– Хватит издеваться на несчастным, — сообщил он, подмигнув девочке. — Закончим, отпустим. Как думаешь, сможешь такое повторить?

Гермиона яростно замотала головой, безуспешно стараясь скрыть восхищение.

– А я так смогу?

– Почему же нет? Только даром ничего не дается. Тренировка и тренировка.

– Мистер Кливен… но вы ведь не произносили никаких заклинаний. В книгах написано, что нужно слово, жест и воля… вы и сегодня меня спрашивали. Но я не слышала, чтобы вы хоть одно заклинание произносили… Я вообще очень редко слышала заклинания от вас.

– Я все-таки опытный маг, Гермиона, к тому же боевик. В моем случае слова — слишком непозволительная роскошь. То, что ты видела — это невербальная магия. То есть возможность творить магию без слов.

– А я так смогу?

– Конечно, если будешь учиться. Только прежде чем браться за невербальную магию освой сначала обычную. Но все равно есть много заклинаний, из высшей магии, понятно, которые невербально творить не получится.

– Непростительные?

– Гм… вроде бы в тех книгах, что я тебе давала, про них не было…

– Не было. Просто один раз попалось, что есть три непростительных заклинания и все.

– Вот как… нет, это немного не то. О непростительных мы позже поговорим, хотя их тоже нельзя использовать невербально. Честно говоря, я, хоть и знаю их, но мало использовал. Они не очень удобны.

– Правда? А почему?

– Вот твое любопытство неумеренное. Ладно. Их три, как ты верно подметила. Первое — империус — заклятие подчинения. То ест если его наложить на кого, то человек будет полностью в твоей воле, можешь приказать ему делать все, что хочешь. Смысла в нем для меня, как боевика, никакого. Кого мне в бою подчинять и зачем? К тому же его можно сбросить. Я же воевал не против обывателей, а против подготовленных боевых магов, которых империус просто не возьмет. Я точно так же его легко сброшу. Второе — круциатус — заклятие боли. Даже для палача не очень годится, скорее какому-нибудь садисту. Да, оно причиняет очень сильную боль, но все равно выдержать его можно. Или сойти с ума, если его применять долго, только зачем мне мог бы понадобиться сумасшедший пленный? Так что оно подходит для запугивания обывателей, но, опять-таки, бесполезно против боевиков. Третье — авада кедавра — смертельное проклятие. Плюс его в том, что от него не спасают никакие магические щиты. Можно только уклониться или что-либо поставить между собой и проклятьем…

– А-а-а-а! Вспомнила! В одной книге была написано, что против Гарри Поттера было применено непростительное смертельное заклинание и не убило его. Потому мальчика и назвали тем, кто выжил.

– Я тоже читал эту сказку. Так вот, выжить после авады невозможно. Там либо применяли не его, либо были еще какие-то факторы. Как я уже говорил, возможно мать мальчика провела какой-нибудь ритуал, самое логичное объяснение. Но что-либо сказать точнее нельзя, не хватает данных.

– Но ведь в книгах написано…

– Гермиона, авторы тех книг видели сами, что произошло в доме?

– Э-э… наверное, нет.

– Тогда откуда они знают, что там было? Нет, что аваду применяли — это ясно, она после себя оставляет магические следы, которые можно прочитать. Собственно, специалисты могут, прочитав остаточные следы, разобраться кто и что применял… ну почти точно. А вот следы ритуала, после его срабатывания, уже не найти. Так что все, что маги могут знать — те заклинания, что были произнесены. А вот куда они попали, что происходило… Тут могут рассказать только очевидцы, но вряд ли годовалый ребенок смог бы хоть что-то запомнить. Потому я и говорю, что те книги — сказки. Маги создали удобную для них легенду и сами в нее поверили.

– Почему?

– Почему? Потому что иначе им придется расписаться в собственной никчемности. Страшный лорд Волдеморт в течении десяти лет терроризировал всю магическую Британию, от его руки пало столько сильных магов. А тут его прихлопнула какая-то магглорожденная ведьма, а все министерство со всем авроратом ничего сделать не могли. Конечно им проще поверить в избранного, наградив его звучным именем мальчик-который-выжил, и сочинить сказку, что об его особенность убился сам лорд Волдеморт. Проще поверить в чью-то избранность, чем в собственное ничтожество.

– Вы не очень хорошо относитесь к магам, учитель.

– К вашим магам. А как мне к ним относиться, если они десять лет позволяли себя убивать? Думаешь этих пожирателей было много? Человек шестьсот на пике их могущества. А против них выступало несколько десятков тысяч магов. Не становись бараном и не позволяй себя стричь. А так… я уже думаю, что такой, как лорд Волдеморт был необходим Англии, он хоть встряхнул это болото… Впрочем, — сообразив, что говорит явно не то, что нужно восьмилетней девочке, маг тут же исправился, — я этого лорда ничуть не оправдываю, под конец он совсем свихнулся, даже о декларируемых изначально целях забыл. А уж убивать магглорожденных… это ж великого ума надо быть, чтобы уничтожать тех, кто обеспечивает замкнутое общество свежей кровью. Впрочем, мы отвлеклись…

– Мистер Кливен! Еще вопрос.

– Господи… Гермиона, твое любопытство… хотя… может это и хорошо. Спрашивай.

– Почему третьей непростительное не подходит вам, как боевику? Вы сами сказали, что ни одно вам не подходит.

– Потому что одно длинное. Пока произнесешь, даже хромой инвалид успеет убежать и спрятаться. К тому же на войне идиоты, которые стоят в полный рост и спят заклинаниями направо и налево, погибают первыми. Умные люди действуют из укрытий, за которыми авадой достать их не так-то просто.

– Тогда почему они непростительные, если они не очень практичные?

– Ну авада в чем-то удобна, когда надо разбираться с каким-нибудь опасным зверем. Непростительны же они из-за того, что взаимодействуют с психикой того, кто произносит. Когда ты применяешь на ком-то круциатос, то тебе постепенно это начинает нравиться. Ты начинаешь получать удовольствие от пыток. Говорю же, заклинания эти создал какой-то маньяк. Хотя как средство запугивания простых людей самое то. Они как слушают непростительные, так сами в ужасе разбегаются и руки немеют. И те, кто бесстрашно шел на бомбарды трясутся и бледнеют едва услышав два слова «авада кедавра».

– Но ведь не все.

– Не все. Потому все же Волдеморта победили.

– Бедный Гарри, — вздохнула жалостливая девочка. — Остался один.

Мистер Кливен бросил на Гермиону задумчивый взгляд.

– Как я понимаю, в Хогвартс вы пойдете в один год…

Девочка задумалась на миг, что-то вспоминая, быстро подсчитала на пальцах.

– Нет. Он в девяносто первом году пойдет, а я в девяностом.

– У тебя в сентябре день рождения?

– Да.

– Значит тоже пойдешь в девяносто первом. Но, если хочешь знать мое мнение, держись от этого мальчика подальше.

– Почему? — заинтересовалась девочка.

– Потому что когда тебе на голову сваливается незаслуженная слава, то первым, что задирается вверх — это нос. При таком отношении окружающих этого Гарри быстро превратят в избалованного сноба. Слава в юном возрасте вообще требует от родителей ребенка очень ответственного отношения, чтобы он не зазнался, вырос достойным человеком. Очень трудно противостоять восторженному шепоту окружающих, постоянно объясняющих тебе какой ты герой, избранный, избавитель. А вот родителей как раз у ребенка нет, а какие ему достанутся опекуны… как повезет. Но знаешь, если человеку всю жизнь говорить, что он свинья, то в конце концов он захрюкает. А вот обратное неверно. Если кому-то постоянно говорить какой он талантливый, умный, героический, он все равно превратится в свинью.

– Да… — девочка задумалась. — Вот если бы вы его воспитывали…

– Избави бог, — даже перекрестился от испуга мистер Кливен. — За этим героем сейчас столько народа наблюдает, что к нему посторонних и на пушечный выстрел не подпустят. Светиться же мне в обществе вредно для здоровья. Если меня опознают… Так! Все, закончили с лекциями. Возвращаемся к занятиям. Показываю еще кое-что. Гермиона, ситуация может быть разная, а маги, как правило, сейчас… очень полагаются на волшебные палочки, забывая обо всем остальном. Смотри.

Мистер Кливен поднял палочку и направился к стене с мишенями. Секунд десять он бросал в них какое-то заклинание, которое оставляло на деревянных щитах ярко-красные точки. Все почти в центре мишени, кстати. И вдруг раз… в его левой руке материализовался словно из воздуха нож, стремительный бросок и в центре мишени торчала рукоять…

– Как я говорил, — продолжил мистер Кливен, — ситуация может быть разная и полагаться только на палочку не стоит… и так же не стоит думать, что твой противник не опасен, если он лишился палочки.

– Этому мне тоже нужно будет учиться? — с явным сомнением поинтересовалась девочка.

– Тому, что может помочь тебе выжить безусловно нужно учиться. Пойми, я буду очень рад, если мои уроки тебе не пригодятся. Тут дело даже не в том, что метание ножей оттачивает глазомер, что, опять-таки, поможет с управлением заклинаниями. Ты в магическом мире будешь одна, пока не найдешь друзей или какую-другую поддержку. А хранитель рода князей Мишиных обязан уметь постоять за себе и научить этому наследника. Через тебя я передаю ему все, что знаю сам. Понимаешь?

– Кажется… да… вы хотите, чтобы я, когда найду вашего наследника, обучила его тому, чему вы учите меня?

– Правильно.

Гермиона подошла к полке, взяла шпагу и с сомнением покачала в руке.

– Тяжелая. Зато теперь понимаю, зачем вы заставляли меня висеть на руках.

– Да, для укрепления связок в кистях. И да, учиться фехтовать ты будешь как левой, так и правой рукой.

– О… — Гермиона даже уже и не удивилась. — Кстати, учитель, я вот постоянно думаю о том моменте, когда вы показали мне как я выгляжу в глазах своих одноклассников. Даже почитала кое-что по окклюменции. Вы не могли знать о чем они думают, если не видели их.

– Окклюменция… никогда не понимал желания ваших магов пихать везде латынь. Почему ты думаешь, что я не видел их? — с этими словами маг… растворился в воздухе. — Простейшие чары скрытности, — раздался его голос откуда-то из пустоты, — и не волшебники ничего не видят. Я так несколько раз приходил к тебе в школу и наблюдал.

Шпага с грохотом упала на пол и покатилась. Гермиона стояла раскрыв рот, лихорадочно оглядываясь вокруг.

– Но я ведь волшебница и тоже вас не вижу, — растерянно заметила она.

В ответ раздался смех.

– Какая ты волшебница? Ты еще личинка волшебницы, которой еще только предстоит огранить свой талант. Да и выразился я не совсем точно, — с этими словами маг снова проявился из воздуха, — волшебники под этими чарами меня тоже не увидят, зато, если проявят бдительность и осторожность, легко обнаружат. Ты же ни колдовать толком пока не умеешь, ни нужных заклинаний не знаешь. А шпагу положи на место, рано тебе еще ее брать.

Следующие три часа Гермиона провела тренируя правильную стойку и движение. Мистер Кливен настойчиво добивался от нее правильного положения рук и ног, быстрого перемещения по залу. И так из раза в раз… из раза в раз…

Взмыленная и заметно уставшая Гермиона, растерявшая уже всю свою живость, подобно автомату снова и снова вставала в позицию, быстрое перемещение вперед-назад. Расслабиться и по новой.

– Теперь понимаешь, для чего было все твои прошлые тренировки на развитие гибкости и выносливости?

– Чтобы я могла скакать по залу туда-сюда?

– Хорошо, когда хватает сил шутить. Представь, что у тебя в руке волшебная палочка и с каждым шагом ты кидаешь заклинания. Сможешь выдержать такой темп?

– А зачем его держать?

– В Хогвартсе есть такой предмет — «Защита от темных искусств». Подразумевается, что там вас будут учить защищаться от опасностей волшебного мира.

– Там мы тоже будем так скакать?

– Честно говоря, понятия не имею. — Маг задумался. — Надо бы купить материалы по этому курсу, посмотреть что там у вас к чему. Но в мое время нас, детей аристократов, учили именно так.

– Это… тяжело.

– Легко можно на кровати валяться целями днями. Ты просто воспринимай эти занятия как обычную тренировку. Меня устроит, если та научишься фехтовать на среднем уровне. Я не собираюсь делать из тебя великого мастера шпаги. Да это все равно не получится.

Глядя на обиженное лицо девочки, мистер Кливен рассмеялся.

– Что опять не так? То ты была недовольна, что я учу тебя фехтованию, а сейчас обижаешься на то, что не станешь великой фехтовальщицей?

– Если что-то учить, то хорошо… наверное так…

– Успокойся. Я обучу тебя очень хорошо. А мастером ты не будешь по другой причине. Просто это не твое. Ты по складу характера скорее аналитик, любишь все обдумывать, четко планировать, узнавать новое. От боевиков же требуется нечто иное. В бою некогда размышлять и думать, решения там нужно принимать мгновенно, основываясь на опыте и интуиции. Кстати, именно потом маги дуэлянты женщины намного опаснее мужчин. Они за счет меньше мышечный массы, гибче и быстрее, более непредсказуемы, а большая физическая сила мужчин в магической дуэли не имеет особого значения, магическая сила от физической никак не зависит.

– Значит, я могу стать в дуэлях лучшей?

– Если захочешь. Но, повторяю, это не твое. Ты всегда стараешься выбрать наилучший путь, а в сражении его искать некогда. Там порой лучше выбрать что-то не очень хорошее и удачное, но отвлекающее. Потому я и говорю, что не имеет смысл пытаться сделать из тебя выдающегося боевика. Я просто хочу научить тебя защищаться. Но знаешь, я очень рад этому.

– Почему? Разве вы не боевик? Я думала…

– Нет-нет. Боевиком я стал вынужденно после революции и побега из России. Вспомни, что я говорил про таланты моего рода.

– Что вы практиковали артефакторику и защиту от проклятий?

– Именно. И вот в этих областях твой склад характера раскроется полностью. Именно в них как нигде требуется осторожность, усидчивость, стремление узнать новое. Но пока тебе рано этому учиться, а потому просто будем…

– Готовить тело и дух!

– А раз все понимаешь, давай еще полчасика потренируемся.

Гермиона издала протяжный стон, но послушно встала в стойку и снова отправилась в путешествие вокруг зала… вперед… назад… снова вперед…