Инсинуации

26

Контуженой канарейкой Элис металась между комнатой невесты и лужайкой для церемонии. Ей надо было успеть проверить шатёр, где стояли закуски, и заглянуть на гравийную дорожку, где то и дело появлялись новые гости. «Небольшая вечеринка», как и опасалась Эл, обернулась грандиозным приёмом в духе Метрополитен-опера и бала Института костюма. Официанты ловко скользили среди позолоченного декора и живых цветов, по ушам резал струнный ансамбль, над головой миллиардом вспышек переливались опрысканные блестящей дрянью живые цветы. День только начинался, голова шла кругом, а Элис всерьёз опасалась, что к концу балагана нежно-золотистое платье подружки превратится в облезлую тогу. И было из-за чего!

Генриетта умудрилась довести всех, и себя в первую очередь. Она постоянно выбегала из комнаты, чтобы раздать указания, и лишь ценой одного фирменного взгляда матери невесты, ненормальную удалось удержать в комнате с мягкими стенами. Миссис Кёлль вообще вызывала у Элис оправданный трепет. Эта двухметровая звезда баскетбола и невероятной красоты женщина могла произвести впечатление на любого. Говорили, её железный слэм-данк65 мог соперничать с таким же железным характером, но ярко-синие глаза теплели, стоило рядом появиться отцу семейства. И глядя на него, Эл понимала, что у подруги не было ни единого шанса уродиться малышкой.

Тем временем даже в суете подготовки она не смогла избежать встречи с Джеральдом. Глупо было надеяться, что в пределах трёх залов их прямые никогда не пересекутся. Они столкнулись совершенно случайно. Элис бежала по каким-то делам, а он… Да кто же знает, что делал в огромной пустой комнате Риверс? Может, его тоже раздражала вся эта карусель разодетых гостей. Поспешно кивнув в знак приветствия, она выпорхнула за стеклянные двери.

Элис чувствовала пристальный взгляд. И наверное, им надо было поговорить… Но вышедший вслед за ней Джеральд терпеливо давал время решить, чего она хочет, а Элис не знала, стоит ли вообще что-то решать. Ещё три дня, и она улетит в Калифорнию, только в этот раз уже не вернётся. Однако затем в голове всплывал разговор с Коэном, когда, простив себя и других, приняв, наконец, ответственность за сделанные поступки, Элис Чейн вдруг стала взрослой. И снова становилось не по себе. Сейчас она была как чистый лист. Могла с головой окунуться в любовные глупости и тепло нового человека. С кем угодно, только не с Джеральдом, легко и без опаски построить новые отношения. Но только никто, кроме Джеральда, был ей не нужен. Грустно.

От этих печальных мыслей не отвлекло даже шествие по мягкой зелёной траве, когда, держа в руках кружевную окантовку фаты длиной, как весь Млечный Путь, Элис ползла вслед за Кёлль по дорожке. Под медленный ритм торжественной музыки она считала шаги, прежде чем Генри сунула в руки свой пышный букет. Взбодрившись на пару минут, Элис вновь потонула в собственных мыслях, которые становились тоскливее с каждым новым словом распорядителя церемонии.

– Божечки, Пуговка! – неожиданно прошептал из-за спины Джо. – Ты посмотри, как они прекрасны! Насколько гармонично смотрятся друг с другом…

Элис закатила глаза и попыталась сосредоточиться на церемонии, но куда там.

– А эти восхитительные шары из цветов! Они вовсе не дурацкие. О, и ты посмотри, во что одета тётушка Генри! Вон та, в брючном костюме цвета марсала. Это же шик… Господи Боже, я сражён наповал! Настоящая феерия вкуса…

Она скосила опасливый взгляд в сторону указанной дамы, но вместо озвученной леди наткнулась на Риверса и непроизвольно вздохнула. Вот уж кем стоило любоваться. Отстранённый и элегантный, Джеральд был сосредоточен на действе под аркой и впервые с весны выглядел самим собой – доволен жизнью и недоволен окружающими. Словно почувствовав что-то, он повернул голову и лениво скользнул взглядом по пёстрой кучке подружек невесты.

– А ты не знаешь, торт будет с персиковой или апельсиновой прослойкой? Вообще, вкус сезона – клубника, но у Генри вся свадьба в золотистых тонах…

– О, да бога ради! Ты замолчишь или нет! – наконец не выдержала Эл, на которую тут же уставились сидевшие в тишине гости.

Джо обиженно замолчал, а Эл нервно стиснула букет невесты и лишь через несколько минут осмелилась поднять голову. В центре строгих костюмов и ярких платьев мелькнула знакомая бледно-рыжая шевелюра, отчего Элис нахмурилась. Похоже, дружба Хиггинса и Риверса не выдержала накала страстей и перешла в прохладное игнорирование. Преподаватели заняли стулья чуть ли не в противоположных концах шатра. Стало немного грустно, но Эл уже ничем не могла им помочь. После отъезда взрослые мальчики как-нибудь сами разберутся между собой.

Тем временем церемония медленно подходила к концу и, несмотря на весь свой скептицизм, бухтение и перманентную раздражительность, Элис прослезилась. Да, в самый пошлый и банальный момент, когда счастливый Курт целовал всхлипывавшую жену на глазах умилившихся гостей и растроганного Кестера. Наверное, осознать, что на долгие годы ты связан с дорогим для тебя человеком, и правда прекрасно. Быть уверенным, что всегда есть кому подставить плечо. Наконец знать, что кто-то нуждался в тебе как в воздухе, воде или пище, а возможно, и больше. Любовь не сбой программы или уродливый код. Любовь на самом деле красива.

На вкус Элис вечеринка прошла… приемлемо. Особенно когда миновала череда бесконечных речей, в которой ей пришлось принять непосредственное участие. Разумеется, свои пожелания говорили и Хиггинс, и Джеральд, но если слова первого вызвали лишь улыбку, то от голоса второго хотелось бежать за тысячу миль. Увы, но забыть настоящую любовь можно лишь со своей смертью. И Эл была рада, когда приглашение Хиггинса потанцевать вырвало её из плена стола и сидевшего напротив Джеральда. Она позволила себе всего пару бокалов, но это убрало неловкость из их с Мэтью общения, пока они медленно двигались по паркету под «Июльское утро»66. Возможно, он обнимал чуть сильнее и крепче, чем следовало, но какая теперь уже разница.

Элис старалась ради друзей казаться весёлой, быть беззаботной, довольной и радостной. Но из часа в час, из минуты в минуту, спиной ли, глазами Элис чувствовала взгляд и повисший вопрос. Когда? То, что Джеральд хотел разговора, становилось яснее с каждым сделанным вздохом, но она была не готова. Не хотела, не видела смысла, понимая, что прошлое не вернуть, а извинения лишь испортят им вечер. Так что, полюбовавшись началом праздничного фейерверка, она отправилась на поиски Боба и Джо. Очень хотелось домой. Элис мечтала принять душ и хоть немного полежать на диване, обнимаясь и болтая о ерунде с лучшим другом. У них оставалось три дня, чтобы наговориться на долгие месяцы вперёд, а потом её ждал самолёт, Калифорния и полнейшая неизвестность. Они расставались впервые за все годы их дружбы.

В поисках неуловимых спутников Элис обыскала чуть ли не весь дом. Чёрт бы их побрал! Словно иллюзионист, немаленький Боб растворился в ночи и клубах дыма, а Джо, по всей видимости, таки вознёсся на небеса. Впрочем, оба мягкотелых романтика с чистой совестью могли наслаждаться праздничным фейерверком, что вяло подтвердил пойманный за руку, но плохо соображавший Арнольд. Но на поляне их не было, как не было ни в крытом павильоне, ни на кухне, ни на парковке. Едва не рыча от досады, Эл заглянула в банкетный зал, обошла пару комнат и с раздражением толкнула дверь, что вела к бару. Зажмурив на секунду глаза, чтобы поскорее привыкнуть к полумраку после ярко-освещённого коридора, Элис шагнула внутрь. Было немного дымно из-за выкуренных здесь сигарет, по стенам и полу лениво ползли отблески с диско-шара. Редкие лучи прожекторов мешали зрению сфокусироваться, но, судя по мелькавшим искривлённым теням, здесь кто-то был.

– Элис?

Голос заставил вздрогнуть и чертыхнуться. Стоило весь вечер старательно обходить стороной Джеральда, чтобы так нелепо на него натолкнуться. Он стоял перед отполированной столешницей и до прихода Элис явно что-то делал с высоким бокалом. Что он здесь вообще забыл?

Ответ на вопрос нашёлся сразу, когда с другого конца барной стойки вынырнула одна из подружек невесты по имени Джуди. Ах, старый добрый профессор вновь на коне? Пострадал, повыдёргивал волосы, а теперь пора вернуться в обычную жизнь. На каждого монстра по принцессе, мистер Коэн? Ну, этот свою на вечер, похоже, уже нашёл. Призывный томный взгляд Джуди говорил сам за себя.

– Прости, не хотела мешать, – бросила Элис, собираясь уйти, но поняла, что не дышит.

– Что? – Джеральд нахмурился. – Нет, ты не меша…

Он резко прервался, наконец заметив, к чему прикован её совершенно остекленевший взгляд.

– Чёрт!

– Ну-ну.

Господи, как она сама-то не отравилась от концентрации яда в двух междометиях?

Элис честно пыталась не смотреть на его руки, которые держали стакан с коктейлем. Но своим потусторонним свечением в неоновом свете тот так и притягивал взгляд. Она старалась, всеми силами старалась отвести взгляд и не могла. Вдох-выдох… Да кто вообще пьёт настолько безумное пойло? Вдох-выдох… Ни вино, ни джин-тоник, ни даже виски… А жуткая «Зелёная фея». Вдох-выдох… Элис рывком развернулась и резко дёрнула на себя дверь, чувствуя, как подкатывает тошнота. Боже… Дамы и господа! Вашему вниманию предлагается пожиратель реальности. Ром, водка, текила, абсент, энергетик и, разумеется, приторно-сладкий дынный ликёр. Всё это унесёт ваш рассудок в другую галактику за пару минут! Эффект сумасшедшего с налётом приторной дыни. Вдох-выдох…

Ошибки быть не могло. Такой же запах, как и в ту ночь. Господи! Как же Эл ненавидела эту мерзкую вонь!

– Элис! Постой!

Крик Джеральда разнёсся по коридору, но она уже скользнула в ярко освещённый коридор. Позади послышался рык, звон стекла и возмущённый женский возглас, который заглушил хлопок двери. А потом она услышала шаги, что рокотом прокатились по пустой трубе коридора.

– Подожди, пожалуйста! Чёрт тебя побери, Элис, выслушай меня!

Вот только очередных объяснений от пьяного профессора не хватало. Выбежав из ловушки здания, Эл нырнула в группу подружек невесты, что-то весело обсуждавших тесным кружком, и устремилась дальше. Джеральд попробовал было рвануть за ней следом, но толпа качнулась и перегруппировалась, точно цветные камушки калейдоскопа. Ловко лавируя среди гостей, Элис наконец-то заметила Боба и схватила гиганта за локоть. Тот с удивлённым лицом созерцал очередного уродливого ночного мотыля, но тут же напрягся, когда Эл потянула восторженного энтомолога к парковке.

– Я так понимаю, сложности всё же возникли. Руки, ноги, голова, яйца? – деловито перечислил телохранитель, прежде чем открыть дверь машины.

– Ничего ломать или отрывать не надо, – буркнула Элис, которая только сейчас поняла, что телефон и одежда так и остались лежать в спальне у Генриетты. Впрочем, там царил такой бардак, что можно было и Киллиан-Корт потерять. Плевать. Она купит всё новое, без хвоста из воспоминаний, ностальгии и ненужных контактов в адресной книжке. – Он не трогал меня, хотел поговорить. Видимо, в этот раз лишь часть мозгов растворилась в этиловом спирте. Но лучше сказать Курту, что у него там парочка сексуально озабоченных гостей надираются «Зелёной феей» и могут быть потенциально опасны для себя и окружающих.

В ответ послышался смешок, и машина выкатила на тёмную дорогу. Больше за весь путь они не перемолвились ни словечком. Боб предупредил Ланге о надвигающемся алкогольном циклоне, и даже со своего места Элис слышала громкий мат Курта. Хреново вышло. Впрочем, это уже не её проблемы. После она отправила с телефона Боба успокаивающее сообщение для Джо и поудобнее устроилась в кожаном кресле. Думать о том, что хотел сказать Джеральд, не было смысла. Хотелось надавать себе по щекам за никому не нужную ревность.

Оставшиеся дни пролетели титрами после фильма – бессодержательно. Арнольд и Джо решили устроить прощальный кутёж и таскали Элис по всем злачным местам Бостона, знакомя с культурой гомосексуальной светской жизни. Вышло познавательно. Она совершенно определённо набралась впечатлений на всю жизнь, но ноги её больше не будет ни в одном гей-клубе бесконечной вселенной. Так что в последний вечер Элис скучала, мысленно перебирала оставшиеся не собранными вещи и мечтала, чтобы непрестанное ожидание наконец-то закончилось. Кажется, настал момент, когда хотелось поскорее уехать.

На проводы в аэропорт явилась вся их компания. В этот раз не опоздала даже Триша. И Элис стоило огромных трудов не показывать раздражение, пока она из последних сил терпела бурное прощание с друзьями и море слёз от дядюшки Клауса. Её тело было здесь, но мысли витали за семь долгих часов от Бостона, на другом конце Америки. Но всё заканчивается. Пройдя регистрацию, затисканная и зацелованная Эл маялась от долгожданной скуки и одиночества. В руках она крутила новенький дешёвый смартфон, который купила прямо в аэропорту. Увы, но во флагмане неизвестной китайской компании раздражало абсолютно всё. Даже встроенные игры бесили больше обычного. Однако брать свой телефон обратно Эл не решилась. Курт протянул было найденный под завалами одежды аппарат, но она шарахнулась от него и едва не перекрестилась. Элис не доверяла себе, боялась найти пропущенные вызовы и сообщения от Джеральда и переживала, что в один прекрасный день пошлёт к чертям благоразумность и восстановит прошлую жизнь. Нельзя. Дверь закрыта, трап убран, скорость принятия решения набрана.

Собравшись с мыслями, Элис отправила два сообщения с информацией о новом номере, выключила телефон и растеклась в жёстком кресле зала ожидания. Горящие от бессонной ночи глаза закрылись сами. Наверное, стоило написать что-нибудь Генри, но пусть уж Курт разберётся со своей женой сам. Если сочтёт безопасным – даст контакты подруги, нет… Что же, в их распоряжении оставалась почта, социальные сети и Джо. И глядя в огромные окна на маневрирующие самолёты, Элис невольно усмехнулась тому, в какую удивительно мелодраматичную историю она вляпалась. Действительно, будет, о чём вспоминать долгими зимними вечерами. Так что, улетая из Бостона и светившего над ним солнца, она ни о чём не жалела. Это было отличное приключение.

Второй перелёт прошёл без задержек и в тишине, хотя из-за растущего адреналина Эл так и не смогла подремать. Выбравшись из душного самолёта, она медленно брела вдоль стоек для регистрации и вчитывалась в бесконечные надписи в попытке разобраться, где здесь стоянка. Вещей с собой не было. То немногое, что осталось в Бостоне, О’Нили пообещал при первой же возможности выслать волшебной телепортацией через транспортную компанию. Прекрасно зная лучшего друга, который никогда и ничего не мог сделать вовремя, магическую посылку следовало ждать не раньше Рождества. В лучшем случае. Так что, закинув на плечо небольшой рюкзак и сжав в руках мехового оранжевого зайца, где болтался ключ от таинственной машины, Элис бодро зашла в лифт и нажала кнопку нужного этажа. А на стоянке, поплутав среди бесконечных рядов спящих автомобилей, нашла нужное обозначение на столбе и, затаив дыхание, нажала «запуск» на сигнализации.

Звук проворачивающихся поршней донёсся откуда-то слева, и Элис с трепетом вслушалась в густое гудение двигателя. Желудок сжался от предвкушения. Она не знала, как выглядел подарок от Клауса. Эл находилась в полном неведении и очень надеялась, что подарок окажется небольшим. Содержать безумные машины ей пока было не по карману. Но через десять осторожных шагов Элис мгновенно простила Клаусу Кестеру гиперопеку, сердитые чётки и многочасовые нотации. Она забыла о резком характере, переменчивом настроении и пристрастии к сериалам. Бог с ними! Потому что благодаря дяде маленький ураган под капотом и четыре колеса счастья теперь её! Спасибо! Она обязательно позвонит и будет долго-долго благодарить за это невероятное чудо.

Устроившись поудобнее в водительском кресле, Элис с блаженством вздохнула и потянулась к смартфону. Тот хоть и напоминал кусок дерьма мамонта, но всё же включил навигатор. Она огладила руль, провела по приборной панели и, подумав немного ещё, щёлкнула замком бардачка. Кончики пальцев коснулись холодного бока мирно лежавшего среди вороха документов Ругера, и Эл ухмыльнулась. Да, опека закончилась, но без защиты её не оставили. Курт выполнил обещание.

Белый Гольф радостно рыкнул и с визгом шин стартовал с парковки. Из динамиков в компании радиопомех полетел голос Кидиса:

«Psychic spies from China try to steal your mind's elation

And littlegirls from Sweden dream of silver screen quotation

And if you want these kinds of dreams it's Californication…»

– Корги! Я буду звать тебя Корги! – крикнула Элис, сделала музыку громче и открыла настежь окна. Свежий воздух залива наполнил салон.

Где-то за спиной маячил небоскрёбами Сан-Франциско.

«…Dream of Californication

Dream of Californication…»

Машина была не новой, но определённо находилась в великолепном состоянии. И Элис не сомневалась, что Ланге очень старательно подбирал для неё железного друга. Она любила скорость. Когда бесконечная круговерть из обследований и больниц вынудила продать Фиат, Элис скучала. Да, в последний год она водила машину Курта. Но этот яркий, громкий, пижонски-мальчишеский автомобиль совсем ей не подходил. Сидеть там было почти таким же кощунством, как… Хотя нет. Мерседес Джеральда оставался неприкосновенен. Нарушить это удивительное единение стального тела и человеческой души Элис не решилась бы и перед смертью. Так что, теперь, когда маленький Гольф летел по побережью, Эл задыхалась от счастья и чувства свободы. Она посильнее вдавила педаль газа в пол, а потом восторженный девчоночий визг полетел над заливом.

«…Space may be the final frontier but it's made in a Hollywood basement

And Cobain can you hear the spheres singing songs off Station To Station?

And Alderaan's not far away, it's Californication…»67

Дорога заняла не более получаса, в течение которых Элис наслаждалась то солнцем, то мелькавшим по пути океаном, то синим небом и даже полосами разметки. Задорный Корги игриво лавировал в оживлённом послеобеденном трафике и ловко перестраивался из ряда в ряд, оправдывая данное ему имя. Лихо развернувшись около Эймса, Элис съехала на Моффетт-бульвар и через пять минут остановилась у небольшого кирпичного домика. Аккуратно припарковавшись около деревянного частокола, она вышла из машины и огляделась.

Как и все улицы в Долине, Изи-стрит была совершенно прямая, чистенькая и зеленела от разлапистых деревьев и аккуратных газонов. Живые изгороди увивали зелёными ветвями заборы и больше напоминали уголок леса посреди жилого квартала. Несмотря на близость двух больших автострад, здесь было уютно. А после гетто – подозрительно тихо. Прищурившись, Элис решила, что пейзаж всё же немного приторноват, но в целом сойдёт. Внезапно внимание привлекла небольшая табличка, что висела на стене расположенной рядом парковки. Надпись предупреждала, что за безопасностью в этом районе зорко следит «Сообщество Решительных Соседей». Не удержавшись, Элис хихикнула от такого контраста с любимым Дорчестером. Да, это, конечно, не самая фешенебельная часть Маунтин-Вью, окраина, и до престижности Пало Альто68 дома недотягивали по всем стандартам, но местные точно любили этот район.

Арендованная квартира находилась на втором этаже дуплекса и имела два неоспоримых преимущества – низкая цена при фантастической близости к Эймсу. Отчаявшийся найти арендатора хозяин был готов пойти на любые условия, и на радостях, что таких не последовало, даже попросил меньший залог. Обо всём этом Элис узнала уже в аэропорту, когда хмурый Ланге всучил остатки от выданной ему суммы. Справедливо рассудив, что доверять парочке любивших хорошенько повеселиться геев не стоит, он молчал до последнего и лишь перед прощанием вернул деньги ошарашенной подопечной. Так что сейчас, благодаря предусмотрительности Курта, она была готова отметить своё новоселье в компании пиццы и, может быть, даже бутылки вина.

Подхватив с пассажирского сиденья рюкзак, Элис направилась к лестнице, что шла вдоль всей стены и упиралась в один из балкончиков. На нём в разномастных горшках стояли чудом не засохшие карликовые деревца и цветы. Поразительная воля к жизни! Наверное, за ними приглядывали соседи из того самого «Сообщества», потому что даже один увядший цветок портил благостный вид района.

Открыв дверь, Элис шагнула в полумрак большой комнаты и остановилась. Несколько раз моргнув, она нащупала на стене за спиной выключатель и, когда яркий свет озарил комнату, опустилась на мягкий ворс ковра, заходясь диким смехом. Чёрт побери! Крут! Неужели было так сложно сказать? Или он считал, что это нормально спать на шезлонге в совершенно пустой квартире? Господи, здесь не было ничего. Совершенно! Только кухонный гарнитур, сломанный стул и вентилятор. С трудом подняв себя на уставшие ноги, Элис вновь достала смартфон. Итак, вечеринке придётся подождать.

Предусмотрительно сбережённых щепетильным Ланге денег хватило ровно на одну хорошую кровать и прекрасный матрас, которые Эл купила в ближайшей IKEA. Ну а три жестяных банки имбирного печенья как-то сами собой купились на сдачу. По крайней мере, именно так объяснила себе поступок Элис, которая всю дорогу до дома корила себя за неуместную ностальгию. Знать бы только по кому. Одолжив у соседа снизу шуруповёрт, Эл приступила к сборке кровати. Инженер она или нет?

Поскольку стола и стульев пока не было, она совершенно справедливо рассудила, что есть можно как стоя, так и лёжа на шезлонге, любуясь рассветом или закатом. Последнее Элис осуществила в этот же вечер, накупив в магазине «Всё по одному доллару» разномастных тарелок и пару кастрюль. Без настойчивого нытья Джо хождение по магазинам принесло неожиданное удовольствие и заняло меньше времени, чем ей помнилось по прошлому разу.

Июль пролетел незаметно. Все свои силы Элис тратила на работу и попытки прижиться в крупнейшем научном центре Америки. Именно здесь концентрация академических звёзд доходила до максимума.

Всё началось прямо на совещании в первый же понедельник, когда слегка напуганный взгляд новой сотрудницы никак не мог оторваться от скромного пожилого биолога. Точнее, от лацкана его пиджака, где красовался облачённый в скафандр серебряный Снупи69. Весь месяц Элис набиралась смелости и кружила вокруг Джона Спрингера, боясь даже слово сказать рядом с легендой. И неизвестно, сколько бы продолжалось это молчаливое восхищение, но терпение Лукача закончилось. Устав потешаться над юной коллегой, он подловил ту во время обеда.

– Почему тебе просто не взять у него автограф? – как бы невзначай спросил Майкл. Развалившись в кресле, он ждал, пока вместо чая Элис заварит две крепчайшие чёрные дыры.

Её кабинет был крошечным, зато отделялся от остальных полноценной стеной и самой настоящей дверью. Наверняка его раньше использовали для хранения каких-нибудь швабр, но такие подробности волновали в последнюю очередь. Элис требовалась тишина и возможность работать, а уж какого цвета при этом стены… дело десятое. Правда, она всё же не удержалась и канцелярскими кнопками прикрепила на стену пару акварелей и, конечно же, фотографию. А ещё поставила чахлый цветок.

– Это невоспитанно, – тем временем ответила она, покраснев, и поставила перед Лукачем чашку. – Он подумает, что я малолетняя идиотка.

– Да брось. Спрингеру будет приятно.

– Скорее, тревожно. Вдруг я ненормальная.

Лукач сделал осторожный глоток и мужественно не скривился.

– Господи, это что? Экстракт тёмной материи?

– Ещё незапатентованная выжимка из абсолютно чёрного тела. – Элис протянула ему подсластитель. Господи, она безнадёжна даже в простейшей готовке.

– Не уверен, что сахар поможет, – пробормотал Майкл, всё же решившись на новый глоток. К третьему он вошёл во вкус. – Не понимаю, в чём проблема? Он учёный, ты учёный. Попроси подписать журнал с его статьёй.

– Я не учёный. Просто человек, производящий определённое число строчек кода в минуту, а вот доктор Спрингер…

– Всего лишь биолог…

– Который зафиксировал жизнь на Титане! – возмутилась Элис, искренне негодуя от подобного пренебрежения.

Майкл на какое-то время замолчал, прежде чем задумчиво произнёс:

– Настанет время, и тебя перестанут удивлять подобные находки.

– Я надеюсь, что нет. – Поджав губы, она твёрдо посмотрела на Лукача. Тот усмехнулся.

– И я.

Неожиданно даже для самой себя Элис призналась:

– Когда-то мне казалось, что знание – единственно верный способ жить. Знать прогноз погоды, таблицу интегралов или штук десять языков программирования… Я существовала как нейронная сеть. Обучить – применить – выполнить. Ни секунды на обдумывание, ни одного вопроса… ради чего это?

Со всей силы сжав нагретые внутренним теплом керамические бока чашки, Эл втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы.

– Алгоритм, – раздался спокойный голос.

– Что? – встрепенулась она.

– Ты жила по алгоритму, как зачастую это случается у вас, программистов, – произнёс Лукач, меланхолично болтая свободной рукой. – Но жизнь не набор правильно скомпонованных строчек кода. Здесь нельзя заменить переменные, выкинуть одну часть или переписать другую. Приходится работать с тем, что есть, совершать ошибки, которых не исправить, и просто верить, что в следующий раз тебе повезёт больше.

– Пока что моя удача стремительно приближается к нулю, ибо количество наделанных глупостей уже не поддаётся подсчёту.

– Ты слишком молода, чтобы натворить грешных дел, – закатил глаза Майкл. – А людям свойственно со временем забывать о чужих оплошностях.

– М-м-м, да, – протянула Элис.

– А постоянные размышления о собственной ущербности могут стать причиной изжоги. Не зацикливайся на прошлом, которое тебе всё равно не отменить и не изменить. Зачем? Живи сейчас. И чтобы в будущем опять не жалеть – пойди и возьми у Спрингера автограф!

– Нет.

– А если завтра его не станет? Ему уже за семьдесят…

– Тем более нет.

– Вот упрямая!

На этом, казалось, вопрос был исчерпан. Но через пару дней Лукач выловил Элис в общей столовой и молча поставил перед мирно обедавшим Спрингером. Сунув ей в руки журнал и карандаш, он испарился, оставив после себя обворожительную улыбку Чеширского Кота.

– Вы что-то хотели, мисс Чейн? – Маленький худощавый доктор спокойно отложил столовые приборы и вежливо уставился на прервавшую его обед Эл.

– Да… я… Мне… Не будете ли вы…– Господи! У неё никогда не было проблем с вербальной коммуникацией. Уж что-что, а этим умением Элис владела в совершенстве. Мотнув головой, она выпалила на одном дыхании: – Сэр, можно ваш автограф?

– Присаживайтесь. – Спрингер указал на свободное место, и Элис осторожно опустилась на краешек пластикового стула. – Вы слышали, что у доктора Филлипс наконец-то родили беременные мыши на космической станции?

Неожиданный вопрос поставил в тупик, и Эл отрицательно покачала головой.

– Советую ознакомиться с отчётом. Очень познавательно. Очень, – пробормотал Спрингер, с невозмутимым лицом черкая замысловатую подпись на свободном участке глянцевой бумаги. – Наше ближайшее и важнейшее будущее, не то, что какие-то бактерии или вода на Марсе.

Не представляя, что вообще можно сказать в ответ, Элис коротко кивнула.

– Обязательно, сэр.

– Как вы справляетесь, мисс Чейн? Слышал, уже целый месяц радуете Хильду, но что насчёт вас. Нравится ли вам в Эймсе?

Прищуренный взгляд как бы невзначай скользнул к сложенным на столе рукам Эл и зацепился чуть дольше положенного на кончиках пальцев. Обычное праздное любопытство, которое есть в каждом из нас, не сулило бы проблем, но что-то в глазах старого учёного заставило Элис напрячься. Возможно, в ней заговорила неожиданно проснувшаяся паранойя, а может, причиной стало чуть дрогнувшее веко Спрингера, когда он заметил синеватый оттенок кожи. Как бы то ни было, она немедленно натянула рукава кофты, спрятав от посторонних глаз свой диагноз.

– Здесь хорошо, – честно ответила Элис. – Для молодого специалиста вроде меня сложно желать лучшего для старта карьеры.

– Но и требуют в Эймсе много. Знаю, что вы закончили Массачусетс, где темп жизни и конкуренция даже выше, чем здесь. Но сталкиваться с такой ответственностью вам ещё не приходилось.

– Я справляюсь, – немного суше, чем полагалось воспитанной девушке, ответила Эл и, коротко поблагодарив, испарилась из столовой. Её пламенеющие смущением уши порядком повеселили коварного Лукача, который терпеливо дожидался у кабинета.

Уже дома, повесив на стену заботливо вырезанную и помещённую в рамочку статью с автографом, Элис вчиталась в надпись:

«Для мисс Чейн, с пожеланием научного везения и напоминанием, что самое важное находится гораздо ближе, чем за один световой год от Солнца. Джон Т. Спрингер».

Слова вызвали лёгкое недоумение и откровенно призывали поискать скрытый в них смысл, но Эл не хотела. Она так устала от бесконечных загадок, что решила – старый чудак заслужил право сам решать, восхищаться ли ему грызунами, звёздами или бактерией на лабораторном стекле.

Помимо бесконечной работы, за два месяца проведённых в Маунтин-Вью, Элис всё же смогла разжиться нормальной мебелью. Мало того, к августу начало казаться, что работники IKEA узнавали её в лицо и начинали шептаться, стоило лишь переступить порог магазина. А она всего лишь наслаждалась… Нет, ловила кайф. Впервые оказавшись один на один со своими желаниями, без необходимости учитывать чьи-то весьма специфические вкусы, Эл позволила себе расслабиться. У неё тряслись от восторга руки, когда она выбирала стильное кресло, самый уютный плед или очаровательный коврик в ванную. Крупица за крупицей, она собирала новую жизнь и себя из разномастных плетёных корзин, подушек и книжных полок.

Дом обрастал вещами, а у Элис впервые появилось ощущение правильности. Ей нравилась каждая любовно выбранная или случайно подмеченная на какой-нибудь городской распродаже деталь. Так, например, у неё появились часы в виде Солнечной системы и большая хрустальная ваза. Это огромное стеклянное чудище она каждую неделю наполняла цветами. Выглядело немного картинно, но, чёрт возьми, круто. Словно в историческом фильме.

Однако через несколько месяцев пустота уютной квартиры начала потихоньку давить. Сначала Элис не обращала внимания. Работы всегда было столько, что та занимала каждые выходные. Поначалу это устраивало. После суматошного дня сил на осознанный отдых уже не оставалось. Но было ли Эл одиноко? Конечно. Ей отчаянно не хватало друзей, успокаивающей болтовни, возможности хоть раз поговорить по душам или в молчании прижаться к чьему-то теплу. Не хватало кипевшей в Бостоне жизни. Дошло до того, что она начала выбираться в ближайший торговый центр, дабы хоть там побыть среди людей. Прямо как… Она запрещала себе вспоминать о Джеральде Риверсе, но, каждый раз закрывая глаза, ловила ощущение его взгляда. Того самого: отчаянного, кричащего, с засевшим навсегда в глубине страхом за едва не свершившееся. И вновь выныривая из дрёмы в бессонницу, Элис судорожно хваталась за ноутбук в попытке расползавшимися перед глазами строчками кода вытравить память. Если так пойдёт дальше, то программирование скоро заменит ей сон, еду и секс.

От совсем уж острой хандры спасало обилие новостей. Иногда Элис казалось, что её голова окончательно переполнилась и неспособна вместить то количество информации, которое ежедневно сваливалось в рабочую почту. Систематизация и оптимизация – первые шаги, чтобы выбраться из любого завала, но куча почему-то росла. На плечи Элис лёг не только проект генной лаборатории, но и проблемы всего огромного отдела астробиологии. А тех было больше, чем видимых звёзд. В общем, было весьма тяжело.

Проблем добавляло и сердце, что ни на минуту не давало забыть о себе, тонкой ноющей болью оно сопровождало каждый вздох находившейся в напряжении Элис. А она не считала, сколько ночей давилась слезами от слабости и нервного истощения. Худоба прогрессировала и вызывала вопросы у неравнодушных коллег, которым казалось, что скоро Эл истончится до листа третьесортной бумаги. Но выбора не было. Ей оставалось терпеть, привыкать и постараться поддерживать живущую в душе надежду, что со временем обязательно станет легче. Впрочем, к середине августа даже регулярные обеды у четы Лукачей не разгоняли перманентного сплина. Джесс говорила – это адаптация, Элис считала… А ничего она не считала. Сил на пространные размышления не было. Она подумывала завести собаку, но потом пожалела животное. Мучить мохнатого друга тоской и ожиданием вечно занятой работой хозяйки было слишком жестоко. Ох, да у неё даже самый тупой вид рыб сдох бы от одиночества.

А ещё оставалась команда Персеид, которая, спевшись с лабораторией Искусственного Интеллекта, устраивала для Элис мелкие, но противные каверзы. Ей были не рады, а всё потому, что она слишком много работала и слишком грубо отвечала на любые попытки парней поухаживать за новенькой. Ими двигал спортивный интерес, а у неё банально не осталось желания на все эти детские игрища. За два месяца Элис не согласилась ни на одно из предложенных свиданий и почти отчаялась, но помощь подоспела нежданно. К огромному удивлению и тихой радости Эл, внезапную поддержку оказал Спрингер. Взяв опеку над молодой коллегой, он помогал вести диалог с обиженными программистами и умудрялся тактично разрешать все конфликты. А к концу лета вышло, что пожилой учёный стал чем-то вроде добровольного щита, за которым Элис время от времени малодушно пряталась. Он же настоял на поездке к мысу Канаверал, когда Элис с ужасом сообщила, что, кажется, у неё галлюцинации…

Это случилось в первые дни сентября. Эл бежала до лаборатории Персеид, но неожиданно остановилась. Ей почудилось… Да нет. Это бред! Она моргнула, и видение исчезло. Похоже, бросить курс антидепрессантов было ошибочным, раз даже в обычном потоке туристов ей мерещился невесть пойми кто. Нервно посмеявшись над собственной глупостью, тем же вечером Элис купила пять упаковок. Но когда, несмотря на возобновлённый приём таблеток, она так и продолжила подмечать кого-то слишком похожего на Джеральда, ситуация перестала казаться забавной. Элис словно играла в кошки-мышки с собственным больным мозгом, что не укрылось от Спрингера.

– Поймите, мисс Чейн, – размеренно втолковывал он ей, пока медленно скользил взглядом по интерфейсу программы – новому детищу Элис. – Кто знает, когда удастся в очередной раз понаблюдать за гением человеческой мысли.

– У меня слишком много работы, сэр.

– Работа… – фыркнул учёный и снял очки, чтобы протереть их краешком пиджака. – Вам двадцать пять или семьдесят? Это я могу волноваться, что не успею доделать последнее исследование прежде, чем сыграю в ящик. Сие было бы досадно, да. А у вас ещё полвека впереди, прежде чем придёт пора подумать о тёплых носках вместо очередного многочасового перелёта.

– Но, что мне там делать? Я не имею никакого отношения ни к космической программе, ни, тем более, к запускам военных спутников.

– Как и Лукач, но он летит договариваться с ULA для нашей совместной миссии в следующем году, и ему нужна компания.

– Что-то я в этом сильно сомневаюсь, – пробормотала Элис, но Спрингер уже не слушал.

– Поговаривают, во Флориде сейчас чудесно…

Без шансов. Кажется, её усиленно пытались спровадить.

Стартовая площадка SLC-37B напоминала поляну для пикника, если не смотреть на возвышающееся прямо над головами огромное оранжево-белое чудище в виде ракеты-носителя. Закованная в броню внутри мобильной обслуживающей башни она походила на песочный замок фестиваля пляжных скульптур. Элис хмыкнула и поправила солнцезащитные очки.

Они с Майклом торчали здесь третий день, наслаждаясь незапланированным отдыхом и действительно прекрасной погодой. За спинами маячил космический центр Кеннеди, а перед глазами вид на родную Атлантику. Отсюда было рукой подать до Бостона, друзей и прошлой жизни, но Элис цепко держала на привязи ностальгию. Таблетки действовали, призрачный Джеральд исчез, а новое снотворное помогло справиться с приступами бессонницы. Даже сердце, кажется, ныло немного меньше. В общем, жизнь снова выравнивала свою кривую.

– Вот дождутся они у меня. Заключу контракт со Space X, и пошло оно к чёрту! – ворчал Лукач, оглядывая раскиданное по зелёному склону оборудование для фотосъёмки. Запуск был намечен на раннее утро следующего дня.

– Не сможешь. Мы государственная организация…

– Я могу всё. Главное, знать, под каким соусом подать новую космическую программу. Кстати, как там твоя войнушка с парнями из Персеид? Спрингер сказал, они совсем от рук отбились.

– Мы перешли в стадию общего игнорирования. Они не обращают внимания на мои служебные записки, а я плюю на то, что они плюют на меня. – Элис нехорошо усмехнулась, машинально растирая грудину. Что там говорилось про полвека в запасе? Враки.

– Ты говорила Хильде?

– Вот ещё. Это мои проблемы, и мне их решать.

– Это влияет на работу…

– Не влияет, – с нажимом произнесла Элис.

– Ну да, ты ещё скажи, что посещаешь штатного психолога из-за смерти любимой лабораторной мыши. – Лукач развернулся и внимательно посмотрел на побледневшую коллегу.

– Всегда считала, что понятие медицинской тайны свято чтится в нашей стране, – сардонически откликнулась Эл.

– Я твой работодатель.

– Вообще-то, Ротчер.

– Не вижу разницы. Элис… – Майкл тяжело вздохнул, подбирая слова. – Я знаю, что в первый год всем приходится сложно. В этом нет ничего страшного. И если тебе действительно трудно, просто скажи, мы что-нибудь придумаем. У нас амбициозные планы, и если отбиться от графика, то это сулит большие финансовые потери. Придётся откладывать апробацию программ, что понесёт за собой задержку прогона на эмуляторе и, конечно же, передвинет на неопределённый срок старт шаттла…

Она сжала кулаки так, что короткие ногти до кровавых полос впились в ладони.

– Я. Справлюсь.

Но, конечно же, это было далеко не так.

К тихой радости Элис, они вернулись в Калифорнию на пару дней раньше. Хоть и справедливые, но обидные для гордости слова Майкла медленно точили изнутри спокойную уверенность в собственных силах. Но передышка всё же оказалась кстати, и Элис вернулась домой с надеждой на продуктивные идеи и отсутствие совершенно неуместных видений. Однако в один из дней мир решил в очередной раз пошутить.

Она стремительно шла по коридору, листая отправленную на доработку статью. Думать на ударной дозе антидепрессантов было сложно. Хотелось пялиться в стену, а не заниматься точными вычислениями, но кто её спрашивал? Разозлённая на собственную невнимательность Эл зарычала, прибавила шаг, а потом вдруг на полном ходу влетела во что-то тёплое, твёрдое и высокое. Бумаги картинно полетели на пол, и Элис бы давно к ним присоединилась, но история решила иначе. Всё повторилось, как и тогда: мягкий джемпер, дёрнувшая за плечо рука, запах и вопящий то ли от ужаса, то ли от удовольствия мозг. Только сейчас никто не смеялся. Полубезумно вскрикнув и шарахнувшись от Джеральда прочь, Элис затылком впечаталась в стену и неверяще уставилась перед собой.

Нет! Только не снова! Целую неделю в чудесной Флориде она верила, что сумасшествие отступило. Не видела, не думала, даже не вспоминала, а пила фруктовые коктейли и считала… Господи… считала, что всё наконец-то закончилось. Чёрт возьми! Элис ошеломлённо смотрела, как плод её больного воображения отступил назад, на секунду зажмурился, а потом поднял знакомый выцветший взгляд за целыми линзами очков. Стеклянная радужка, яркая кайма, простая чёрная оправа. Надо же, оказывается, она до мельчайших деталей помнила глаза Джеральда. Их прохладу, то, как темнеют, когда он расслаблен, и как почти исчезают в бесцветности, стоило Риверсу только сосредоточиться. Но разве… галлюцинации бывают материальными? Они же не трогают людей, не поднимают проклятые рассыпавшиеся страницы, не поправляют сползшую с носа оправу и не смотрят так настороженно.

– Элис…

О, а ещё они не ведут бесед. По крайней мере, Элис очень на это надеялась, иначе самое время бежать за экзорцистом. Кажется, она одержима.

– Что ты здесь делаешь? – Губы шевелились против воли, озвучивая бившуюся о стенки черепной коробки невероятную мысль.

– Не знал, что ты вернулась.

– Вернулась? – непонимающе моргнула она. – Это мои галлюцинации вернулись, а я никуда не исчезала…

– Ты… – Джеральд обеспокоенно шагнул вперёд, но замер, когда Элис в панике замычала. Вскинув руку, она пыталась то ли отгородиться от него, то ли вцепиться в ускользающее сознание. Раздался скрип нервно стиснутого пальцами пластика и тихий, успокаивающий голос: – Элис, я не трону тебя. Но нам нужно поговорить.

Внезапно до неё дошло, что всё происходящее – не плод ошалевшего воображения, не побочный эффект лекарств, и даже не происки гуманоидов. Напротив неё действительно стоял Джеральд Риверс и хотел что-то сказать. На противоположном конце Америки. За три тысячи миль от Бостона. В Калифорнии. Посреди коридора в грёбаном Эймсе. Господи, в какой именно момент своей жизни Элис согрешила настолько, чтобы при жизни заслужить нечто подобное? Окончательно поверив в бредовость всей ситуации, Элис машинально процитировала:

–Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве,

И хрюкотали зелюки,

Как мюмзики в мове.70

– Что?

Похоже, Джеральд решил, что она всё же свихнулась. И Элис не могла его за это винить. У неё самой возникли вопросы к рассудку, стоило рассмотреть Риверса. Это что, усы? Борода? Что за дерьмо он отрастил у себя на лице? Неужели настолько раскаялся, что решил уехать в Тибет, отбеливать жизнь и достигать нирваны? Тогда зачем явился сюда, снова и снова раскачивая дырявую лодку их чувств? Хватит. Отгорело, прошло, растворилось в солёной воде двух океанов и развеялось ветрами. Не для того она убегала от одних туманов к другим, чтобы опять впутываться в эту историю.

– Я с тобой поговорила. В этом глупом стишке и то больше смысла, чем во всей твоей приготовленной заранее речи. Оставь меня уже в покое, Злопастный Брандашмыг!

Джеральд устало потёр рукой лоб, понимая, что диалог зашёл не туда. Да она и сама не имела ни малейшего понятия, где реальность.

– Послушай, я хотел… планировал… Дерьмо! Слишком рано…

Что случилось? Джеральд Риверс не может подобрать слов? Элис резко оттолкнулась от спасительной стены и подошла к нему вплотную, чувствуя на языке привкус желчи.

– Изыди.

Выхватив папку и толкнув его плечом, она с максимальной доступной трясущимся ногам скоростью направилась прочь, и топливом ей служила чистейшая эссенция сюра. Не сбавляя темпа, Элис ворвалась в кабинет Лукача, хлопнула со всей силы дверью и замерла у стола. Майкл непонимающе посмотрел на растрёпанную коллегу, но на всякий случай отодвинулся подальше. Повисла очень недобрая тишина.

– Что здесь делает Джеральд? – чётко выговаривая каждое слово, спросила Элис.

– Риверс? – осторожно поинтересовался Лукач, кому семейная жизнь даровала дополнительные очки к пониманию, когда надо отвечать на вопросы, а когда можно поспорить. – Понятия не имею.

– Майкл, скажи мне.

Видимо, в полоумных глазах Элис заглавными буквами бежал неведомый текст, потому что Лукач внезапно отвёл взгляд и уставился на лежавшие перед ним документы.

– Я правда не знаю, – промямлил он. – Хильда сказала, это дело только её и Риверса. Всё, что мне известно, Джерри здесь на пару недель.

Майкл развёл руками, показывая, что ему больше нечего сообщить. Молча кивнув, Элис вышла из кабинета, мечтая убраться подальше от стен, которые вдруг перестали быть надёжным укрытием. Она не обращала внимания на оборачивавшихся ей вслед удивлённых коллег. Толкнув двери, Элис вывалилась под палящие лучи калифорнийского солнца и поняла – катастрофа. Это катастрофа, имя которой Джеральд Риверс.

Как он посмел? Зачем? Как всегда, подумал лишь о себе, когда она уже забыла о его существовании. Или хотя бы сделала вид, что забыла. Впрочем, у профессора Риверса всегда имелись проблемы с осознанием собственной неуместности. Крайняя степень ублюдочности и страдающее гигантоманией самомнение даже не подразумевали такого поворота событий, где его появление нежелательно. Элис не ожидала. Была не готова. А Джеральд хотел поговорить… Господи! О чём? Неужели набрался благородства, чтобы извиниться? Глупо, это ничего не изменит. Хотя, может, он прав? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что же делать…

Внезапно оказавшись на парковке и наплевав, что до конца рабочего дня оставалось больше часа, Элис уселась в душную, прогретую солнцем машину. У неё не было ни малейшего представления, что делать, но лихорадка неуместного счастья от встречи и адреналин требовали действовать. Заведя дрожащими руками мотор, она вырулила на Джонс-роуд и на полной скорости пронеслась мимо въездных ворот, послав подальше знаки, светофоры и довольно оживлённый трафик. За считаные минуты Маунтин-Вью остался позади. Она выжимала педаль газа со всем отчаянием, что застилало глаза идиотскими слезами, и бездумно гнала по вечернему шоссе. Глупая и почему-то до сих пор влюблённая Элис всеми силами пыталась успокоиться.

Домой она вернулась только после полуночи, бросив машину прямо у дома и не заботясь об эстетике здешней парковки. Во время очередного круга по Долине на Элис снизошло равнодушие и безысходность. Им действительно следовало поставить точку. Пускай та будет кривой и наигранно вежливой, но страницу надо закрыть, перелистнуть и жить дальше. Решение принято. Если Джеральд ещё хотел разговора, Элис не против. Она выслушает. Хватит носиться друг за другом, словно пара полоумных мух. Им обоим нужно раз и навсегда забыть об их отношениях, сумбурных и уродливых. А потом… Не раздеваясь, Элис рухнула в предусмотрительно не заправленную с утра кровать и приготовилась проснуться от настойчивого звонка в дверь.

Однако ни в выходные, ни на следующей неделе Джеральд так и не попытался поговорить. Появились даже предположения, что то был вызванный внезапностью встречи сиюминутный порыв и попытка поиграться в семантические конструкции. А возможно, Риверс сожалел, что вообще открыл рот. Ребяческое поведение Эл наталкивало на мысль, что общаться с ней не о чем и незачем.

Они ещё несколько раз сталкивались в коридорах центра, но всегда были окружены толпой. Элис не знала, что думать, и железной хваткой держала расползавшиеся швы решения. Нельзя испытывать к Джеральду чувств. Никогда. Он же в ответ украдкой её рассматривал. Таким попыткам незаметного шпионажа позавидовал бы и Джеймс Бонд, да только у лучшего агента британской разведки никогда не было девушки, что с чувствительностью высокоточной аппаратуры замечала каждый брошенный взгляд. Элис понимала, что выглядит бледнее и хуже, чем в первые дни после больницы, видела, как поджимались и без того тонкие губы. Но мыслей Джеральда она не знала. Да и хотела ли? А потом Риверс уехал. По крайней мере, она больше не натыкалась на кошмарную бороду Джеральда.

Первые дни осени Элис посвятила уходу за цветами, число которых неуклонно росло после каждой вылазки в IKEA. Ещё она покрасила пол на одной из веранд и попыталась повесить долгожданные шторы. Ну а во второе воскресенье сентября, когда на работу не осталось ни сил, ни желания, она решила освоить выпрошенный у жены Лукача рецепт пирога с яблоками. Джессика прекрасно понимала, кто перед ней, а потому исчерканный мелким, но чётким почерком список очень напоминал алгоритм. Элис такое любила. И всё равно первые три попытки отправились в мусор, став жертвой забывчивости. Так что теперь, вылив очередную ароматную жижу в форму для запекания, Эл вооружилась будильником и была готова встретить жаркий, неожиданно влажный осенний вечер. Окна были распахнуты настежь, четвёртый пирог покоился с миром в духовке, руки оттягивал соседский шуруповёрт, а перед глазами дразнился оконный карниз, который нужно было повесить.

– Нет, Джо, я не шучу. У меня правда готовится кусок теста с яблоками, и, между прочим, фантастически пахнет.

Плечом Элис прижимала к уху телефон, пока пыталась отмерить необходимый отступ от края. Громкая связь на дешёвом смартфоне работала хуже, чем навигатор, и Эл не стала пытать друга бесчисленной чередой помех.

– Я не рыдаю! У меня саморезы во рту, поэтому голос странный. С чего мне плакать?.. Что… погоди минутку…

Она перехватила поудобнее орудие труда и забралась на стул. Роста катастрофически не хватало, отчего Эл балансировала на носочках.

– Разумеется, я сделаю всё сама! Не вызывать же ради этого мастера… Что?!

От прозвучавшего в ухе наглого вопроса Элис замерла, так и не донеся шуруп до отметки, и разгневано уставилась в стену. Обнаглевший О’Нили явно нарывался на тумаки, когда через пару недель всё-таки прилетит. Неприлично давать такие советы лучшей подруге!

– Нет, я не буду знакомиться с мужчинами, как это происходит в дешёвом порно, – прошипела Элис так оскорблённо, насколько позволил занятый саморезами рот. – Я найду себе кого-нибудь, обещаю. Но позже. Мне пока некогда терпеть чужие мозги в течение нескольких лет, а свои трогать я никому не позволю…

Она выдохнула, вслушиваясь в примирительную болтовню друга. Наличие университетского диплома не сделало его меньшим балбесом.

– Погоди. Сейчас будет немного шумно… – перебила Элис. Порция очередных страдальческих увещеваний обещала затянуться на полчаса, а карниз сам себя не повесит.

За окном прорычал чей-то автомобиль, а Элис вогнала первый шуруп в гипсокартонную стену. Оценив надёжность крепления, она передвинула стул и уже собиралась было снова залезть, как в дверь позвонили.

– Очень смешно, О’Нили! Нет, мой дом не горит, и это не пожарные.

По крайней мере, она очень на это надеялась. Ещё Элис надеялась, что это не соседка из дома напротив, которой в третий раз за неделю приспичило попросить саженцы новых, только что купленных комнатных пальм. И что это не припозднившиеся продавцы пылесосов, кастрюль, а может, и веры в нового Бога… В общем, поворачивая старую, немного окислившуюся от времени медную ручку, она совсем не ожидала увидеть то, что ожидало снаружи. А там…

Там действительно стояли не борцы с огнём, соседи или надоедливые коммивояжёры. Вынув изо рта оставшиеся два шурупа, Элис поудобнее перехватила инструмент и спокойно проговорила в трубку:

– Я перезвоню.