Инструменты страждущих

Глава 10. Игра в командира.

Игра в командира.

Ничего не могло испортить настроения Виктора в это утро: он проснулся рано, сходил в душ, разбудил Анну ароматом кофе, дождался ее из ванной и укрепил семейную связь страстным и быстрым соитием. Еще одно посещение душа, завтрак. Жена удивилась:

- Редко ты перед работой такой живчик. Предполагается веселый и беззаботный день?

- Отнюдь, - он покачал головой, - всякое обычное дерьмо и ватиканский святоша, который думает, что я его стану развлекать.

- А ты каким боком священнику понадобился?

- Он занял место Стоффы. А кардинал, видите ли, рекомендовал ему меня.

- Своеобразные у тебя друзья.

- Что есть, то есть, - ответил он, отметив, что она ничего не сказала по поводу его курения. Смирилась. Ему стало немного стыдно, что он не может полностью избавиться от этой привычки, но пока дела не способствовали отказу.

Виктора беспокоила история с пропадающими и возвращающимися детьми. Очень странная ситуация. Сегодня утром он вызвал следователя, который возбуждал и прекращал эти дела, а люди Пайка должны побеседовать с семьями мальчишек и ими самими. Он подозревал, что следователь или что-то скрывает, или отнесся к проблеме формально. Хотя двенадцать обращений о пропаже и двенадцать отзывов заявления должны вызвать определенную обеспокоенность. Но у следователя не вызвали. Значит, ему придется объяснять причину такого безразличия. Хотя Виктор знал, в чем дело. Фамилия следователя — Тафа, косовар, а пропавшие дети — дети горожан, вампиры. Он попытался вспомнить, как выглядит этот следователь, но не смог. Скорее всего, молодой, только закончил Академию. Сейчас их на службе в полиции станет еще больше. ЕС давил на Сербию, что в государственных органах округа были представлены все этнические группы. Белград вяло отбивался, но квоту все же ввел. Так что удивляться появлению таких сотрудников не стоило: влиять же на кадровую политику министерства он не мог. Оставить на службе только горожан не получится, обвинят в засилье вампиров, и даже его британские друзья не помогут.

- Ты на работу, как обычно? - спросил он у жены, и она ответила кивком, убирая тарелки со стола.

- Да, Вик, уйду после тебя.

- Ясно.

Он поцеловал Анну, провел рукой по ее ягодицам и крепко сжал левую. Член затвердел, а она вырвалась с улыбкой:

- Вечером. Слишком много сладкого вредно.

- Хорошо, - он не стал настаивать. В интимных вопросах важно желание: выпрашивание или насилие не очень хорошо влияют на процесс.

Виктор надел форму. Даже она не вызывала у него привычного раздражения. Такое отношение сохранилось со времен его оперативной деятельности. Хотя, он вспомнил полковника Герта, некоторые руководители могли себе позволить появляться на службе в гражданской одежде.

Он предупредил водителя, что до управления доберется сам. Ему захотелось самому сесть за руль. В мире внешних необходимость в водителях или самостоятельном управлении машиной отсутствовала: беспилотные системы управления отлично справлялись с самыми сложными ситуациями. Программное обеспечение обновлялось каждые несколько месяцев, добавляя в базы данных новые случаи. Водитель его служебной машины служил прежде всего охранником и порученцем, а только потом уже выполнял функции водителя. Конечно, всегда существовал риск отказа беспилотного управления, так что умение водить автомобиль все же оставалось востребованным.

Виктор спустился на подземную парковку: они с Анной купили квартиру в новом доме, в самом центре Урошеваца. Дом строили по технологиям внешних, и он по достоинству оценил разницу в качестве строительства. Да и скорость постройки впечатляла.

Он подошел к темно-зеленому седану «Вольво», оглянулся по сторонам и закурил. Виктор знал место на парковке, где у камер наблюдения слепая зона, а датчики пожарной охраны не сработают на табачный дым. Ему не хотелось попасться на глаза соседям. Престижный дом, соответствующая публика. Курить в салоне своей машины он не собирался.

Виктор в очередной раз подумал о пропавших или все же похищенных детях: бредовая ситуация. Люди Пайка должны выяснить не подвергались ли они сексуальному насилию, не избивали ли их и прочие моменты, потому что в материалах о закрытии дел о подобном не упоминалось, но иного ожидать от следователя-косовара не стоило.

Он усмехнулся: даже после войны, даже после того, что сделали с ними внешние, и албанцы, и горожане не перестали враждовать. За тридцать с небольшим лет накопилось много взаимных обид. Хотя, Виктор признал это спокойно, у косоваров имелись веские основания для ненависти. Их держали в качестве рабочего скота, на них охотились ради развлечения, а потом вообще стали держать на скотобойнях-фермах. Не всех, конечно, но приличное количество. И это делали его соплеменники, горожане с такой же ДНК, как и у него. Иногда он думал, что все произошедшее с анклавом - это ответ мироздания на бесчинства, которые творили горожане, ослепленные своим превосходством над остальным человечеством. Ведь и он долгое время считал, что лучше других только потому, что обладает способностью. Война показала, что подобный результат можно достичь и с помощью стимуляторов, которые не очень полезны организму, но не перестраивают твой генетический код.

Стерилизацию он прошел добровольно и не испытывал по этому поводу никакого сожаления. Раньше не испытывал. Пока не встретил Анну. Пока они не стали жить вместе, пока страсть не превратилась в семью, пока он не понял, что потерял. О том, какие переживания по поводу бесплодия у женщин, он предпочитал не задумываться. Имея доступ к статистике, в том числе и не публичной, Виктор знал, что по количеству самоубийств округ, не только город, но и сельские поселения, лидирует в мире. Особенно большой всплеск произошел после окончания боевых действий, затем наметился спад, но все равно цифра в разы превосходила показатели соседних стран. Удивляться этому не приходилось. И дело не столько в том, что Республика проиграла войну, дело в том, что жителей лишили будущего.

Поэтому к оставшимся детям и подросткам, а многие из них не пережили войну, особенно завершающий этап, когда силы коалиции перестали беспокоиться по поводу потерь среди гражданских лиц, в обществе царило трепетное отношение. Им уже не суждено держать собственных детей на руках, а взять в свою семью приемного ребенка могли только граждане с не-измененной ДНК. Да и, честно признался Виктор, собственный ребенок все же собственный, часть тебя самого. Отдавать детей из приютов в руки вампиров никто не решался. Даже суды отклонили подобные иски, мотивируя это созданием угрозы для жизни приемного ребенка.

Он докурил сигарету, потушил окурок и достал из багажника маленький пакетик с зип-застежкой. В такие упаковывали улики. Он же упаковал туда окурок и подумал о том, что надо не забыть выбросить его в урну, а то так и будет таскать в кармане форменного пиджака.

Виктор сел в машину, запустил двигатель и аккуратно выехал на улицу. До управления ехать всего несколько минут, поэтому он решил сделать небольшой круг по центру города. Время позволяло. С улыбкой подумал о том, что в спокойной жизни имеются свои плюсы: несколько лет назад он бы не рискнул вот так свободно, в одиночку, добираться до службы на собственном автомобиле без охраны и брони. Тогда на него охотились сразу несколько групп повстанцев и террористов. Для многих жителей Урошеваца именно Виктор Солано олицетворял поражение и предательство. Его ненавидели сильнее, чем Николу Стоффа и Джеки Вайн. Про «кайфовую Джеки» вообще не верили. Не верили, что именно она выдала внешним нахождение бомб, а перед этим долгие годы, даже до вторжения, снабжала их разведывательной информацией. Он и сам, честно говоря, немного удивился, когда узнал, что она сотрудничает с разведкой внешних, но потом пришел к выводу, что иного и не стоило ожидать. Для Джеки Вайн не существовало понятий добра или зла, правильно- неправильно, она руководствовалась принципом «выгодно — убыточно». И умела планировать, умела организовать процессы. Интересно, чем она сейчас занимается? Он знал, что она осела в Лондоне, благо средства позволяли, да и британцы отблагодарили за помощь. В средствах она точно не нуждалась.

Именно Джеки соответствовала классическому образу предателя: циничная, расчетливая сука, которой плевать на других. А он, тогда еще капитан полиции, просто попал в тяжелые обстоятельства. И еще хотел отомстить убийцам матери.

Городской центр сильно пострадал во время войны, но сейчас об этом не напоминало абсолютно ничего. Все отстроили заново, разрушенные дома и постройки оставались только на окраинах города, но и они постепенно исчезали. В Урошевац перебирались албанцы из сел, из Сербии тянулся не массовый, но постоянный ручеек переселенцев. Правительство субсидировало желающих освоить эту землю. Виктор прекрасно знал, что приличная часть выделяемых Белградом денег оседает в карманах чиновников, но когда попробовал плотно заняться этим вопросом, то получил резкую отповедь, что он выходит за рамки своих полномочий. И он не стал копать дальше. В Сербии коррупция имела иной размах, чем в независимой Республике.

То, как восстанавливали город, ему нравилось. Единственное, что огорчало, так это в разы сократившееся ночное освещение улиц. Но объяснялось оно просто: электроэнергия стоила денег. Это Республика имела возможность утопить город с электрическом свете, сейчас ситуация изменилась. У восстановленной атомной электростанции появились новые владельцы: американо-французский конгломерат. Когда-то именно они и строили эту станцию, а теперь за свои средства возобновили ее работу. И охраняли ее армейские подразделения. Повторения мятежа сорокалетней давности никто не хотел.

Он рассматривал витрины многочисленных магазинов и кафе, размышляя о том, что ведь существовал же и иной путь возвращения анклава в семью человечества. Можно же было придумать какое-то лекарство или препарат для нейтрализации их способностей. Но это оказалось никому не интересным. Внутри Республики всех все устраивало, а за ее пределами пришли к выводу, что проще избавиться от опухоли, чем лечить ее. Сравнение Республики с раковой опухолью пользовалось популярностью в период войны, особенно этим отметился Николо Стоффа.

Виктор так и не смог понять, что именно послужило причиной такой фанатичной ненависти к модифицированным со стороны кардинала. Стоффа ненавидел вампиров на физическом уровне. Виктор ощущал, что при личном общении Стоффа сдерживает брезгливость и отвращение. И именно этот человек организовал войну, именно этот человек разрушил уютный мирок, потерявшийся во времени. И он стал его помощником. Но даже этим не заслужил доверия и уважения. Но Виктор не переживал по этому поводу. Для себя он решил, что не станет никому лизать жопу, просто исходя из логики, что в случае серьезных проблем, это ничем не поможет. С британцами он построил сотрудничество на принципе равноценного партнерства.

Он доехал до управления и припарковался возле здания, выбрался из машины и снова закурил. Современная медицина сильно убавила опасений по поводу вреда здоровью. Нет, вред наносился, но бороться с ним научились эффективно. И это сильно снижало мотивацию к отказу от вредной привычки.

На комм пришел первый утренний вызов. Он посмотрел на экран: Карлос Мартинез. Не спится святоше.

- Доброе утро, - он забыл узнать, как правильно обращаться к ауксилиарию.

- Доброе утро, полковник, - голос ватиканского гостя показался ему весьма бодрым. - Не слишком рано потревожил вас?

- Нормально, стою перед управлением. Мне кажется, что мы планировали встречу в обед?

- Верно, просто хотел уточнить, все ли остается в рамках договоренностей?

Виктор дернулся: «Это ж, блядь, постараться нужно так построить предложение в разговоре».

- Без изменений.

- Вот и славно, полковник, до встречи.

Он не понял цели этого звонка. Но в последние дни он много чего не понимает.

Через несколько рядом от его места парковки остановился черный микроавтобус. На нем передвигались оперативники Пайка. Виктор направился в их сторону, ожидая увидеть, что подчиненные майора сейчас начнут грузиться в него, но столкнулся с обратной ситуацией. Из салона вылезли три офицера, вид у них был не самый свежий. Работали ночью. Они поприветствовали его, как полагается. Пайк провел работу по поводу субординации.

- Вы откуда? - поинтересовался он.

- Опрашивали похищенных детей, - ответил один из них, а Виктор переспросил:

- Детей?

- Да, полковник. Распоряжение майора, ваш личный приказ.

- Охуеть! - он не знал, смеяться ему или ругаться. - Ночью! Детей!

- Зря вы так, полковник, - с некоторой обидой ответил другой оперативник. - Там детишки под пятнадцать лет, лбы здоровые. Могу честно заявить, что в момент нашего появления ни один из них не спал, а некоторых еще и искать пришлось у друзей.

- Похвальное рвение, но на будущее вы со временем своих визитов по-аккуратенее.

- Майор подчеркнул, что требуется немедленная информация.

- Господь с ним. Можете до рапорта что-то общее рассказать?

- Если коротко, то у всех один сценарий: похищены, содержались в бессознательном состоянии несколько суток в неизвестном месте, потом возвращены домой. Никого не насиловали, все внутренние органы на месте, были гематомы на запястьях — наручники или ленты. Накачивали их снотворным, но грамотно. Без последствий. Выкуп не требовали. Если бы это был один случай, то я бы подумал, что какая-то сказочка для родителей от ушедшего в кайф ребенка. Но двенадцать разных подростков. Они все из разных мест, разных семей, да и сами разные. Херня полная. Простите, полковник.

- Ничего страшного. Благодарю за оперативность. Отмечу. Но рапорт подготовьте и доклад тоже. Двух часов достаточно?

- Достаточно, - на их лицах появилось разочарование: видимо, надеялись заняться отчетом позже, посчитав, что в устной форме удовлетворили интерес командира. Но Виктор хотел покрутить данные, поискать, что связывает эти странные случаи. Хотя и так понятно, что: мальчишки с измененным ДНК примерно одного возраста. Что еще нужно знать?

Он поднялся в свой кабинет и увидел, что пришел раньше секретарши. Зачем она вообще нужна он не понимал, но штатное расписание подразумевало такую должность, поэтому он долго учил ее правильно заваривать чай, благо после войны проблем с поставками этого напитка не возникало, и он смог полностью погрузиться в бескрайнюю вселенную из тысяч сортов.

Он не успел толком сесть за стол, как в дверь постучался вызванный следователь. Молодой смуглый селянин, косовар, он не ошибся. По тому, как он нервно теребил в руках папку с документами, Виктору стало понятно, что тот волнуется. Он крикнул:

- Заходи.

Следователь зашел, поприветствовал и встал возле двери:

- Полковник, я рано пришел? Просто увидел, что вы уже приехали.

- Садись, - Виктор показал на стул возле двери. - Что у тебя в папке?

- Документы, полковник.

- Зачем они мне? Все же есть в «цифре».

- Я подумал...

- Ты бы, блядь! - закричал Виктор. - думал, когда дела прекращал.

- Я...

- Молчать! -Виктор стукнул по столешнице ладонью. Неудачно. Рука заныла. Он поймал себя на мысли, что в последнее время слишком часто срывается на подчиненных с криком и руганью, но что еще он может поделать, если они не хотят нормально выполнять свои обязанности. Патрульные ссутся при виде автоматов и скрывают происшествия, следователь в упор не хочет замечать странные похищения. Возомнившие о себе оперативники из службы собственной безопасности забыли о субординации. А может, это объясняется тем, что он теряет контроль над своим управлением? Но Виктор знал, что причина не в этом: округ начинал успокаиваться. Террористические акты, нападения на полицию и армейцев прекратились, у людей стала появляться работа, насилие уменьшалось. Непримиримые покинули этот мир или отправились в тюрьмы на длительные сроки. Напряженность понемногу спадала, а вместе с ней терялись бдительность и служебное рвение. Да и новые полицейские, обучавшиеся за пределами Урошеваца, в некотором роде теряли связь с родными местами.

Виктор сел в кресло:

- Я могу рассказать за тебя, как все выглядело: кто-то похищал упырят, а потом возвращал. Их не ебли в рот или жопу, руки-ноги на месте, родители счастливы до усрачки, а ты доволен, что не нужно разбираться в проблемах кровососов. Так ведь?

- Нет, конечно, полковник, - ответил следователь, но Виктор понял, что попал в нужное место.

- Так, конечно. Так все и было. Только проблема в том, что похищения продолжаются, а мы даже представить не можем, кто за этим стоит. Из-за твоего предвзятого отношения продолжает твориться зло. Я уверен, что намерения у похитителей далеки от понятия «доброе дело».

- Полковник, но ведь вы сами на совещаниях говорили про статистику, про отчетность...

- Говорил, - Виктор понял, что наткнулся на стену непонимания. - Но я никогда, никогда не говорил о том, что ее нужно искусственно улучшать. Уж в этом моя совесть чиста. Ты сколько уже служишь?

- Одиннадцать месяцев, полковник.

- Премию и надбавку всегда получал?

- Да, полковник.

- Я сумел отстоять для нашего управления финансирование, не завязанное на показателях. Статус особой территории, повстанцы и прочее дерьмо. Поэтому, когда я говорил про статистику, я говорил про реальную работу, а не про придумывание показателей. Ладно. Перейдем к делу. С подростками лично беседовал?

- Беседовал, - в ответе Виктор не услышал уверенности. Это означало, что ничего он не делал. - Они все несли какую-то чушь, и я...

- Слушай меня, ушлепок, - Виктор поднялся с кресла и взял в руки комм. - Я понимаю, что ты ненавидишь таких, как я. Считаешь, что мы принесли тебе и твоему народу много зла. Так оно и было, чего уж тут скрывать. Но это в прошлом. Хочу тебе напомнить, что твои предки тоже не кучерявые барашки. До нашего прихода вы с сербами вполне наигрались в геноцид, а потом и за своих взялись: на органы разбирали и прочие прелести. Так что в этом проклятом месте нет ни одного человека без кровавой истории за спиной. Не он сам, так его предки. Но сейчас другое время. Я не заставляю тебя целоваться с сербами или нами, но ты, блядь, обязан защищать и нас тоже. А не только своих.

- Я понял вас, полковник, - следователь приободрился: сейчас начальство прочитает ему нотацию, поругает бранными словами, может, лишит премии, и он выйдет из кабинета с чувством освобождения. Но Виктор решил иначе. Он вызвал Пайка:

- Майор, пришлите ко мне в кабинет двоих своих. У вас новый клиент.

- Полковник, - губы парня затряслись. Он попытался встать, но Виктор демонстративно положил руку на кобуру с табельным пистолетом. - Я все исправлю, я обещаю.

- Конечно, все исправишь, - подтвердил Виктор, - в тюрьме у тебя будет много времени подумать над своими поступками, над своим отношением к окружающему миру. Освободишься и начнешь все исправлять. Я тебя не стану пугать: срок тебе светит маленький, но реальный.

- За что?

- Подлог и фальсификация. И халатность.

- Но ведь никто не умер, никто даже не... - договорить он не успел. На пороге появились два офицера СБ, те же самые с которыми Виктор разговаривал возле машины.

- В изолятор его поместите, ждите ордера на обыск рабочего места и дома.

- Да, полковник, - люди Пайка не выказали ни капли удивления его приказам. Следователя грубо сдернули со стула и вывели из кабинета. Виктор вернулся на свое место. Быстро связался с судебным участком и получил нужные решения, затем отправил Пайку примерный текст обвинения и перешел к работе с текущими документами. Настроение у него нисколько не испортилось.

На место этого Тафы придется брать другого косовара, но лучше избавиться от подобного сотрудника. Да и для других станет уроком. Встряска не помешает управлению.