Их чужие дети (СИ)

Глава 22

Вера зашла в тёплое помещение деканата и замерла – в коридоре толпились около двух десятков человек с какими-то бумагами. Она оглянулась и вдруг с удивлением обнаружила среди стоящих перед кабинетами одного из врачей Центра репродуктивной медицины, в котором периодически консультировала бездетные пары.

– Добрый день, Олег Михайлович. А что происходит? Вам помочь?

Коллега искренне улыбнулся и с некоторым удивлением отказался от её предложения:

– Что вы, Вера Андреевна, не надо, сейчас обед закончится и нас примут.

Симонова глянула на часы – какой обед в полдень?

– А вы здесь по какому вопросу?

– Как всегда каждые пять лет, – отозвался врач и пожал плечами. – Предаттестационный курс. Только одно радует, что вроде бы со следующего года этого уже не будет, можно будет защитить или подтвердить категорию без этого условия. Знаете, крайне неудобно ездить на занятия, бросать пациентов, вешая на шею сотрудников ещё и свои обязанности.

Симонова кивнула и толкнула дверь в секретариат деканата – сотрудницы расслабленно сидели у своих столов и обсуждали полученные новогодние подарки.

– Мне сапоги мой подарил, но они мне что-то не понравились, каблук, кажется, неустойчивый.

– Это ты, Зинка, неустойчивая была в праздники! – со смехом ответила ей одна из деловодов, крутясь на офисном кресле. – Ой, устала я что-то, давайте закончим на сегодня, пусть завтра приходят, а?

– Если вы сию минуту не начнёте работать, – тихо прошипела Симонова, – я поставлю вопрос о работе деканата постдипломного обучения на совещании профессорско-преподавательского состава. А сейчас я поговорю на эту тему с самим деканом.

– А Сергей Сергеевич занят, – ответила профессору одна из девушек, не поднимаясь с кресла, и хвастливо заметила: – У него человек из министерства.

– Правда? – саркастически заметила Вера Андреевна. – Так вот, человек из министерства у декана, а не у вас, понятно?

Она резко повернулась и шагнула в общий небольшой тамбур, что соединял секретариат с кабинетом декана, коротко постучалась и толкнула дверь.

– Добрый день, Сергей Сергеевич. – Она мельком глянула на министерского гостя, поблагодарив свою хирургическую выдержку, потому что перед ней сидело её прошлое. Хотя...

Декан суетливо поднялся – да, он тоже был не последним человеком в институте, но был хорошо знаком с нелёгким характером профессора Симоновой. Гость тоже приподнялся и молча смотрел на вошедшую женщину. Чёрт, как же хороша! Не властно над ней время! Всё так же стройна, порывиста, густые белокурые волосы в удлинённом каре лежали аккуратно волосок к волоску, будто их ехидно усмехающаяся хозяйка только вышла из салона красоты.

– У меня к вам вопрос, Сергей Сергеевич, по поводу работы ваших сотрудниц. Там в коридоре стоят врачи, приехавшие сюда из разных клиник и бросившие своих больных. Как вы думаете – это безобразие или как?

– Конечно, – пробурчал декан, не понимая, куда клонит неожиданная посетительница.

– А ваши девицы, – зло прошептала Симонова, – вместо того, чтобы принять у них документы, сидят и обсуждают купленные кому-то сапоги! А на моё требование начать работать ухмыляются и откровенно прикрываются вашим гостем. Добрый день, Валерий... Эдуардович. Надеюсь, вы решите это недоразумение. Или мне поговорить об этом в другом месте?

– Не стоит.

Сергей Сергеевич вышел из-за стола, глухо грохнула дверь в соседний кабинет и раздался рёв бешенного бизона. Вера удовлетворённо кивнула и прикрыла глаза. Ничего, это только начало, сейчас шоу продолжится, и просто отлично, что здесь оказался «человек из министерства». Она услышала, как несколько человек прошло в соседний кабинет – любительницы сплетен и подарочков начали работать.

Декан вернулся, подошёл к столу, но садиться не стал, посматривая на Симонову исподлобья.

– Я так понимаю, что это была прелюдия, не так ли?

– Вы правильно поняли. Сегодня в моей клинике был проверяющий от вашего имени, Сергей Сергеевич, и интересовался посещением занятий интернами. Меня интересуют данные по интерну Лапиной Татьяне Александровне.

– Лапина не находилась на своём рабочем месте, – как-то неуверенно начал декан, поняв, что его просто-напросто подставили... кажется. Симонова вопросительно подняла бровь и медленно стянула широкий вязанный шарф, не произнося ни слова. – Приказа об отчислении пока нет, но непосещение...

– Об отчислении? А ваш проверяющий поинтересовался, почему интерн Лапина отсутствовала на рабочем месте?

– Вера Андреевна, – вдруг устало продолжил Сергей Сергеевич, – чего вы хотите? Я же вижу, что произошло что-то, чего я не знаю.

– Прекрасно! – Симонова сбросила полушубок, аккуратно свернула его и неожиданно обратилась к молчаливо сидящему работнику министерства: – Валерий Эдуардович, вы как бывший хирург можете ответить на вопрос – каковы действия наших коллег при постановке диагноза «кровотечение»?

Оба мужчины отлично услышали «бывший хирург», но перебивать разъярённую женщину не стали. Тем более что с диагнозом «кровотечение» врачи шутить не привыкли.

– Татьяна Лапина сегодня утром была госпитализирована именно с таким диагнозом, а ваш проверяющий даже не удосужился поинтересоваться состоянием её здоровья, а вот наябедничать успел, не так ли? И речь сейчас не идёт о каком-то там приказе, заметьте, я вообще даже не рассматриваю этот вопрос. Речь идёт о несоответствии ваших сотрудников занимаемым должностям! А если такие проверки будут практиковаться в дальнейшем, я поставлю этот вопрос перед министерством. – Вера в упор посмотрела на Валерия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это шантаж, – прошептал мужчина и вопросительно уставился на стоящую перед ним женщину.

– Это только начало, – так же тихо ответила Симонова и добавила, чуть наклонившись: – Я за свою девочку до министра дойду, меня ничего не остановит, я найду управу на этих клерков, так что будь добр...

– Твою девочку? – Валерий встал и шагнул ближе к Вере. – Но я узнавал тогда, да и наш разговор...

– Я понятно выразилась? – перебила его Вера. Она не двигалась и не отрывала тяжёлого взгляда от его лица.

Да, она изменилась, это уже была не та нежная и немного застенчивая молчаливая девочка, сейчас за неизвестную Валерию девушку билась уверенная в себе, умная, бескомпромиссная женщина, которая не просила – требовала. И оба мужчины понимали – она была права. Сергей Сергеевич незаметно поморщился – желание его подчинённых выслужиться перед руководством никогда не приводило к хорошим результатам, а тут ещё и напоролись на эту мегеру. Злую, но прекрасную даже в своём гневе.

– Простите, Вера Андреевна, я лично займусь вашей подопечной. Конечно, вы правы, мы должны не столь поверхностно относиться к своим обязанностям. Мне очень жаль, поверьте, что так некрасиво получилось. А девочка эта... как она? Её жизнь вне опасности?

– Надеюсь, что всё будет хорошо, – неожиданно устало проговорила Вера и подняла глаза на коллегу, чуть виновато улыбнулась и развернула шубку: – Это вы простите меня, пожалуйста, но когда ты чуть не потерял хорошего человека и, поверьте, прекрасного в будущем врача, тяжело воспринимать разговоры о приказах и прочих нелепостях. Всего доброго. Я надеюсь, что мы друг друга поняли.

Она вышла из кабинета, с удовлетворением заметив, что за время их разговора с деканом ни одного врача в коридоре уже не осталось, значит, умеют быстро и качественно работать, но всё равно нужен кнут. А вот когда нет кнута, то можно шарахнуть и пряником. А теперь в больницу, к своей Татке.

Она замотала шарф вокруг шеи, поправила волосы и замерла – входная дверь с грохотом отлетела в сторону, и перед ней оказался тяжело дышащий Леонид.

– Что с ней, Верочка? – Он протянул руки к застывшей жене и притянул её к себе. – Прости, я был на совещании, а потом уже Костя мне всё рассказал. Мне пойти разобраться с кем-то?

– Нет, я всё уже решила.

Вера подняла глаза и вдруг громко расплакалась, уткнувшись носом в куртку мужа. Всё напряжение сегодняшнего утра, страх потерять свою внезапно обретённую девочку, горечь от несправедливости и едва не утерянной надежды на будущее вылились в слёзы, что помогли ей освободиться от того тяжкого груза, что она несла в себе все эти часы, а, может быть, и годы. Телегин крепко обнял её и тихо что-то шептал любимой на ухо, не замечая грустного и виноватого мужского взгляда из-за двери кабинета декана. Жизнь всё расставила по своим местам – и раздала награды сообразно поступкам и мыслям. Вера шмыгнула носом и подняла глаза на Леонида:

– Осталось ещё одно дело. Лёнь, я взяла Таткин телефон, надо позвонить её маме.

– Давай его сюда, я сам позвоню.

Леонид взял маленький аппарат, сунул его себе в карман и, обнимая жену за плечи, увёл её из опустевшего здания. Вера устроилась на заднем сиденье служебной машины, с улыбкой поздоровалась с водителем мужа и замерла, прислушиваясь к тому, что говорил Телегин по телефону.

– Здравствуйте, я звоню вам от имени вашей дочери Татьяны Лапиной... Вы, наверное, меня неправильно поняли, но... Да, я всё прекрасно слышу... Нет, всё предельно ясно. Прощайте.

– Что она сказала, Лёнь?

– Она, Верочка, сказала, что у неё нет такой дочери. Вот так. Не думаю, что Татке надо передавать содержание нашего разговора, во всяком случае, пока девочка не окрепнет и её здоровью ничего не будет угрожать. В больницу, Виталий. И на сегодня можешь быть свободен. Про билеты на ёлку я пока помню, но завтра напомни, хорошо? Сам знаешь, что это такое, когда дети болеют.

Машина мчалась по городу, вокруг сверкали и переливались праздничные огни, рекламные баннеры, ёлки с яркими украшениями, а в голове Телегина звучали ужасные слова, сказанные пьяным голосом «нет у нас больше такой дочери». Нежная, хрупкая девочка сейчас боролась за свою жизнь, а самый родной ей человек спьяну вот так запросто отказался от неё. И даже не поинтересовался, почему по телефону дочери звонит незнакомый мужчина, что могло случиться, что девочка сама не позвонила... Леонид Анатольевич сжал зубы и вспомнил серые холодные глаза, что смотрели на него с усмешкой, будто желание иметь продолжение себя в своём ребёнке является чем-то глупым, тем, что может помешать жизни и карьере. Карьере убийцы других людей, в том числе и своего малыша. Он глубоко вздохнул и повернулся к жене:

– У тебя сегодня есть ещё дела в клинике, кроме Татки? Тогда сразу к ней, а потом домой, хорошо?

– Лёнь, я останусь с ней, ладно?

– Верочка, наша девочка под присмотром, а твоё присутствие будет только напрягать врачей и сестричек. Да и Таня будет спать. А завтра я сам привезу тебя к ней пораньше.

Вера понимала, что Лёня говорит правильные вещи, но страх ещё одной потери перевешивал все доводы. Она вышла из машины, быстро поднялась по лестнице и ворвалась в ординаторскую гинекологии.

– Ну что? Как она?

Римский, сидевший у окна и с аппетитом поглощавший творожную запеканку, с широкой улыбкой показал профессору большой палец. Один из ординаторов быстро встал и протянул Симоновой результаты анализов, Вера Андреевна покачала головой, обвела взглядом сидящих коллег и тихо прошептала:

– Спасибо! Спасибо вам огромное! Я зайду к ней, хорошо?

Затем она почти бежала по длинному коридору, слыша быстрые шаги мужа за спиной. Вера открыла дверь и посмотрела на лежащую Татку. Всё так же бледна, но губы уже не синие. Девушка открыла глаза и улыбнулась:

– Привет, напугала я вас, да? Простите меня, я постараюсь больше так не делать. Вера Андреевна, а когда мне можно будет выписаться? А то мне ни Костя, ни Павел ничего не говорят.

Симонова присела на краешек кровати и нежно провела рукой по спутанным волосам:

– Татка, ты пока нуждаешься в наблюдении. Но судя по анализам, всё обошлось. – Она повернула голову и посмотрела на мужа. – А как только ты окрепнешь, мы тебя сразу же заберём!

– Когда? – тут же выдохнула Таня и посмотрела на Телегина.

– Обещаю, что Рождество ты будешь праздновать с нами, под чутким Вериным контролем. Даю слово генерала.

Таня улыбнулась и уточнила:

– Лейтенанта?

– Так точно, лейтенант! Даю слово генерал-лейтенанта. А теперь ложись поудобнее, я тебя укрою одеялом, прохладно сегодня, всё-таки зима на дворе, и засыпай. Во сне самые нужные силы рождаются, уж я-то знаю! Спи, малышка. Спи, мы рядом.

Вскоре Татка вздохнула и погрузилась в спокойный благодатный сон. Вера поправила одеяло и тихо спросила:

– Как думаешь, надо ли ей говорит о нашем звонке?

– Думаю, что надо. – Телегин положил руку на плечо жены и помог ей встать. – Но не сейчас, потом я сам ей расскажу, что звонил её маме. Но думаю, что услышанное мною не станет для нашей девочки откровением. Надо, наверное, заехать к ней домой, вещи тёплые привезти. Я позвоню Иринке, она в Таткиной квартире лучше ориентируется. Поехали. Смотри осторожно, не разбуди её. Откормить вас обеих не мешало, конечно, светитесь обе как восковые фигурки! Что одна, что вторая, – бурчал Телегин, закрывая дверь в палату и бросая последний взгляд на спящую Таню. – Одна постоянно в работе, вторая такая же растёт, будто из одного куска гранита сделали. А ещё рассказывают, что этих Ев из ребра Адама всех сделали!

Вера неожиданно прыснула и прижалась к мужу:

– Какие рёбра, такие и Евы. Недалеко, знаете ли, от владельца донорских органов упали, как яблочки от вишенки. Ты подожди меня, а я сейчас Римскому звездюлей выпишу – вторые сутки на ногах, а нам здоровый анестезиолог нужен. Тем более, что-то мне подсказывает, что недаром он весь день около нашей Татки крутится.

– Чего? – удивлённо воззрился на жену Леонид Анатольевич и с улыбкой продолжил: – Я только-только начал радоваться тому, что у нас такая девочка появилась, а тут уже – здрасти! – женихи пошли. Давай, иди выписывай, а я пока Ирине позвоню.

– А может, сами всё купим?

– Верочка, когда человек болеет, ему привычные вещи больше сил придают. Поверь не раз попадавшему на койку. Даже дырки в трусах дороже и роднее, чем белоснежные простыни и бирки на больничной одежде.

Вера улыбнулась и согласно кивнула – у них ещё будет время побаловать... дочку. И её деток! Ну, Римский, погоди!