Игнатий Лойола

Глава двадцать седьмая ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР И НЕМНОГО О ЖЕНЩИНАХ

После снятия ограничения для ордена[53] — не более шестидесяти членов — Общество Иисуса стало разрастаться. К моменту смерти основателя число иезуитов превысило тысячу. Но Лойолу качество заботило гораздо более количества. В последние годы, постоянно страдая от болезни, он говорил: если что-то и может вызвать у него желание жить долго, так это необходимость строгости при приеме новых членов в общество. Лойола лично разрабатывал правила отбора кандидатов. Они остались в «Конституциях» — огромном труде, который он начал писать сразу после основания ордена и оттачивал вплоть до самой своей смерти.

Игнатий отбирал лучших, стараясь не принимать в ряды иезуитов неудачников и эскапистов, разочарованных жизнью в миру. По его мнению, «человек, который не хорош для мира, не может быть хорош и для Общества». Так же последовательно он выбраковывал слишком пассивных кандидатов, несмотря на то, что считал послушание важнейшей частью воспитания идеального иезуита. Не брал он и слишком молодых людей, желая видеть своих послушников «вполне зрелыми, а не едва вышедшими из детского возраста». Очень важным условием для кандидата Лойола считал приятную внешность и отсутствие физических изъянов. Действительно, внешние данные имеют большое значение при проведении переговоров, когда нужно убедить собеседника. Однако Игнатий объяснял такой принцип по-другому. «Плохое лицо — плохие дела» (Mala facies, malum faciens — лат.) — так он отреагировал, когда в общество приняли человека с кривым носом. При этом людей неуравновешенных он все-таки принимал, несмотря на то что сам немало пострадал от них. Имеются в виду уже упомянутые случаи с Мигелем Ландиваром и Симоном Родригишем.

С принятым кандидатом Игнатий старался работать лично, причем искал индивидуальный подход к каждому. Он очень резко выступал против любой уравниловки, считая, что «…нет более пагубной ошибки, чем желание управлять другими, как собой, и убеждение, что то, что хорошо для одного, хорошо и для всех».

Лойола умел гениально угадывать, к чему у человека есть наибольшие способности. Он поручал каждому дело, наиболее подходившее лично для него. Старался не идти вразрез с личными пристрастиями людей, хотя цитировал, в качестве идеала, одного послушника, который сказал, что «склонен не быть склонным». Также Игнатий любил давать подчиненным много свободы и спрашивать после исполнения очередного поручения, довольны ли они собой.

Интересно, что, молясь подолгу сам, он вовсе не приветствовал долгие молитвы у молодых послушников в ущерб образованию. По его словам, «умерщвление самолюбия лучше умерщвления плоти, и умерщвление страстей лучше молитвы». «Для человека, чьи страсти умерщвлены, должно быть достаточно и четверти часа, чтобы найти Бога».

Если какой-то кандидат казался ему достойным, он настаивал на его приеме, даже если в данный момент община не имела средств на содержание нового члена. Обычно деньги тут же находились.

Прописал Игнатий и порядок исключения из общества. «Причины исключения должны быть тем серьезнее, чем основательнее человек включен в Общество», — написал он в «Конституциях». На деле же обычно, если доходило до исключения, Лойола со всей своей гибкостью поворачивал дело так, чтобы человек не только сам захотел уйти, но и сохранил хорошее отношение к ордену.

В общество ни под каким видом не принимались люди, имеющие судимость, женатые и женщины. Причем попытка создать женскую ветвь ордена предпринималась. Вспомним, именно представительницы прекрасного пола сделали популярным Иньиго в первые годы проповедничества, а некоторым из них Лойола был обязан очень многим, хотя бы даже и получением образования. Особенно примечательна в данном случае ситуация с Исабель Росер, на средства которой «бедный паломник» учился в различных университетах.

Встретив Лойолу много лет назад в барселонской церкви, она поразилась его лицу, которое «светилось». Они приняли решение помогать этому человеку совместно с мужем, но очарованность Исабель явно была более сильной. Ее отношения с Игнатием можно назвать дружескими: он часто писал ей письма, подробно рассказывая о своей жизни.

В 1542 году Исабель овдовела. Более ничего не привязывало ее к Барселоне, и она решила переехать в Рим. К этому моменту орден Лойолы уже существовал, и Росер твердо вознамерилась вступить в него. Активная дама взяла с собой любимую подругу и верную служанку. Их она тоже планировала приобщить к монашеской жизни.

Игнатий отреагировал на эту новость довольно скептически и отказался принимать свою благодетельницу в Общество Иисуса. После этой неудачи подруга застеснялась и вернулась в Барселону. Но Исабель Росер не думала сдаваться. Она нашла другую компаньонку — итальянку Лукрецию да Бьядене и обратилась за помощью ни много ни мало к самому папе. В своем письме она умоляла понтифика велеть Игнатию принять ее обеты. Да-да, именно так, велеть и приказать. Самое интересное, что замысел дамы удался, хотя и не сразу. Письмо папе она написала в 1543 году, но лишь на Рождество 1545-го, как пишет отец Далмасес, «…три женщины преклонили колена перед алтарем в маленькой церкви Санта-Мария-делла-Страда в присутствии глубоко почитаемого ими магистра Игнатия и принесли торжественные обеты в Обществе Иисуса».

На протяжении всей книги неоднократно описывались события, когда все складывалось по желанию Лойолы. В этой же ситуации все шло вразрез с его желаниями: он вовсе не планировал в своем ордене женской ветви и наверняка был крайне раздосадован. Исабель Росер исполнила свое желание, но оказалась не готова к новой жизни. Игнатий поселил ее с подругами в обители Святой Марфы, там, где жили раскаявшиеся проститутки. Вероятно, этот факт даму весьма раздражил. Чем еще можно объяснить внезапно произошедшую в ней перемену? Всю жизнь Исабель Росер щедро помогала Лойоле, а, живя в обители, вдруг начала поговаривать, будто иезуиты присваивают ее имущество. Игнатий, сильно поднаторевший в разного рода разбирательствах, немедленно поднял все счета, которые всегда хранились в обществе крайне бережно. При проверке выявился неожиданный факт: орден потратил на содержание Росер и ее подруг на 150 дукатов больше суммы, внесенной барселонской дамой. Лойола доложил обо всем папе и получил от него разрешение освободить женщин от данных обетов.

Самое интересное, что Игнатию удалось каким-то удивительным образом сохранить дружеские отношения со своей благодетельницей. Она удалилась во францисканскую обитель и до самой смерти писала Иньиго письма, исполненные благодарности за духовное прозрение.

А неприятным инцидентом он со свойственной ему практичностью не преминул воспользоваться. После дела Исабель Росер папа Павел IV навсегда освободил орден от обязанности принимать под послушание женщин. Более мир не видел иезуиток, за исключением одного случая. 26 октября 1554 года Игнатий принял в свой орден дочь Карла V Иоанну Австрийскую, наложив на нее обязательство держать свое членство в строжайшей тайне.

При этом нельзя сказать, чтобы Лойола отказывал женщинам в праве на духовную жизнь. Он постоянно переписывался с монахинями, улаживал конфликты, случавшиеся в женских монастырях. Собрание его писем представительницам прекрасного пола так велико, что его издали отдельным томом. Также он проводил беседы с римскими проститутками и перевоспитал очень многих. Отдельно он заботился о дочерях падших женщин, стараясь обеспечить их работой, дабы они не пошли по материнским стопам.

Да и служение его началось, как мы помним, с посвящения себя и своего рыцарского оружия женщине, правда, наиглавнейшей из когда-либо живших на земле — Пресвятой Богородице.