Их чужие дети (СИ)

Глава 28

Вера Андреевна закрыла в дверь в палату и глянула на взволнованных родителей Ирины:

– Слава богу, всё обошлось меньшими потерями, чем мы ожидали. Мария Владимировна, ну что же вы плачете? – Она обняла Иринкину маму и прошептала ей на ухо: – Нельзя плакать сейчас, нельзя. Иришке нашей и так несладко, а если она увидит вас такой расстроенной, ей станет ещё хуже. Поверьте, она в надёжных руках.

– А малыш? – тихо всхлипнула плачущая женщина. Симонова сжала зубы и глубоко вздохнула – столько лет прошло, а она так и не смогла забыть тот день, когда осталась одна, преданная и раздавленная мыслью о своей погибшей малышке. Мария Владимировна вдруг резко выпрямилась и вытерла слёзы: – Вера Андреевна, скажите правду, какой бы она ни была, у нашей дочери будут ещё дети?

Симонова улыбнулась и уверенно кивнула:

– Будут, я сама займусь ею. И пусть только попробует мне не родить малявку года через два. Но пока ей надо поправиться, а о детишках, я думаю, они подумают позже.

Виктор Иванович Акони стрельнул глазами в сторону Казанцева, сидящего недалеко на стуле, опустившего голову и обхватившего её руками. М-да, кто мог знать, что его полушутливое желание, высказанное после рождения внука, станет явью, и один из врачей, помогавших Димке появиться на свет, станет для любимой дочери не просто коллегой, а отцом её ребёнка. Которого они лишились сегодня из-за тупой скандальной бабы, чёрт бы её побрал! Виктор Иванович ещё раз посмотрел на Константина и решительно направился в его сторону:

– Пошли, поговорить надо. – Казанцев поднял голову и молча кивнул, медленно поднялся со стула и шагнул к отцу любимой. Спина болела нещадно; пока он бежал по лестнице, затем по двору с Иринкой на руках, потом в малую операционную – боль не ощущалась, но после недолгой операции и переноса Иринки в палату повреждённый позвоночник напомнил о себе невыносимыми мучениями. Ещё и ногу будто в тисках зажали, не позволяя опереться на неё. Константин постоял, привыкая к боли и стараясь удержать равновесие. Виктор Иванович внимательно посмотрел на него и как бы случайно подхватил Костю под руку:

– Ты давай держись, мне Иринки хватит, не доставало, чтобы ещё и ты расклеился.

Костя хмыкнул и выпрямил спину, прикрыв глаза – боль острыми когтями вцепилась в мышцы, прерывая вдох, но постепенно отпускала свои крепкие объятия, как поверженный зверь, уползая в свою нору.

– Ты себя не вини, нет твоей вины в том, что случилось, – продолжил Акони, наблюдая за обнявшимися женой и профессором Симоновой. – Кто же знал, что эта тупая баба на Иринкином пути окажется. И на неё, эту дуру хамовитую, тоже зла не держи. Злость – самая бесполезная из всех эмоций, она разрушает мозг и вредит сердцу. А потом эту злость можно и на родных перенести, не дай бог, так что отпусти мысли об этой идиотке. И запомни – как бы сейчас ни было тяжело, когда-нибудь всё будет хорошо. Бог любит терпеливых. Ваша Вера Андреевна сказала, что всё малой кровью обошлось, так что будут у вас ещё киндеры, нашему Димке напарники в баловстве.

– Если бы я дождался её, ничего бы не случилось.

– Ты же не курить бегал, ты тоже занят был. Я только тебя попрошу – ты Иру мою не бросай. Не переживёт моя девочка ещё одного предательства. Ладно, её бывший говном оказался, но о тебе все только хорошее говорят.

– А откуда вы знаете о...

Акони усмехнулся и тихо ответил:

– Это я для Маши и Иришки папа и муж с небольшим заводиком, а всё остальное только твоему дяде известно, понял? И молчи, как рыба об лёд. Незачем девочек моих волновать понапрасну. А мои безопасники всё мне докладывают, да и о вас я давно знаю и фотографии ваши видел.

– Какие фотографии? – непонимающе уставился на Акони Казанцев.

– Где ты Ирку мою целовал у окна после встречи с Юзовым. Охрана до утра в вашем дворе оставалась. Да и за город вас провожала всегда. Хотя я генералу как себе доверяю. Мы с ним давно эту тему перетёрли. Но я попросил его тебе ничего не говорить – люди вы взрослые, сами разберётесь, да и жизнь по всякому может распорядиться.

– Я Ире предложение вчера сделал. И она согласилась, – неожиданно прошептал Костя, – а сегодня... Чёрт! Но почему? А Дима где?

– А его ваша акушерка забрала, со своим внуком побежала знакомить. Хорошая она женщина. И фамилия подходящая – прям Берегиня. О, смотри, Вера Андреевна тебя зовёт, мама твоя приехала. Ты иди и помни – нет твоей вины. И дочку мою поддержи. Она сейчас себе такого напридумывает, что сегодняшний день покажется самым спокойным. Иди, ты нашим женщинам сейчас нужнее, чем я.

Он отступил в сторону, с усмешкой наблюдая за светловолосой женщиной, что практически бежала по коридору к Казанцеву.

– Костя, сынок, что? Что с ней? А ты чего такой, болит сильно? Господи, ну что ж такое происходит, ну всё через заднее крыльцо, ей-богу!

– Ма, не переживай, всё обошлось. – Константин обнял маму и легко похлопал её по спине. – Всё будет хорошо.

– А внук как же?

Акони, прислушивающийся к разговору, удовлетворённо хмыкнул: а эта будущая его родственница – прям огонь! Ишь, про внуков как беспокоится, аж на душе тепло стало. Костя обернулся и тихо сказал:

– Ма, а это Иринкин отец Виктор Иванович. А с нашей Верочкой её мама Мария Владимировна. А наш папа где?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У него сегодня операция серьёзная, я ему ничего говорить не стала, чтобы не помешать. Ты же знаешь, как он Димку обожает. – Виктор Иванович снова хмыкнул, кажется, Димка своим появлением на свет соединит две семьи покрепче, чем было задумано. – А ты уже был у неё?

– Нет, ма, пока не разрешают. Да и ты езжай домой, я останусь, потом перезвоню.

– Ой, – неожиданно замерла Телегина и внимательно посмотрела на Акони. – Вы привыкайте, Виктор Иванович, я тарахтеть могу долго. Но я очень рада с вами познакомиться, жаль, конечно, что ситуация и место нашего знакомства не вызывает весёлых мыслей.

– Нам дочь столько о вас рассказывала, что мне кажется, будто я вас и Фёдора Константиновича давно знаю. – Акони широко улыбнулся, но Лилия уловила в его глазах что-то такое, что сказало ей о чувствах этого мужчины больше, чем все слова. Каким бы спокойным он не выглядел, а его взгляд говорил многое о любви к дочери и беспокойстве за её жизнь. – Но поверьте, реальному знакомству рад не меньше. Сын ваш прав, Лилия Анатольевна, незачем нам тут всем тусоваться, домой надо ехать, всё равно помочь ничем не сможем, а все подробности нам Костя вечерком расскажет.

– Виктор Иванович прав, ма. Ты езжай, я позвоню. Ты только прикрой Иринку перед руководством.

– Вот за это можешь даже не заикаться! Тут уже я до министра дойду! И Веркин наезд всем покажется мелочью в случае чего! Сын, ты меня с мамой Иришкиной познакомь.

Казанцев молча кивнул и подвёл маму к расстроенной Марии Владимировне, но не успел сказать ни слова, как две женщины вдруг обнялись и расплакались. Виктор Иванович всплеснул руками и коротко кивнул Косте, уводя рыдающих женщин в боковой коридор.

– Костя, Ира пришла в себя. – Вера Андреевна нервно потёрла ладошки и тихо закончила: – Ты, пожалуйста, успокой её. Я не стала родителям говорить, но она себя винит в случившемся, представляешь?

Казанцев криво усмехнулся и кивнул – Виктор Иванович оказался прав, уже напридумывала себе, глупенькая. Он улыбнулся Симоновой и бесшумно вошёл в палату.

Ира лежала, отвернувшись к окну, будто не хотела видеть медленно падающие капли раствора в резервуаре капельницы.

– Иришка, любимая, посмотри на меня, – прошептал Костя, опускаясь на край кровати.

Ира даже не шелохнулась, только как-то судорожно вздохнула и тихо ответила:

– Это я виновата во всём, потому что пусть на миг, но подумала, что я не смогу нормально закончить интернатуру. Теперь вот никаких препятствий – учись сколько хочешь, с лучами работай, никто тебе и слова не скажет.

– Ты глупостей-то не говори. – Костя сжал холодную ладошку и поднёс её к губам. – Помнится, ты с Димкой тоже за учёбу переживала, и что? Смотри, какой у нас богатырь родился, всем пацанам пацан. Поэтому выбрось все дурные мысли из головы. Тебе сейчас о себе подумать надо, а со временем мы с тобой такую девочку забацаем, что мир перевернётся. А теперь спи, сон – прекраснейшее наслаждение в жизни. В отличие от других – не утомляет и не приедается.

Ира повернула голову и прищурила глаза, всматриваясь в лицо любимого.

– Костя, а ты правду сейчас сказал? Ты хочешь детей? Наших детей?

– Не просто хочу, малышка, я сделаю это! Поверь мне на слово. И никуда ты от меня не денешься. Там, кстати, наши родители в коридоре, но я им посоветовал все визиты на завтра перенести. А теперь спи, я капельницу сниму, поворачивайся на бочок и засыпай.

– Костя... – Ира повернулась, как посоветовал Казанцев, спрятала руку под одеяло и закрыла глаза. – А ещё Вера Андреевна сказала, что нам с тобой нельзя быть вместе, а я пожалела об этом. Вот и получилось всё это.

– Чего хотят девочки? Они хотят, чтобы всё было так, как они хотят, – с улыбкой ответил Костя и склонился, чтобы поцеловать засыпающую Иринку. – Уж поверь, и этого у нас тобой будет немало. Ну а чего? Секс – это весело, особенно со мной. Помнишь, как я в прошлый раз в пододеяльнике запутался?

Ира улыбнулась и сильно сжала мужскую ладонь. Он рядом, не бросил, не ушёл, хотя сидит нехорошо, видимо спина болит. Но рядом... рядом...

***

Казанцев вышел из палаты и прикрыл дверь, стараясь не разбудить уснувшую Иринку.

– Папа, папа, вот наш доктор, о котором я тебе говорила.

Константин обернулся и увидел молоденькую девушку в пушистом велюровом костюме, которая что-то тихо говорила стоящему рядом высокому мужчине.

– Добрый вечер, коллега, – с улыбкой проговорил незнакомец и протянул руку для приветствия. – Вы уж простите мою Надюшу, что она так неожиданно нас познакомила. Кучеров Валентин Павлович, ваш коллега, хирург.

– Очень приятно, Казанцев Константин Фёдорович, – устало произнёс Константин, стараясь не делать резких движений. – А в какой отрасли хирургии вы трудитесь?

Мужчины пожали друг другу руки, Кучеров повернулся к молодой пациентке и тихо проговорил:

– Иди в палату, маленькая. Отдыхай, я маме всё передам. – Он с нежностью посмотрел вслед быстро ушедшей девушке и повернулся к Казанцеву: – Ещё раз прошу прощения, просто Надюшка заметила, что вы выходили несколько раз в коридор и массировали спину. Простите великодушно, но вопрос мой не от праздного любопытства. Я – нейрохирург, Константин Фёдорович, а больная спина – это мой хлеб.

Казанцев усмехнулся и отрицательно качнул головой:

– Не думаю, что наша с вами случайная встреча что-то изменит в моей жизни.

– Но вы же обследовались? Вы знаете свою проблему?

– Конечно, знаю, – выдохнул Казанцев и пожал плечами: – Этой проблеме уже больше шести лет, исправить ничего нельзя.

– И всё же? – настаивал Кучеров.

– ДТП, переломы, ушибы, – коротко ответил Казанцев и кивнул. – Простите, у меня сегодня был тяжёлый день, хотелось бы отдохнуть. Всего доброго, приятно было познакомиться.

Он протянул руку, крепко пожал протянутую ладонь и медленно повернулся, желая как можно быстрее уйти прочь.

– Интересно, какие воспоминания связаны у вас с этой травмой, что вы не желаете расстаться с напоминаниями о ней? – внезапно раздалось у него за спиной. Казанцев остановился, стараясь найти необидные слова для ответа. Но его новый знакомый совершенно не ждал от него каких-либо слов. – Даже если человек пострадал по своей вине, он может и должен найти выход из ситуации, помочь себе выкарабкаться из болезни, думая при этом не столько о себе, сколько об окружающих его людях. Больной и повреждённый позвоночник, молодой человек, коварен и опасен тем, что вы в любой момент можете стать...

– Обузой? – зло прошептал Казанцев, оборачиваясь к мужчине. – Неподвижным лежачим бревном? Не трудитесь, я это уже слышал.

– Значит, всё-таки предательство, – задумчиво протянул Кучеров и криво усмехнулся: – Поверьте, я тоже знаю, что это такое. Но это было давно, вы сами сказали, что прошло уже немало лет. Так почему вы не хотите подумать о той девочке, что лежит за этой дверью? Ей и так тяжело, а вы добавляете ей переживаний своим здоровьем, хотя во многих случаях травм позвоночника пациенту можно помочь.

– Валентин Павлович, в своё время меня консультировали, поверьте, лучшие нейрохирурги нашей Северной столицы. Все сошлись во мнении, что консолидация прошла успешно, а боли... На то они и боли, чтобы напоминать о себе.

– Согласен, но не со всем, – уверенно ответил Кучеров и чуть склонил голову набок. – Не уделите мне несколько минут?

Через некоторое время Казанцев и сам не понял, как очутился в ординаторской своего отделения, чётко и откровенно рассказывая о своей проблеме, разложив на столе данные исследований многолетней давности.

– Ну-с, могу с уверенностью сказать только одно, вам повезло, Константин. К тому же, несмотря на столь короткий период, что прошёл со дня вашей травмы, медицина сделала несколько шагов вперёд. Иногда она шагает и в сторону, вам не надо рассказывать, но я предлагаю вам свою помощь.

– Гарантии?

– Ну, гарантий не давал даже Моисей, так что я могу только заверить вас, что никогда и ни при каких обстоятельствах, кроме угрожающих жизни пациента, я не хватаюсь за нож. А для начала я бы посоветовал пройти кое-какие исследования, а потом мы с вами решим, как поступим в дальнейшем.

Казанцев подумал и согласно кивнул, потом улыбнулся и тихо заметил:

– Как у вас здорово получается убеждать пациентов. Я даже не успел глазом моргнуть, как вы смогли несколькими словами убедить меня прислушаться к вашему мнению.

– Поверьте, если бы ваши мысли не были заняты той девочкой, вы бы так не отреагировали на мои слова о том, что вы добавляете ей проблем. Только любящий человек думает о любимой, стараясь любыми доступными способами снять с её плеч тяготы и заботы. В том числе и о своём здоровье.

– Вы извините меня за резкость.

– Ну что вы, я давно пришёл к пониманию, что каждый человек, которого мы встречаем в жизни, сражается в битве, о которой мы ничего не знаем. А посему – надо быть вежливым и терпеливым всегда и везде. Тем более мы с вами коллеги вдвойне, если так можно сказать. Я наслышан, что вы закончили Академию. Разрешите представиться, выпускник того же учебного заведения. Так что не вините себя ни в чём.

– Спасибо. А Надюша – это ваша дочь?

– Нет, – спокойно ответил Кучеров. – Это дочь моей жены, но я считаю эту девочку своей от плоти и крови. Бог не дал мне возможности иметь детей, – увы! – детские инфекции коварны и жестоки. Но у меня есть Надюшка, и хочется верить, что скоро будут внуки. К большому сожалению, наша девочка поступила в это отделение с такой же проблемой, что и ваша... жена? А у вас есть дети?

– Нет, но есть сын моей будущей жены. – Казанцев прикрыл глаза и выдохнул. – Сегодня моя Иринка потеряла нашего ребёнка.

– Мне жаль, – искренне проговорил Кучеров и пожал плечами. – Но думаю, что произошедшее должно было случиться. Мы с моей женой тоже расставались, даже успели создать подобие семей, и Наденька родилась, и жили в разных городах, но потом всё равно всё случилось так, как должно. И у вас ещё будут радости и слёзы, поверьте. А пока вам надо отдохнуть, а все остальные вопросы мы с вами решим обязательно. Верьте мне, вы справитесь.

Он поднялся, высокий, поджарый, почти полностью седой, и чуть склонил голову на прощание. Константин смотрел ему вслед, замечая быструю пружинистую походку уверенного в себе человека, и вдруг отчётливо осознал, что этот человек, так внезапно появившийся в его жизни, несколькими словами смог убедить его в том, что он откладывал долгие годы. И оказался прав! Можно и должно бороться за жизнь и здоровье, потому что ему ещё свою дочку на руках носит надо будет! Костя широко улыбнулся и медленно развёл руки в стороны. А ведь не болит, зараза, вот что значит поговорить с профессионалом!