Идущие за лисой

Эсмеральда

Стакан кофе был выпит, булочка с черникой съедена. К чему оттягивать неизбежное? Зоя для очистки совести все-таки прошерстила объявления о сдаче недвижимости на нескольких сайтах, но увы. Квартир или комнат под сдачу на полгода-год было вообще мало, из них большая часть не подходила сразу: или сдавать собирались через несколько месяцев и искали жильцов заранее, или цена откровенно кусалась. По нескольким объявлениям Зоя все-таки позвонила, но ничего определенного ей не сказали: наверно, сами еще выбирали, благо сейчас есть из кого выбирать.

А у Зои особого выбора не было.

Девушка вытащила обрывок с номером телефона, разгладила его, вздохнула. Набрала, нажала кнопку вызова…

— Слушаю вас!

Голос, без сомнения, принадлежал старушке.

— Здравствуйте, я по объявлению... про квартиру... Вы еще не сдали?

Нет, квартира еще не сдана. Да, посмотреть можно. Да чего ждать, вот сейчас и посмотрите. А я на вас посмотрю. Адрес записывайте. Литера «В», да, не перепутайте. Ну, до свидания.

Литера «В» дома номер четырнадцать по Орловскому переулку затерялась так, что не сразу и найдешь. Зоя три раза обошла по кругу сбившиеся в разномастную стаю дома 12, 14А, 14Б и 16, прежде чем догадалась свернуть в какой-то отнорочек. Там, засаженная кустами сирени, притаилась совсем крохотная, двухэтажная литера «В».

На входной двери дома — никакого кодового замка, никакого домофона. Заходи, кто хочешь... Так, сразу направо... Старенькая деревянная дверь, простой круглый звонок — черный с белой кнопочкой в центре. Ну хоть работает, уже хорошо.

Появившаяся на пороге хозяйка была примерно такой, как Зоя себе и представляла: опрятная, просто одетая пожилая женщина, на голове — завязанная сзади в узелок косынка, на ногах — разношенные тапочки. Неказистые, но в них совсем не чувствуются мозоли на косточках... К карману домашнего платья прицеплено несколько булавок.

Хозяйка пропустила Зою вперед, и та бегло осмотрелась. Тесновато, но очень чисто и по-домашнему уютно. Везде ковры с геометрическим орнаментом. Дверца кухонного шкафа аккуратно обклеена самоклеящейся пленкой «под дерево» — видимо, там, где облупилась краска. На подоконнике ящик с красной геранью.

Пахло булочками.

— Ну, вы на квартиру посмотрели, теперь я на вас посмотрю, — строго сказала хозяйка.

Зоя вежливо улыбнулась — смотрите, мол, на здоровье.

Хозяйка принялась за расспросы. Сперва обычные: как зовут, сколько лет, что делаете…

— Пятый курс, да? И как учеба? Последний год трудно у вас, говорят. Еще, вишь, и общежитие отобрали... И в начальстве у вас бардак, мне рассказывали. А может, ну его совсем, обучение-то это? Не больно-то, может, и надо, коли так складывается? — вдруг спросила старушка.

— Как это «ну его»?! — вскинулась Зоя — Как это «не больно надо», если это моя мечта?

Черт, ну вот кто опять за язык-то тянет? Сейчас еще посмотрит, как на дурочку...

Но бабулька задумчиво покивала головой и зашла с другой стороны:

— Умница-отличница, да? Готовить-то хоть умеешь? За домом смотреть, чистоту наводить? Аккуратная? Мне тут хозяйка хорошая нужна, не абы как!

Зоя смутилась. Очень хотелось приукрасить свои домоводческие навыки, чтобы угодить вредной бабке. Но врать человеку в глаза…

— В общежитии, по крайней мере, справлялась, никто меня там не кормил и не обихаживал. Пылесосом и веником пользоваться умею, тараканов не развожу...

Ну точно откажет. Она, видно, только предлог ищет. Зачем тогда объявление вешала…

— Ну ладно хоть не врешь, — усмехнулась хозяйка. — Ну смотри, чтоб дом в порядке был! Посуду немытую на ночь не оставляй. И за продуктами следи, чтоб не плесневело ничего! А то понакупят всего на месяц, потом забудут, и ходят нюхают — чего это там завонялось...

Зоя ошарашенно кивала. Неужели повезло?

— А теперь вот самое главное, — продолжила бабушка. — Я квартиру не просто так сдаю: мне уехать надо. А у меня кошечка. С собой взять не могу, так что мне нужно, чтоб за ней присмотр был. Поить-кормить, убирать, смотреть, чтоб не болела — я ж потому в вашем институте-то и повесила объявление, чтобы человек животин любил и в них понимал. А коли у тебя мечта— так, верно, сумеешь за ней уследить. Так ведь?

Старушка на этих словах глянула так внимательно, что Зое стало даже как-то не по себе. Девушка снова кивнула, поувереннее. В кошках она разбирается всяко лучше, чем в каких-нибудь разносолах или пятновыводителях...

Хозяйка приступила к длинному перечню условий. Зоя выслушала длинную лекцию по содержанию драгоценной кошки, но это оказалось не все. В дом категорически запрещалось приводить посторонних — кошечка не любит чужих. Оставаться долго одна она тоже не любит, поэтому самой надолго отлучаться тоже нельзя: ночевать — дома, а не шляться где-то там! Ну и так, по мелочи: верхние шкафчики не трогать, свет зря не жечь, в ботинках по комнате не ходить...

Зоя согласно кивала. Водить ей сюда все равно некого: с однокурсниками и в Академии наобщаешься, а Вальтера в комнатушку с коврами и кошкой приглашать в страшном сне не приснится. Где, кстати, кошка-то?

Зоя не успела задать вопрос вслух: словно в ответ на невысказанную мысль, кошка возникла из ниоткуда прямо перед ней — как умеют только кошки. Она была странной расцветки, не серая и не полосатая... Как будто художник рисовал акварелью и, поленившись менять воду, споласкивал кисть в одном и том же стакане, а потом вытер эту кисть об кошачью шерсть. Акварельная кошка бесшумно вспрыгнула на тумбочку.

— Смотри-ка, сама к тебе вышла. Эсмеральда! Познакомься…

— Эсмеральда? — удивленно переспросила Зоя.

— Да. Видишь, какие глаза зеленые?

Глаза у кошки действительно были ярко-зеленые, огромные, миндалевидной формы.

Ах да, это же в переводе «изумруд», вспомнила Зоя.

— Ну, чего еще сказать... — продолжила хозяйка, поглаживая Эсмеральду. — Оплата, вот. Понимаю, требований у меня достаточно, так что денег много с тебя не возьму — да и нет у тебя поди много-то? Тем более на кошку расходы тоже на тебе. Так что будет, считай, как за коммунальные платежи — сколько там плюс-минус получается? Тысячи четыре? Ну пусть будет четыре двести, вот.

«Сумма прописью: четыре тысячи двести пятнадцать рублей». Именно так было написано в квитанции из деканата.

В этот момент случилось странное. Зоя не успела даже удивиться совпадению суммы, как ей совершенно ясно послышались в голове чьи-то слова:

«Пятнадцать рублей на мороженое оставишь».

— Ну что? Пойдет тебе? — спросила хозяйка, отвлекая девушку от несуразных мыслей.

— А? А, да-да, конечно!

— Ну и славно. Тогда через две недели приезжай заселяться. Раньше-то все равно не к спеху.

Как только гостья закрыла за собой дверь, старушка метнулась в ванную и принялась тщательно умываться.

В назначенный срок в доме номер четырнадцать, литера В, по Орловскому переулку Зое Красноперской торжественно была вручена маленькая связка разномастных ключей. После чего хозяйка как-то очень быстро попрощалась и ушла, негромко хлопнув дверью.

Зоя немножко побродила туда-сюда по квартире, понюхала герань на окне, погладила вязаную салфетку на тумбочке. Прикрепила к зеркалу в прихожей обрывок с телефоном хозяйки. И вдруг с удивлением поняла, что до сих пор не знает ее имени. Деловитая старушка не представилась ни в первый раз, ни во второй, а спросить самой Зоя сначала постеснялась, а потом, видимо, забыла.

Но не звонить же ей теперь для этого?

***

Конец августа пестрел рябиновыми гроздьями и жизнерадостными рекламными плакатами «Скоро в школу!».

Костя не расставался с подаренным Зоей блокнотиком для рисования. Однажды, закончив особенно удачный рисунок, он даже поставил в уголке свою подпись, как настоящий художник.

Скетчбук был при нем и теперь. До начала консультации оставалось пять минут, и Костя напряженно размышлял: показывать там свои рисунки? Или не надо? Но если не показать, как они поймут, в чем он действительно хорош?

Дверь распахнулась, и «специалист по правильному выбору» с доброжелательной улыбкой пригласил парня в кабинет...

Через положенные сорок пять минут Костя вышел на улицу. Лицо у него было... никакое. Он не чувствовал себя ни счастливым, ни несчастным, да и вообще не очень понимал, что он чувствует.

— Ты была права, эти консультанты секут фишку, — сообщил Костя матери в ответ на ее расспросы. — Художка — это, конечно, глупая затея. Он сказал, что из меня получится отличный юрист...

В урне возле автобусной остановки остался лежать смятый блокнот для рисования. Но об этом Костя говорить не стал.

***

В уединенном уголке парка, вдали от посторонних глаз, стояли двое. Их тихую беседу скрывал шелест желтеющих листьев.

— Как идут твои наблюдения?

— Очень плохо. Я не понимаю, что происходит. На Пограничных Землях тоже замечают беду, но не могут ничего объяснить. Возможно, нарушилось что-то дальше, по ту сторону.

— Это еще возможно исправить?

— Я надеюсь. Но чтобы исправить, надо знать, что именно исправлять, вот в чем проблема.

— Если я могу хоть чем-то помочь — скажи. Мои способности крайне скудны, ты знаешь, но я сделаю все, что в моих силах. И если повезет — немножко больше.

— Ох, Влад... Ты в самом деле не изменился. Впрочем, есть кое-что, что ты мог бы... даже не совсем ты... В общем, эта твоя девочка…

— Да?

— Ты не знаешь, она еще разговаривала с тем юношей, который принес скворца весной?

— Честно говоря, не знаю. Вряд ли разговаривала: к нам он больше не приходил, в клинику не звонил, а у нее вскоре была сессия, затем каникулы, которые она, насколько мне известно, проводит дома. А что? Ты полагаешь, что…

— Я уверена, что он что-то подозревает. Думаю, ему известно то, что не известно нам. Конечно, может быть, это всего лишь совпадение, и им двигала только внезапная жалость к случайно найденной раненой птице. Может быть, те два мертвых скворца на его пути тоже оказались случайно. Но может быть и так, что они ему попались именно потому, что он шел по горячим следам. А мы понятия не имеем, что это за следы.

— Ты права. Я поговорю с ней. Только это будет непросто, она ведь и сама ничего не знает.

— Ей придется узнать. Пусть не сейчас и не от нас, но придется.

— Ей сейчас трудно, по-моему.

— Нам всем сейчас трудно. Тем, кто способен их видеть — особенно.

— А она способна?

— Я уверена, что она видела. Потому и не боится мечтать. Порой она забывается и говорит об этом вслух...

Порыв ветра осыпал говоривших осенними листьями.