Искатели сбитых самолетов

Не стоит дразнить пчел

— Владлена Сергеевна, — сказал Морячок, — у нас есть предложение. Давайте организуем лесной лагерь и будем делать отсюда вылазки, нападать на фашистов, ну помните, как ребята мечтали в той книжке, которую вы у нас отобрали. Какая бы ни собралась буржуйская сила, мы не сдадимся…

Застигнутая врасплох, Владлена Сергеевна не нашлась, что ответить, и только проговорила:

— А чем же мы будем питаться?

— Да здесь сколько угодно рыбы, — сказал Яша-бродяша, — ее даже вороны ловят! И ягоды есть…

— Грибную похлебку каждый день можем варить, — вставила Рима, — мы уже разведали, здесь полно грибов.

— А грибы заменяют мясо, это известно, — сказала Нина, — вот эта кучка, — она указала на груду боровиков, — почти теленок!

— Среди остатков прежней цивилизации мы нашли один здоровущий котел, даже непонятно, что в нем варили… Мамонтов, что ли? — говорил Журавейский.

— А куда же они подевались, эти люди?

— Неизвестно… Мы все обследовали — произошла какая-то катастрофа. Кушали вот такими огромными черпаками… Какие же у них рты были? — Жура продемонстрировал еще один предмет, нечто вроде кораблика, вырезанного из дерева. — Это, кажется, братина…

— Чудаки вы, это солонка, лизните — убедитесь, вся солью пропитана, — сказал Торопка.

— А спичек они не оставили?

— Нет.

— Но как же мы разведем костер? Нам бы хоть одну. Я умею разводить огонь от одной спички… Я столько раз это проделывала, что хоть сейчас бы, — оживилась Владлена Сергеевна. Но спичек обнаружено не было.

— Не тужите, за огнем дело не станет, — вдруг вспомнил что-то Жура. — Малограмотные первобытные люди огонь добывали? Добывали. Неужели мы не сумеем? В двадцатом веке!

Собрав груду сухих гнилушек и тряпья, братья Файеровы принялись высекать из кремня искры какой-то железкой. С них лился пот. Искры сверкали, но были холодны, как бенгальский огонь. Тряпье не загоралось.

— Рыбу можно и на солнце повялить… Нанизать на что-нибудь и подвесить… Вкусная будет, как вобла, — сказал Морячок.

— В крайнем случае можно и акриды в сушеном виде, — предложил Торопка.

— Какие акриды?

— Ну, это которыми пустынники всю жизнь питались — пополам с медом. И доживали до глубокой старости… Мне Варвель рассказывал.

— Это же кузнечики, — пояснил Яша. — Здесь их полно, слышите, цвиркают. Они жирные, я уже одного попробовал.

— Фу! — Владлена Сергеевна закрыла рот рукой.

— А хотите меду? Вот близко отсюда стоит сломанное дерево, а в нем пчелы гудят. Я сейчас прорежу дырку, и мед потечет, как из бочки! — И Торопка, размахивая перочинным ножиком, устремился к верной добыче. За ним — и остальные. Приложил ухо к пеньку и давай постукивать, где дупло потоньше, чтобы легче прорезать.

— Их дымом подкурить бы надо! — крикнул Яша. — Поберегись, закусают! — Но было уже поздно. Лесные пчелы всегда настороже, они знают, как отвадить ведающих мед. Сотни их ударили разом, облепив носы, рты, лица ребят.

Что тут поднялось! Кто в лес, кто в избушку, а кто кубарем с холма да в овраг и прямо в ручей.

Спустя некоторое время все собрались вместе у ручья — с распухшими носами, с перекошенными лицами, словно посмотрелись в кривые зеркала, да так и остались.

Глядя друг на друга, все весело хохотали. Был забыт даже голодный желудок.

Но тут Владлена Сергеевна, увидев в ручье свое перекошенное лицо, вдруг рассердилась и, как в былые времена, заговорила металлическим голосом:

— Хватит своевольничать! Всем сидеть тихо! Никуда ни шагу… Ничего не трогать! Видите, здесь дикости какие. Это же тайга, природа! Почувствовали, что бывает, когда пчелы разозлятся? А если такие, как Торопка, медведей раздразнят, тогда что?

Посерьезнев сразу, ребята поплелись к дому.

В конце концов от какой-то счастливой искры Файеровы развели костер. Сварили грибную похлебку. Правда, без соли она была невкусная. Но изобретательный Торопка догадался пустить в похлебку… солонку. Поплавала она в котле корабликом, и еда стала немного солоней.

Вместо ложек приходилось обходиться глиняными черепками от разбитых горшков, найденных Журой при раскопках остатков «лапотной цивилизации».

Владлена Сергеевна хоть и ела вместе со всеми, орудуя глиняным черепком, но она с трудом сдерживала слезы. «Проклятые фашисты, негодяи, позавидовали нашей прекрасной жизни», — твердила она.

Потом стали поджаривать рыбешек на ивовых прутиках. «Братцы-кролики» неумело откусывали вместе с рыбешками обуглившиеся прутья и чуть не давились. Света морщилась.

«Столько учила их, как лучше и как больше есть, чтобы поправлялись, а они даже этому не научились!» — подумала вожатая, но тут же смутилась, поймав себя на том, что испытывает неприязнь к своим прежним любимцам. Чем виноваты дети, попавшие в такие непривычные условия? Жалеть их надо. И принялась успокаивать:

— Потерпите немножко, будет вам и хлеб, будет и соль! Вот скоро придут наши, прогонят немцев, и мы заживем, как и прежде.

«Поскорей бы…» — подумал каждый.