Идущие за лисой

«Недобрая»

— Не пришел еще?

Антон приоткрыл дверь лаборантской и тут же пожалел об этом.

— У тебя что, других дел больше нет? Еще не пришел! Кода придет, я лично тебе сообщу! Так что вовсе не обязательно топать здесь каждые пять минут! У меня точные приборы работают, они даже на шаги по коридору реагируют! —рявкнула из-за перегородки Дарья, старший лаборант. За глаза ее звали «страшным лаборантом», и отнюдь не за внешность.

— Ладно, ладно, я понял, — Антон поспешил ретироваться.

— И дверью не хлопай! Все показания сбиваешь!

«Других дел» у Антона особо не было. Какие тут другие дела, если последние полгода были целиком и полностью посвящены одному, главному и единственному Делу! Антон взялся за это исследование, хотя вначале оно не показалось ему таким уж особенным. Но результаты его впечатлили. А еще больше его впечатлило письмо, полученное после одной из первых публикаций: именитый коллега из Новосибирска, занимающийся смежной темой, предложил новый, совместный проект и кратко рассказал о собственных экспериментах. Самые свежие, нигде еще не опубликованные результаты он собирался привезти лично для обсуждения. Заведующий кафедрой, конечно, пришел в восторг. Все забросали друг друга письмами, обговорили детали, назначили дату. Антон всю предыдущую неделю ходил сам не свой, готовил и перепроверял данные, настраивал аппаратуру, чтобы, не дай бог, никаких технических казусов вроде тех, какие регулярно случаются на каждой предзащите.

И вот наконец наступил день приезда новосибирского мэтра. А мэтра до сих пор не было.

Где-то зазвонил телефон. Через пару минут в кабинет Антона зашел заведующий кафедрой.

— Позвонил твой новосибирский. У них там что-то с поездом, связи почти нет, я так понял — на два часа задерживается. Так что если не придумаешь, чем заняться, можешь пару часов просто погулять. И постарайся в лаборантскую не заходить,— добавил он шепотом.

Позже, спустя много времени, Антон не раз задумывался, из каких удивительных совпадений складывается жизнь. Не задержался бы новосибирский поезд — не было бы надобности как-то убить время. Не сидела бы дальше по коридору злая, как Цербер, Даша со своими чувствительными приборами, — может, он пошел бы прогуляться во двор. Но теперь выходить не хотелось. И Антон вспомнил про злосчастных скворцов. Он ни на йоту не верил, что в предположении Тамары Николаевны есть какое-то рациональное зерно, и к тому же действительно совершенно не разбирался в птицах. Но ему необходимо было на два часа занять голову хоть какой-нибудь ерундой.

Антон достал диктофон, вынул из него карту памяти и вставил в рабочий компьютер.

— Вы слыхали, как поют скворцы? — пробормотал он, нажимая на треугольник проигрывателя.

В ответ раздались хаотичные посвисты, потрескивания и множество других не самых мелодичных звуков. В общем, именно то, что и демонстрировали скворцы этим утром в саду у Тамары Николаевны.

— Ну и какофония. Какая-то помесь радиопомех и испорченного водопровода, —поморщился Антон. — Ну-ка, а «правильные» как поют?

На слух оказалось — примерно так же. Антон скачал несколько разных записей, нашел даже альбом «Голоса птиц России», но никакой особой разницы не обнаружил. Что ж, значит, пора задействовать «тыжфизика».

— Ну, погнали спектральный анализ… Спекрограмма файла «скворцы.стандарт»... Сюда ее... Спектрограмма файла «скворцы.икс»... Сюда, рядышком... Ну, что тут у нас?

Антон глянул на два графика и перестал бормотать. Несколько раз сморгнул. Уставился в экран. Пару минут сидел молча, разглядывая то один, то другой.

— Да ну, ерунда какая-то! Так, возьмем еще каких-нибудь других...

Антон скачал с десяток разных записей голоса скворца обыкновенного Sturnus vulgaris, две из них — даже зарубежных, но все новые спектрограммы совпадали с первым графиком. В рамках допустимой погрешности.

А вот второй график, «скворцы. икс», в эти рамки явно не укладывался.

— Тамаре Николаевне надо на старости лет в орнитологи податься. Вон, похоже, новый вид открыла...

Можно было, конечно, на этом остановиться, списать результат на неизвестную видоспецифичность и поискать, в самом деле, контакты каких-нибудь орнитологов. И пусть разбираются. Но что-то в получившемся графике было странное, и странность эта выглядела не как «вариации на тему песни», а...

«Тыжфизик» наобум тыкал в список файлов из «Голосов птиц России», строил спектрограммы и анализировал. Все рисунки на них, конечно, отличались, но все-таки была разница между всеми этими графиками и скворцами с его диктофона. Распределение частот «скворцов икс» было слишком, слишком упорядоченным. Как будто сквозь помехи просвечивает некая структура...

— А ну-ка мы тебя сейчас расковыряем... —пообещал Антон загадочному графику, включая программу шумоподавления.

Молодому ученому стало по-настоящему интересно. Он запускал фильтр за фильтром, отсекал частоту за частотой, и теперь внимательно рассматривал результат всех этих преобразований. Получившийся график что-то ему напоминал. Сильно напоминал. Но что?

Антон ткнул в кнопку воспроизведения сигнала. Оставшийся звук стал каким-то совершено мерзким на слух, но тоже очень знакомым.

Дверь кабинета без стука приоткрылась. На пороге стояла мрачная Дарья.

— Приехал. Сейчас чаю выпьет, и начинаем. Что это за дрянь у тебя пищит? Как будто модем с помойки подобрал…

— Приехал, да? Бегу! Спасибо!

Антон подскочил с кресла и стремительно позакрывал все окошки на компьютере. Только спустя пару секунд до него дошла последняя реплика «страшного лаборанта».

Как она сказала? Модем?

***

В пирожковой было не протолкнуться — впрочем, как всегда. Хорошо еще, что очередь ограничивалась дверью, а не тянулась длинным хвостом на половину улицы, как нередко случалось в горячие обеденные часы. Зато по такому хвосту сразу ясно: пирожки тут действительно отличные!

Зоя по опыту знала: отличными были не только пирожки, но и куриный бульон, и компот, и кофе, который разливали в невысокие белые кружки. Пирожковая была очень старая — сюда, наверно, ходила еще Зоина бабушка — и мало где еще можно было найти такую разношерстную толпу посетителей. Тут были и пенсионеры, и респектабельные мужчины в костюмах, и элегантные дамы в пальто, и студенты, и мамы с малышами, и дачники, собравшиеся за город. И всем нравилось!

Стоящая впереди женщина не привлекла бы внимания ни давно вышедшей из моды одеждой, ни темным линялым платком на голове. Но смотрела она так неприязненно, что Зоя непроизвольно отступила на шаг. Женщина взяла стакан бульона и пирожок с луком (не преминув обругать кассиршу за то, что та задела пирожок пальцем, пододвигая тарелку) и удалилась в дальний угол, заняв одно из двух последних свободных мест. Зоя внимательнейшим образом осмотрела весь зал: все остальные столики были заняты. До конца перерыва оставалось времени ровно столько, чтобы успеть поесть и добежать до Академии.

Зоя тоскливо вздохнула и неуверенно пристроилась рядом с женщиной в темном платке.

Та немедленно кольнула взглядом бледно-серых глаз, похожих на мутные льдинки.

«Надо было попросить завернуть с собой. Ну поела бы на ходу. Или во дворе на скамейке...» —подумала Зоя, торопливо глотая кофе. Соседка внушала ей странную тревогу, почти страх.

— А ты, верно, местная? — вдруг спросила эта женщина.

— Ну почти. Я сама из Лебедевки, а тут учусь и живу в общежитии.

Девушка постаралась скрыть раздражение, охватывающее ее всякий раз, когда незнакомые люди принимались бесцеремонно «тыкать». Отвечая, она наконец решилась посмотреть в лицо собеседнице.

Странное это было лицо. Сперва, в очереди, женщина показалась Зое старухой. Но стоило чуть задержать взгляд, и становилось ясно, что она совсем не старая. Хоть и не молодая, конечно. В уголках глаз не было даже намека на добрую улыбку. Морщины на лбу, асимметрично приподнятые густые брови, чуть наморщенный нос складывались в недоверчиво-презрительную гримасу, наглядно иллюстрирующую выражение «Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас».

— Тогда ты, должно быть, знаешь, где тут Береговая, 18/3?

Береговую Зоя, конечно, знала. Длинная и извилистая улица действительно когда-то тянулась вдоль берега речки, которую с тех пор давно уже засыпали. Сейчас это был довольно малолюдный район на окраине города.

Зоя подробно объяснила, как найти нужный адрес, и даже для наглядности набросала план на листочке из своего ежедневника.

— Учишься, значит, —проговорила женщина, рассматривая аккуратный рисунок. —Верно, считаешь это важным, да? Отличница, самая лучшая?

— Ну… может, и не самая, но я стараюсь, конечно.

— Как будто нужны они кому-то, старания твои! Не по стараниям в этой жизни дается, не по заслугам. А по тому лишь, как ты других — таких вот старательных — обойти сумеешь. Через голову перелезть, в щелку, другим пробитую, втиснуться. Ну и по везению еще, бывает. А что ты там училась и старалась, это всем наплевать, даже и учителям твоим!

— Какая вы... недобрая! — не удержалась Зоя.

— Недобрая? — прищурилась женщина, сверкнув своими глазами-льдинками.

Зоя, растерявшись, начала что-то мямлить насчет про «так, конечно, тоже бывает, но это же не правило в жизни, а наоборот», но женщина как будто не слушала.

— Недобрая, говоришь? —повторила она. Видно, это слово ее чем-то задело. —А ты — добрая, да? Молодая, красивая, жизнь себе придумала и веришь, что мир именно таков, как ты воображаешь? Знаешь, каково это — когда то, что ты придумала, сбывается не с тобой? Я посмотрю, какой ты станешь на моем месте и насколько хватит твоей доброты. Еще вспомнишь недобрую Мирьям!

Сказав так, женщина в темном платке — из-под него виднелись черные волосы с сильной проседью — пристально глянула на Зою, точно рукой схватила. У Зои в глазах заплясали мушки. Хорошо, что она еще не успела встать со стула, иначе точно упала бы! А когда девушка, проморгавшись, пришла в себя, рядом за столиком уже никого не было.

Листок с нарисованным планом тоже исчез.

***

У Владимира Ивановича Соловьева на пятом десятке лет седых волос было немногим меньше, чем прошедших через его строгие руки студентов. Причем между появлением тех и других явно существовала тесная взаимосвязь. Особенно заметна она будет после сегодняшней беседы с четвертым курсом: распределение на практику редко проходит без нервотрепки. В других ветеринарных институтах с этим было попроще: практика раз в год, студенты сами могут куда-то устраиваться и оформлять договоры о прохождении... Но у Академии Зареченска был свой порядок.

Владимир Иванович оглядел полсотни пар молодых глаз, в которых плескалось нетерпение. Кашлянул, вытащил из папки длинный список.

— Итак, начнем с двухнедельной весенней практики. Десять человек, у которых все зачеты получены досрочно: Филимонов, Гаврилова, Рыбакова, Лазарева, Михайлов, Лебедев, Красноперская, Шустова, Николаева, Ильинский — проходят ее начиная с завтрашнего дня, прикрепление по кабинетам сейчас зачитаю, запишите, пожалуйста. Расписание кабинетов висит на главном стенде, не забудьте туда заглянуть. Перепутаете смены — не зачту практику. Те, кто зачеты еще не получил, практику проходят уже после экзаменов. Распределение по кабинетам записываем... Да хватит галдеть как вороны! Что случилось?

— А почему с завтрашнего, а не с двадцать пятого, как всегда?

— Потому что двадцать пятого я буду на конференции в Москве. И не только я. А подсовывать вас коллегам, не связанным с преподавательской работой, я, извините, не рискну. Записываем кабинеты, пожалуйста... Филимонов — двести пятый, Гаврилова — сто четвертый... Красноперская — двести шестнадцатый...

Зоя досадливо перечеркнула что-то в ежедневнике. Ну ведь испокон веков весенняя практика начиналась всегда в один и тот же день! Нет, именно теперь надо поменять... Ну и ладно. Уж на стажировке-то все должно быть нормально, не зря же она досрочно получала все зачеты и вообще старалась изо всех сил!

— Так, все записали? Переходим к зимним стажировкам на пятом курсе, — продолжил Владимир Иванович, мысленно готовясь к неизбежному. — Стажировки, как вы помните, студенты проходят не у нас, а в сторонних клиниках, с которыми у нас есть договор. Большинство из них находятся в других городах, проживание предоставляется. Итак, список распределения... тише, пожалуйста... Филимонов, Гаврилова — клиника «Ветпомощь», Лазарева, Михайлов — клиника Стольникова, Красноперская — ветеринарный пункт в Ясных Зорях…

Что? Какие еще Зори? Нет-нет-нет, не может быть! Это нечестно! Она так мечтала попасть именно в клинику Стольникова! Она даже спецкурс брала по исследованию, на котором они специализируются! А вот Свете Лазаревой все равно, она сама говорила. Хотя на Ясные Зори никто, конечно, не поменяется…

— Владимир Иванович, а можно меня тоже в Стольникова, ну пожалуйста! Я ведь…

Ну, начинается.

— Нет, нельзя! — отрезал Соловьев. — После выпуска можешь у них хоть прописаться. А сейчас тебе там делать нечего. Просто поверь мне, —чуть мягче добавил он. —Жду тебя завтра в восемь в двести шестнадцатом.

Спорить было бесполезно. Зоя как попало покидала в сумку ежедневник и ручки и вылетела за дверь. «Нечего там делать», ага, конечно! Зато в этих, как их, Ясных Зорях для нее полно дел! Это не стажировка, это же ссылка какая-то!

Вдруг вспомнилась женщина из пирожковой. Мирьям, так она сказала? Имя еще какое-то странное... «Вот же сглазила, ведьма!» — подумала Зоя, раздраженно пиная подвернувшийся по дороге маленький камушек.