Инсинуации

2

Вступление «Stayin' Alive»6 в сотый раз перекрыло доносившийся из приоткрытого окна уличный гомон, и Элис недовольно замычала. О, во имя всего святого, почему телефон так далеко? Не открыв глаз, она свесила руку с кровати и попыталась нашарить на дощатом полу пискляво орущее устройство. И когда пальцы наконец-то сомкнулись на прохладном алюминиевом корпусе, Эл титаническим усилием разлепила левое веко, выключила будильник и уставилась в яркий экран. Отчаянно смаргивая сонную пелену перед глазами, она пыталась понять, который сейчас час, день и где её место во вселенной. Бездушная электроника показала, что в городе Бостон, штат Массачусетс, мир уже отмотал пятнадцать минут от седьмого часа утра двадцать девятого августа. Сто двадцать минут сна – вот и всё, что перепало за сегодня Эл. Сумбурно выругавшись, она чуть ли не за волосы вынула себя из тёплой кровати и поплелась в душ, ёжась от утренней прохлады. Сквозняки в этом доме были личным проклятьем Элис Чейн. Однако на кухне, которая одновременно играла роль гостиной, её ждало лёгкое потрясение в виде уже одетого Джошуа. Парень как раз заканчивал завтракать.

– Я сплю и вижу сон, – пробормотала Элис.

– Привет, полуночница. – Друг был отвратительно бодр и свеж, а болтавшаяся на нём мятая футболка вызывала зудящее желание её разгладить. Хоть утюгом, хоть могильной плитой. Раздражение добавляла и очередная дурацкая надпись: «Чернее рождественской ночи», от которой хотелось закатить глаза. – Где благодарность?

– За что это ещё? – Элис подозрительно сощурилась, потирая одну замёрзшую ступню о другую.

Обычно она была жаворонком, но предполагалось, что птицы хотя бы иногда спят. Птицы, не Элис. Так что с утра она редко бывала в настроении, и неудивительно, при таком-то графике. Ей следовало бы перекреститься и быть благодарной, что вообще смогла открыть сегодня глаза. А ещё за то, что у неё не было ядерного чемоданчика. Когда пробуждение, как сейчас, выпадало на дни после ночных смен, впору намертво заклеивать рот скотчем, чтобы не обидеть кого ненароком. Или не убить. К счастью, Джо слишком хорошо её знал и не обращал внимания на повышенную ехидность и зашкаливающий предрассветный сарказм.

– Я приготовил тебе завтрак!

– Который, поди, только что сам и съел.

– Ты шла в душ, – напомнил ей Джо и демонстративно отправил в рот кусок сочного омлета. Элис сглотнула подступившую слюну.

Через пятнадцать минут она уже сидела за столом и закидывала в себя божественную пищу, пока другой рукой судорожно пыталась отыскать в телефоне расписание.

– Что там у тебя? – поинтересовался Джошуа. Он уже заказал такси и теперь подталкивал в сторону Элис горсть таблеток из стоявшего на столе кейса. Друзья безбожно опаздывали.

– Слава богу, одни лекции, – проговорила она с набитым ртом. – Я вообще не способна думать. Так-так… Продвинутые темы по силовой электронике, потом вычислительная техника, и… О, а вот это интересно. Я в прошлом году записывалась на этот курс, но не была уверена, что он состоится. Почему-то очень мало кто решился прослушать его, а ведь один из основных.

– О чём ты?

– Искусственный интеллект. Всё, начиная от методов, архитектуры, построения и обучения нейронных сетей, до философского размышления об отличии нас от животных. Я мечтала посетить эти лекции с момента поступления… – Она подняла взгляд на молчащего Джо и нахмурилась. – Почему ты так на меня смотришь?

– Это ведь курс профессора Риверса? – странным голосом произнёс О’Нили.

– Понятия не имею. – Элис удивлённо мигнула и полезла на сайт факультета, чтобы посмотреть информацию. Через минуту она кивнула. – Да, ты прав. Откуда знаешь?

– Ну… – протянул парень, – про него ходят разные слухи. Даже странно, что ты не в курсе.

– Например? – Она заинтересованно уставилась на друга, перекатывая в ладони горсть лекарств.

– Считают, что он работает с Министерством Обороны.

– А что в этом такого? Половина МТИ работает на них.

– Нет, – скривился Джо. – Ты не поняла. Он не работает на них. Он работаетс ними. Военные чинуши чуть ли не задницу ему лижут, лишь бы Риверс продавал свои разработки только им.

Элис встала, подбирая с пола свою сумку и с трудом впихивая туда огромную лекционную тетрадь, но почти сразу вновь замерла. Слова друга заинтересовали её не на шутку.

– Почему им тогда просто не нанять его на работу?

– Кто их знает. – Джо пожал плечами, в свою очередь, закинув на плечо рюкзак. – Поговаривают, они пытались его звать, потом хотели купить, даже угрожали. А он лишь положил их сайт на целые сутки и взломал внутреннюю систему, в результате чего на всех их мониторах пятнадцать минут транслировалось жёсткое порно.

– Да ладно?! – Она рассмеялась. – Это не может быть правдой! Он же всё-таки профессор. Его за это и посадить могли.

– Могли, – кивнул парень. – Но он слишком им нужен. Все эти программы интеллектуального наведения, роботизированные беспилотные военные машины и всё в таком духе – его рук дело. Он им нужен, он знает об этом и издевается над ними как может. Хотя, не буду отрицать, этот Риверс чертовски умный малый.

– Сколько же ему лет? Если, по твоим словам, он сотрудничает с военными, значит, это должен быть очень крутой специалист.

– Примерно сорок или около того.

– Ого, – Элис восхищённо присвистнула. – Тогда я тем более не понимаю, почему так мало людей захотели посещать занятия этого человека. Судя по тому, что ты рассказал, он чуть ли не гений. Должно быть, его лекции чертовски неординарные.

– Э-э-э, – опять замялся Джо, – опять же, говорят, он полный моральный урод. Тиран, деспот и просто мудак.

– Ну, довольно странно ожидать от человека, показывающего всему Пентагону в прямом эфире порнуху, душевной кротости и человеколюбия, – саркастично протянула она.

– Дело даже не в этом. Ходят слухи, – на этом слове Элис закатила глаза, и Джошуа вспылил. – Да, слухи. Этот чел вообще странный, так что довольствуйся тем, что есть. Сама же спросила. Так вот, шепчутся, что он не брезгует потрахаться со студентками. И вообще… ну, любитель потрахаться.

Элис в немом удивлении открыла рот, потом закрыла. Картина будущей встречи с профессором вырисовывалась донельзя интересная. Но их прервал сигнал с телефона Джо. Такси приехало.

Разговор продолжили, сидя на заднем сиденье старенького седана и стараясь, чтобы индус-водитель не слышал ни слова. Они ехали в Кембридж, а там, как известно, у стен есть не только уши, но тепловизоры и эхолокаторы, чтобы даже тень или отзвук новой сплетни не промелькнули незамеченными. Ох уж это студенческое сообщество.

– И кто же такое говорит? – как бы невзначай произнесла Элис.

– Да все, – приятель опять пожал плечами.

– Тебе не кажутся подобные сплетни странными и нелепыми? Раз об этом знают все, то довольно необычно, что сего человека до сих пор не уволили. Это же статья.

– Не пойман – не вор, – пробормотал Джошуа. – Поговаривают многое, но, сама же сказала, это всё слухи. О домогательствах никто не заявлял, претензий не предъявлял, кляузы в студенческий союз не писал. Что происходит в чёрной дыре, остаётся в чёрной дыре. Если и были какие-то интрижки, то, вероятно, по обоюдному.

Элис кивнула, признавая справедливость его слов. Табу оно, конечно, и в Массачусетсе табу, но с фонариками давно никто не стоит и какого-то особенного криминала не видит. Кому какая разница? Тем временем Джо продолжал:

– К тому же они с Президентом Коэном чуть ли не в родственных отношениях.

– Оу… – А вот это было интересно. Руководитель университета считался личностью примечательной и знаменательной, а ещё очень уважаемой.

– Ага. Точно не знаю, что там за история, но когда-то читал, Коэн был его руководителем на соискание степени. Так что там связи покрепче, чем у болтов с гайками на вантовом мосту.

– Ясно, – Элис покачала головой. Ох уж эти слухи. Даже немного удивительно, что этому человеку не приписывают рога, копыта и хвост, он не дышит адовым смрадом, а земля под ногами не обращается в пепел. Люди всегда горазды на выдумки из-за собственной зависти и убожества. – Ты его хоть видел?

– Не-а.

– Понятно всё с вами, сплетницы. – Эл откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Дико хотелось спать, и даже загадочный ловелас-профессор не сподвиг мозг к активной мыслительной деятельности. Надо было как-то пережить день и не умереть, а уже потом разбираться в сплетнях, слухах и чёрт знает в чём ещё. Элис сонно зевнула. Её неумолимо укачивало в утренней пробке на мосту между Бостоном и университетским Кембриджем. Мимо окна медленно проползали ванты моста Лонгфелло, и так же плавно мысли в голове перетекли к другому мужчине.

Вчерашний вечер успел немного притупиться в смазанных сном воспоминаниях. И Эл не была уже так уверена, что автомобиль гостя отъезжал от их дома. Возможно, просто ехал мимо. В конце концов, дорог вокруг было не так много. Хотя, что мужчина такого уровня позабыл в гетто Дорчестера? Уж точно не дешёвых шлюх или сомнительной травки. Да и бог с ним. Волновало другое: с чего ему вообще пришло в голову заговорить. В самом дурном влажном сне Элис не смела представить, что подобный мужчина проявит к ней интерес. Как к человеку. Женщине. Просто смешно! Она напоминала плохо общипанный синюшный труп тощей курицы: кости, кожа и претензия сойти за полноценный суповой набор. И надо быть слепым или убогим, чтобы увидеть в ней хоть что-нибудь симпатичное. Ну, или ботаником со спермотоксикозом, как все её бывшие.

Её разбудил резкий толчок и пугливый визг тормозов. Больше, чем еды и воды, больше, чем яркого солнца над головой и вечного лета, Элис хотела выспаться. И потому она даже не поняла, как задремала, привалившись к плечу Джо. И вот сейчас сонно моргала в попытке понять, где и что произошло. Вроде всё было в порядке, только водитель-индус проклинал пижона, который только что подрезал их почти у самого кампуса и умчался вдаль, громко рыча двигателем спортивного автомобиля. Друзья расплатились и вывалились на людную по причине утреннего часа Вассар-стрит.

– Ты сегодня будешь у Хиггинса? – спросил Джошуа, закидывая рюкзак на плечо.

– Да, думала забежать после лекций. Надо набросать план да вспомнить, что я там понаписала в прошлом семестре.

– Зануда…

– От зануды слышу!

Джо обнял её, целуя в щёку.

– Я скучал по тебе, Пуговка. Береги себя.

Элис закатила глаза и уже намеревалась в очередной раз отчитать своего не в меру заботливого друга, но у того зазвонил телефон. Она улыбнулась, услышав столь знакомую «Stayin' Alive», и сразу же забыла о своём недовольстве. После одного из первых приступов, когда Джо трясущимися от страха руками судорожно вливал в неё нитроглицерин, он поставил на звонок эту мелодию. По его словам, чтобы не забывать ритм. На всякий случай. И вот уже пять лет не изменял этой песне, хотя та давно въелась в подкорку. Тем временем Джо махнул на прощанье рукой, показывая, что разговор у него надолго. Элис кивнула и направилась в сторону здания номер тридцать восемь.

В фойе кампуса, наплевав на удобства со скоростью пригородных поездов пробегавших по делам студентов, Элис встретила очередная выставка самодельных электромобилей. Она занимала всё большое фойе, так что пришлось протискиваться сквозь галдевшую толпу и по пути кивками приветствовать знакомых. Лестница на третий этаж была переполнена спешившими аспирантами, заблудившимися первокурсниками и всеми остальными, кто в суматохе первого учебного дня слегка потерял голову. Наконец, Эл добралась до нужного лектория и плюхнулась на скамью, пытаясь отдышаться. Она успела, но сердце теперь заходилось в рваном ритме и болезненно отдавало где-то в грудине. Чуть поморщившись от неприятных ощущений, Элис вынула тетрадь и приготовилась к мучительной попытке не заснуть.

Опасения оказались не беспочвенны. Элис периодически клевала носом над очередной схемой и лишь чудом да генетикой, решившей наградить её курносостью, не проткнула насквозь свой конспект. Она старалась зевать не шире ладони, которой прикрывала рот. И ей было ужасно стыдно за своё состояние, ведь эти главы обещали включить в итоговый тест. Но ещё больше Эл беспокоило, в каком состоянии она доберётся до последней лекции. Ведь уже сейчас хотелось погрузиться в летаргический сон даже стоя. И всё же следующая вводная лекция по вычислительной технике немного взбодрила. Их курс неплохо развлёкся, обсуждая приведённый профессором Матсу пример моделирования аэродинамики живой и жареной индейки. Выводы были неоднозначны.

Встреча с Джошуа состоялась в местной пиццерии после полудня. Заказав себе еды, друзья ринулись на поиски свободного столика и удачно нашли местечко около огромного во всю стену окна. Там можно было бездумно рассматривать спешивших прохожих, и как на раскалённом солнцем асфальте то и дело мелькали миражи. В маленькой пиццерии было прохладно и тихо.

Сообщения от заказчика настигли Элис посреди поедания салата. Она достала навязчиво трезвонивший телефон и посмотрела на экран, где одно за другим сыпались комментарии. Быстро пролистав их, Эл вздохнула и потянулась за ноутбуком.

– Фрилансишь? – спросил Джо, сражаясь с очередным куском пиццы, который никак не хотел расставаться со своим собратом. Тонны сыра жирными пятнами растекались по тарелке, слепляя всё в монолит.

– Мгм, – утвердительно кивнула она и запихнула в рот огромный кусок вегетарианского сэндвича, не замечая, как посыпались на стол крошки. Джошуа брезгливо поморщился, но промолчал. Чья бы корова мычала! Руки Элис тем временем уже запускали необходимую программу.

Фриланс считался заработком в порядке вещей для любого студента. Это было так же естественно, как дышать, спать, есть и бесконечно ботанить. Джо, например, подрабатывал системным администратором аж в пяти конторах сразу, порой поднимая в очередной раз упавший сервер прямо с телефона на вечеринке в клубе или посреди лабораторной работы. Так жили все, и преподаватели в большинстве своём закрывали на это глаза.

– Тебе нужно мясо, – в очередной раз нудил друг, отлепляя от сыра смачный кусок ветчины. – Отощала что твоя швабра. Не обижайся, но даже на мой вкус – это не круто.

– А ты у нас эксперт по женской красоте? Как-то я упустила этот момент.

– Я просто люблю… всё красивое. Посмотри на свои руки – не конечности, а готовый манекен кабинета анатомии. По тебе можно контурные карты сосудов составлять без рентгена.

– Угу. Не волнуйся, я обязательно буду есть несчастных животных, как только смогу заработать на нормальный кусок, а не вот этот продукт смеси сои и картона, что здесь именуют ветчиной.

– Сказал человек, поедающий тофу.

– Тофу хотя бы не пытается выдавать себя за свинью! Он честен и прямолинеен, а потому я выбираю его, – с пафосом закончила Элис и вернулась к программе, чтобы загрузить новые порнобаннеры на сайт клиента. Веки немилосердно слипались, и всё было подёрнуто мутной пеленой, но Элис честно смаргивала сон и цеплялась взглядом за подсвеченные символы. Хорошо, что некоторые вещи уже доведены до автоматизма: вставить блок, назначить переменные, загрузить ссылку… почистить зубы, сесть на нужный автобус, вежливо поздороваться и спросить, как дела. Жизнь – это код. Алгоритм. Тем временем друг какое-то время молча наблюдал за её манипуляциями, трудолюбиво работая челюстями, прежде чем прочавкал:

– Вот видели бы тебя монашки из приюта.

– И что? Это же не я там, на фото, чтобы меня могли порицать. – Она не отвлекалась от пробегавших перед глазами строчек кода.

– Но ты потворствуешь блуду! – прогундосил низким голосом О’Нили. – Двойные стандарты.

– Я ничему не потворствую. Каждый волен сам выбирать, кем быть, что смотреть, ну и дрочить или не дрочить. И да, вся религия построена на двойных стандартах. Ударили по одной щеке – подставь вторую, а сам потом на коня и в Крестовый поход на обидчика. И сразу весь из себя святой мученик за веру, небесного Царя и родной дом.

– Каждый раз поражаюсь, как ты смогла вырасти такой язвой в этой своей церкви, – хохотнул приятель.

– От безысходности, не иначе. С ладана и не такие мысли в голову лезли.

Они продолжали шутливо препираться ещё довольно долго. Но, несмотря на всё веселье, к половине третьего дня, когда Элис медленно шла в сторону кампуса, усталость и сонливость атаковали с новой силой. На них же она списала неожиданную галлюцинацию. Ей показалось, что между домами на Осборн-стрит мелькнуло чёрное матовое пятно, напомнившее знакомый автомобиль. Но Элис быстро отогнала от себя эти мысли, потому что такое положение дел было бы слишком невероятным. Она даже усмехнулась такой нелепости: нет ничего более несочетаемого, чем вчерашний красавчик-мудила в эпицентре ботаников и зануд. О, как нелепо он смотрелся бы здесь! Впрочем, чуть дальше располагался элитный Гарвард, а там количество подобных пижонов росло по экспоненте, стоило лишь чуть углубиться в переплетение улиц.

И, пожалуй, она бы ещё пофантазировала на тему блуждающего рядом с университетом мужчины, не отвлеки её Мелани. Светлые волосы поравнявшейся с Эл однокурсницы были непривычно распущены, а на лице присутствовали следы макияжа, отчего возникло вялое удивление. Нет, Мел и так считалась красивой, но в их тусовке это был слишком уж непривычной видок, который сразу бросался в глаза. Обычно она ходила в одной из своих толстовок да драных джинсах, сломанным стилусом от планшета зацепив тусклые волосы в неаккуратный пучок.

– Я видела, ты записалась на курс к профессору Риверсу? – без приветствия начала Мел и схватила под руку.

– Есть такое, – осторожно согласилась Элис, попытавшись высвободить свою конечность из цепких пальчиков.

– Я тоже, – раздался загадочный смешок. – Не каждый день выпадает возможность пообщаться с таким мужчиной.

– Да, Джо говорил, что профессор знатный специ…

– Боже, Элли, – перебила Мел, отстраняясь и как-то странно к ней присматриваясь. Элис передёрнуло. – Я вовсе не об этом.

Она хотела было спросить – а о чём же, чёрт бы её побрал, та тогда говорит, но Мелани уже резво ускакала навстречу своей закадычной приятельнице. И Элис фыркнула, когда увидела, во что та сегодня оделась. Платье? Серьёзно? Что вообще происходит? Ветер принёс задорные смешки подружек, ну а Эл ничего не оставалось, как в одиночестве направиться в сторону небольшой лекционной аудитории. А та, слава силам небесным, располагалась на первом этаже. Элис уселась за рабочий стол, прикрыла саднившие от бессонной ночи глаза и, не выдержав, всё-таки уронила голову на скрещённые болезненно тонкие руки.

Иногда она жалела, что не могла так же беззаботно и весело относиться к своей жизни, как это делало большинство однокурсников. Дурное здоровье и мерзкий упрямый характер держали всех сверстников на достаточном расстоянии. Мисс Чейн не любила пустых разговоров, глупых сплетен и чьей-то тупости, так что круг друзей сам собой ограничился Джошуа, Генриеттой (в её присутствии только Генри!) и… Да. Пожалуй, туда входил профессор Хиггинс. За проведённые в его лаборатории годы, их отношения уже давно перешли в разряд своеобразной дружбы. Насколько, конечно, это вообще было возможно при разнице в положении. А как-то раз они вчетвером даже сходили на один из концертов, где потом дружно перепили дешёвого пива.

Элис мысленно улыбнулась воспоминанию и вдруг поняла, что вокруг стало подозрительно тихо. Почти мёртво. В предчувствии опасности все рецепторы в больном теле тут же активизировались и уловили незнакомый аромат, что острыми кисло-сладкими нотами немедленно впился прямиком в мозг. Осторожно подняв голову, Эл с неудовольствием ощутила на щеке след от карандаша, на котором, оказывается, лежала, и открыла глаза.

Итак, перед ней находились тёмно-синие мужские брюки. Элис моргнула в попытке прогнать наваждение, но иллюзия никуда не исчезла. Штаны остались стоять на месте. Всё такие же синие, с ровными швами и матовым отблеском. Нет, разумеется, ноги там тоже были. Длинные, почти бесконечно тянущиеся конечности, что никак не заканчивались, пока Эл поднимала голову всё выше и выше. Но первое, что отметил её сонный разум – идеально выглаженные стрелки. Она даже успела удивиться, не по лекалам ли их делали. После чего взгляд скользнул вверх, на секунду остановился на застёгнутом одной пуговицей пиджаке в тон, тонком завязанном хитроумным узлом галстуке, и… Элис почувствовала, как вся кровь отлила от лица, а сердце бешено застучало. Нет. Это просто не могло быть правдой! Это же какой-то кошмар! Что он здесь, мать его, делает?

Эл сглотнула и неверяще посмотрела в будто принадлежавшее идеальному голливудскому злодею узкое лицо. Она окинула его взором и мгновенно выловила некрасивые мимические морщинки, затем поднялась за ними по высокому лбу, чтобы тут же упасть в оттенённые резкостью скул провалы щёк, зацепилась за щетину, споткнулась о складки вокруг всегда напряжённого рта и… И тут Элис остановил взгляд, от которого картинка разом смялась и смазалась. Боже! Наверное, никогда в жизни она не видела настолько ужасающих глаз. Светлая, точно прозрачного стекла, выцветшая радужка сливалась бы с белками, не будь ограничена тёмным контуром. Омертвелые, но не пустые. Профессор пялился ими не мигая, чем повергал в пугающую на грани восхищения дрожь.

Вчера, конечно, было не до внешности странного гостя, да и разглядеть что-то в полумраке клуба или же ночи оказалось почти невозможно. Но и тогда, и сейчас из этого человека била не просто харизма, а яростная эманация личности. Взрывная, упорная, как набравший скорость грузовой лайнер. Ни одного шанса увернуться или сбежать. Элис раскатало по взлётно-посадочной полосе аудитории, начисто выбив любые мысли из заходившегося истерическим криком разума. И всё, что она могла – поверхностно дышать, стараясь успокоить колотившееся сердце. О боже! В голове носились шальные мысли, что этому зверю не место в солнечном августе. Что должен был остаться там, на полутёмной парковке последних летних ночей среди неровного света фонаря и сладкого запаха женских духов. Там, где они бы больше никогда не встретились.

Она не знала, сколько прошло времени, когда до замутнённого сознания дошло, что это реальность, а не сон. Мозг разом включил оставшиеся органы чувств, резко наполнив уши гомоном однокурсников, кончики пальцев ощущением нагретого пластика, а нос – новой порцией аромата.

– Рад, что вы соизволили проснуться, мисс…

Обманчивая вкрадчивость знакомого голоса заставила вздрогнуть, пока сверху вниз на Элис смотрел тот самый знакомый по клубу мудак. И, господи помилуй, сейчас он был ещё более невероятен, чем в полутёмном зале «Вальхаллы». А потому то, что Эл всё же удалось придушенно пискнуть, можно было смело назвать чудом.

– Чейн. Элис Чейн.

Послышались смешки, но один лёгкий поворот головы, не отрывая взгляда от сжавшейся за столом фигурки, и в аудитории стало тихо.

– Очень приятно, мисс Чейн, – медленно с ленцой протянул профессор. И от звука его голоса Элис содрогнулась чуть ли не физически, пока стекло глаз всё снимало и снимало с неё слой за слоем. Одежда, кожа, мясо. О, а вот и скелет.

Итак, всё плохо. Очень плохо. У Элис даже закралось подозрение, что вопрос об имени был пустой формальностью. Мудак, похоже, прекрасно знал, как её зовут, где она живёт и какого сегодня цвета на ней белье. А ещё, он продолжал что-то говорить.

– Довожу до вашего сведения, что не потерплю подобного поведения в будущем. Вы пришли сюда заниматься, и если у вас какие-то проблемы с расписанием – обратитесь к куратору.

– Никаких проблем, сэр, – пробормотала она, всё ещё пытаясь осознать происходящее и отлепить перепуганный язык от пересохшего нёба. Вселенная, за что? – Прошу меня простить. Такое больше не повторится.

Шея уже ныла от того, как долго пришлось просидеть с задранной вверх головой. Сколько в нём, чёрт побери, роста? Шесть футов? Семь?!

– Будем надеяться, – он кивнул и уже знакомым жестом вздёрнул голову, чтобы откинуть со лба светлые волосы.

Элис была готова прозакладывать душу, что напыщенный говнюк сделал это нарочно! А потом он неожиданно улыбнулся той самой страшной улыбкой. И в наполненной солнечными лучами аудитории та выглядела ещё более неестественно и жутко, чем показалась в клубе. Губы широко растянулись, обнажив ровный ряд белых зубов, но глаза остались равнодушны и безучастны, словно приклеенные. Или же нарисованные?

– И, если в будущем вам вдруг кто-то предложит помощь, для вашего же блага настоятельно не советую отказываться. Курс достаточно сложен, и кто знает, как далеко можно зайти в попытках его изучения.

Сказанная фальшиво обходительным тоном фраза отдавала такой двусмысленностью, что Элис задохнулась от возмущения. И плевать, что её лицо, словно рекламный щит, являло собой вопль разгневанной женщины: «Вот ублюдок! Я это тебе припомню». Разумеется, она понимала – благоразумнее и безопаснее промолчать. Покаянно потупить взор и согласиться. Но инстинкт самосохранения умер ещё год назад, в тот момент, когда Элис согласилась на проект NASA. Да и не привыкла она сносить оскорбления, завуалированные пошлыми намёками и лживой заботой, а потому спокойно и чётко повторила произнесённые этой ночью слова.

– Спасибо большое за заботу, профессор, однако я уж как-нибудь справлюсь сама. С провожатыми нам не всегда по пути. – Голос звучал твёрдо, и Эл открыто встретила жуткий взгляд, ни одним мускулом не показав, как же на самом деле страшно.

Бесцветные глаза чуть прищурились, но… и всё. Не удостоив мисс Чейн ответным кивком, профессор наконец-то прошёл вглубь лектория, бросил сумку с ноутбуком на стол и небрежно присел на его край, вытянув вперёд длинные ноги. В аудитории потянуло холодом, пока взгляд преподавателя скользил по притихшим студентам. Элис незаметно перевела дыхание и удивилась, не увидев облачко пара, что покрыло бы все поверхности изморозью. Казалось, воздух вокруг заледенел, и в нём мерещился острый запах металла. А Эл вдруг с какой-то усталой улыбкой подумала, что этот год будет длиться целую вечность.

– Итак, думаю, все вы догадались прочитать на факультетском сайте, что меня зовут Джеральд Риверс. Потому давайте сэкономим время на взаимном знакомстве. Как зовут вас, мне неинтересно, – тем временем начал профессор, небрежно одёрнув видневшийся край манжеты.

И Элис закатила глаза, когда разглядела блеснувшую запонку. О, да ради бога! Она собиралась уже невоспитанно фыркнуть, но тут взгляд остановился на руках, в которых преподаватель машинально крутил взявшийся непонятно откуда маркер, и ехидство сдулось. Эл ошарашенно моргнула. Ух ты… Чёрт! Надо же! Она подобного и не видела никогда, потому что даже с такого немаленького расстояния пальцы профессора Риверса казались неестественно длинными. На них отчётливо выделялись суставы, будто это не руки, а… Ветви? Щупальца? Хотя нет. Две плети с завязанными в узлы хвостами – один удар, и тело в кровь. Почти уродство. Захотелось брезгливо поморщиться от этого зрелища. Но… Всё дело было в том самом «почти». Оно не давало скривиться и почти завораживало, отчего Элис никак не могла перестать пялиться на однообразные и плавные движения, даже не пытаясь слушать речь преподавателя. А тот продолжал что-то рассказывать.

– Не удивлюсь, если многие из вас даже выучили наизусть Гугл и Википедию, готовясь к новому для вас предмету. Похвально, но бесполезно. Всё, что вы могли найти в свободном доступе, было либо написано мной, либо отредактировано, а облегчать жизнь своим студентам я не намерен. Моя задача состоит в том, чтобы не только привить вам в этом семестре знания о создании искусственного интеллекта и нейронных сетей, но также приучить вас к чистоте и культуре программирования.

Элис удивлённо моргнула, всё же уловив окончание фразы. Он это всерьёз? Бога ради! Большинство её однокурсников научились писать код чуть ли не раньше, чем говорить. Так не поздновато ли профессор решил повоспитывать их? Тем временем Риверс продолжал, и Элис невольно заслушалась размеренным звучанием его голоса в тишине аудитории. При этом она старалась не обращать внимания на навязчивый аромат, что всё ещё её преследовал, хотя источник давно стоял на другом конце лектория. Он дурманил и без того не очень-то соображающие мозги, иначе как ещё она могла объяснить, что ей это нравилось?

– Я видел работы каждого из вас, и, поверьте, в большинстве своём это посредственное дерьмо. – По рядам прошёл возмущённый шепоток, и Риверс невольно повысил голос. – Но у вас всё ещё есть шанс стать чем-то большим, чем ежегодно выходящая из этих стен унылая серость.

Вообще, на это можно было всерьёз обидеться. Элис даже подумала, не оскорбиться ли ей, но не успела решить, так как профессор продолжил:

– Не принимайте близко к сердцу. – Он примирительно поднял руки. – Но если вы действительно хотите принести пользу миру, реализовать все свои честолюбивые мечты и планы, то должны каждый раз переступать через своё «не могу».

Элис задохнулась от гнева. Эй! Да вся учёба здесь – сплошное насилие над самим собой! Или этот урод ожидает, что они бросятся к его ногам с просьбами обучить их? Кто он такой? Второй Иисус, что ли? Эл оглянулась в поисках поддержки, но, кажется, её негодование никто больше не разделил. Парни гордо подняли головы, показывая, что уж они-то точно не «унылая серость», а Мелани с подругами откровенно пялились на профессора, пропустив все его речи мимо ушей. И глядя на них, Элис подумала, что ещё пара минут и у девчонок изо рта начнёт капать слюна. Она едва слышно хмыкнула. Действительно, грешно не трахнуть таких, когда они сами идут тебе в руки.

– Прежде чем мы углубимся в описание человеческого мозга с математической точки зрения и определимся с парадигмой программирования, я хотел бы обсудить с вами само понятие интеллекта. Что это? – Риверс помолчал пару секунд, но ему никто не ответил. Впрочем, это совершенно его не смутило, потому что, скрестив руки на груди, он невозмутимо продолжил речь. – Джон Маккарти в своё время говаривал, что искусственный интеллект – это попытка использования компьютеров для понимания человеческого. Но возможно ли воссоздать его полностью? Описать кодом наш мозг?

В аудитории воцарилась тишина, пока студенты обдумывали ответ. Ну а Элис несмело подняла руку.

– Мисс Чейн, – профессор сделал приглашающий жест, давая ей слово. В его прищуренном взгляде мелькнуло что-то отдалённо напоминающее удовольствие.

– Мне кажется, ответ однозначный – нет. Мы даже не можем дать точное определение самому понятию «интеллект», которое включает в себя не только психологические аспекты, но и физические. Наше понимание его слишком размыто и субъективно. Что уж говорить о…

– Вот сейчас часть биологов на вас обиделась, мисс Чейн. Они довольно чётко объяснили связь академического интеллекта и скорости метаболизма глюкозы, – перебил Риверс, весело разглядывая предательское подобие румянца у Элис на щеках. Но она лишь упрямо закусила губу и глянула на него исподлобья.

– Я так не думаю, сэр. Они изучают одну область, психологи другую. Я лишь пытаюсь сказать, что мы даже не можем понять процессы мышления…

– И снова биологи негодуют. Энцефалография известна аж с середины девятнадцатого века. Мне кажется, вы намеренно принижаете их достижения. Право слово, на их месте я бы обиделся на вас.

Да что такое! Он даст ей сегодня договорить или так и будет перебивать? Элис почувствовала раздражение, и слова с языка слетели прежде, чем мозг успел их перехватить.

– Биологи, может, и обижаются, сэр, – медленно произнесла она, посмотрев прямо в наглые глаза ублюдка, – но только если цель их существования – выискивание возможностей потешить своё тщеславие. И тогда грош им цена как учёным, коли они размениваются на пустые мелочи.

Намёк относительно его поведения в клубе однозначно достиг цели. Джеральд Риверс нахмурился, отчего между бровей залегли две морщинки, и вкрадчиво ответил:

– Действительно, но куда хуже однобокость и ограниченность мышления.

Ого, а они всё же перешли на личности. Но чем-чем, а рамками свой разум Элис никогда не ограничивала. Пустые обвинения, профессор!

– Разве? – невоспитанно фыркнула она. – По мне, так развязность разума столь же фатальна, как и его косность.

– Да вы научная ханжа, мисс Чейн!

Браво. Ей определённо удалось задеть эго профессора, только вот Эл так и не поняла, чем именно. Словами? Намёками? Или тем, что выразила недовольство его поведением? Порно в прямом эфире Пентагона? Пусть делает что хочет. Это же его жизнь, и Элис абсолютно наплевать, как он её проживает. А потому, она грубовато отрезала:

– Ничуть. Но научные проститутки не вызывают во мне уважения.

Она чувствовала, как каждый в аудитории силился понять, что за чертовщина сейчас происходит. Каким таким странным образом беседа об интеллекте так быстро и стремительно свалилась в выяснение загадочных отношений. Забывая моргать, однокурсники переводили ошалелый взгляд золотых рыбок с профессора на свою слишком бойкую подругу. Тем временем Риверс задумчиво на неё смотрел, перекатил в пальцах несчастный маркер, и от его внимательного и тяжёлого взгляда стало не по себе. Господи! Как же пугали эти глаза! Они не просто так изучали, а сделали лоботомию, достали мозг и теперь с интересом профессионального коллекционера любовно перебирали извилины. И поняв это, Эл зачерпнула из почти истощившихся резервов последнюю смелость и так же твёрдо продолжила:

– Продавать свои мозги можно по-разному. А можно вообще не торговать ими, тратить на пустое и ненужное, упуская шанс изменить что-нибудь к лучшему. Всё зависит от степени развитости личности, статуса человека, его сознательности. Так что интеллект – это совокупность не только биолого-химических элементов, но и социально-психологических. И потому повторить это в машинном коде кажется мне невозможным.

Профессор замер, видимо, обдумывая услышанное, а потом резко тряхнул головой и неожиданно широко улыбнулся, отчего Элис дёрнулась. Ужас! К этому оскалу будет невозможно привыкнуть.

– А вы, оказывается, ещё и честолюбивая идеалистка, мисс Чейн.

– Я не… – Но её уже не слушали.

Профессор развернулся к аудитории и о чём-то весело заговорил, потом принялся объяснять, попросил записать под диктовку. А Элис всё сидела, уткнувшись в конспект, и пыталась понять, что, чёрт возьми, она сделала. Зачем повелась на словесные эскапады и намёки, когда у самой, между прочим, тряслись руки? Дерьмо, ведь давала же себе обещание никогда больше не говорить с ним. Но как это возможно, если он профессор? Святой Боже, а в следующем семестре их ждёт практикум! Она этого не переживёт, без сомнения. Либо задохнётся от запаха, либо психанёт и даст ублюдку в нос. И всё же… она бы хотела его презирать, как ещё несколькими часами ранее, но уже не могла. Их странный, двусмысленный диалог впервые заставил почувствовать себя необычно: будто кто-то разом смахнул вековую пыль и открыл настежь окна. С ней давно не случалось ничего подобного. Да что уж врать, такого не случалось никогда. Элис подняла голову, бросила быстрый взгляд в сторону Риверса и немедленно уткнулась обратно в конспект. Отстой.

Следующие полтора часа Эл провела в обнимку с собственной совестью и нараставшим чувством восторга, слушая лекцию человека, которого ещё ночью готова была оскорблять до стёртого в кровь языка, хотя не имела на это чётких причин. Ох, верить дядюшке казалось так правильно и легко. Но сейчас с каждым словом, новым изощрённым вопросом к своей аудитории, Джеральд Риверс вдребезги разбивал так легко и быстро сложившееся о нём мнение. Он был хорош во всём: в манере говорить, двигаться, да и просто выглядеть! А какие блестящие идеи, какое невозможно тонкое понимание неоднозначности своего предмета, какой нетривиальный способ мышления. В стенах одного из известнейших университетов Элис часто встречала талантливых преподавателей – профессионалов в своей области. Однако профессор Риверс задрал планку одарённости вверх сразу на десять пунктов, уложившись за рекордно короткое время. И как-то к концу занятия, совершенно незаметно у Эл получилось набросать образ гораздо более интересный, чем просвечивавший через эти сырые контуры портрет редкостного говнюка. Открытие было неожиданным, но оттого удивительно завораживающим. Профессор оказался невероятно умён и, что греха таить, дьявольски коварен. На ум пришли слова Джошуа о талантах Джеральда Риверса. Всех его «талантах». И если слухи правдивы, то, боже помоги, их курс ждёт очень насыщенный год, полный невероятного двусмысленного кошмара от человека с мозгами робота.