Инструменты страждущих

Глава 5. Драгоценность. Часть 1.

Глава 5.

Драгоценность.

Джеки выскользнула из-под простыни и накинула халат: Олаф храпел, и его храп сотрясал комнату, а заодно и рушил весь романтический настрой. Но и смешил: даже во сне он мог веселить ее, а это несомненный плюс к его качествам. Высокий, тренированный, достойный любовник с неплохим чувством юмора. Что самое удивительное, то что он к своему возрасту — почти сорок три - оставался неженатым, хотя природа не обидела его и умственными способностями, да и характер не самый ужасный.

Она сходила в ванную, приняла быстрый душ, почистила зубы, тщательно вытерла тело мягким полотенцем, отметив идеальную чистоту всего, что ее окружало. Джеки вышла, стараясь передвигаться как можно осторожнее, чтобы не разбудить любовника. Пусть поспит. В постели он выложился полностью, так что заслужил законный отдых.

В квартире Олафа отсутствовала кухня: он предпочитал есть в круглосуточном китайском ресторанчике на первом этаже своего дома, но имелась рожковая кофеварка и небольшой холодильник для полуфабрикатов и напитков. Джеки захотелось есть, а спускаться вниз именно сейчас она не испытывала ни малейшего желания: три часа ночи. Спать ей не хотелось, а вот еды организм потребовал незамедлительно. Она с виноватым вздохом открыла дверцу холодильника и обнаружила пачку сырной нарезки и несколько видов вяленого и копченого мяса. Выбрала тот, что показался ей знакомым, зацепила из пачки с сыром две пластинки и соорудила из этого что-то вроде бутерброда, но без хлеба. Никаких углеводов в это время. Да и вряд ли она найдет мучное у Олафа: он недавно сообщил, что решил снизить массу на три килограмма, так что только белки и жиры.

Ее любовник трудился в судоремонтном цеху, который обслуживал траулеры. Раньше он и сам выходил в море в качестве механика, но признался ей, что устал от такой жизни, поэтому переквалифицировался в инженера технического контроля. Джеки не стала ему говорить, что, в принципе, ей плевать на род его занятий, главное, что он зарабатывал деньги и не пытался выманить их у нее.

Они познакомились полтора года назад, когда она впервые посетила Тронхейм для того, чтобы лично познакомиться с парнями, которые взялись за поставку одного редкого и очень ценного компонента для «модели счастья». Так назывался очень дорогой и набирающий популярность в творческой и научной среде синтетический наркотик. Следующий этап в эволюции ЛСД с оттенком кокаиновой бодрости и минимальным вредом для психики. Ей случайно удалось заполучить в свое распоряжение команду первоклассных химиков, так что она сочла кощунством использовать их в качестве обслуги для конвейера по производству привычной синтетики. Они занялись «МС», но этому препарату требовался прекурсор, произвести который могли только мощные химические концерны. Синтезировать его самостоятельно походило на процесс создания алмазов термоядерными взрывами. Очень дорого и муторно.

Ей быстро удалось наладить контакт с теми, кто имел доступ к прекурсору и заключить с ними взаимовыгодную сделку. Быстро не означало, что приятно: этим занимались арабы, которые сперва совсем не хотели иметь дел с женщиной, а когда все же согласились, то получили информацию о ее генетической особенности. Тогда ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы сделка состоялась, а сейчас, через полтора года продуктивного и выгодного сотрудничества, арабы сообщили, что перестанут быть ее поставщиками. И даже не собираются отдавать уже оплаченную партию товара.

Случилось это в тот самый момент, когда ей требовались все свободные деньги, когда она ради осуществления мечты пошла на несвойственный ей риск. И внезапно эти ретроградные ублюдки сообщили, что она может идти в жопу. Джеки всю сознательную жизнь после гибели мужа занималась наркотиками и никак не могла понять, что толкает людей на подобные необдуманные поступки. В этом бизнесе крутились огромные деньги, а подобное поведение она просто обязана пресечь. Жестко, даже жестоко, чтобы никому другому не захотелось повторить опыт ее поставщиков. И еще Джеки не собиралась терять деньги.

С Олафом она встретилась в небольшом баре возле порта. Вечер пятницы, конец рабочего дня, а у некоторых и недели, так что заведение очень быстро заполнилось посетителями: преимущественно мужчинами всех возрастов, работавшими в порту. Она же там оказалась случайно: переговоры с поставщиками-арабами закончились полтора часа назад. Они проходили на контейнерной площадке, принадлежавшей арабам, возле территории порта, так что это заведение оказалось ближайшим.

Джеки попросила свою охрану посидеть в машине, пока она не накачается алкоголем, и смело зашла в небольшой бар, где ее радостно поприветствовал старик за стойкой. Он перекинулся с ней парой слов, словно они давние знакомые, и Джеки твердо решила, что трезвой отсюда точно не уйдет, а еще лучше, если ее вынесут в машину. Она редко позволяла себе подобное, особенно, если находилась в Лондоне, но в поездках иногда могла оторваться по полной. Если было настроение и если было желание. К тому же, в таком состоянии ее не увидит Майкл, ее сын, а ему уже четырнадцать лет, подросток. Парень хоть и смышленый, но Джеки считала, что не стоит показываться перед сыном в таком состоянии.

Олаф появился в баре примерно через час после нее. Он заинтересовал ее сразу: эталонный самец, а когда они разговорились, то она с большим удовольствием отметила, что он еще и достаточно умен.

Джеки дожевала сыр с мясом и улыбнулась, вспоминая знакомство, а потом ее посетило не очень приятное предчувствие. Она доверяла своей интуиции, которая сейчас предупредила, что впереди ее ожидают проблемы: не катастрофа, но будет сложно. Хотя иначе никогда и не случалось.

Она засыпала в рожок кофе и запустила машину. Работал аппарат не бесшумно, так что Джеки ожидала, что Олаф проснется, но любовник только перевернулся на другой бок, и храп прекратился. Поразительная безмятежность. Это качество Олафа и восхищало ее и возмущало. Он просто плыл по течению жизни, не прилагая особых усилий для того, чтобы что-то в ней изменить: хотя с его данными, как физическими, так и интеллектуальными, мог добиться гораздо больше того, что имел на сегодняшний момент. Однако Олафа устраивала его жизнь: без амбиций, без тревог, без ответственности. Последнее касалось семьи и детей. Он честно признался, что не хочет отравлять свою жизнь беспокойством за потомство. После тех слов Джеки чуть не бросилась на него с кулаками: особенно обидно такое услышать тому, кого принудительно стерилизовали. А этот здоровый бугай добровольно отказывается от продолжения рода, потому что не хочет менять свой образ жизни. Но каждый волен выбирать из того, что предлагает ему жизнь. А Олафу, как гражданину Норвегии, она предлагала немало хорошего: маленькая уютная страна с низким уровнем насилия, гарантированным базовым доходом, возможность бесплатно получить образование и содействие при поиске работы, для семей с детьми существовало множество эффективных программ поддержки, как финансовых, так и социальных.

Джеки взяла в руку комм, подумав, что очень быстро привыкла к этому устройству, как и другим устройствам для облегчения быта и коммуникации, которыми пользовались за пределами Урошеваца.

В чашку кофе добавила маленькую ложку сахара: он точно не помешает.

На экране комма висело сообщение от Джереми Торнквиста, старшего воспитателя Лондонского Мемориального Колледжа для юношей — ее сын проходил там обучение уже второй год, а с этим воспитателем Джеки периодически делила постель, чтобы тот присматривал за Майклом. Обучение считалось престижным, стоило приличных денег, мальчики туда попадали не из самых простых семей, так что ей было нужно точно знать, что с сыном все в порядке. Да и Торнквист оказался не самым плохим любовником, похуже, чем Олаф, но гораздо ближе и, честно признаться, полезнее. Джереми написал, что с Майклом все хорошо, и они оба скучают. Она нахмурилась: воспитатель в последнее время показывал все признаки влюбленности в нее, а в ее планы отношений с ним подобное не входило.

После первого маленького глотка кофе на комм поступил вызов по защищенному каналу. Она активировала вживленный наушник и вышла в соседнюю комнату. Голос, похожий на механическую стилизацию, проговорил:

- Мисс Вайн, ваш заказ ожидает вас на морском вокзале. Багажная ячейка номер 31Б, код доступа 209452. Срок хранения истекает через двенадцать часов, не забудьте забрать посылку.

- Спасибо, - ответила она, прекрасно понимая, что говорит с записью, но не сдержалась. Сын иногда подшучивал над ее стремлением поговорить с роботами.

Джеки вернулась в спальню, уже нарочно производя как можно больше шума, но Олаф и не думал просыпаться. Она оделась, нанесла минимум косметики и нашла на рабочем столе чистый лист бумаги и маркер, на котором написала короткое послание: «Буду вечером. Целую тебя, храпун». Ей показалось это очень милым: люди за пределами анклава давно перестали использовать бумагу, чтобы писать друг другу письма, сперва на это повлияло удобство электронного общения, а затем подключилось и стремление экономить на производстве бумаги. Якобы это позволяло беречь деревья от лишней вырубки.

Но чертова экономия времени и ресурсов сильно снижала романтику отношений между встречающимися людьми. По ее мнению.

Джеки положила свою записку на подушку, где не так давно лежала сама, и вышла из квартиры Олафа, вызвала лифт и спустилась на подземную парковку, на которой ее ожидал арендованный китайский автомобиль премиальной марки. Обычно такие не останавливали для досмотра патрули, в Тронхейме вообще мало кого проверяли на дорогах, но иногда подобное случалось, поэтому она решила взять машину посолиднее. Села на пассажирское место и сообщила автопилоту первую точку своего маршрута. Джеки водить умела, но предпочитала находиться в машине в качестве пассажира.

Путь до вокзала займет двадцать минут, поэтому она отрегулировала кресло, как ей удобно и погрузилась в размышления.

Арабские поставщики недооценили ее заинтересованность в прекурсоре, а также решимость поставить их на месте. Если бы сейчас она не испытывала такой острой нужды в деньгах, то, возможно, нашла бы иной способ воздействия на них, более долгий и не связанный с насилием, которое уже началось, но Джеки не располагала свободным временем. Тупые провинциальные бандиты, погрязшие в архаике, решили, что могут обходиться с ней, как с дешевой шлюхой, которой можно попользоваться и не заплатить, причем, даже без объяснения причины. В ее бизнесе такое немыслимо: ее унизили, ее обокрали в буквальном смысле слова, ее лишили приличного куска доходов. «Модель счастья» приносила солидную прибыль, а конкурирующих производителей пока было совсем немного, так как оборудование для синтеза, как и хорошие химики, требовало значительных инвестиций. Сейчас ее лаборатория дорабатывала последние дни на старом сырье, так что Джеки остро нуждалась в новых поставках. Подчиненные, конечно, уже искали альтернативные источники, но опыт подсказывал, что это очень непросто. Предприятий, подобных этому не так уж и много, а на большинстве система контроля за веществами очень грамотная.

Джеки подумала о том, что почти целый год после переезда в Британию, вела образ жизни состоятельной переселенки, благо вывезенные из анклава деньги и денежные поощрения от ЕС и королевства позволяли жить очень неплохо. Но целый год она только тратила деньги, ничего не предпринимая для того, чтобы восполнять их запас. Поэтому она решила заняться тем, что умела, хотя эта работа подразумевала нешуточные риски. Но Майклу нужно обеспечить не только образование, но и резервный капитал, которой не смогут изъять. Она учредила ради будущего своего сына инвестиционный фонд, в который всеми правдами и неправдами старательно вносила периодические платежи. Фонд не имел никаких даже формальных признаков, говоривших о том, что она является владельцем, регистрация за пределами ЕС и королевства гарантировала неприкосновенность средств и активов в случае попытки изъятия. Подушка безопасности для сына, если с ней что-то случится. Джеки прекрасно понимала, что четырнадцатилетний подросток никак не сможет управлять бизнесом, которым она занималась. Да, Майкл — мальчик умный, да, она от него практически ничего не скрывала, да, у них почти полное доверие, и он ее даже не осуждал, но возглавить наркосиндикат явно не сумеет, если она покинет этот мир в ближайшее время. Джеки, конечно, на тот свет не стремилась, но, к примеру, сегодня ей предстоит рискнуть жизнью.

Для того, чтобы уменьшить шансы расстаться с жизнью при восстановлении своих прав, она привела с собой внушительную группу поддержки: восемнадцать профессиональных бойцов приехали в Тронхейм еще на прошлой неделе и занялись подготовкой к диалогу с арабами. Даже сейчас, пока она ехала в арендованной машине по ночным улицам, они наблюдали за ней и прикрывали.

Джеки надеялась, что ее действия никак не скажутся на Майкле и, черт его возьми, Олафе. Последний, в отличие от сына, и понятия не имел, каким образом она зарабатывает деньги. Она расплывчато описала свою работу, как коммерческого представителя логистической компании, и норвежского супермена это удовлетворило. На руку сыграла его безмятежность, он даже не попытался выяснить, существует ли в реальности компания, которую она назвала. Компания, конечно, существовала и принадлежала ей. Она долго привыкала после анклава к тому, что деньги, заработанные на наркотиках, следует превращать в легальный доход. С такой проблемой в Урошеваце она не сталкивалась.

В ее быстром вхождении в бизнес за пределами анклава не последнюю роль сыграло и сотрудничество Джеки с британской разведкой. Если быть честной, то именно это сотрудничество и помогло ей занять свою нишу. То, что она оказывала британцам услуги и снабжала их информацией, очень сильно укрепляло ее позиции. Разведка могла в самом начале зарубить бизнес на корню, но увидела свои плюсы в прикормленном и подконтрольном наркоторговце. Джеки по этому поводу не испытывала никаких сожалений, кроме того, что достаточно редкие просьбы кураторов из Лондона били по карману. Но подобное покровительство в итоге давало ей огромное преимущество перед другими игроками, для которых ЕС являлся родным и которые занимались бизнесом очень давно. Не имей она таких покровителей, то либо давно бы рассталась с жизнью, либо, в самом лучшем случае, с деньгами.

Но будущее Майкла требовало вложений. Очень больших денег. А Джеки любила сына, сына, которого родила от любимого мужа, мужчины, с которым пока никто не мог даже и близко сравниться. Она с каждым прожитым годом понимала, что слишком идеализировала покойного супруга, но ничего не могла поделать с собой. Жаль, что Майкл так и не узнал, как сильно любил его отец. Муж Джеки погиб, когда мальчику исполнился год: человек не имеет способности запоминать людей и события в таком возрасте.

Ей стоило больших усилий, чтобы не заняться домом построением культа погибшего, но она смогла избежать превращения покойного мужа в икону для сына. Но только для сына, сама с такой задачей не справилась, поэтому каждый раз начиная встречи с очередным мужчиной включала завышенную шкалу оценки. После того, как она покинула анклав, то даже посетила двух психологов с целью избавиться от этого наваждения. Но обычные беседы не помогли, а от медикаментозной поддержки она отказалась: не очень доверяла препаратам, вполне справедливо считая, что их действие не так уж и безобидно.

Автопилот сообщил о том, что припарковался возле вокзала. Джеки вышла наружу, удивившись тому, что сейчас в Тронхейме даже теплее, чем в Лондоне, который она покинула два дня назад. Интересно, Майкл одевается тепло или уже перешел на легкую одежду.

Ячейки камер хранения находились перед входом в зал ожидания. Кроме нее в помещении никого не было, но Джеки знала, что сейчас ее сканируют десятки сенсоров и идентифицируют несколько видеокамер. После жизни в анклаве она долго привыкала к тому, что практически каждое ее движение можно просмотреть в записи. Конечно, не везде, но в очень многих местах. Она быстро нашла нужную ячейку и ввела код вручную, дверца открылась. Джеки извлекла пластиковую сумку с жестким каркасом и хмыкнула, когда подняла ее с пола: не очень легкая, ей почему-то казалось, что груз будет весить меньше.

Она вернулась к машине, поставила сумку в салон и назвала следующую точку маршрута: склады возле порта. Две недели назад она арендовала там маленький участок, на котором впритык разместился стандартный контейнер. Участок находился рядом с площадкой арабов, отгороженной от остальной территории складов высоким забором из металлического профиля. Ее бывшие поставщики не очень жаловали чужое любопытство.

Склады охранялись дронами и тремя мобильными группами на автомобилях, но она точно знала, что за последние несколько лет не случилось ни одной попытки воровства или несанкционированного проникновения на территорию. По крайне мере, об этом свидетельствовали отчеты местного полицейского управления. Даже в Лондоне такого спокойствия точно не обретешь, но местные жители, даже натурализовавшиеся арабы предпочитали вести законопослушный образ жизни. Почти все. И те люди, с которыми она собиралась сегодня рассчитаться, занимались темными делишками не в родном Тронхейме.

Машину она оставила возле въезда на склады, достала сумку и закончила аренду, расплатившись с компанией. Обратно она собиралась возвращаться на другом транспорте. Надеялась возвратиться. Джеки долгое время не могла решиться на личное участие в акции, но потом пришла к выводу, что ее репутация в бизнесе только укрепится, если она сделает часть работы самостоятельно. Конечно, проще отправить вооруженных людей для эффективного наказания, но она подумала о том, что если превратить это в шоу, то явно получит дополнительные плюсы.

Площадка арабов охранялась двумя парами дронов-наблюдателей и сенсорной сетью на ограде. Ее люди получили контроль над ними еще неделю назад, так что она беспрепятственно проникла на территорию площадки. Обычно Рашид и Саддам, два босса, появлялись на площадке после восьми утра. Джеки никак не могла понять, с какой целью они это делают. Отмывать деньги можно и без личного участия, однако просматривая записи с дронов и спутников, пришла к выводу, что два араба просто играют в криминальных боссов, так как к ним часто приезжали посетители, чтобы напарники решили их вопросы. И это в мире, где подобные встречи легко заменить коммуникациями через сеть. Она быстро освоилась с технологиями, так что на личной встрече настаивала только в случае, когда не хотела доверять каналу связи, пусть и защищенному, никакой информации.

Бандитский офис представлял собой небольшую комнату в переделанном под временное строение контейнере. Она зашла внутрь и осмотрелась. Все, как на записи. Два стола, два кресла и несколько стульев. Никакой техники, а окна сделаны из вибрирующего стекла, которое искажало не только зрительные, но и аудио — данные.

Она с усилием поставила сумку на стол одного из боссов и открыла крышку. В нос ударил запах хлороформа и еще какой-то медицинской субстанции. Джеки скривилась и заглянула внутрь. Две отрубленных мужских головы в прозрачных пластиковых пакетах, и стеклянная бутылочка с кровью. Головы принадлежали двум вампирам, которых наняли арабы, разумно посчитав, что могут ожидать от нее ответных действий за свои поступки. Им почему-то показалось, что два наемника, способные усиливать себя за счет чужой крови, помогут им избежать проблем. Люди Джеки нашли эту парочку вчера вечером и разобрали их на составляющие. Джеки вытащила сперва одну голову, а затем и вторую: положила по одной на каждый из столов, убрала сумку на пол и достала бутылочку с кровью. Кровь не вампирская, какого-то обычного человека. Она надеялась, что для ее получения не пришлось никого убивать.

Убитых соплеменников она не жалела: они знали, на что соглашаются. В Урошеваце вряд ли жили люди их возраста, которые бы не слышали про «кайфовую» Джеки, которая предала свой народ, выдав солдатам внешних место хранения бомб с радиоактивной начинкой. В свой родной город она бы не рискнула вернуться. Слишком многие там хотели ее смерти, ошибочно обвиняя в поражении. Как будто бы у Республики имелся хоть маленький шанс победить. Не было таких шансов — уверенность в этом никто бы не смог разрушить.

Она наклонилась над сумкой и достала пистолет: небольшой композитный «Глок», в котором из металла только пули. Очень легкое и удобное оружие, которое уютно размещалось в ее руке, но она надеялась, что применять его не придется.

Джеки посмотрела на экран комма: до восьми утра оставалось еще два с половиной часа. Она одновременно хотела, чтобы они пролетели как можно быстрее, и тут же упрашивала судьбу оттянуть начало.