Их чужие дети (СИ)

Глава 31

Таня прикрыла дверь и вышла из комнаты, где уснула после горячей ванны уставшая Любочка.

– Как она? – тихо поинтересовалась Наталья Алексеевна.

– Спит, – прошептала Таня и улыбнулась. Любочка оказалась весёлой и общительной девочкой, единственное, что смущало Таню, то это её дыхание. – Мама Наташа, что-то мне её нос не нравится, дышит она странно.

– Не переживай, я сама её гляну. Если надо будет, проконсультируем у нас в центре. – Римская глотнула уже остывший чай и внимательно посмотрела на невестку: – Танюш, а вы с Пашей уверены в своём поступке?

Таня опустила голову и молча кивнула. Она понимала, что проблем с ребёнком будет много – годовалая, не совсем здоровая девочка не позволит им с Павлом отдаваться работе как прежде. Да и вся их жизнь кардинально поменяется, исходя из интересов малышки. Но отдать девочку в детдом они не смогут. Павел так прямо и сказал – девочка наша, нет чужих малышей.

– Я понимаю, мама Наташа, что нам придётся многое поменять в нашей жизни, но я поклялась, понимаете? Поклялась, что не оставлю девочку. Тем более, – Таня улыбнулась и прикрыла глаза, – она так на меня похожа – светловолосая и сероглазая. Будто моя девочка, родненькая.

Римская согласно кивнула и встала:

– Поеду я, Татка. Паша явится – пусть позвонит. Они с Николаем детскую мебель смотрели, муж сказал, что нашёл магазин, где всё это приобрести можно. А ты пока реши – когда завтра сможете приехать ко мне в клинику, ладно? Ну, всё, пока. – Она поцеловала невестку и ушла.

Таня проследила через окно, как Наталья Алексеевна выехала со двора и вернулась к столу. Она понимала опасения родителей мужа: чужой ребёнок, дед-алкоголик, который после похорон жены и дочери стал требовать от Тани и Павла денег за то, что позволил им забрать внучку, угрозы отобрать ребёнка через суд. Но тут им на помощь пришёл Телегин, один вид которого вгонял Таниного отчима в ступор. А когда Леонид Анатольевич выставил орущего нетрезвого мужчину вон, тот попытался пригрозить и генералу. После чего за дверью раздались несколько глухих ударов, и больше Танин отчим не сказал ни слова до отъезда падчерицы с внучкой.

Так что Таня понимала Римских, но и помнила, что сказала ей мама Вера. «Татка, ты всё сделала правильно. Не бывает у судьбы случайностей, всё давно предрешено. И поверь мне – это девочка изменит твою жизнь к лучшему». А значит, так тому и быть. Любочка закряхтела во сне, Таня прислушалась к хрипловатому дыханию и подумала, что завтра обязательно надо поехать в клинику. Наталья Алексеевна прекрасный ларинголог, а если понадобится, то придётся серьёзно заняться здоровьем Любочки.

И подумать об опеке или удочерении...

***

Римский отошёл от окна и покачал головой:

– Всякий раз, когда в моей жизни случается пи... трындец, я думаю, что он полный и окончательный, но потом выясняется, что это были лишь подготовительные работы. Знаешь, Костя, я только после поездки к Татке на родину понял, что я должен своих родителей на руках носить! И жену, кстати, тоже. Выбраться из такого болота, учиться, работать, пахать как гужевая лошадь, при этом не жаловаться, не психовать, терпеть мои закидоны и оставаться при этом нежной и любящей женщиной.

– А я тебе всегда говорил, что Татка у нас тот ещё стойкий оловянный солдатик. Ирка моя в последнее время нытиком стала, но тоже тот ещё боец! Живот уже подбородок подпирает, мама её гонит домой – нет, она ещё одну историю опишет, ещё один снимок, а вдруг реанимация останется без ответа? А потом ноги как колоны Греческого зала! Хорошо хоть тёща с тестем у нас молодцы, Димку на себя берут, когда Иришке совсем невмоготу.

– Кто кесарить будет?

– Не я! – испуганно проговорил Костя. – Я боюсь дотронуться до неё, Верочка наша смеётся надо мной, тоже мне любимая тётушка называется. Ира тоже иногда перлы выдаёт, хоть стой, хоть падай! Лучшее, что я слышал от своей беременной жены: «Не спорь со мной! У тебя один мозг, а у меня два!» Как тебе?

– Скажи, что неправа! – с улыбкой ответил Павел и тяжело опустился в кресло. – А ты как? Спина в норме?

– Одно могу сказать, Паш, дураком я был конченым! Столько лет мучился от боли и дурацких мыслей, а с ними и выводов, всё откладывал поход к нейрохирургу, а оказалось – всё можно починить. Да, я теперь на робота Вертера похож – запчастей у меня, я думаю, не меньше чем у него, но зато я всё могу! Всё-таки иногда просто необходимо выкинуть из головы своё медицинское образование и побыть немного простым пациентом. А что Любочка ваша?

– Слава богу, обошлось! Мама сразу подумала об аденоидах, но проконсультировали девочку у аллергологов, и всё стало на свои места. Хотя, конечно, нет такого закона, который бы запрещал ребенку с аллергией иметь ещё и увеличенные аденоиды. Но ей стало намного легче после переезда к нам. Врачи сошлись на том, что наличие ковров, старой мягкой мебели или домашних животных в родительском доме вызвали у Любочки аллергический насморк, а вслед за этим и затруднение дыхания через нос. Так что, по словам мамы, в ряде случаев действительно приходится бороться «и с мухами, и с котлетами», но мы успели вовремя, она даже спать стала спокойнее, да и Татку теперь просто не узнать. – Павел опустил голову, улыбаясь своим мыслям. – А я понял, что женат на отличной женщине, приятель!

– Ладно, Паш, пошёл я на обход, быстро мамочек гляну и домой к своей будущей мамочке. Спасибо тебе за разговор, бывает, что всё, что тебе нужно – это просто поговорить с друзьями. Ты тоже не вешай нос, вот увидишь – всё у вас будет хорошо. Ну, пока!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Константин вышел, а Римский прикрыл глаза и улыбнулся – у них и так всё хорошо. И Таня... Как она изменилась, стала такой нежной, ласковой, будто снова медовый месяц. И поёт часто, а уж как возится с девочкой! Прекрасная мать! Осталось решить вопросы с удочерением, то тут уже от них мало что зависит. Прошёл всего месяц после гибели Кати, а будто полжизни прошло.

– Павел Николаевич! Вас в операционную вызывают! Игорь Павлович с Симоновой стоит, показатели падают!

Голос дежурной сестры вырвал его из мыслей, он резко вскочил и быстро спустился по лестнице. В операционной стояла напряжённая тишина, были слышны лишь короткие команды Симоновой.

– Что тут? – спокойно спросил Римский у своего коллеги.

– Кровотечение, – тут же ответил анестезиолог и молча показал на монитор с множеством цифр.

– Проблемы с плацентой, Павел Николаевич. Готовьте центральные вены, кровь Галина Ивановна уже побежала заказывать. Проверь, пожалуйста. – Симонова повернула голову, санитарка вытерла лоб, стараясь не задеть очки.

– Сделаю, – коротко ответил Римский, всматриваясь в показания жизнедеятельности на мониторе дыхательного аппарата, затем вышел и в несколько шагов пересёк коридор. – Галина Ивановна, что там с кровью?

– Мало, Паш, если начнёт сильнее кровить, нас это количество не спасёт. Что делать?

– Запрашивай все городские станции!

– Уже, у всех дефицит четвёртой отрицательной, на данный момент у нас всего литр.

Римский задумался, а затем протянул руку за телефонной трубкой:

– Центр крови? Катя, звони в военные училища! Нужна срочно четвёртая группа, отрицательный резус. Срочно, Катя! – Он выслушал ответ дежурного врача и повернулся к Бережной: – Подготовить кабинет в приёмном. Девочки, воду кипятите, чай сладкий, в Центре крови свои работать будут.

– Павел Николаевич, что с кровью? Пациентка закровила! – Санитарка смотрела на него перепуганным взглядом и сжимала дрожащие кулаки.

– Ты только успокойся, всё будет хорошо, там сама Симонова стоит, у неё ещё никто без спросу не уходил. Что с военными, Бережная?

– Готовы, уже оповещение пошло, едут мальчишки, никто не отказался! И как только тебе мысль такая в голову пришла?

– Вот так и живу: всё своё ношу с собой – мнения, эмоции, нервы, матерные выражения. На всякий случай, мало ли что. Время-то тревожное. Бережная, всё на тебе. Кстати, данные всех курсантов в базе есть – там и кровь, и их здоровье. Они анализы сдают, так что здоровы все.

– Паш, что происходит? – Казанцев бежал по коридору, стягивая с плеч халат.

– Кровотечение, Верочка кровь запросила, пока справляются, но ты знаешь, она просто так нервничать не будет.

– Понял, я к ним.

Что происходило дальше, позже не смог бы, наверное, рассказать ни один из медиков и внезапных доноров. Февраль не баловал жителей столицы, морозы стояли крепкие, но медсёстры бегали из корпуса в корпус, стараясь донести тёплую кровь до операционной, закутывая её в свои шубы и зимние парки, передавая многочисленные флаконы в операционную и возвращаясь обратно.

Вера Андреевна сидела в углу операционной, молча наблюдая за действиями реаниматологов. Хирурги сделали всё, что могли, осталось ждать, как на всё отреагирует сама пациентка.

– Вера Андреевна, а как же так получилось, что пропустили такое? – Казанцев сел рядом на корточки и искоса глянул на профессора.

– Потому что ни разу в консультации не была! – со злостью ответила Симонова. – Иметь такую редкую группу крови, резус, несколько абортов и дома сидеть до того момента, пока кровь не появилась! Слава богу, ребёнка смогли спасти, синий как купорос. И ладно бы первые роды! Так ведь третий ребёнок уже! – Вера Андреевна сжала кулаки и тихо добавила: – И последний, к чёртовой матери! Ты чего так сидишь? Спина болеть будет.

– Нет, не будет. Пришлось матку удалить?

– А иначе мы бы из живота не ушли, там не матка, Костя, а сплошной сгусток! Что там, ребята?

– Пока всё в пределах нормы, Вера Андреевна, будем ждать.

– Со стола не снимать, – бросила Симонова. – Хм, а ведь недавно мы с Наташей Римской решили отдохнуть, так сказать, выпили бутылку шампанского и начали обсуждать особенности лечение ДВС-синдрома*, две дурочки. А теперь вот, не дай бог, конечно, обсуждения и пригодятся. А ты чего остался, чего домой не поехал?

Константин пожал плечами и спокойно ответил:

– Собирался уже, но услыхал, что у вас тут какая-то задница, позвонил Иринке и остался. И хорошо, что остался. Пока Пашка со своими гвардейцами чужую кровь лил, я её родную фильтровал. Так что все при деле. Иногда ловлю себя на мысли, что не дай бог такое с моей...

– Замолчи! – тут же отрезала Симонова, помолчала и уже спокойно добавила: – Ты езжай, Костя. Я останусь, мало ли.

– Я с вами, потому что вы правы – мало ли.

– Спасибо, дорогой. Зачтётся. Игорь, Паша, что?

– Нормально, судя по всему, успели. Спасибо тёплой крови!

– А где столько взяли?

– Мы к военным обратились, Вера Андреевна. Они у нас кого угодно спасут. Кстати, ни один не отказался, их с нарядов снимали, свои редкие часы отдыха похерили, из кинотеатров бежали, даже из бассейна – так и приехали с мокрыми волосами и штанами.

– Это хорошо, – устало произнесла Симонова. – Спасибо. Потом командованию надо будет сообщить, пусть хоть увольнение разрешат внеочередное. Ну что?

– Капаем. – Римский пожал руку своему напарнику. – Спасибо, Игорь, что вовремя спохватился! Теперь всё от тебя зависит.

Роддом замер в ожидании. Казалось, что даже новорожденные в детском отделении умолкли, прислушиваясь к звенящей тишине. Но вскоре реаниматологи разрешили увезти пациентку в отделение, где мерно шумели дыхательные аппараты, капали прозрачные капли растворов, раздавался писк мониторов и тихо сновали дежурные медсёстры, меняя флаконы и вводя лекарства в вены. Ещё одна жизнь... И уставшие врачи, сёстры и шмыгающая носом молоденькая санитарочка, отмывавшая операционную и тихо вздыхающая от пережитого потрясения. И ожидание... А как же? Это же просто работа, тяжёлая, неблагодарная, но несущая Жизнь... Пусть даже через страдания, усталость и злость. Работа...