Христианство в свете этнографии

Глава 4. Троица. Бог № 1. Образ творца у первобытных народов. Бог отставной или ущербленный

Христианский символ веры начинается описанием член за членом божественной троицы, единосущной и живоначальной, составляющей краеугольный камень всей христианской мифологии. Бог-отец, бог-сын и бог-дух святой. В эту троицу входит также и четвертый член — богородица дева Мария, который в некоторых сектах и ересях прямо замещает духа святого. Дух является в виде женского начала; Софья — премудрость. Евноия — благомудрие. Мы увидим далее, что видимый образ духа святого — голубь связан очевидно с женским божеством.

Прежде всего надо сказать несколько слов о самом значении троицы. Почему именно три бога, а не больше и не меньше? Тройная святыня связана с особым значением числа три во многих первобытных системах нумерации. У самых первобытных племен отсутствует даже число три, — и счет ведется примерно так:

Тройка как единое число еще не существует. Существует только двойка. Вероятно, такая система исчисления связана с осознанием простейшей раздельности. Я и Оно, Я и Мир. С этой простейшей раздельности начинается также и развитие религии.

На следующей стадии счисления возникает, наконец, представление и слово: тройка. Психологически тройка представляет осознание нижеследующей раздельности: Я, Ты, Оно. Я — говорящее лицо, Оно — представляет внешний мир, а Ты — представляет другого человека — социальный элемент. Таким образом, тройка сочетает восприятие естественно-научное и восприятие социальное. Счисление ведется так:

Такая система нумерации существует чрезвычайно долго и только потом заменяется системой пятеричной и десятиричной, основанной на принципе совершенно ином и связанной тесно и наглядно с теми самородными счетами, которые нам подарила природа в виде наших двух рук и десяти пальцев.

Одновременно с тройкой, хотя и независимо от нее, в счисление входит элемент умножения, дополняющий прежние методы простого сложения. Такова, например, указанная выше формула для 4 и 6: дважды два — 2 x 2 и дважды три — 2 x 3. Графически в картинном письме 2 x 2 изображается x или □. Очевидно эта простейшая формула имеет геометрическое происхождение и заключает в себе элементы измерения пространства. 2 x 2 = □ знаменует положение говорящего человека в пространстве с четырьмя сторонами света, лежащими впереди и сзади его, направо и налево. Эти четыре направления скрещиваются в центре человеческой фигуры.

Квадратная четверка и прямоугольная шестерка встречаются и в более совершенных системах счисления, десятиричной и двадцатиричной, как древние остатки. Между прочим:: четыре и::: шесть встречаются в числовых начертаниях мексиканского письма, хотя мексиканская система счисления строго двадцатирична.

Более совершенная система считать на пятки, десятки и двадцатки. Она считает по пальцам. Это выражение удержалось даже в культурных языках, а в чукотском языке, например, самое слово «считать» rilhurkin обозначает «пальчить».

Пятиричная система существует, например, в латинском письменном начертании, где пять — рука изображается острым треугольником V, а десять — двойным треугольником X.

Десятичная система считает на десятки и сотни и тысячи. Она распространена у индо-европейских народов. Двадцатиричная система существует у народов Америки.

Далее счет ведется на двадцатки или, точнее говоря, на человечники. Следующий разряд за единицами есть 400 «человечина людей».

Также у мексиканцев, у майя и других разряды счисления восходят по двадцаткам.

Впрочем и в индо-европейском счислении есть явные следы счета по двадцаткам. Например, французские quatre-vingt-dix neuf 99 в буквальном переводе означает — «четыре раза двадцать десять девять». Также и в английском счислении рядом с обычной сотней существует и более древняя мера score — двадцатка. Например, 70 — three scores and ten — три двадцатки и десять.

Вавилонская система счисления кладет в основу число 60 = 5 x 12. Таким образом она сочетает пятеричность с более древним элементом 2 x 3. Между прочим, система счисления на 5 x 12 тоже была широко распространена среди различных народов и в нашем обиходе заняла прочное место в астрономии и географии. В часе и в географическом градусе содержится 60 минут, в минуте 60 секунд. Также и в мерах веса: — фунт имеет 12 унций. Греческая мера денег и веса — талант имел 60 мин. Английский шиллинг имеет 12 пенсов, а крона 5 x 12 = 60 пенсов.

Того же происхождения наш счет на дюжины, польский денежный счет на злотые (15), малороссийский счет на копы (30). Все это кратные 60.

Тройка представляет число, замыкающее древнейшую систему счисления и отделяющую ее от системы пятеричной. В этом ее особое значение. Когда пятеричная система вытеснила окончательно троичную, тройка согласно закону отступления отошла назад в глубину на религиозную позицию. Оттого мы имеем во множестве религий, древнейших и новейших, святыню тройную, тройственную. Различные языки, в том числе и русский, подчеркивают прилагательное с одной стороны «тресвятый», а с другой стороны треклятый. Заклинание и заговоры произносятся трижды. В христианской религии кроме божественной троицы имеется также и тройное отречение Петра от Иисуса Христа. Впрочем, в сознании христианина едва ли эти две троицы связываются вместе. Мы имеем еще в словесном обиходе такие определения: «трех счесть не может», «трем свиньям не может корму дать», «в трех соснах заблудился». Эти примеры подчеркивают скудоумие того, кто даже не умеет обходиться с числом три. Очевидно, что и здесь число три является весьма элементарным и совершенно устарелым.

После этих предварительных замечаний, относящихся к числу три, попытаемся анализировать отдельные члены троицы.

Первый: бог-отец. Творец мира.

По библейскому преданию, признаваемому также в христианстве, вначале бог сотворил небо и землю. Дела свои бог совершил в шесть дней, а в день седьмой почил от трудов.

Первое выступление в первом библейском предании сочетается вначале с творчеством, а потом с усталостью, с покоем. После того бог вознесся на небеса и по обычным представлениям пребывает в верхнем ярусе небес, на верхних небесах. Это чувство отдаления бога выражается в обиходе заявлением «до бога высоко».

К некоторому удивлению мы находим этот довольно странный образ бога-творца, почившего от прежних трудов и ушедшего в недоступную высь, у множества народов, вплоть до самых первобытных. Христианские миссионеры раньше считали это представление остатками древнего единобожия. Люди научного образа мыслей большей частью оспаривали существование такого божества или, напротив, приписывали подобные рассказы влиянию миссионеров и объясняли их заимствованием из христианства.

Однако относящиеся сюда факты слишком многочисленны и иные из них очевидно возникли вне всякой связи с миссионерством или христианством или даже единобожием.

Споры об этом странном божестве продолжаются и ныне с неослабным упорством и, например, редкий номер прекрасного английского трехмесячника Folklore не содержит статьи о боге-отце, о творце, о вседержителе или о чем-нибудь в этом роде.

В «Международном архиве этнографии», том 27, часть 1–2, 1926 г. помещена статья голландского этнографа Ньювенгуйса на эту же навязчивую тему. И он констатирует, что у племени альфуров, малорослых негритосов на острове Галмагейра, в голландской Индонезии, есть представление о высшем творце. Имя его Djou-ma-di-hutu означает «верхний господин». Он создал мир. Из-за его доброты и безобидности к нему обращаются мало.

В типичном своем выражении образ верховного бога-творца складывается приблизительно так: верховное божество якутов Орюн-Айы-Тойон «светлый творец господин» — обитает на седьмом или на девятом небе, далеко от людей. «Послав часть своих детей на землю жить, он перестал интересоваться их судьбой и совсем не вмешивается в дела людей по собственному почину и также не любит, когда к нему являются с докукой. Однажды ему доложили, что явилась с земли его дочь ходатайствовать о брате, попавшем в беду. Он чрезвычайно рассердился и между прочим сказал: «Когда я спускал их на землю, я не говорил им: «приходите назад!» Если они распложаются, пусть распложаются. Если умирают, пусть пропадут!»

У чукоч есть представление о верховном духе-творце. Но собственно он называется не творец, а «причина творчества». Легенда объясняет, что этот дух дал первоначальный толчок, а дальше уж мир сотворился сам. У племени ленапе в Северной Америке творец обитает на 12-тых верхних небесах и ухо его отстоит на 12 полетов голоса. Имя его тоже какое-то пассивное, как в предыдущем случае, — «тот, кого можно просить». Там же у племени шэвниев, вместо бога-творца, является богиня Паботкве. Этот женский божественный образ трудно связать с миссионерским влиянием. Обо всех вышеуказанных типах творца легенды согласно передают: «Божество устранилось и, так сказать, стушевалось, предоставив управление миром другим богам, более мелким, активным и злым». По этому поводу люди из племени аниамба в южной Африке говорят о центральном боге: «самый ленивый; попросту — бездельник. Бросил все дела на свете и думает лишь сам о себе».[4] Также точно и другие африканские племена, например, фаны, считают, что творец, создавши землю, растения, людей и животных, утратил интерес к своему созданию и бросил его на произвол судьбы.

По сообщению полковника Шекспира, люди из племени люшеи в Ассаме (северо-восточный угол Индии) полагают, что верховный творец перестал заботиться о людях.

Примеры эти можно бы было умножить. При более подробном и внимательном рассмотрении оказывается, что это центральное верховное божество первобытных людей имеет характер довольно странный, пассивный и вялый. Оно обитает где-то высоко на крайнем пределе небес, недоступном человеку. Божество совершенно утратило всякий интерес к земле и всяческим человеческим делам. По утверждению легенд божество это самое старинное, «от начала времени», «от первых дней творения», а в настоящее время оно удалилось от дел. Со времени творения этот бог почиет от трудов. Это бог, так сказать, одряхлевший, ущербленный, отставной. В одном из сибирских рассказов Короленко выдвинуто именно такое представление об ущербленном боге, свойственное русским поселенцам на Лене, полувыродившимся и совершенно одичавшим: «старенький стар, а все мало-мало делами правит». Короленко считает эту ущербленную формулу продуктом вырождения русских поселенцев. На деле это несомненное заимствование у соседних туземцев.

С первого взгляда это первобытное верховное божество сильно отличается от центрального бога высших религий, например, от семитического Йагве — Аллаха. Йагве, как известно, бог свирепый и настойчивый и даже надоедливый. Однако при дальнейшем рассмотрении получается больше сходства между этими двумя образами творца. В различных религиях, как первобытных, так и более сложных, образ творца раздваивается и таким образом возникает двубожный двойной миф о сотворении мира. Этот миф встречается решительно повсюду. Два бога, белый и черный, работают вместе над созданием мира. Белый бог висит в воздухе, как дым над морем, черный бог плавает в море в образе гагарьем. Белый бог могущественнее, но ленивее. Ему не охота лезть в воду. Он посылает черного бога: «нырни на дно морское и принеси немного ила». Черный бог в образе гагарьем ныряет и приносит ил в собственном клюве, потом выбрасывает ил перед белым богом. Белый бог благословляет ил, точнее — совершает магическое заклинание. Ил начинает расти и превращается в материк. Но черный бог утаил часть ила в клюве для собственного творчества. И эта часть ила под действием заклинания тоже начинает расти и душит черного бога. «Выплюнь, выплюнь», — кричит белый бог. Черный выплевывает ил и из этой части ила вырастают горы и камни.

Это один из чукотских вариантов о сотворении мира.

А вот один из русских вариантов.

В начале света благоволил бог сотворить землю. Он позвал чорта. Велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принести ему. «Ладно, — думает сатана, — я сам сделаю такую же землю». Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Принес богу и отдает, а сам не говорит ни слова. Господь куда ни бросит землю, то она вдруг является ровная, ровная… Сатана смотрит, хотел что-то сказать, поперхнулся, закашлялся и побежал с испугу. И где он пролетит, там выдвинутся пригорки, где кашлянет, там вырастет гора, где привскочит, там выдвинется поднебесная гора и пр.[5]

Несмотря на полное сходство обоих мифов, говорить о заимствовании едва ли приходится. У чукоч, как и у русских, миф о сотворении мира имеет множество различных вариантов, в том числе и двубожных. Иные из них сходны с восточными и русскими легендами, а другие отличны от них.

О двубожном миротворчестве мы будем дальше говорить подробно. Пока же поставим вопрос: откуда возникло это странное и спутанное представление о боге-творце, ленивом, добродушном, некогда могущественном, но ныне устаревшем, отставном?

Многие новейшие ученые пытались найти объяснение этим запутанным и противоречивым представлениям. Так, Андрью Ланг говорит: «Коль скоро человек стал творцом под действием культуры, он может составить себе идею о всеобщем творце вещей.[6]

Профессор Леуба старается найти для высшего бога особый и независимый источник и точно также говорит: «Высший бог по преимуществу творец».[7]

Другие исследователи приводят параллели социологического свойства: «почему бы вождь богов не мог естественно преобразиться из вождя людей?»

Эти подходы к объяснению чересчур уже просты. Религиозные идеи и чувства никогда не возникают путем рассуждения.

Первобытный человек не склонен философствовать о всеобщем творце вещей.

Что же касается вождя людей и вождя богов, то надо сказать, что первобытная общественная организация чересчур несовершенна и текуча, чтобы влиять на идеи и представления людей. Многие первобытные народы совсем не имеют никакого вождя на земле, а потому, разумеется, не могут пересадить его на небо. Такая перестановка на небо возникает в высших религиях, совпадающих с более развитыми социальными формами.

Я склонен связывать этот довольно смутный первобытный образ с безличным и древним религиозным мироощущением: «мана».

На первой ступени такого мироощущения при слиянии субъекта с объектом, личного я со вселенной при полном неприятии смерти, чувство «мана» при смутности своей должно было иметь бодрый светлый оттенок.

С первым раздвоением целого и отделением маленькой личности от огромной вселенной в сознание человека вошло чувство опасности и вошел ужас. Его осенило предвкушение смерти и страх тьмы. Из этой тьмы возникли кишащие рои духов, дающих смерть. Они родились на внешней окружности восприятия вселенной и встали вокруг человека огромным кольцом. Окружность вселенной стала противоположна и враждебна центру ее — человеку.

Но в центре вселенной кроме человека осталась безличная «мана» и под влиянием общего стремления к олицетворению, мироощущение «мана» тоже превратилось в образ центральный, миротворческий — образ благой, ибо «мана» была благая. Образ отставной, пережитый, ибо мироощущение «мана» было уже пережито человечеством.

Так возник первообраз центрального бога-творца, вместе и личный и безличный.

В подтверждение этого можно привести различные факты, относящиеся к началу анимизма.

По мнению разных племен, обитающих в южном Конго, творец создал землю, растения, людей и животных. Но, создавши все это, он устранился от дел и больше не хочет работать.

Вместо него мир наполнился толпой разнообразных духов, которые уж слишком интересуются людскими делами, а указанные люди желали бы, чтобы было как раз наоборот. Они постоянно выражают это в своих молитвах, которые направлены именно по адресу этих духов. Сущность молитв такова: «Пожалуйста, уйдите. Нам вас вовсе не нужно».