Искры

Глава 17. Ева

Artik & Asti – Неделимы

Я замираю у раковины. Смотрю в отражение и не узнаю себя. Споласкиваю руки ледяной водой и прикладываю к горящим щекам, но легкий, приятный туман в голове не рассеивается. Может, мне написать Илье или Артёму? Спросить, как лучше поступить. Или позвонить девочкам? Написать в наш чат? Ох нет, я и так знаю, что получу лишь плохие советы. Эти сводницы посоветуют мне оседлать Адамова, точно дикого жеребца. Чего я, собственно говоря, и хочу. Но не могу. Или… могу?

Я бью себя по щекам.

Эй, дурочка, приди в себя!

Что ты пообещала себе в тот день, когда он не пришел? Закрыть эту тему и не вспоминать о Даниле больше никогда. Пообещала не бегать за мужчинами, не унижаться, повзрослеть и стать сильной.

– Голова сейчас взорвется! – бормочу я, сдавливая пальцами виски.

– Если не можешь решиться, дорогуша, – говорит плотно сбитая женщина лет пятидесяти, вышедшая из дальней кабинки, подходит к свободной раковине и включает воду, – то просто представь, что ты этого не сделала. Если жалеешь – делай, – подмигивает она мне в зеркало, закрывает кран, стряхивает с рук воду. – И если тот красавчик с шикарной бородой тебе не интересен, я готова взять его на себя.

Она уходит, так и не дождавшись моего ответа.

Я возвращаюсь обратно в зал в смятенных чувствах. Мне нельзя спать с человеком, у которого ко мне ничего нет, кроме вожделения. Но я определенно пожалею, если не сделаю этого: не почувствую жар тела Данилы на своем теле, вкус его поцелуя – свежий, словно воздух после грозы, не окунусь в его терпкий запах. Конечно, я буду сожалеть. Но никто об этом не узнает.

– Может, продолжим наше знакомство? – вдруг преграждает мне дорогу фигура, выплывшая из тьмы зала. – Как тебя зовут?

Это тот дурачок с кием. От него пахнет застарелым кислым потом и перегаром.

– Спасибо, но нет желания, – отвечаю я, пытаясь его обойти.

– Да погоди ты! – оттесняет он меня к бильярдному столу, пуская в ход руки.

– Мужик, а ты не попутал?! – грубо отталкиваю его я.

– Ах ты сука! – рычит он, хватая меня за шею.

Его пальцы смыкаются и больно давят. Я бью коленом, и оно должно угодить ему прямо в пах, но почему-то просто рассекает воздух, и это неловкое движение лишает меня равновесия. Я едва удерживаюсь на ногах, наблюдая, как какая-то неведомая сила отрывает от меня этого подонка и поднимает в воздух. Хватаюсь за шею, кашляю и замираю, осознав, что это Адамов – именно он отшвыривает от меня этого мужика.

– Ты… – Данила подхватывает его за грудки, рывком прижимает к стене и осыпает столь отборной бранью, что некоторых слов из того, что он говорит, я раньше даже не слышала.

– Даниил! – взвизгиваю я, видя, как он поднимает мужика словно щенка и еще раз грубо бьет его затылком о стену. – Даня!

Услышав свое имя, Адамов словно приходит в себя.

– А теперь ты извинишься перед девушкой, иначе придется до утра собирать с пола свои зубы, – угрожает он, встряхивая беднягу в очередной раз.

– Да… да, извини! П-пожалуйста… – блеет тот.

– Извиняю, – говорю я и тяну Данилу за локоть. – Все, хватит. Отпусти его.

И Адамов отпускает, отчего мужик падает на пол.

Я оглядываю зал, никому до нас и дела нет. Пара взглядов не в счет. Очевидно, подобные разборки – обычное дело для здешних посетителей. Ну, и местечко я выбрала, чтобы перекусить!

– Как ты? – Данила подходит совсем близко.

Меня словно бьет током, когда его пальцы касаются моей шеи.

– Все нормально, – хрипло отвечаю ему. – Я ведь большая девочка и могу за себя постоять. Не нужно было тебе ввязываться…

– Я никому не позволю тебя обидеть, – хрипло говорит он.

– Да я сама кого хочешь обижу, – бросаю я, спеша перевести все в шутку, и аккуратно от него отодвигаюсь. – Просто посмотри на меня! – словно бодибилдер напрягаю бицепс. – Если бы ты не вмешался, я бы так его размотала!

– Ты неисправима.

О, боги… Данила снова подходит ближе, вытесняет собой остаток кислорода между нами. Мне становится так страшно, что кружится голова. Желание трахнуть этого парня раскручивается по спирали и достигает вершины, но страх остаться с разбитым сердцем еще раз заставляет буквально задыхаться от страха.

– Адамов…

– Тебе необязательно все время доказывать, что ты сильная. По крайней мере, мне.

«Обязательно, дурачок. Я и так превращаюсь в концентрированную нежность рядом с тобой. Мне хочется укутать тебя ею, словно пледом, накрыть с головой, растворить в этой нежности без остатка!»

– Пива! – вскрикиваю я, когда его руки тянутся ко мне. – Я хочу пива!

– Собралась мешать с коктейлями? – Его ладонь скользит по моей щеке, обжигает теплом.

– Просто больше не хочу притворяться любителем изысканных напитков, – признаюсь я и бросаюсь к барной стойке. – Дайте бутылочного! И не надо лить в стакан!

– Ева. – Данила плетется за мной.

Утомительные кошки-мышки: он за мной, я от него, и так много раз, пока кто-то один не сдастся.

– Это моя любимая песня! – кричу я, сделав пару глотков, и ставлю бутылку на столик. – Танцевать! – и бегу на танцпол.

Все, что угодно, лишь бы не оказаться сейчас напротив него и не смотреть ему в глаза. В полутьме возле бильярдных столов под попсовую мелодию извиваются еще трое девушек: ну, хоть не так стремно танцевать тут одной. Я присоединяюсь к ним и полностью отдаюсь ритму. Ищу глазами Адамова. Его нет. Неужели обиделся и ушел?

Но Данила возвращается уже через минуту. Делает пару глотков из бутылки, оставляет ее на столике и идет ко мне. Нет, не может быть, чтобы этот мужчина стал двигаться под музыку у всех на виду. Это же так… несолидно.

Но он подходит ближе и встает напротив. Черт, он не танцует, но теперь и я не могу двигаться. Мы просто смотрим друг на друга, и все мои внутренние демоны встают по стойке «смирно», словно его верные гончие.

Конец дня. Занюханный бар на отшибе. Я уставшая и пьяная от нескольких коктейлей. Возможно, все это действует так, что Данила сейчас кажется мне чертовски сексуальным. Его пухлые губы вызывающе приоткрыты, взгляд потемнел, и пахнет он так, что я теряю разум.

– Потанцуем? – спрашивает он.

Одно стремительное движение, и я оказываюсь в его объятиях. Крепкие ладони сжимают мою талию, гладят спину.

– Я не сказала «да», – выдыхаю ему в губы.

– Разве?

– И это не медленный танец, – замечаю я, ловя на нас недоуменные взгляды посетителей.

– Какая разница?

Мою тревогу смывает волной возбуждения, захлестнувшей все тело. Я вздрагиваю, почувствовав, как что-то твердое упирается мне в живот. Похоже, его члену нравится происходящее не меньше, чем мне.

– Вообще-то разница есть, – говорю я.

Но не сопротивляюсь. Он ведет меня в танце, прижимая к себе все крепче.

– Может, я безнадежный романтик?

– О, здесь верно только первое слово, – усмехаюсь я.

Данила дышит тяжело. Я дышу ровно, но все равно как будто задыхаюсь. Кажется, будто черта, которой так боялась, уже перейдена. Эта близость пьянит сильнее алкоголя, и меня пошатывает.

– Прости, – шепчет Адамов, случайно наступив мне на ногу. – Больно?

И прижимает еще крепче.

– Ничего, – произношу я хрипло. – Ничего не чувствую. Совсем ничего…

Словно это заклинание поможет.

– Зачем ты опять появилась в моей жизни? – спрашивает Данила таким тоном, будто на самом деле рад этому.

Его дыхание обжигает мои губы.

– Чтобы ты наконец мог поставить эту галочку, – говорю я с досадой. – Теперь ничто не мешает.

– Значит, ты так ничего и не поняла… – шепчет он.

О чем мы, черт возьми, разговариваем? Опять эта игра слов и взаимных обид.

– А что тут понимать? – Я замираю на месте, вынуждая его тоже остановиться. – Ты ведь снял нам номер? Так?

Адамов пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

– Да.

– Так пойдем, сделаем это. Зачем откладывать? – Я ловлю его губы в жарком поцелуе.

Вцепляюсь в кромку его свитера, тяну на себя, прижимаюсь к нему всем телом. Наш поцелуй выходит чувственным, медленным и глубоким. Возможно, весь остальной мир и даже грязный бар продолжают существовать вокруг, но я их уже не замечаю.

– Нет, я не хочу так, – мучительно нежно произносит Данила, остановившись. – Ты нужна мне. Полностью. Вся, – теперь мы стоим нос к носу и тяжело дышим. Он гладит большим пальцем мою щеку и смотрит, не отрываясь. – Мне нужна ты, а не пьяный секс с тобой. Ева, ты выпила достаточно, и тебе нужно отдохнуть, вот почему я снял номер.

– И почему я не верю ни единому слову? – Встав на цыпочки, я снова тянусь к его губам, но садист Адамов меня не подпускает.

– Нет. Так не получится. – Он перехватывает мою руку, скользнувшую к выпирающей выпуклости спереди на его джинсах. – Что ты делаешь?

– Соблазняю тебя, – хихикаю я.

– Подожди. – Данила тянет меня к столику. – Давай поговорим.

Мы собираем на себе взгляды всех посетителей. Либо это позор, либо успех, что вряд ли, ведь я только что лапала этого мужчину прямо посреди зала. Присутствующие провожают нас с улыбкой, один лишь любитель бильярда, получивший по башке, глядит с раздражением.

– Сядь, – просит Адамов.

– Чтобы тратить время на разговоры? – Я беру свою куртку и сумку. – Зачем мне твои пустые слова?

Покидаю зал и выхожу в коридор. Слышу за спиной его шаги.

– Они не пустые, – бросает мне в спину Данила.

Я оборачиваюсь.

– Тогда доказывай.

Беру его за руку и веду за собой вверх по лестнице.

* * *

Всю дорогу до нужного номера Адамов, не отрываясь, следил за движениями моей задницы. Я постаралась, чтобы они выглядели волнующими и соблазнительными. Хотя, признаюсь, для меня несвойственно играть активную роль в отношениях с мужчиной, но Данилу приходится словно на буксире тащить в постель. Не знаю, хороший или плохой это знак, ведь до этого никто прежде не сопротивлялся предложению переспать со мной. Но я и не предлагала. Парням приходилось потрудиться, чтобы добиться близости. И отсюда вытекает еще один вопрос: почему же с Адамовым все опять наперекосяк?

Я забираю у него ключ-карту и нетерпеливо провожу по замку. Толкаю дверь, и мы вваливаемся внутрь. Слава небесам, мне не приходится заставлять Данилу войти, угрожая пистолетом! Это было бы уже слишком.

Он включает свет, я выключаю. Захлопываю дверь, швыряю сумку с курткой на пол и припираю Адамова к стене. Мне хочется пропустить этап с ненужной болтовней и приступить сразу к делу. Плевать, что я даже не успела разглядеть кровать в этом номере – найдем на ощупь! Лишь бы рядом были его горячие губы и сильные руки, которыми… он почему-то пытается защититься от меня.

– Эй! – глухо смеюсь я. – Нужно было сопротивляться там, внизу…

Тягучий жар распространяется по всему моему телу и тлеет уже между ног, словно намекая, что можно обойтись и без прелюдий, ведь я готова. Вот же дьявол, я ни к чему так не была готова, как к этому! И никогда не хотела ни одного мужчину так сильно!

– Ева…

– Да, это мое имя, – шепчу я, пытаясь целовать его и расстегивать на нем джинсы одновременно.

– Погоди, – бормочет он, поцеловав меня в ответ.

– Нет уж, – говорю я, ища в темноте его губы и по пути целуя подбородок, щеки и зарываясь носом в густую бороду, которая оказывается приятно колючей. – Знаешь, чему меня научила моя работа? Завтрашний день может и не наступить, Адамов. Поэтому я ценю каждый миг и живу на полную катушку.

Решив, очевидно, сменить тактику, Данила подхватывает меня под бедра. Оторвав от пола, несет куда-то. Мое сознание ликует, но ровно до того момента, пока он не опускает меня на что-то твердое. Похоже, это стол.

Блин, ладно. Тоже сойдет.

– В самом конце важно будет лишь одно: кого и как ты любил, – произносит Данила, расположившись у меня между ног.

Он медленно прокладывает дорожку из поцелуев вдоль моей шеи – от подбородка вниз. Эта обезоруживающая нежность оказывается еще коварнее грубой страсти, она заставляет меня тихо стонать, откинув голову назад и подавшись грудью вперед.

– Ты можешь уже заткнуться? – спрашиваю я, ведь слова тут явно лишние. Мне не понять и половины их смысла. – Просто делай то, что ты делаешь с другими женщинами. Не нужно разговоров.

– Ты не они, – произносит Адамов. Его пальцы теребят лямки моего сарафана. Мне приходится расстегнуть пуговицы, чтобы он не мучился. Данила тянет вверх край моей футболки. – По сравнению с тобой никто из них не достоин даже упоминаний.

– Поддерживаю, – говорю я, сдирая с него свитер.

– Ты сумасшедшая.

– Это тебе во мне и нравится.

– Что ты чувствуешь? – Эти слова он ставит барьером между нами, разорвав очередной поцелуй.

– Дежавю, – признаюсь я, водя руками по его крепким мускулам и широкой груди, на которой, на удивление, почти нет волос. – Как будто мы начали с того момента, на котором остановились много лет назад. И я так же, как и тогда, прекрасно осознаю, что делаю.

– Тогда не делай вид, будто это совсем ничего для тебя не значит.

Данила опустился ниже и лизнул мою кожу под кружевом лифчика. Я выдохнула со стоном.

– Брось, мы же взрослые, – шепчу я. Меня не напрягают разговоры во время секса и перед ним, просто догадываюсь, куда он ведет. И это пугает. – Разве секс должен что-то значить? Кроме того, что мы хотим друг друга.

– Ты для меня всегда значила намного больше.

Ладно. Если он хочет все портить, то пожалуйста.

– Тогда ты должен помыться и сбрить бороду, – говорю я, выпрямляясь.

– Зачем? – Адамов отодвигается.

– Чтобы заняться со мной сексом. Ты ведь хочешь? – Я беру его ладонь и кладу себе на грудь. – Видишь? Я повзрослела. У меня сиськи выросли, хоть я и переживала, что этого уже не случится.

– Бороду брить не буду.

В темноте я почти не вижу его лица, но, судя по голосу, Адамов озадачен.

– Ты похож на батюшку, прости господи!

Мое мастерство свести серьезность разговора к пошлым шуткам достигло пика. Хуже уже некуда.

– Я пообещал, что сбрею ее, когда раскрою дело. Говорю же.

– Кому?

– Себе.

– Говоришь сам с собой? Так и знала, что ты долбанутый, – притягиваю его к себе за пояс джинсов. – Ладно, тебе повезло, что я тоже.

Данила прижимается губами к моим губам, его ладони жадно сминают мои ягодицы. Ух, такая бесцеремонность нравится мне гораздо больше, чем разговоры. Я обвиваю его талию ногами и стону, чувствуя, как между ними упирается в меня его твердый член. Мне нужно больше и желательно немедленно, но Адамов дразнит меня глубоким, чувственным поцелуем, от которого между нами закручивается электрический смерч такой силы, что во все стороны летят искры.

Происходящее напоминает схватку, в которой каждый использует весь свой арсенал средств, чтобы победить. Я вздрагиваю, когда губы Данилы оказываются на моей шее, затем перемещаются к груди. Он поочередно берет оба моих соска в рот и нежно посасывает прямо через кружево лифчика. У меня ноет в груди и между ног, сердце стучит как безумное. Данила чуть прикусывает кожу, и волна мурашек, разбегающаяся по телу, заставляет меня откинуться назад и застонать уже в голос.

Он мягко укладывает меня на стол и дьявольски медленно снимает каждый сапог. Я дрожу, чувствуя, как Адамов избавляет меня от колготок и насквозь промокшего белья. Меня буквально трясет, веки тяжелеют, а в венах кипит кровь. На мне больше ничего, кроме лифчика и сарафана, сбившегося в гармошку на талии. Я обнажена и беззащитна перед ним. Неужели это происходит на самом деле?

Данила наклоняется надо мной и целует. Легко, но многообещающе. Я все еще чувствую его твердость между моих ног, и мои мысли путаются, превращаясь в пульсирующий туман желания. Почему он медлит? Почему не отнесет меня в постель? Зачем издевается, дразнит?

Из-под ресниц я вижу, как Данила перемещается ниже. Чувствую, как он ласкает языком и сжимает пальцами мои отвердевшие до болезненности соски. Его колючие щеки царапают нежную кожу моей груди и живота, усиливая ощущения и делая ласки невозможно восхитительными. Моя грудная клетка ходит ходуном, а бедра все сильнее приподнимаются ему навстречу в попытке получить желанное ощущение наполненности.

Меня охватывает неистовство, когда его ладонь касается моей нежной плоти, влажной от желания. Я едва не вскрикиваю от молний, разносящихся по телу. Господи, как же мне хотелось этого с самой первой минуты, как я его увидела!

Данила издает низкий хриплый звук из глубин своего горла, погружая в меня пальцы. Мне нравятся эти звуки, и даже в темноте я вижу, как он не сводит с меня взгляда, жадно улавливает любую мою реакцию на его прикосновения, подмечает каждую мелочь. Я кусаю губы, когда его большой палец сдавливает клитор, и чуть не кончаю, когда вдруг чувствую язык Данилы у себя между ног.

– О-ох! – всхлипываю я, хватаясь руками за край стола. – Я недооценила твою бороду, – выгибаю спину от ощущений, когда он вонзается в мою набухшую от желания плоть, и ритмично двигаю бедрами навстречу. – Очень сильно недооценила…

Этот мужчина меня погубит. Я окончательно теряю разум, изо всех сил сжимая его пальцы своими внутренними мышцами и наслаждаясь ощущениями. Мои ноги бесстыдно раскинуты в стороны, перед глазами стоит пелена. Адамов ласкает со всей изощренностью, впиваясь в меня губами и зубами, нежно, но настойчиво выписывая круги языком возле самой чувствительной точки.

– Твою мать! – вскрикиваю я, когда он прихватывает ртом мой клитор. И жалобно стону. – Еще… еще!

Мое дыхание превращается во всхлипы, я начинаю дрожать всем телом. Мне так хорошо, что даже больно.

Жар нарастает в животе, превращаясь в огненный вихрь. Я перебираю пальцами волосы Данилы, вцепляюсь в них, бессовестно надавливая на его голову, желая получить больше, и он дает мне это, ускоряя темп и превращая возбуждение в яростный танец ощущений. Я упираюсь пятками в край стола, его пальцы двигаются во мне взад-вперед, язык обжигает прикосновениями, и предвкушение наполняет каждую клеточку, пока не взрывается сияющим фейерверком внизу живота.

Божественно…

Адамов удерживает меня, пока я, извиваясь всем телом и выгнув спину, громко стону. Мне плевать, если даже весь мир услышит.

Господи. Хватит. Я сейчас умру. Ох… Да!

Я словно падаю в бездну, но его руки не дают мне погрузиться в нее до конца. Выхватывают у самого дна и тянут на поверхность.

– Ну, как? – слышится шепот Данилы.

– Приемлемо, – шепчу я, пытаясь выровнять дыхание. Мне словно оторвало ноги, я их не чувствую. Вообще ничего не чувствую, кроме дикого, пьянящего удовольствия. – Есть, конечно, над чем работать, в плане техники…

Он притягивает меня к себе и затыкает рот жарким поцелуем.

Не знаю, откуда берутся силы, но мои пальчики уже занимаются его ширинкой. Расстегивают молнию, тянут вниз джинсы.

– Ева, – говорит Данила, взяв мое лицо в ладони.

– Нет, не хочу ничего слышать.

Он целует меня взасос, я воюю с джинсами. Так их! Мне удается лишь спустить штанины до колен, но я не отчаиваюсь, стаскиваю вниз его боксеры. Они тоже ожидаемо застревают в области колен, ведь Адамов и не думает мне помогать. Но теперь хотя бы я могу оценить его достоинство. Не будет преувеличением сказать, что оно вполне достойное. Очень даже. О боже! Эта штука вряд ли поместится во мне, но так даже интереснее…

– Только не так, не здесь, – его голос возвращает меня к реальности.

– Угу, – выдыхаю я, прикусывая его нижнюю губу.

Все мое тело наполнено расплавленной огненной лавой, колышущейся внутри. Мне нужно срочно потушить этот пожар. Если он хочет на кровати, то ради бога – меня бы устроил любой вариант, даже на люстре.

Адамов подхватывает меня на руки, делает пару шагов и…

– Чертовы джинсы!

Мы валимся прямо на пол. Хохочем и пытаемся встать, при этом я даже думать не желаю о том, насколько грязным может оказаться гостиничный ковролин.

– Подожди. – Я сдираю с кровати покрывало.

Данила борется с джинсами и бельем.

– Кровать, – произносит он на выдохе.

– Это так банально, к черту ее, – утягиваю я его за собой на покрывало.

У меня было не особенно много парней. Скажем так, три с половиной – вряд ли, петтинг с однокурсником, который кончил себе в штаны, можно считать полноценным сексом. Короче, у меня не сильно много опыта, но хочется, чтобы близость с Адамовым была особенной. Хотя Данила и так особенный. И меня не покидает ощущение, что сейчас мой самый первый настоящий раз. А до этого были лишь репетиции.

Я на спине. Адамов наваливается сверху, но тут же приподнимается, чтобы достать презерватив. Еще одна маленькая война с джинсами выиграна: он находит в кармане бумажник и вынимает из него квадратик из фольги.

– Чего ты там возишься? – спрашиваю я, хотя и так слышу.

– Сейчас, – отвечает он, раскатывая латекс по члену. – Чертова резинка! Налезай давай!

– Не порви ее, – смеюсь я.

Это вопрос жизни и смерти, потому что я точно умру, если он сейчас же не окажется во мне.

Данила шумно выдыхает, пытаясь успокоиться. И, кажется, презерватив поддается. Пожалуй, стоило купить на размер побольше, чтобы уместилась вся мощь. В этот момент я стараюсь не думать, как он справляется с этим, когда спит с другими девушками, но ревность маленькими коготками все же царапает сердце. Я вообще ничего о его жизни не знаю. Может, у него кто-то есть. Может, он спит с кем-то регулярно. А, может, регулярно со всеми. Лучше вообще выкинуть эти мысли из головы.

Данила наваливается на меня сверху, и я провожу руками по его идеальным мышцам. Надо же, не растерял форму. В любой момент может вернуться в боевое звено, если надоест перекладывать бумажки. Я вожу по его телу руками как заведенная. Глажу рельефную грудь, накачанный пресс, мускулистые крепкие бедра. Он наклоняется и мягко целует меня, я раздвигаю ноги шире, впиваюсь пальцами в его плечи.

– Расслабься, – просит Данила.

Заводит мои руки над головой и сплетает наши пальцы. Я втягиваю носом его запах, чтобы прийти в себя. Это ожидание сводит с ума. Как ему удается сохранять самообладание? Я уже почти готова умолять его меня трахнуть.

– Вот так.

Он целует меня в губы, щеки, глаза, подбородок, шею. Прикосновения его щетины как перчинка в этих нежных поцелуях. И я зажмуриваюсь, дрожа на этом тонком покрывале, в ожидании самого главного.

Но Адамов дожидается, когда я открою глаза. Мы смотрим друг на друга. Долго. Непрерывно. И даже в полутьме его взгляд заставляет меня почувствовать важность происходящего для Данилы. Он как будто говорит мне, что для него это больше, чем просто секс. И я отвечаю, что для меня тоже. Одними глазами.

И тогда он медленно входит.

Внутри меня так влажно, что его член свободно скользит, но затем мои мышцы напрягаются, не желая его отпускать. Данила делает еще один легкий толчок, и из меня вырывается тихий стон, похожий на шелест. Я крепче переплетаю наши пальцы, обвиваю его талию ногами. Мы все еще смотрим друг на друга, не отрываясь. И, несколько раз войдя в меня аккуратно, он начинает наращивать темп. Нежные толчки становятся сильными и глубокими, от частого дыхания у меня пересыхает во рту.

Данила упирает руки в пол, и я тоже ищу опору. Если бы мы лежали на кровати, можно было хотя бы схватиться за спинку, а так приходится рвать пальцами покрывало. Я стону, принимая его все глубже, но что не меняется, так это его взгляд – проницательный и нежный. Заглядывающий, кажется, в самую душу.

Я приподнимаю ягодицы, желая вобрать его в себя до конца, хотя он и так уже в самой глубине. Входит резко и с силой, выбивая из меня рваные выдохи и громкие стоны. Я хватаю ртом воздух и чувствую, как мои мышцы горят, словно пытаясь раз за разом удержать горячий и твердый член внутри. Стону громче и громче, ощущая нарастающий нестерпимый жар внизу живота, и Данила крепко целует меня, будто пытаясь поглотить эти звуки приближающегося оргазма, рвущиеся из меня наружу.

В перерывах между стонами я слушаю его дыхание, глажу его влажные плечи, разглядываю мужественное лицо, и мой мозг неустанно подает мне сигналы тревоги. Нельзя. Не думай о том, будет ли у вас возможность повторить этот опыт. Не привыкай к нему. Не отдавайся целиком. Благодари за потрясающий секс, который стоил того, чтобы ждать его семь долгих лет, но ничего не обещай. Будь осторожнее!

– О боже! – кричу я.

Мое тело изгибается, мышцы испуганно сжимаются, и между ног становится так сладко, словно кто-то разливает подогретый мед. Адамов прикусывает мою шею, делая удовольствие особенно острым, и я погружаюсь в океан экстаза, видя перед полузакрытыми глазами лишь его лицо.

Данила продолжает двигаться, и я сжимаю его член еще сильнее. Еще и еще. Он входит последний раз – так глубоко, как только может, и тоже кончает. От этой ослепительной разрядки у меня до сих пор рябит в глазах. Я целую Данилу, чувствуя, как он судорожно дергается во мне. Обвиваю руками и ногами, пью его дыхание, собираю губами пот с его век, носа и щек. Меня заливает нежностью, и в этот момент у меня не получается играть безразличие. Я снова становлюсь глупой девчонкой, которая беззаветно любила даже после того, как ее отвергли. Потому что в глубине души знала: он поступает так не из равнодушия, а из благородства.

Придя в себя, Данила целует меня в ответ. Гладит и нюхает мои волосы, зарывается в них лицом. Водит пальцами по моему лицу, долго смотрит в глаза и только потом приподнимается, чтобы вынуть из меня свой член. Мы не собираем одежду и не одеваемся. Никакой неловкости. Адамов нежно поднимает меня с пола и укладывает на постель. Ложится рядом и обнимает. Сковывает в кольце из рук и ног, и, оказавшись в этом теплом, уютном домике, я засыпаю под ровный стук его сердца.

Никаких споров и игр. Только мы – обнаженные, настоящие и честные.

Ровно до утра.

* * *

Даша

Ну, как?

Лера

Подруга, не томи,

выкладывай!

Саша

Я умру от любопытства,

если не узнаю, как

прошло ваше свидание!

Девчонки с утра бомбардируют меня своими сообщениями в чате.

Это было не свидание,

мы ездили по работе.

Все до банального

скучно: искали

и опрашивали

свидетелей по делу

Мне стыдно признаться, что я затащила Адамова в придорожный парк-отель, напоила, соблазнила и наутро после страстной ночи сбежала, пока он еще спал.

Лера

Ну, и как опрос свидетелей?

По десятибалльной шкале,

где «двоечка» – это «плохо»,

«пятерка» – «многообещающе,

но я не кончила», а «десятка» —

«не могу вспомнить количество

оргазмов, поэтому хожу сегодня

в раскоряку, как жокей после

тяжелых соревнований».

Да не было у нас

ничего!

Они что, слежку за мной ведут? Откуда такая проницательность?

Саша

Такое «ничего», что хочется

повторить? Или «ничего»,

после которого бородач

обязан на тебе жениться?

Следом приходит десяток смеющихся эмодзи от Леры.

Саша

Если не сознается, значит,

точно что-то было

Лера

В последний раз, когда

у меня «ничего» не было

с парнем, я забыла у него

свои трусы

Я краснею, вспоминая вчерашнее. У меня было множество сексуальных фантазий с участием Данилы, но в реальности наша близость превзошла все ожидания. То, как он разложил меня на столе, встал на колени меж моих бедер и заставил кричать в экстазе, такое вряд ли забудешь. А от коврового ожога после секса на полу меня спасли разве что чудо и тоненькое покрывало: воскрешая в памяти подробности этого интимного действа, я снова прихожу в острое возбуждение. В том номере было столько разных удобных и не очень поверхностей, что теперь жалею, что вырубилась. Нужно было брать от этой ночи по максимуму. Вряд ли она повторится…

Откуда вы узнали?

Саша

БИНГО!

Лера

Я же говорила, что, если

взять ее «на понт», она

поведется. Лохушки, вы

должны мне по пять

косарей каждая!»

Даша

Я до последнего не верила

Саша

Так как это было?

Я бью себя в лоб. Ну, естественно! Они меня тупо провели!

Лера

Отвечай, или я нажму

«видеочат», и тебе придется

рассказывать все в деталях!

Неужели, это было так очевидно?

Лера

Что вы переспите? Нет,

конечно. Просто я доверилась

своему информатору. Он сказал,

что между вами такое напряжение,

что вы готовы поубивать друг друга.

А это всегда верный знак!

Илья?

Лера

И он видел, что ты

вернулась домой утром

на такси.

Черт! Вот предатель!

Доносчик!

Даша

Так ты была дома у Данилы?

Как там? Есть признаки

присутствия другой женщины?

Щетка, фен, духи, одежда,

тапки?

Лера

Он трахнул тебя в своей

квартире?

Это я его поимела,

Ладно. Позволила

себя соблазнить,

чтобы иметь доступ

к расследованию.

В чат сыплются десятки эмодзи.

Чего вы ржете?

Так и есть

Саша

Хотя бы с собой будь честна

Даша

Так вы теперь пара?

Только не это. Никогда

Даша

Почему?

У него был шанс, он

им не воспользовался.

К тому же я никогда

не смогу доверять

человеку, который

однажды уже от меня

отказался. Дважды на

одни грабли – это не

про меня

Лера

Смотря какие грабли,

на некоторые как

присядешь, так и слезать

потом неохота!

Ха. Ха. Ха

Отбрасываю телефон в сторону и ложусь на гимнастический коврик, чтобы сделать несколько упражнений на растяжку, пресс и укрепление мышц ноги и рук. В итоге целый час истязаю себя физической активностью, пока не затихает совесть и не снижается уровень тревожности. Почему я вообще должна переживать насчет секса с Адамовым? Мы сделали это. Гештальт закрыт. Можно жить дальше. Никто и ничем не обязан друг другу.

После душа проверяю мобильный. Девочки продолжают строить догадки и болтать в чате. Отец спрашивает, когда я к нему приеду, а Илюха без лишних слов прислал мне ссылку на удочку в маркетплейсе. Вот паразит! Проигнорировав его сообщение, я начинаю собираться в больницу.

Придурок

Можешь сколько угодно

убегать от меня, но от себя

ты не убежишь. Только скажи,

что у тебя никого нет. И что ты

готова. И я покажу, как могу

любить

Я закатываю глаза и вздыхаю. Ну что тут ответишь? Кажется, Данила настроен серьезно. Когда-то все мои мечты сводились лишь к этому. Но хватит ли мне духу поступить с ним так же, как он поступил со мной семь лет назад? Привязать к себе ложными надеждами, а потом оттолкнуть. Почувствую ли я удовлетворение от этого? Или забыть обиды и дать ему надежду? Но вдруг он снова разобьет мое сердце?

Я выхожу на улицу. Клянусь, она сияет другими красками. Лед на реке кажется покрытым серебром на солнце, а вода под ним задыхается, стремясь поскорее прорваться наружу. Воздух свеж и влажен, совсем как поздней весной, а люди улыбаются, избавившись от шапок и тихо празднуя потепление.

Да что же это со мной? Мне так хорошо, даже дышится легче!

– Тук-тук! – говорю я, заглянув в палату к Артёму.

– Входите.

Он выглядит намного лучше. Об операции напоминает разве что его бледный вид и бинты.

– Мне нравится видеть тебя без трубочек и проводочков, – признаюсь я, подойдя ближе.

– Я уже даже сижу, – говорит Тёма с улыбкой, хотя он всего лишь находится в полулежачей позе. – Иди сюда.

– Я так соскучилась, – признаюсь я, обнимая его.

В нос бьет запах медикаментов, на моих глазах выступают слезы.

– Я тоже.

– Обещаю приходить чаще.

– Не переживай, тут все время кто-то трется: то родители, то сестра, то наши ребята из части. А еще Илюха – я так устаю от него!

– Он кого угодно заболтает, – хихикаю я, размазывая по лицу слезы. – Как ты? – сажусь на край постели.

– Шикарно, – заверяет Артем. – Об одном жалею.

– О чем?

– Что не смогу сняться завтра для календаря, – отвечает он, поправив пижаму в цветочек. – Я должен был стать звездой этого выпуска!

– Это точно, – соглашаюсь я, кивая.

– Ну, брось, не плачь. – Тёма сжимает мою ладонь.

– Я совсем расклеилась. Теперь все знают, что я не железная леди. Скоро и в части меня перестанут воспринимать всерьез.

– Неправда, – говорит он с улыбкой. – В части ты уже всем все доказала.

– У меня кое-что есть для тебя, – признаюсь я.

– Надеюсь, запрещенка? – оживляется Артём.

– Что-то вроде. – Я достаю из сумки банку колы и вручаю ему. – Только это больше как символ. Сохрани ее.

Он долго смотрит на нее, крутит в руках и грустно улыбается. Затем переводит взгляд на меня.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Я в долгу у тебя, – тихо произносит он.

– Брось. Мы каждый день прикрываем друг другу спины. Ты бы сделал для меня то же самое. – Я ложусь на постель рядом с ним. – Правда?

– Без сомнений, – обнимает меня Артём.

– Вот видишь.

– Как ты вообще? – спрашивает он после паузы. – Никита вчера заходил, сказал, ты собираешься встретиться в кафе с каким-то чуваком, которого Лера нашла тебе в приложении.

– О да, – я невольно начинаю содрогаться от смеха.

– Так как свидание века?

– Это скорее «до свидание» века!

– Что, так плохо?

– Он пришел с мамой.

– Серьезно? – не верит Артём. – То есть… как? В смысле? Ему что, пять лет?

– Ближе к тридцати. И все шло довольно неплохо, пока я не заметила, как какая-то женщина не сводит с нас глаз. Тогда он и признался, что это его мать!

– Кошмар!

– А потом пришла его бывшая. Лютый цирк!

– Реально?

– Зуб даю, вот спроси девчонок!

– Кстати, как там Лопата? Илья сказал, что ты плотно ввязалась в расследование причин пожара и что…

– Все время забываю, что вы близнецы! – сокрушаюсь я. – И что он успел тебе выболтать?

– Трещал что-то про твою одержимость этим парнем и про то, что его, то есть Илюху, скоро ждет новая удочка и поездка к Бате. Не знаешь, как это связано? А то я так и не понял.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в его хитрые глаза.

– Все ты понял!

– Ну, может, и понял, – смеется Артём.

– Нет никакой одержимости. Так, немного ненависти, щепотка флирта, капля сексуального напряжения. Я не собираюсь относиться к этому серьезно, у наших взаимоотношений с Адамовым печальный бэкграунд. Не хочется повторять ошибок, – я хлопаю его по ладони. – Забудь эту тему. Давай лучше как в старые добрые времена: договоримся, что если не найдем никого и не создадим семьи, то просто поженимся с тобой в сорок лет и усыновим ребенка. Или собаку. Можно лошадь – я их обожаю, но это если купим ферму за городом, как Батя.

– Нет, бро, ты достойна чего-то лучше, чем выходить замуж за друга от безысходности, – усмехается Артём. – Хотя для меня честь получить такое предложение. Ты – мечта любого мужчины.

– Тогда почему ты отказываешься? – спрашиваю я, положив голову на его плечо.

– Потому что моя бабуля говорит, что нужно выходить замуж за того, в кого втрескалась до беспамятства. Они с дедом прожили долгую, счастливую жизнь, и до сих пор целуются каждый день и держатся за руки. Разве тебе не хочется так же?

– Как же повезет девушке, которую ты полюбишь! – мечтательно говорю я.

– Почему?

– Потому что некоторые мужчины и за всю жизнь не доходят до осознания важности настоящих, крепких отношений. Им подавай всех женщин сразу, но ни с одной из них у них не хватит смелости открыться, быть ответственным и достойным.

– Поэтому и не отказывайся, если мужчина, в которого ты втрескалась до беспамятства, предлагает тебе что-то серьезное.

– Еще бы верить ему, – усмехаюсь я. – Очень не хочется остаться потом у разбитого корыта.

– Сразу жалуйся мне, я ему этим корытом!..

Я смеюсь и прижимаюсь к нему еще крепче.

– Тебе не кажется, что у Илюхи нездоровая любовь к Бате? – спрашиваю я, пытаясь перевести тему.

– Могу его понять, – отвечает Артём. – Батю все обожают. Он – мужик! Авторитет, харизма, мощь. Я сам готов часами слушать его истории со времен службы. Ты видела, когда он приходит, как все вытягиваются в струнку? Уважают. В тебе тоже сразу чувствуется его порода, воспитание и характер.

– Ну да, – хмыкаю я. – Как будто никто не знает, что Петрович меня удочерил. Я и так все время чувствую себя неуютно, когда он приходит в часть. Как будто недотягиваю. Будто меня там держат только из-за его авторитета. Зато любой мой промах можно оправдать тем, что я не его кровь, разве нет? А представь, если бы он был моим настоящим отцом?

– По-моему, ты загоняешься, – успокаивает меня Тёма. – Для всех более, чем очевидно: отец тобой гордится. Твои братья не пошли по его стопам, один стал врачом, другой – спортсменом, тренирует детишек по хоккею. Ты, Ева, – достойный продолжатель пожарной династии.

– Ты не слышал, как он меня отговаривал поступать в академию, – фыркаю я. – Батя все еще надеется, что я брошу службу и посвящу себя рисованию.

– Думаю, ты не права. И, к счастью, ты жутко упрямая. Иначе бы у меня не было такого крутого напарника.

– Скажешь тоже. – Я толкаю его в бок.

– Ай! – стонет Артём. – Осторожнее!

– Блин, Тёма, прости-и-и! – спохватываюсь я. – Забыла!

– Ничего.

Он кряхтит, ложась удобнее.

– Илюха рассказывал тебе про актеров, которые будут учиться у нас играть пожарных?

– Все уши прожужжал!

– Да, он очень впечатлительный.

– Тебе понравился кто-нибудь из них?

– Нежные мужчинки не в моем вкусе.

– Ну-ка, поподробнее?

И я еще час рассказываю Артёму все последние события и сплетни, пока не приходят его родители. Они тоже, кстати, держатся за руки. Ну что за чудесная семья!