Хранитель рода. Ученица

Глава 6

Так потянулись дни занятий. Первое время для Гермионы все было достаточно однообразно. Утром то, что мистер Кливен называл легкой разминкой с обязательным приемом каких-то зелий, после которых суставы гнулись под какими-то невообразимыми углами. Потом школа, после нее мистер Кливен считывал у девочки воспоминания, иногда кое-что уточняя. Дальше учитель давал время сделать домашнюю работу, после чего снова занятия спортом, на этот раз гораздо серьезнее, чем утром. Ну и свободное время вечером, когда можно было почитать те книги, что предоставил Кливен. При этом, несмотря на все просьбы, читать он ей позволял по магии только те книги, которые отбирал лично.

– Пойми, бессмысленно сейчас пичкать в себя кучу бесполезной для тебя информации. Вот когда ты узнаешь основы, когда начнешь хотя бы приблизительно ориентироваться в магическом мире, вот тогда уже сама сможешь брать нужные книги. Пока же тебе придется довериться мне.

Наконец в один из дней мистер Кливен заявил, что он изучил все, что нужно и составил план занятий и то, чему собственно будет учить.

Закончив сеанс считывания памяти, он задумался, откинувшись на спинку кресла. Глянул на ожидавшую дальнейших распоряжений девочку.

– Что ж… — заговорил он, — как я уже говорил, я закончил анализ. Голова на плечах у тебя, безусловно, есть, что радует. Но вот пользоваться ею ты совершено не умеешь, что печально, но поправимо.

– Я учусь отлично, — даже обиделась девочка.

– Только из-за своей памяти. Ты не учишься, ты запоминаешь информацию и, порой, выдаешь ее при опросе не задумываясь. Голова у тебя, как я говорил, варит, ты не дурочка, но ленишься — идешь по пути наименьшего сопротивления. Как говорил один знаменитый ученый: «мой книжный шкаф знает гораздо больше меня, но ученый я, а не он». А ты сейчас как раз и идешь по пути, чтобы стать таким вот книжным шкафом, в котором хранятся много информации, но которой ты плохо умеешь пользоваться. В той же магии мало знать заклинания, даже недостаточно уметь его применят. Главное — уметь им пользоваться. В нужное время и в нужном месте. И еще… зачем ты постоянно выпрыгиваешь с места, пытаясь отвечать на каждом уроке?

– Чтобы меня спросили. Я же ведь знаю ответ, — не поняла вопроса девочка.

– А зачем ты хочешь, чтобы тебя спросили?

– Эм… Чтобы получить хорошую оценку.

– Вот как? То есть ты учишься не потому, что тебе нравится, а чтобы оценку хорошую получить?

– Да нет же! — Гермиону, похоже, даже рассердила непонятливость взрослого и они не обратила внимания на пристальный взгляд учителя. — Мне нравится учиться и потому я хочу, чтобы меня спросили.

– А, понимаю. Чтобы всем показать, какая ты умная, знающая, — понятливо начал перечислять мистер Кливен, а Гермиона даже засветилась от того, что сумела объяснить все, потому кивала при каждом слове: — талантливая, насколько превосходишь в знаниях всех этих червяков вокруг. Пусть смотрят, восхищаются, завидуют…

– Что?! Да нет же, мистер Кливен… Я не думала ни о чем таком…

– Я-то это знаю, — не ал ей продолжить учитель. — Но только потому, что пока твой разум для меня открытая книга. А что, у вас в школе многие могут вот так же читать мысли?

– Э-э… нет… наверное…

– Тогда смотри, как твое поведение смотрится со стороны.

Мистер Кливен как-то по особому взмахнул палочкой, что-то сказал на неизвестном языке, точно не латыни, который девочка уже разбирала, когда читала о начальных заклинаниях. И тотчас ее окружила тьма, сквозь которую ее потянуло куда-то и вот она вывались в своем классе… словно зависла над ним. Мгновение и она рассматривает свой класс так, словно находится в нем. Вот Дин Арчер сидит, а вон Алиса Хорпстер. А вон… А-а-а!!! Девочка едва не заорала вслух, когда увидела себя, сидящую на своем обычном месте. И тут же сообразила, что смотрит на все глазами Томаса Харнера… а когда успокоилась, даже уловила его мысли, как-то лениво текущие куда-то… они словно поднимались из глубин сознания, проплывали мимо, позволяя считать себя и снова погружались в глубину. Думал он о предстоящей рыбалке, хотел поскорее свалить из школы…

Начался урок. Учительница задает вопрос… Грейнджер привычно вскакивает с места… мысли стали более агрессивными, окрасились чуть красным: опять та заучка хочет выпендриться, достала уже, да еще и поучает всех, словно все они идиоты, которые должны слушать ее поучения раскрыв рот…

Гермиону выбросило из головы Томаса, но тут же ее притянуло к другому однокласснику… Потом к другому… потом пошли девочки. И все они были против. Причем, имея возможность заглянуть внутрь, девочка видела их настоящие чувства и даже, о ужас, в чем-то соглашалась. Оказывается, учебы — это вовсе не все, что интересует других. Дин Арчер, оказывается, потрясающе рисует, но стесняется показать это остальным. А Алан начал учить уже физику и даже проводит опыты, но почему-то не обращает внимания на то, что остальные вообще еще не знают ее и не пытается им помочь. А самое главное, пока она была у него внутри, понимала, что это правильно. Что у других свои интересы. Если кто захочет, он с радостью поможет, а навязываться кому… Он что, заучка Грейнджер? Это она всех и каждого поучает…

Мистер Кливен сидел за небольшим столиком и неторопливо потягивал чай из кружки, изредка посматривая на сжавшуюся на соседнем кресле девочку, которая рыдала уже несколько минут подряд и все не могла остановиться.

– Я же не такая, — иногда прорывалось сквозь всхлипы. — Я не хотела выделываться. Я просто помочь хотела. Думала, что подружусь.

– Нельзя подружиться навязывая кому-то свою точку зрения. Хочешь подружиться — умей не только говорить, но и слушать. Более того, умение слушать намного важнее умения говорить. — Бросил Кливен, подливая чая. Девочка же подняла на него мокрые от слез глаза и снова опустила.

В комнату вошел Джон Грейнджер и замер, глядя на заплаканную дочь. Глянул на мистера Кливена, вмиг посуровел.

– Что случилось?

– Крушение идеалов всегда тяжело, — проговорил последний, вставая. — Мистер Грейнджер, оставляю вас с вашей дочерью наедине. Думаю, вам будет полезно услышать что именно ее расстроило.

Когда же мистер Кливен проходил мимо отца девочки, шепнул:

– Только не вздумайте обсуждать с ней то, что она расскажет, или, что еще хуже, что-то советовать. Поговорите сначала со мной.

Джон хмуро глянул на Саймона Кливена, но все же согласно кивнул.

Грейнджер появился в соседней комнате через двадцать минут, явно настроенный весьма воинственно.

– Ну и зачем вы это сделали?

– Затем, что я не могу начать ее чему-то учить, если она не начнет думать. В том числе думать о других людях. Мы с вами говорили об этом.

Джон устало плюхнулся в кресло напротив.

– Но не так же. Ей восемь лет всего…

– Такого и не потребовалось бы, если бы ее научили. Но вам ведь удобнее, когда дочь верит взрослым безоговорочно. Не нарушает правила. Послушна, хвалят учителя… а как ей жить с таким отношением к себе от сверстников… они же не создают вам проблем. Дочь мучается? Ну… потерпит. Не вам же неприятности достаются.

– Да как вы…

– Хотите, я вам покажу, что именно делала и чувствовала ваша дочь? Повторим эксперимент с вами? И если после вы скажете, что я не прав, я извинюсь.

Грейнджер нахмурился.

– Ладно, — наконец решился он.

– Хотите побыть дочерью? — маг достал палочку…

Спустя пять минут мрачный Джон Грейнджер потягивал виски, бутылку которого выставил на стол Саймон, рассудив, что лишней не будет.

– Я не думал, что получится так, — наконец прошептал Джон.

– Беда в том, что родители очень часто не думают, лепя из детей то, что им хочется видеть. В общем-то, ваше дело, не мне вас учить, но в магическом мире Гермионе придется полагаться только на себя. Вас там не будет. И одним из лишних шансов на выживание для нее будет умение ладить с другими людьми.

– Но можно же было сделать как-то помягче…

– А времени у меня нет делать это мягче. Я пока и не начал ее учить, только исправляю ваши ошибки… Ладно, вижу, что вам неприятно это слышать, но я и не собираюсь быть мягким и терпеливом. Что же касается Гермионы, то она сильная, справится. Что не убивает — делает нас сильнее. А ей полезно глянуть на себя со стороны.

– Мне надо подумать, — Джон Грейнджер встал. — Поймите, я согласен с вами и признаю нашу… ошибку. Но ваши методы…

После ухода Джона Грейнджера в комнату робко вошла девочка.

– Я действительно такая плохая? — спросила она убито.

– Нет. Ты такой кажешься другим. Понимаешь разницу?

Девочка задумалась. Потом медленно кивнула.

– Да.

– В обществе, юная леди, важно не только быть, но еще и казаться. Умение подать себя, поставить.

– То есть можно показать себя, даже не будучи кем-то? — заинтересовалась девочка, настроение которой медленно поднималось.

– Можно и так делать. Только видишь ли в чем дело… такие люди ходят очень по тонкому льду. Первое впечатление они создать умеют, да, а это очень важно… первое впечатление. Но когда их узнают получше, то скрыть, что сам по себе человек ничего не представляет, только пыль в глаза хорошо пускает, уже очень сложно. Люди же не любят, когда их обманывают, потому падение таких людей бывает очень… болезненным. Потому и говорю НЕ ТОЛЬКО БЫТЬ, но и уметь себя ПОСТАВИТЬ! Ты можешь быть умницей, красавицей, спортсменкой, но если среди людей не можешь общаться тебя воспримут как невоспитанную, не умеющую себя вести хамку, которой нет места в обществе. И будь ты потом хоть каким знающим и талантливым человеком, ничего уже не добьешься.

Девочка задумалась. Надолго.

– В школе со мной никто не дружил, как бы я ни хотела подружиться.

– Теперь можешь подумать чья была в этом вина. И какие ошибки сделала. Да, еще, почему ты не даешь списывать одноклассникам?

Вопрос сбил с толку девочку и она снова задумалась.

– Но ведь они никогда ничему не научатся тогда. Если сами будут делать…

– Я не про это спрашиваю. Я согласен с тобой. Но почему тебя заботит, что они ничему не научатся?

– Э-э… но… это же правильно…

– Правильно что? Они твои друзья?

– Э-э… нет, но… учителя говорят, что списывать нехорошо.

– И они правы. Учителям хочется, чтобы все ученики учились хорошо, потому и запрещают списывать. Но у каждого человека есть своя голова и если он не хочет думать, ты его не заставишь. Он не твой друг, не родственник, так почему ты поступаешь во вред себе?

Девочка зависла.

– Во вред себе?

– Да. Представь ситуацию: ты выросла, закончила школу и вместе со своим одноклассником поступаешь в университет на одно место. Возьмут либо его, либо тебя. Но ты знаешь, что умнее, что ты тянула этого одноклассника, заставляла делать уроки. Но преподаватели этого не знают, они оценивают результаты экзаменов. И вот он поступил, а ты нет. А если бы он списывал у тебя, то ничего бы и не запомнил, завалил бы экзамены и поступила бы ты.

– О… — Гермиона так далеко в будущее явно не заглядывала и теперь обдумывала новую информацию. — Но это как-то даже не честно…

– Почему? Разве он не знал, что списывать не стоит? Знал. Но для него лишняя свободная минутка на поиграть оказалась важнее его будущего. В чем тут твоя вина? Предупреди его, что списывание не принесет пользы, что он ничему не научится. Не послушал? Кто виноват? Не пытайся вложить свои мозги другим. Не получится. К тому же… дворники тоже нужны обществу. Пусть лучше такой ленивый улицы метят — все польза, чем на чужом горбу в жизнь влезет. Привыкнет ведь и потом постоянно на ком-то ездить пытаться будет.

– Все равно это как-то…

– Гермиона, если этот человек твой друг, тут все понятно. Ради друга можно и попинать, заставляя учиться, и на мозги покапать, помочь, объяснить — не сейчас, так потом, когда подрастет, оценит… если умный. Но стоит ли водиться с дураком? Лучше с умным потерять, чем с дураком найти.

– То есть давать списывать?

– Как хочешь. Можешь и не давать, если совесть мешает дать списать. Ты сама это должна решить. Это не мой совет должен быть, не родителей. Только твое решение и твоя ответственность. Я же просто указываю на возможные последствия твоих решений. Выбор за тобой. Но вот чего точно не нужно делать, так это лезть с помощью, о которой не просят. Тем более в такой навязчивой манере. И эти прыжки на месте с вытянутой рукой… Ты учишься прежде всего для себя. Ставь планку, учись, узнавай. Зачем знания показывать, если не просят? К тому же… лучше, если тебя будут недооценивать. «Если ты слаб, показывай, что силен. Если силен, покажи, что слаб».

– А… это что?

– Сунь Цзы. — Саймон встал, подошел к книжному шкафу, покопался и вернулся с книжкой. — Вот тебе задача на месяц. Через месяц жду от тебе письменного доклада. Небольшого, страниц на десять. Только основные мысли и идеи, а так же твои комментарии к ним — отношение (согласна/не согласна), пример из жизни, где тебе попадалась похожая ситуация).

Девочка неуверенно взяла книгу, раскрыла, прочитала первый абзац.

– Хорошо, мистер Кливен.

– Вот и ладно. А сейчас отнеси книгу в комнату и переодевайся. Будет заниматься.

– Мистер Кливен, но я еще уроки не сделала…

– Знаю. Но сегодня немного изменим твое расписание. Уроков сегодня ты делать не будешь.

– Что?! — крик души.

Мистер Кливен усмехнулся.

– Да-да. Никаких уроков. Завтра ты придешь в школу неготовой.

– Но…

– И не будешь поднимать руку при вопросе учителя, даже если знаешь ответ.

– А если меня спросят?

– Ответишь.

– Но если я не выучу…

– Признаешь это.

Шок. У бедной девочке даже в голове не укладывалось, как можно не выучить уроков, потом маг все же решил объяснить, хотя и не хотел изначально.

– Такой опыт тоже полезен. Я даже уверен, что тебя завтра спросят, если ты перестанешь тянуть руку постоянно. Учителя привыкли ведь к вечно поднятой твоей руке, а тут… их это заинтересует. Кто-нибудь, да спросят.

Девочка задумалась.

– Эй! Я тебе говорил все это не для того, чтобы ты училась усерднее, а потом сидеть и не тянуть руку, что бы спросили.

– Не читайте мысли, господин учитель, — обиделась девочка.

– Ты слишком старательно думаешь. И твой метод долго все равно не сработает. Только пока твоя опущенная рука будет внове.

– Но зачем?

– Потому что в школе ты не только получаешь знания, но и учишься жизни, а такой урок тебе лишним не будет. В конце концов я же не прошу тебя постоянно не учить уроки. Наверстаешь пропущенное.

Гермиона привыкла слушать взрослых, особенно слушаться надо родителей и учителей. А еще нужно соблюдать правила, хорошо учиться. Это говорили и учителя и родители. И вдруг раз, взрослый говорит не учить заданное на дом и что это тоже важный для нее урок. Но ведь он учитель…

– Ладно, — неуверенно согласилась девочка.

– Вот и хорошо. А сейчас переодевайся и вниз. Наконец мы начнем серьезные занятия, а так же будет еще лекция о направлениях в магии.

При слове «лекция» девочка немедленно вскочила и помчалась наверх, чтобы поскорее приступить к «серьезным занятиям».