Христианство в свете этнографии

Глава 13. Святые на земле и на небе. Духи-хозяева в христианском перевоплощении

Младшие боги христианской церкви выдвинулись снизу, с земли. Это бывшие люди, а ныне святые, во множестве заселяющие небо и землю, жития святых и святцы.

Святые заместили языческих мелких и местных богов, горных, речных и лесных, городских и сельских, которые в развитии язычества имели определенное лицо и имя и легенду. Каждая деревня имела своего собственного бога-хранителя, какую-нибудь божественную мать, так точно, как это до сих пор существует в Индии, где индуистская форма язычества до сих пор находится в полном цвету. В реках, в источниках жили такие же нимфы и боги, греческие Ахелой, Алфей, Аретуза, римский Тибр, Троянский Скамандр, Египетский Нил и другие.

Христианские святые, подобно этим богам второго и третьего сорта, имеют тоже определенное местообитание, имя и легенду. Мало того, у каждого святого есть на земле, по меньшей мере, два места, во-первых, место его смерти, во-вторых, место загробного почитания. Например, Николай чудотворец, по роду Мирликийский, т. е. из Мирр-Ливийских в Малой Азии, покоится в Бари в Италии. Для того, чтобы избежать такого расхождения, в пятом или шестом веке местные власти иногда объявляли епископов святыми при жизни и строили им храмы для будущего посмертного употребления.

Однако сравнительно с древними богами, святые представляют явно эклектические свойства, соединение разных атрибутов в единое целое, довольно бессвязное.

Начать с того, что святых уже слишком много. На каждую речную нимфу приходится мученица, на каждого сатира страстотерпец. Но кроме того есть и массовые, количественные группы святых. Так по святцам: 20 февраля 128 мучеников персидских, 6 апреля еще 190 мучеников персидских, 28 декабря 20 000 мучеников никомидийских и 29 октября 14 000 младенцев, в Вифлееме избиенных. Общее количество святых исчисляется сотнями тысяч. Языческие боги не поддавались такому количественному учету.

Далее, в отличие от нимф и сатиров, святые по способу своего происхождения являются смертными, которые должны были прежде принять смерть, чтобы стать бессмертными. Это эвгемеризм навыворот. После смерти святые начинают с того, что возносятся на небо. Таким образом святые составляют в небесах особое сословие, десятую силу после девяти небесных классов, размещенных на девяти ярусах. По этому признаку святые близки к обожествленным предкам и вместе с ними имеют человеческое земное происхождение.

Земное пребывание святых после смерти в сущности не имеет ничего общего с их небесным местожительством. Святые на земле, патроны городов, покровители церковных престолов, являются точным подобием языческих местных богов. Ирония истории устроила так, что христианство, в первые два века потратившее много пыла и крови мучеников для борьбы с идолами и демонами, после формальной победы своей, развило поклонение местным святыням, разнообразнее и вульгарнее языческого.

Христианские святцы, расположенные по месяцам и дням, далеко оставляют за собой все языческие формы. Удручающе действует самая правильность подсчетов и симметрия расположения изо дня в день, из месяца в месяц. Впрочем, для всех святых не хватает места в святцах. Какие странные нечеловеческие имена: Истукарий, Густазд, в просторечии Густозад, Николай и рядом Никола, Симеон столпник и Даниил столпник, Иван постник и Иван воин, Никита и Аникита, Псой и Зуй, Гад, Мардарий и Акакий, три женских имени Инна, Римма и Пинна, — эти дамы по расследовании оказались мужчинами и вдобавок скифами — и сотни иных. Эти имена служат издавна предметом насмешки для непочтительного вольнодумства.

Perpetua felicitas — пожелание вечного счастья переделано в двух христианских матерей, Перпетую и Феликитату. Также aura placida — «легкий воздух», обратился в святых Ауру и Плакиду. Формула rogare et donare — «просить и давать», обратилась опять-таки в святых Рогациана и Донациана.

Поразительно это вытеснение своеродных имен принесенными со стороны греческими, римскими и еврейскими. У кельтов и германцев это замещение произошло наполовину, а у восточных славян целиком, причем поневоле приходится вводить такие фонетические изменения, что новое имя не очень похоже на старое. Греческое Элефтер обратилось в русское Алфер, Акиндин в Анкудин, Флор в Фрол.

Иоканаан, Иоанн, Иван, Ованнес, Йован, Ян, Ганс, Жан, Джон, Джиованни, Хуан, — все это, как известно, различные формы одного и того же еврейского имени. Основа имени таким образом международная. Но отдельные имена имеют значение вполне национальное. И различие выдвигается вперед, затмевая основное сходство.

Святые, обитая на земле, отрываются совсем от небес. Время от времени, как бы для очистки совести, они на минуту возвращаются на небо в гости к богу, ведут с ним разговор, ласковый и фамильярный, и тотчас же спускаются обратно, на землю, домой.

Николай угодник вот уже тысячу лет все ходит промеж мужиков, одному поможет воз вытащить из грязи и сам замарается в грязи, другому поможет надуть сердитого Илью, бога-громника. Надует, а потом подольстится с таким добродушным, чисто мужицким лукавством. Оттого ему празднуют дважды, весною и осенью. А надутому угоднику Касьяну — немилостивому празднуют лишь раз в четыре года. И даже Илью громовержца почитают поменьше, чем доброго Николу.

«Жил был мужик, Николин день завсегда почитал, а в Ильин день нет-нет да и работать станет, Николе угоднику и молебен отслужит и свечку поставит, а про Илью пророка и думать забыл».[20]

«Оттого Илья и сердится на Николу: «Это ты все мужичий заступник! Поставят тебе свечку с птичью ножку, ты и душу готов отдать».

Подобно архангелам и ангелам, святые тоже делятся на множество разрядов. Тут есть апостолы и евангелисты, великомученики и просто мученики, преподобные, пророки, исповедники, святители, праведники. Одни из них стоят ближе к престолу божию, другие дальше, вследствие чего они пользуются разным почетом и славой. По воззрениям христианства даже звезда от звезды разнствует в славе. Впрочем, у каждой звезды есть свой собственный водитель, не из святых, а из ангелов.

Почти каждый из святых (и ангелов) имеет особую магическую специальность.

1. Архангел Рафаил, великомученик целитель Пантелеймон и мученик Агапит на равных правах считаются врачами болезней, архангел Иегудиил — водитель в пути, архангел Варахиил — хранитель чистоты, Илья пророк заведует и громом и молнией, заместив и Зевса и Перуна, преподобный Каллист — дождем, мученик Флор — лошадьми, преподобный Пуд — пчелами, святая Акулина — комарами, равноапостольные Константин и Елена скромно заведуют льном и огурцами.

2. Лаврентий помогает от боли в плече, Себастьян отгоняет чуму, святой Рох — сифилис, Иоанн евангелист предохраняет от отравы, Винцент возвращает потерянное, Клара помогает девушке выйти замуж.

Список № 1 относится к православной святологии; список № 2 — к католической.

Есть святые весьма сомнительного свойства. Например, в Калабрии святой Папп, который помогает от бесплодия, в сущности греческий Приап, бог сладострастия. Во Франции святой Футин и святая Футина, чьи имена совпадают с обозначением полового акта; также Гиньоль, Генголе, чье имя совпадает с актом деторождения. Наконец святые Фалл и Фальер происходят прямо от фаллуса.

Этим фаллическим святым женщины молятся о плодородии и жертвуют им фигурки из серебра и золота явно фаллического вида. Такие же фаллические амулеты, освященные фаллическим святым, жены и даже девушки носят за пазухой в Италии, в Грузии и пр.

Впрочем, можно указать и иную классификацию сословия святых. Так, в греческой православной церкви издавна считалось три категории или разряда святых: 1) ветхозаветные патриархи, пророки и апостолы, 2) мученики, 3) аскеты или подвижники.

Засим, как указывает протоиерей Голубинский,[21] остается еще класс святых из иерархов и святителей. О сих надлежит понимать, что сначала они принадлежали к первому разряду, а потом были причислены к последнему.

Тот же Голубинский заодно указывает, что «из рожденных женами божья Матерь и Иоанн Предтеча стоят вне классов». У церкви стало быть есть своя классовая теория и на небе и на земле.

Мученики делились в свою очередь на два класса: 1) собственно мучеников, умерших от страдания, и 2) выживших и уцелевших. Относительно последних уже святой Киприан довольно откровенно сообщает, что некоторые из них ведут предосудительную жизнь.

По третьему разряду все константинопольские патриархи считались святыми по сану, за исключением заведомых еретиков и тех, которые были явно порочной жизни.

Местные епископы тоже проходили в святые. Основание было такое: будучи ходатаями за людей перед богом в сей жизни, остаются таковыми и в загробной жизни.

Кроме указанных классов был еще класс святых царей и цариц. Что касается их заслуг перед церковью, богословы стыдливо указывают, что для этой оценки не существовало какой-нибудь нормы, которая определяла бы то или иное достоинство их с математической и для всех бесспорной точностью.

Вследствие этой неточности, в святые попал греческий император Константин, злодействами своими не уступавший Ивану Грозному, и русский суздальский князь Андрей Боголюбский, славившийся при жизни самодурством и холодной жестокостью. Множество других удельных князей и отростков от княжеского корени попало в святые.

Классификация святых, счисление, порядок поклонения, поминание именное и безыменное по классам, все это было возведено церковью в расчлененную и сложную науку.

Русская церковь, конечно, не может соперничать с вселенской по количеству святых. Однако за десять веков своего существования она накопила до 300 святых, по одному святому без малого на каждый день года. Как известно, последнее царствование старалось продолжать и даже усугублять эту древнюю традицию и перед самой революцией в синоде шли подготовительные работы по канонизации Василия Грязного, петербургского скопца.

Из древних святых следует упомянуть Антония римлянина, «папу Римского», который на обломке скалы приплыл из Италии в Волхов путем кружным, но чудесным образом в два дня. Было это в 1106 году. А в 1117 году Антоний заложил на месте своей высадки каменный храм. Может быть, в этой легенде есть предсказание о Волховстрое. Официального акта о прибытии Антония нет. А камень и до сих пор дают лобызать верующим. Это хороший кусок новгородского жерновика.

Кроме святых, канонизированных по всем необходимым правилам, было много святых самочинных и самовольных, местного происхождения, которые забрались в святые как-то невзначай, контрабандой, порой после немой борьбы с центральной церковной властью.

В католической церкви члены человеческого тела пожалованы в святые. Святой Жену — святое колено, святой Мен — святая рука, святой Лангер — святая сухотка, святой Маркул — святая боль в шее.

В православии вместо этого праздники приняли характер живых существ, мужских и женских. Таковы «введеньё-матушка» и «сретенье-батюшко», «святая успленья», «святая неделька» (воскресенье). Все это боги, даже, пожалуй, демоны.

Так, в белорусском рассказе «святая неделька», поздно вечером в субботу застрашила заработавшуюся бабу, прокатившись по избе трупьей головой.

Христианские святые унаследовали и сохранили производственный подход мелких и местных языческих богов.

Об этом можно судить прежде всего по циклу обрядов, связанному с циклом процессов производства.

Религиозные обряды срастаются с процессами трудовой и общественной жизни и связываются с ними в одно неразрывное целое. Чаще всего возникает система, связанная с естественною сменой времен года от весны к лету и от осени к зиме. Обряды и праздники являются ритмическим темпом и вместе эстетическим узором на смене процессов труда. Таким образом возникает в скотоводстве весною праздник расцветающей травы, летом праздник нагула скота, осенью убоя и течки. В земледелии весной праздник зеленого посева, летом созревания, осенью жатвы и т. д.

Сезонные обряды и праздники вошли в плоть и кровь народного труда и народной психологии. С ними связаны общественные пляски, хороводы и песни с такой же точно сменой по временам года. У русских, например, из песен сначала веснянки, потом русальи песни, в средине лета купальные песни и, наконец, зимние колядки.

Из праздников: масленица, закликание весны, «великдень» — праздник весны, красная горка, радуница — родительский день, егорьев день — скотий праздник, русальная неделя, семик, «Купала на Ивана» — средина лета, Ильин день — праздник громный, зимний праздник — солнцеворот — солнце на лето, зима на мороз.

Весенние, летние и осенние праздники достигают большого напряжения, сперва трудового, а потом и религиозного, и также полового. Сбор винограда — являлся у эллинов высшим земледельческим праздником, но вместе вакхической оргией, священным неистовством, хмелем кровавых жертвоприношений, разнузданным смешением полов. Такой же характер имеют у славян летние купальные праздники, у негров праздник пальмового вина, у южноамериканских индейцев праздник маисового пива или вина из плодов альгароба и т. д.

Религиозный обряд как бы подкрепляет хозяйственный акт и служит ручательством благополучного завершения. Половое плодородие сливается с плодородием земли. Таким образом различные инстинкты и действия, хозяйственные, религиозные, эстетические и социально-половые, сплетаются вместе в единый процесс жизни. Определяя религиозные переживания как общественно-психические факты, мы открываем в них не только элементы коллективные, но прямо производственные. Например, годичные циклы праздников и связанных с ними песен, плясок и пр. имеют производственный характер. Можно привести циклы обрядов воскресения весны, летнего солнцестояния, осеннего обилия плодов и зимнего солнцеворота, или циклы соответственных песен: веснянок, семиковых, летних русальных и купальных и зимних колядок. Годичный цикл земледельческих работ имеет весьма реальное основание. Годичный цикл сезонных обрядовых торжеств опирается на эту реальную основу, но влияние его на урожай, разумеется, — мистическое, воображаемое.

Связь обрядового и трудового цикла распространяется на праздники новых религий. Пасха, Пятидесятница, Рождество — такие же цикловые праздники, как масленица, купала и колядка.

Опираясь на своих многочисленных святых, христианство, в конце концов, создает сельско-хозяйственный календарь, разработанный гораздо подробнее, чем было в язычестве.

Каждый святой обслуживает и опекает производительный процесс, из месяца в месяц и изо дня в день. Например:

и прочее и прочее, по всем переменам и процессам сельскохозяйственных работ.

Есть между этими короткими и точными определениями некоторые уж очень энергичные.

Например: 19 Марта: «Дарья, обклади проруби» (подлинное слово еще крепче).

В Сибири 1-го Апреля: Марьи г… пролубницы.

Смысл этих названий в том, что таяние льда и снега обнажает слой за слоем нечистоты, скопляющиеся у места водопоя скота.

Также и счет деревенских сезонов ведется по святым от праздника к празднику.

Тем не менее надо сказать, что этих очеловеченных, сведенных на землю святых нельзя без оговорок уподоблять фигурам языческих богов и духов. Это творчество совсем новое, цветущее и во многом вполне самостоятельно. Своих собственных мелких богов христианство создавало в ином духе, отличном от греко-римского, сирийского и египетского язычества.

Таким образом следует признать, что христианство не только унаследовало старую традицию язычества, а и продолжало ее, видоизменяя старое и создавая новое. Христианство проявляет в язычестве не менее нового творчества, чем в единобожии.

В связи с этим нужно признать, что христианские святые и по внешнему виду и по способу их почитания отличаются от языческих богов. Вместо цветущих богинь и жизнерадостных сатиров появляются старики хмурые, безобразные и просто неопрятные. Христианские святые самые скучные боги, которые когда-либо жили на земле. Они постоянно скулят, суесловят насчет благочестия, отталкивают ту самую жизнь, для которой, однако, спустились с небес.

Реликвии и амулеты, связанные с этими святыми, тоже имеют характер неожиданный, странный и довольно отвратительный. Вместо мрамора и золота, — человеческие кости, засыпанные прахом и внушающие страх и отвращение.

Культ человеческих мощей в христианстве имеет такой характер, какой встречается разве на самых древних ступенях поклонения предкам, когда мертвые кости возили в мешках как особую домашнюю утварь.

Мало того, с той же свойственной христианству любовью к порядку, к систематизации, оно создало торговлю мощами, обмен, вывоз мощей из самых далеких стран, деление мощей на части и частицы, даже взимание дани, контрибуции и военного налога, опять-таки мощами. Мощи отнимали и воровали. Их принимали даже внутрь, как лучшее лекарство.

Безобразие этого культа только теперь выплывает из-под многовекового спуда и встает перед глазами удивленного человечества. И подумать только, что поколения женщин могли благоговейно целовать кусочек истлевшей человеческой падали. Страсть к мощам оказалась настолько сильной, что перекинулась с святых на центральных богов, на Иисуса, на богоматерь, даже на самого отца Саваофа.

Таким образом, в виде мощей являются молоко и регулы блаженной девы Марии, капля пота, пупок и крайняя плоть Иисуса Христа, волос из бороды господа Саваофа и даже палец святого духа; кусочки манны, упавшей с неба; часть косяка того окна, в которое архангел Гавриил вошел, чтоб приветствовать деву, и пр. и пр.

Какая-то болезненная жадность к мощам обуяла человечество, начиная с четвертого века. По смерти какого-нибудь монаха или отшельника, которого соседи рассматривали как святого, немедленно между всеми окрестными селами начиналась ссора за право владения его телом, которая нередко переходила в настоящую битву.

Мощи и чудеса, производимые ими, издавна вызывали соблазны и рождали сомнение. Так, даже относительно чудесных знамений русских святых князей Бориса и Глеба, по словам преподобного Нестора, иные веровали, а другие не веровали, посчитали ложью. Рассказ этот относится к началу XI века.

Во многих языческих религиях, из более культурных, поклонение покойникам принимало отчетливые формы. В Египте, как известно, тела бальзамировались и превращались в мумии, мумии в свою очередь заключались в особые гроба с портретными изображениями. Гроба заключались в саркофаги, саркофаги помещались в особые сооружениях, обставленных с неслыханною роскошью. Недавно разрытое погребение Амен-Хатона превосходит по пышности все позднейшие раки христианских святых и мучеников.

Христианские мощи хранились в раках, в ковчежцах, закрытых и даже запечатанных, и в обычное время были доступны для лобзания только богатым людям, разумеется за плату, но в дни памяти святого мощи его были предоставлены для лобзания всему народу.

Манипуляции с мощами превосходят вероятие. Мощи одного епископа в день пятидесятницы вынимали и сажали на престол во всем их загробном безобразии. Развивается целая доктрина о мощах. Природе вопреки, мощи распознаются, преимущественно, по их запаху, по райскому благоуханию, от них исходящему. Являются даже специалисты, так сказать, по обнюхиванию и разнюхиванию мощей.

Возникают скандальные церковные процессы о поддельных мощах, о поддельном райском запахе, о поддельном истечении мира. В лучшем случае за чудесно истекающее миро принимался продукт жирно-воскового разложения мертвой органической материи.

Мощи Димитрия Солунского, по указанию Никиты Хониата, заливали миром раку и церковь. О главе священномученика Анфима Никомидийского указано, что у ней были чудесные волосы. Они постоянно вырастали и подвергались соответственной стрижке. У одной преподобной отрастали не только волосы, но также и ногти. Ногти ей стригли ежегодно и обрезки продавали верующим.

Мощам ведутся описи и каталоги. Встречаем, например, такую запись:

В Дальней пещере Киево-Печерской лавры имеется сверх исчисленных мощей еще 31 мироточивая глава и одна голень неизвестных святых и часть мощей палестинских, а именно одного из младенцев, Иродом в Вифлееме убиенного.

В течение целых веков мощи являлись самой ценной частью церковной утвари. В случае необходимости мощи продавались и даже отдавались в заклад. При войнах мощи отнимались силой и увозились в область победителей. При частых пожарах мощи, несмотря на свою святость, погорали до тла с прочим церковным добром.