Христианство в свете этнографии

Глава 14. Иконы. Амулеты. Идолы. Знамение креста. Церковная магия

Рядом с мощами надо упомянуть иконы. Трудно сказать, был ли когда-нибудь даже в начале христианства период, свободный от материальной святыни, из фигур и символов, статуй и икон, мистических начертаний геометрических и буквенных. Евангельские рассказы при всем своем видимом иконоборчестве относились к изображениям богов не как к мертвому камню, а скорее как к дьявольскому вмещению, знаменующему бога, но иного, черного и злого, сидящего в бездне. Ибо христианство с самого начала является дуализмом особого типа: оно тоже признает двух богов, доброго и злого, и все оно, можно сказать, наполнено борьбою против злого бога. Но эту борьбу ведет не добрый бог, а сам человек. Добрый бог ему только помогает и притом не особенно действенно, не особенно удачно. Главное содержание легенд и житий состоит в этой непрерывной борьбе со злым началом, с его минутным посрамлением и новыми уловками.

Варнава и Павел в ликаонском городе Листре, когда народ хотел принести жертву идолу Зевса, громогласно говорили: «Мужи, что вы делаете, мы благовествуем вам, чтоб вы обратились от сих ложных богов к богу живому» (Деяния, 14, 14).

Идол есть символ и вмещение ложного бога.

В еврейский период своего развития христианство разделяло отвращение евреев к языческим изображениям живописи и скульптуры, но уже в конце первого века, изменивши состав верующих и заместив сирийцев греко-римлянами и бывших евреев бывшими язычниками, оно приняло вместе с другими культурными привычками также и привычку и любовь к художественным изображениям. И в этой области христианство, также как и в культе святых, не только продолжает старые языческие традиции, но проявляет новое творчество. Начинается изобразительное воплощение, с одной стороны, мотивов библейских из Ветхого Завета, например, Иона и кит, а, с другой стороны, стилизация образов и сравнений из евангельского обихода. Например, пастырь добрый с овечкой. Наконец, появляются и смешанные формы христианско-языческие, Христос в виде Орфея.

Века утверждения христианства и победы его над язычеством были также веками создания внешних форм христианской святыни. С чудесной быстротой созидалось это новое христианское идолопоклонство и рядом с мощами и другими реликвиями умножились и изображения, агнец с крестом, монограмма Христа, буквенная шарада Христа. Ἰησοῦς Χριστός, Θεοῦ Υἱός, Σωτήρ (Иисус Христос, сын Божий, Спаситель). Первые буквы этих пяти слов составляют Ίχθύς — рыба. Таким образом рыба стала символом Иисуса Христа.

Разумеется, эта шарада не может претендовать на очень раннее происхождение. В основе ее лежит очевидная связь легенды о Христе с рыбообразными богами Сирии и Вавилона, например, с Эа, который изображался в виде двойственного соединения человека и рыбы. Рыбные связи христианства, начиная от рыбарей-апостолов и кончая излюбленным рыбным столом для монахов, указывают в ту же сторону. Сам Христос и был той сверхъестественной рыбой, которой по писанию его ученики столько раз насыщали тысячи алчущих. И те ели и еще оставалось.

Дальше начинают появляться образы Христа, богоматери, апостолов и святых. И соборы заводят речь о картинах и почитаемых иконах, подчиняя их изготовление особому регламенту.

Воскресение языческих обычаев и верований в этом отношении было полным и безусловным. Многие статуи и боги просто переряжены и переименованы из языческих богов в христианские святые. Чудотворные, мироточивые и слезоточивые иконы уже в четвертом веке удовлетворяют всем запросам легковерной толпы. Иконы скоблят и принимают внутрь как лекарство. Такие же частицы растворяют в вине и принимают как причастие. При крещении даже крестным отцом является такой-то святой, то есть его икона, которую ставят у купели. На покупку икон затрачиваются состояния. Особенно женщины под старость набирают сундуки таких изображений, постоянно возятся с ними и играют с ними как в куклы, меткое словечко, которое не раз повторяется у византийских жизнеописателей.

Чем стали для христианства в конце концов иконы, видно из подробностей так называемого византийского иконоборства. Иудейство в своей полемике с христианством находило самое уязвимое место именно в этом обилии изображений, ничуть не лучших, чем у язычников. Вторая семитическая религия, ислам, унаследовала эту вражду к изображениям, воспринимая ее как реакцию против христианского идолопоклонства. Обе религии, ислам и иудейство, сохранили до сих пор отвращение к изобразительным искусствам. Ислам прямо воспрещает изображения живых существ, людей или животных, затем, чтобы они не стали идолами.

Вскоре после рождения ислама, наиболее деятельная часть византийского правящего класса сделала весьма энергическую попытку подтянуться, избавиться от изображений и, таким образом, по типу сравняться с исламом. Точно также веков через семь римское католичество под влиянием борьбы с протестантством тоже подтянулось и если не очистилось, то все-таки почистилось изрядно.

Иконоборческое движение продолжалось в Византии два века, но вместо победы привело к позорному и бедственному поражению. Иконоборцев победили почитатели икон иконодулы, — буквально «рабы икон».

Во главе иконоборческой партии стояли воинственные императоры исаврийской и армянской династии. Они опирались на свои победоносные армии, на лучшую часть чиновников и знати, на те остатки образованности, которые еще уцелели в империи. Среди иконодулов выделялись женщины, в том числе и жены императоров иконоборцев, монахи, наводнявшие Константинополь, иконописцы, простой народ, ремесленники, крестьяне. Почитание икон восстановлено двумя императрицами, Ириной и Феодорой. Обе они скрывали от свекров и мужей свою тайную приверженность к иконам, но искусно прятали иконы под подушкой, даже в императорской спальне. Однажды, во время внезапного супружеского обыска, императрица, не зная, куда девать свои драгоценные изображения, прикрыла ими ночные горшки, стоявшие под кроватью, а потом со слезами просила у них прощения в невольном кощунстве.

Излишне прибавлять, что обе императрицы, восстановившие почитание икон, кроме суеверия отличались жестокостью и вероломством, особенно первая по времени, императрица Ирина. Благодарная церковь простила Ирине все ее преступления и возвеличила ее единогласно, сравнивая ее даже с Константином равноапостольным. Сходство, действительно, имеется. Константин равноапостольный казнил своего старшего сына Криспа. Ирина, по женской своей мягкости, только приказала ослепить своего старшего сына Константина, в той самой Пурпуровой палате, где она его родила.

В первый раз иконопочитание было восстановлено VII вселенским собором, созванным Ириной в 787 году.

Потом последовал новый припадок иконоборчества. Этот последний проблеск борьбы отличался странными подробностями. Михаил II Косноязычный издал постановление: чтоб никто не смел приводить в движение язык свой ни за ни против икон, чтоб молчание было правилом во всем, что напоминает иконы.

Это косноязычное постановление никого не удержало. Иконопоклонники подняли восстание и привели в движение не только язык, но и руки.

19 февраля 843 года почитание икон было восстановлено вторично и окончательно. Церковь празднует в первое воскресенье великого поста этот праздник православия, восстановление иконопочитания и власти монахов. Вместе с тем этот день был погребальным днем для византийской империи. Он решил, что победа и преобладание перейдут от православия к исламу.

Что касается рабства пред иконами, оно никогда не слабело, даже под гнетом иконоборческих гонений. Можно утверждать, что грубость православных суеверий того времени превосходила худшие дни уничтоженного язычества.

Вселенский собор с неподражаемым лицемерием издал разъяснение: «Чествование икон относится не к дереву и краскам, но к тому, кто изображен на иконе, а следовательно не имеет характера идолопоклонства».

Рядом с этим православная церковь византийская и русская разработала подробный ритуал, как переносить и перевозить иконы, в церковных процессиях и во время частных визитов, разумеется, за плату; также правила о чудотворных иконах особо и о мощах особо.

Русское иконодульство ни в чем не отстает от византийского. Если в Византии причащались скоблеными иконами, то у нас до сих пор окачивают ребенка водою с иконы.

Чудотворные, мироточивые и слезоточивые иконы существовали до самой революции, не только старые, но даже и вновь обретенные. Мало того, уже в революционную эпоху иконы заявили притязание возобновить новую эпоху чудес, враждебных революции и ее отречению от церкви. Так называемое обновление икон три года тому назад привело к непонятным эксцессам, а потом уже к очень понятным и скандальным процессам. Тем не менее оно появлялось опять и опять, по преимуществу в одной и той же климатической зоне, в северной лесостепной половине российской черноземной полосы, среди великоруссов и в особенности среди украинцев.

Мне приходилось видеть в Неаполе вынос из церкви божественных идолов, ярко раскрашенных и разодетых в шелка и кружева. Во главе процессии шел над толпой Николай, лысый, приземистый и неуклюжий с золотым венком на блестящем плешивом серебряном черепе.

Потом в Ленинграде на празднике Парасковеи Пятницы я видел вынос российских «богов» из церкви, что у Пороховых. Так ведь и говорят: богов. Широкие иконы, похожие на амбарные двери и отчасти на вывески, выглядели еще страннее статуй. Но толпа по дороге сплеталась плетнем и валилась в дорожною пыль к подножию богов. Тут же лежали пластом кликуши, обессилевшие от крика.

Главными иконами являются в России богородица, далее Никола и потом уже Спас.

Выше упоминались различные чудотворные иконы богородицы. В глухих округах чудотворные иконы являются совершенно раздельными божествами. В одном и том же уезде празднуют совершенно различные богородицыны дни: Владимирской 23 июня, Тихвинской 26 июня, Казанской 8 июля, Смоленской 28 июня.

Все эти богородичные дни в самую страдную пору. Каждая богородица дает защиту от грозы, от грома, от насекомых, но характер у них разный. Казанская, например, гневная, по характеру подходит к Илье. Ей празднуют поэтому пышнее. А богородица — «Утоли моя печали» или «Неопалимая купина» или «Троеручица» — ласковее. Такой нечего бояться. Она пожалеет.

В крестном календаре эти чудотворные иконы сведены в правильный реестр.

«Алфавитный перечень чудотворных икон божией матери (черным шрифтом напечатаны имена икон общечтимых, курсивом местночтимых)».

В списке всего до 300 номеров. При перечне иллюстрации. И под некоторыми подпись: «В текущем году исполнится 745 лет со дня совершения первого чуда в 1170 году.

Еще один шаг и эта иконная выставка должна превратиться в музей, что впрочем отчасти и случилось после 1917 года.

С другой стороны, в русско-финских областях православные иконы вплетены в своеобразное двоеверие, живое и теперь.

В Чувашской республике, в Ядринском уезде, в деревне Турхани возник особый культ православной иконы, брошенной в овраг и превратившейся в духа Кереметя. Ее уворовал мимоходом у русского торговца иконами местный чувашин и, опасаясь обыска, сбросил ее под овраг. Икона начала «дурить, чудотворить», по местному определению. В конце концов к оврагу стали стекаться почитатели из дальних волостей и приносили иконе-Кереметю кровавые жертвы.

В Марийской автономной области, черемисы-мари, вернувшись к язычеству, отказались от всех православных богов и икон. Исключение сделали только для святого Николая. Потому что, заявляли черемисы: «другие святые очень мошенник большой. Молишь, обещает, не даст. А этот старик немножко правильный».

Подобно тому, как святое семейство Йагве заместило Перуна и Волоса, и церковные святые заместили полевых и домовых, также точно и священник заместил шамана-кудесника, и цикл христианских праздников и обрядов заместил естественный цикл языческих праздников, связанных сменою времен года и круговым оборотом работ.

Надо констатировать, что именно здесь внесены церковью наибольшие изменения и новшества. И первое новшество есть самый храм, построенный из дерева, а потом и из камня. Особенно неслыханным новшеством это было для восточных славян, которые храмов не имели. Новая и торжественная служба, согласное пение и чтение из книг, — четье-петье церковное, — вот чем привлекли греческие культурники простодушных язычников славян.

Греческие священники должны были казаться русским новыми, невиданными шаманами.

Однако уже в праздниках мы встречаем вместо различия сходство и совпадение. Ибо раз сохранились естественные процессы производства, то и христианские праздники расположились по тому же трафарету, как и праздники языческие. В этом случае вместо борьбы со старым церковь всячески облегчала совпадение и поглощение старого новым.

Относительно Рождества мы имеем свидетельство сирийского епископа Антония от 375 года, что Рождество Христово, которое раньше праздновалось 6 января, было перенесено на 25 декабря, у для того, чтобы совпало с праздником рождения солнца.

«Язычники имели обычай праздновать в этот самый день 25 декабря рождение солнца, и они зажигали фонари в знак празднества. В этих торжествах христиане тоже принимали участие. Соответственно тому, когда учители церкви заметили, что христиане склонны к празднованию этого дня, то они решили, что истинное Рождество надо праздновать именно в этот день».[22]

Еще более полное сходство представляется в тех случаях личной и общественной жизни, где священник прямо заместил работу шамана. В болезнях, в рождении и смерти, в особенности же в охране производства, земледельческого, скотоводческого и другого, церковная магия не только замещает, но и рабски следует за магией шаманской.

Мы видим это в анализе заговоров, языческих и христианских. Заговоры христианского типа представляют приспособление старинного колдовства к новой христианской форме; они ревностно преследовались и преследуются церковью как незаконные и конкурирующие.

Церковные молебны и заклинания представляют обратный полюс: приспособление христианской обрядности к шаманским языческим формам. До сих пор главное содержание священнической деятельности, помимо ежедневной обедни, составляют молебствия о дожде и о ведре, о преуспеянии скота, против червя, против мыши, против гадов и всяких вредителей.

Против вредителей читается особое моление мученику Трифону:

«Заклинаю вас, много видное зверие, черви, гусеницы, хрущи, прузы, мыши, щуры, и мучницы и мухи и мольи и мравии, оводы же и осы, и многоножицы, — заклинаю вас всею силою небесной и тысящами тысящ и тьмами тем и ветхим именем, на камени написанном и не расседшимся, яко воск от лица огня, да не обидите ниву, ниже вертоград, древес и зелей раба божия такого-то, но отыдите на дивии горы, на неплодные древеса. Аще же не послушаете меня, молити имам человеколюбца-бога, еже послати ангела своего, иже над зверями, и железом и свинцом да свяжет вас и убиет, зане клятв и молитв мене смиренного отвергостеся Трифона. И буди сие, буди. Аминь».

Это так и называется: молитва и вместе заклинание. У преподобного Трифона даже литературный подход совершенно магический, например, это мелочное утомительное перечисление всех родов насекомых и вредителей, чтоб никого не пропустить.

Официальная церковная магия отличается от магии, знахарской, штатской и частной, в одном отношении. Она не имеет лихой теневой стороны. Есть, правда, так называемая «обидящая свеча», обороченная вверх ногами, заупокойный молебен для живого. Но все это исключения. Шаманская магия, наоборот, по преимуществу черная, направленная ко вреду.