Игры в заботу

Часть 57

POV ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ

Джек умер с улыбкой на лице. Его целая рука покоилась на руке Лилит, чья ладонь так и осталась сжатой в ладони Джека. Мне хотелось отчаянно кричать, а потом бежать к ним, зажимая раны руками и пытаясь как–то оживить. Ведь теперь я, по сути дела, совершенно один.

Но все, что я мог — это болезненно хрипеть от боли Круциатуса, пытаясь хоть как–то заглушить ужасающий смех Темного Лорда.

— Жалкая смерть! — ухмыльнулся он.

Я только зажмурил глаза, впервые за все это время надеясь, что сейчас проснусь в той самой темной комнате с роялем. Совсем один.

Один?

А как давно я уже не чувствовал одиночества? Пожалуй, около семи лет. Но ничего, сейчас оно вновь пришло ко мне. Оно стучится так громко, что барабанные перепонки чуть ли не лопаются, а я только боязливо закрываю проход в свою душу, молясь, чтобы дверь не слетела с петель.

Но нужно ли прятаться от одиночества?

Оно в любом случае настигнет, поверьте. Рано или поздно мы все останемся одни, пусть даже людей вокруг будет куча. Но почему–то больнее быть одиночкой именно тогда, когда раньше ты им не был. Это, мягко говоря, жуткое зрелище.

Это же зрелище можно было бы наблюдать, смотря на меня.

Я жалок, труслив, слаб. И нет, дело ведь вовсе не в каком–то непростительном заклинании, который Волан–де–Морт пускает в меня каждые пять минут. Просто я сам боюсь вставать.

Боялся.

Мы можем встать, даже если будет больно. Чисто физически. Проблема в том, что драться мы конечно тоже можем, но не так, как хотелось бы. И тут вновь начинаются проблемы. Чертов замкнутый круг.

Я оглянулся, смотря на пока еще живую гриффиндорку. Она дрожала и плакала. Ее волосы были спутаны, похожи на гриву какого–то льва, а сама она лихорадочно дышала, дергая руками, пытаясь как–то сломать веревки. Глупая идея. Однако, где–то я ее уже видел. Как там ее….

— Гермиона… — сказал я, замечая, что Волан–де–Морт на что–то отвлекся. — Знаешь, как эту тварь можно убить?

На девушке не было ничего, что бы могло затруднить ее говор, что значительно упрощало ситуацию.

— Крестражи… Но их искать нужно… У нас… нет… времени…. — всхлипывала она, а я вновь услышал хохот.

— Поттер! Ты задумал убить меня? Глупо… — противное шипение.

Поттер? А Поттер ли я? За семь лет в Хогвартсе я уже привык к этой фамилии, забывая настоящую. Но мой горе–отец успел уже и отнять симпатию к ней. Начиная где–то с курса так второго, я частенько спрашивал у себя: «И как я буду жить без фамилии?»

Я совсем забыл, что раньше спокойно обходился и без нее.

На курсе четвертом, я спросил у себя: «А почему у меня совсем мало друзей?»

Но ведь раньше я бы плакал от счастья, имея хотя бы одного.

Мы отвыкаем быстрее, чем привыкаем. Это я понял давно. Но как же я, имея при себе только себя одного, мог быть сильнее, чем я сейчас? Как же…

Вспомни, Гарри. Ведь все тут. Все у тебя в голове…

— А сегодня у меня что? — спросил я, будучи мальчишкой лет шести, сидя напротив какого–то стула. — Правильно! День рождения! Ну что, будем петь песню?

Я внезапно подорвался, пересев на стул напротив и захлопал в ладоши:

— Да, будем петь! Ведь у Гарри день рождения! — радостно сказал я и вновь оказался на стуле, на котором сидел в прошлый раз.

— По–з–дра–вля-ем! Поз–дра–вля-ем!

Мое лицо вновь стало грустным, в глазах защипало. Гримаса боли исказила внешний вид. Руки затряслись, сжимая перила стула, на котором я сидел:

— Поздравляем… — сказал я тихо, глотая слезы.

Помнишь, Гарри? Ведь все у тебя в голове.

А теперь, когда боль немножечко утихла, а Волан–де–Морт пока не думает запускать в тебя снарядом из новой порции страданий, ты ведь встанешь, верно? Не в первый раз ведь встаешь.

Смотри, вот ступня уже твердо встала на землю. Осталось только подняться. Еще совсем чуть–чуть.

— Вздумал потягаться со мной, Поттер? — протянул Темный Лорд, а я только кивнул.

Мы ведь сейчас драться будем. Ведь драться, да? Кровь будет хлестать из стороны в сторону, пока я не воткну конец своей заостренной палочки прямо в слизкую глотку этому противному существу. О, это же прекрасно!

Какое–то нездоровое чувство накрыло меня с головой.

— По–иг–ра-ем, а, Темный Лорд? — произношу я, а на моем лице рассветает улыбка. Вот оно, я вспомнил. То самое чувство. Такое отвратное, жуткое, до тошноты противное, но сейчас — это работает как наркотик.

Безумие.

А Волан–де–Морт резко делает шаг назад, непонятливо смотря на меня, но я давно наплевал на его взгляды. Мои глаза устремились в сторону моих почивших друзей.

— Это ведь ты сделал, да? — я вопросительно изогнул бровь указывая змееподобному на Джека и Лилит.

— Я, — кажется, к нему вернулась уверенность. — Будешь мне мстить, Поттер?

Я только расхохотался. Полагаю, со стороны мой смех звучал еще страшнее, чем смех Темного Лорда.

— Месть — глупейшее дело. Просто хочу знать, что когда я убью тебя, то сделаю это не зря!

— Ты? Меня? Да как..? — он не успел договорить, как я крикнул:

— Конфринго!

У Темного Лорда загорелось лицо.

— Меня это не убьет, Поттер! — шипит он то ли от боли, то ли у него всегда голос такой. Неважно. Главное, что он страдает.

— Но ведь больно, а? — смеюсь я с его противной мордашки, которую сейчас искажали ожоги. О, я бы смотрел на это вечно.

— Я все равно выиграл! — вопит Волан–де–Морт. — Ты смертен, как и я, но у тебя нет крестражей!

Я в ответ только смеюсь.

— А ты так уверен, что я собираюсь просто убить тебя? — хмыкаю, наблюдая за тем, как огонь на лице змееподобного медленно тухнет.

— Ты! — он срывается. — Ты недостойный ничего мальчишка! Ты хоть понимаешь, перед кем стоишь сейчас?! Я! Я — Волан–де–Морт!

— Да ладно! — закатываю глаза.

— Авада Кедавра! — кричит Темный Лорд, надеясь, что я словлю этот луч своим телом, однако я только смеюсь. Громко. Истерично. Чуть ли не до потери сознания.

— Явитесь же, врата принесшие меня в сей мир… — шепчу я, поднимая палочку вверх и гигантская черная дыра открывается прямо передо мной. Зеленый луч непростительного заклинания влетает прямо вовнутрь. — Захвати же его…

Внезапно Волан–де–Морта окружает черный дым, не похожий на тот, с помощью которого он пришел. Дым окружает змееподобного полностью, не обращая внимания на его крики, окончательно растворяя Темного Лорда в себе.

— Но крестражи… — произнесла растерянная и испуганная Гермиона.

— Он не умрет… — отвечаю ей я. — Просто попадет туда, откуда нет выхода.

Чувствую слабость в теле. Боюсь, что сейчас свалюсь без сил и мое место займет Поттер–кролик. Черт. Если так, то я, выходит, отправлюсь вместе с Волан–де–Мортом, а? Черт, мне не везет.

Хрипло смеюсь, падая на землю.

Ну, хотя бы в этот раз мне не будет так одиноко…

— Да здравствует Гарри Поттер! Да здравствует победитель! — кричали люди, подбрасывая каштановолосого мальчишку на руках. И плевать они хотели, что он на себя прежнего и похож–то не был. И плевать они хотели, что этот парень с самим–то Темным Лордом даже никогда не встречался.