Источник

ГЛАВА 9

Во время перехода не было ни вспышек света, ни болевых ощущений, ни какого-либо другого дискомфорта. Ничего. Лишь на мгновение зарябило перед глазами да лёгкое шевеление воздуха всколыхнуло волосы, и всё — Колин уже в другом месте.

Контраст с предыдущим пейзажем оказался просто поразителен. Вместо бескрайнего моря, штурмующего рваные скалы — сухая каменистая равнина, поросшая кустиками жёсткой как щетина травы. Однообразный пейзаж протянулся во все стороны, куда хватало взгляда. Здесь даже пахло по-другому. Солоноватая свежесть морского воздуха сменилась скрипящей на зубах прогорклой пылевой взвесью.

Колин обернулся. В проёме каменной арки, вздуваясь пенными шапками, волны беззвучно продолжали штурмовать скалы бухты. Сделал шаг назад. Воздух внутри дольмена заколыхался, пошёл рябью, и очертания бухты стали нечёткими. Ещё пара шагов и проём стал совсем прозрачен, открыв взору человека картину, заставившую забыть о том, что ещё минуту назад он был совершенно в другом месте.

Арка расположилась у обочины сухой дороги, что словно змея, ползущая меж барханов, уводила взгляд далеко за горизонт, постепенно поднимаясь в небо по пологому каменистому холму. Там, на самой границе земли и небосклона, чья-то безумная рука разбросала останки некогда величественной крепости. Словно пеньки во рту пропойцы, обозначились на фоне угасающего дня их чёткие контуры. Резкий порыв прохладного ветра оторвал от созерцания каменного остова и сержант невольно поёжился. Заворожённый пейзажем новой местности, он только сейчас заметил, что здесь намного прохладней, чем на острове.

— Судя по всему, ночью будет холодно, — пробормотал Колин, зябко растирая ладонями плечи. — Придётся двигать к тем развалинам. Надеюсь, старые стены ещё смогут защитить от ветра. Иначе придётся всю ночь плясать, чтобы согреться, — он хмыкнул собственной шутке и бодрой походкой зашагал в сторону холма.

Кожа босых ступней успела огрубеть настолько, что сержант почти ничего не ощущал, но, всё же, старался смотреть под ноги — умереть от заражения крови из-за острого камешка или ветки не было никакого желания. Тени, отбрасываемые пучками сухой травы, в свете вечернего солнца, удлинились и стали напоминать тёмно-серые кляксы, местами сливаясь в длинные чёрные полосы. Оживлённые порывами усиливающегося ветра они словно клавиши старого рояля играли свою безмолвную мелодию.

До развалин оставалось не более сотни метров, когда холм резко пошёл вверх. Путь затруднился. То тут, то там на дороге стали появляться крупные камни, порой, даже целые валуны, которые приходилось обходить, а последний десяток метров Колин и вовсе карабкался почти по отвесной стене, хватаясь за выступающие из земли сухие коренья. Судя по всему, это был фундамент крепости, обнажившийся под действием времени и ветра.

Какой-то приглушённый лязг, донёсшийся из руин, заставил сержанта застыть на месте. Ладони мгновенно взмокли. Колин затаил дыхание и стал прислушиваться, но как ни старался, звук не повторился.

— Наверное, померещилось, — успокоил себя сержант, возвращаясь к нелёгкому подъёму. — Кому здесь быть, кроме ветра?

Но уже через мгновение звук повторился, заставив волосы на спине встать дыбом. Колин припал к камням и затих. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, как только представил того хищника, что вспорол живот Векти, прячущегося за одной из стен, к которым он так стремился. Взбираться дальше сразу расхотелось.

«А может, ну его это укрытие? — подумал сержант. — Переночую на равнине».

С этой мыслью он обернулся и глянул туда, откуда пришёл, но из-за поднятой ветром пыли не смог разглядеть даже подножия холма. Тогда сержант вновь припал к камням и стал ожесточённо напрягать слух, но странные звуки больше не повторялись.

Предзакатный багрянец окрасил пылевое облако кроваво-красным, отчего вся равнина приобрела зловещий вид, и Колин окончательно потерял желание спускаться обратно. Вместо этого он стал выискивать какой-нибудь проём в возвышающемся над ним монолите стены, но такого нигде не обнаружилось. Тогда сержант сделал над собой усилие и, миновав последние два метра фундамента, вылез на ровный пятачок у подножия каменной кладки. Тут-то он и увидел дыру, что до этого была от него сокрыта.

— Ого! — Колин присвистнул от удивления. — Это ж чем её так?

А удивиться было чему. В основании крепости, выложенной гигантскими тёсаными валунами, чёрным оком зияла дыра. Но не сам факт дыры в камне удивил сержанта — мало ли кому понадобилось продолбить себе ход. Нет. Дыра была словно выплавлена направленным пучком плазмы гигантских размеров. Края дыры оплавились и застыли массивными каменными подтёками, будто воск расплавившейся свечи. Колин подошёл поближе и заглянул внутрь, но ничего кроме плотной как бархатное полотно темноты не увидел. Потрогал камень, но и он оказался обычным. Протянул руку в чёрный провал, но дна не ощутил. Тогда сержант ступил в темноту проёма и, прислушиваясь, замер. Тепло, сухо и тихо. Словно невидимая дверь отделила человека от внешних звуков. Шаг назад, и порыв ветра охладил затылок. Снова шаг вперёд и опять тишина, а глаза, привыкшие к темноте, замечают свечение в глубине проёма. Колин отвёл руку в сторону и коснулся края стены. Пальцы ощутили гладкий как стекло камень. Держась за стену словно слепой, сержант стал медленно продвигаться внутрь.

«Пятнадцать шагов, а стена всё не кончается, — удивлённо подумал Колин. — Видимо строили с размахом. Хотя, даже такая толщина стен не смогла помешать тому, что прожгло этот ход. Не хотелось бы встретиться с тем, кто обладает таким мощным оружием».

За этими размышлениями он не сразу расслышал те самые звуки, что так испугали в самом начале. Отсюда явно можно было распознать лязг металла обо что-то твёрдое, словно кто-то резко проводил ножом по точилу. Правда и нож, и точило, судя по звукам, были огромных размеров.

Ход закончился, и сержант оказался в широком сводчатом коридоре, который расходился направо и налево. Весь пол был усыпан каменным крошевом разрушающихся под действием времени стен. А метрах в семи правее, в противоположной от дыры стене зияла трепещущим светом широкая ниша прямоугольной формы. Аккуратно выбирая наиболее чистые участки пола, Колин добрался до ниши, оказавшейся широкой террасой, выходящей внутрь огромной залы продолговатой формы. Трепещущий свет давали два факела справа и слева от выхода на балкон. Парапет был выполнен из узорчатого камня, украшенного искусной резьбой, придающей лёгкость всей массивной конструкции. Сержант ступил на террасу и оказался под открытым небом, пересечённым редкими обрывками сводов давно обвалившегося потолка. На улице уже окончательно стемнело, но внутри огромной залы, куда выходил балкон, оказалось светло от множества факелов горящих в настенных кольцах. Когда-то давно, возможно, это был поистине величественный зал, где устраивали пышные балы, но сейчас здесь царили уныние обвалившихся сводов да торжество неумолимо наступающей природы.

Выйдя на балкон, Колин упёрся взглядом в точно такой же, но расположенный на противоположной стене. Судя по всему коридор, откуда пришёл сержант, опоясывал весь этаж над овальным залом. Высокий парапет не давал достаточного обзора и, стараясь охватить взглядом как можно больше, сержант привстал на цыпочки. Подтянулся, но вдруг раздался тот самый металлический скрежет, и он невольно отпрянул назад. Вслед за скрежетом раздался жуткий рык. По телу моментально разлилась волна ледяного жара, а волосы на голове зашевелились как живые.

И всё же любопытство, сгубившее так много храбрецов, побороло страх. Вцепившись в край парапета, сержант упёрся ногой в резные узоры на каменном ограждении, оттолкнулся второй и, кряхтя, подтянул тело выше. Перехватился, извернулся и сел, свесив ноги. Балкон оказался метрах в пятнадцати от пола, что дало человеку отличный обзор. Огромный зал овальной формы окружила галерея высоченных колонн, массивные основания которых были украшены искусной резьбой. Неизвестному камнетёсу удалось изъять из камня всё лишнее настолько, что эти исполины стали казаться лёгкими и воздушными. Колину на миг даже почудилось, будто не колонны поддерживают второй этаж, а само здание не даёт им устремиться ввысь. И на каждой, в настенных кольцах-держателях, горит по три факела, отчего всё вокруг залито струящимся жёлтым светом. По правую руку от центра зала, почти у самых колонн расположился фонтан, ограждённый невысоким каменным кольцом. В центре фонтана — огромная скульптура могучего воина в закрытом рогатом шлеме. В его правой руке короткое копьё с крюком, на манер багра, а в левой — продолговатый щит.

За массивной спиной воина Колин вдруг заметил какое-то шевеление. Услышанные ранее звуки доносились как раз оттуда. Сержант, не мигая уставился в ту сторону, но с расстояния более пятидесяти метров, да ещё и с высоты второго этажа видно было плохо. Ясно одно — кто-то с кем-то дерётся. Но кто и с кем было не разобрать. И тогда Колин решил перебраться на другой балкон, что располагался как раз над фонтаном. Он спрыгнул с парапета и, подойдя к одному из факелов, висевших по обе стороны от прохода, достал его из кольца.

«Хм, странные факелы, — подумал сержант, выходя в коридор и поворачивая налево. — Судя по всему гаснуть даже не собираются. Сколько же ещё интересного меня подстерегает в этом мире?»

Размышляя над загадочной природой негаснущего пламени, он добрался до второго балкона, где точно такие же факелы жонглировали текучими тенями. Отчётливые звуки борьбы заставили его поторопиться. Колин проворно вскарабкался на парапет, даже не выпустив факела из рук. Посмотрел вниз и, наконец, увидел тех, кто издавал странные звуки.

Человек с коротким мечом в одной руке и топором на длинной рукояти в другой, стоя на ограждении фонтана, усердно отбивался от пары зверей. В десятке шагов от места схватки горел костёр, а рядом лежали вещи. Судя по всему, звери застали воина врасплох, но добыча оказала достойный отпор.

Островерхий шлем закрывал лицо человека полумаской с узкими щелями для глаз, отчего было не разобрать, стар воин или молод. Жилистое тело покрывал пластинчатый доспех, одетый поверх кольчуги с длинным рукавом. На кожаных штанах, вдетых в высокие сапоги, как и на доспехе, были нашиты металлические пластины, но сейчас правая штанина оказалась разодрана выше колена, а из широкой прорехи сочилась кровь. Судя по редким каплям у ног воина, большая её часть стекала в сапог, что никоим образом не облегчало его задачи. Человек то и дело припадал на раненую ногу, но уверенно противостоял натиску матёрых хищников.

«Как же он ещё держится? — поразился сержант. — Я с такой раной давно бы уже потерял сознание, а он не то, что не теряет, но и успешно отражает выпады сразу двух тварей».

Заворожённый жуткой пляской стали, клыков и когтей Колин не сразу осознал, что эти звери как две капли похожи на того хищника с острова, что оставил его без друга.

«А что, если они повсюду!!!»

Паническая мысль, зазвеневшая звонкой струной, стала подавлять волю сержанта намереваясь обратить его в бегство, но человек, в отличие от животного, наступив однажды на горло собственных инстинктов, переступил порог страха и вышел на новую ступень эволюции. А став сильней, человек взял дубину и отвоевал власть у природы. Поэтому Колин, слыша, как сердце гулко забилось в тугую, будто барабан кожу, размахнулся как следует и швырнул факел в хищников. Тот нарисовал на фоне ночного неба искрящуюся дугу и, отскочив от головы памятника, упал в двух шагах от зверей. Один буквально на секунду повернул голову в сторону упавшего факела и в то же мгновение воин, будто только того и ждал, сорвал с головы шлем и швырнул в морду второго. Не ожидающий этого зверь мотнул головой и черноволосый парень (на повестку оказавшийся примерно одного возраста с сержантом), совершив могучий прыжок с парапета, с оттяжкой рубанул животное топором прямо по темени, одновременно подсекая мечом передние лапы второго. Прыжок назад и всё вернулось на круги своя — воин, тяжело дыша, привалился к ограждению фонтана, а хищники, капая слюной, пытаются обойти его с разных сторон. Правда лапа у одного то и дело подламывается, а на затылке второго красным лоскутом свисает кусок сорванной кожи. Храбрый выпад черноволосого парня оказался напрасен и Колин понял — сейчас всё закончится.

«Нужно как-то ему помочь, — решил для себя сержант. — Если парень умрёт, то следующий на очереди я».

Вдруг он заметил между колонн широкую лестницу, поднимающуюся куда-то вглубь темноты.

«Да это же спуск!» — обрадовался сержант и, спрыгнув с парапета, выбежал в коридор.

Широкая лестница оказалась там же, где он и предполагал и сержант, перепрыгивая за раз через несколько ступенек, рванул вниз. Никогда ещё он не бегал по лестницам с такой скоростью. Несясь стремглав по стёршимся от времени ступеням, Колин переживал не за то, чем сможет помочь воину, а за то, как бы не поскользнуться и не полететь кубарем вниз. Когда лестница, наконец, упёрлась в пол, сержант оказался в тени исполинских колонн и решил немного оглядеться.

Воин хотя и был сильно потрёпан, но всё ещё оставался жив, что не могло не радовать. Вертя перед собой мечом мельницу, он постепенно отступал под натиском рычащих бестий. Пластинчатый доспех с правого бока превратился в лохмотья, но крови в том месте видно не было. Судя по всему, от удара когтистой лапы его спасла кольчуга, но, увидев, как парень прижимает к боку свободную руку, Колин понял — рёбра как минимум отбиты.

«Долго ему не продержаться, а после и мой черёд… Нужно хотя бы одну тварь отвлечь на себя».

Сержант отчаянно завертел головой, надеясь найти хоть что-то, чем можно кинуть в зверя, и удача ему улыбнулась. Неподалёку обнаружился отличный обломок потолка. Колин отшвырнул факел и выскочил из тени. Схватив булыжник, он задрал его над головой, и что-то яростно крича на родном языке, понёсся к месту схватки.

Черноволосый воин ни чем не выказал своего удивления (вероятно сил на это у него просто не осталось), лишь уставший взгляд мельком скользнул по странному человеку, появившемуся за спинами хищников, и тут же снова сосредоточился на двух оскаленных мордах. А звери, наученные горьким опытом, и вовсе не обратили на появившийся шум никакого внимания, продолжая теснить человека к каменной кладке фонтана. И тут Колин, наконец, нарушил эту смертельно-опасную идиллию, ворвавшись в неё яростно орущим вихрем. Подскочив к раненному зверю, он запрыгнул тому на холку и обрушил всю накопленную за последнее время злобу на ободранный затылок. Но после первого же удара хищник легко стряхнул с себя обидчика и развернулся в его сторону.

Отлетев на несколько метров, Колин больно приложился спиной о камни. Кряхтя поднялся и встретился взглядом с готовым к прыжку хищником. Судя по всему выходка сержанта не прошла даром, так как вся морда зверя оказалась залита кровью. Стараясь избавиться от струящейся по лбу влаги, тварь то и дело встряхивала головой, но кровь тут же натекала вновь. Вероятно, только это и удерживало зверя от решающего броска.

«Вот чёрт о чём я только думал? — сержант сглотнул подступивший к горлу тугой ком. — Сейчас эта тварь вспорет мне живот, и я сдохну, вывалив кишки, как Векти».

С ужасом глядя в глаза своей смерти Колин попятился. Где-то за спиной остались колонны, за которыми можно попытаться укрыться от надвигающейся смерти. Хотя это его и не спасёт, но надежда, как говорится, тварь живучая… Рука, наконец, ощутила прохладу гладкого камня, а зверь грозно зарычал и пригнул морду к земле.

«Всё» — Колин зажмурился и прижался к колонне.

Сколько раз он слышал о том, что в критический момент вся жизнь пробегает перед глазами, но ничего такого не произошло. Вместо этого тело затряслось мелкой дрожью, а сознание словно поставили на паузу. Ни мыслей, ни образов — ничего. Лишь темнота… Но ожидаемой боли не последовало. Раздался жуткий рык, затем звук удара, и зверь противно завизжал. Лицо на миг обдало зловонием и, открыв глаза, сержант застал невероятную картину: на расстоянии вытянутой руки застыла хрипящая морда зверя, из пасти которого обильными хлопьями выплёскивается кровавая пена, а на загривке сидит черноволосый воин и, злостно ухмыляясь, медленно проворачивает меч, насквозь пронзивший голову твари. Как в замедленной съёмке лапы зверя подламываются, и он начинает заваливаться набок, увлекая за собой своего убийцу. Парень изворачивается и, выпустив окровавленную рукоять, в последний момент спрыгивает на мощёный пол. Хрип перетекает в бульканье, и время вновь бежит с привычной скоростью.

Колин тяжело перевёл дух и посмотрел на своего спасителя. Тот неспеша подошёл к затихшему зверю и, ухватившись двумя руками за скользкую рукоять, резко выдернул меч из раны. Кровь фонтаном хлынула в лицо, но воин успел увернуться — видимо не раз приходилось совершать подобное. Отставив в сторону руку с мечом, под остриём которого начала собираться кровавая лужица, черноволосый уставился на сержанта. Волосы цвета воронова крыла слиплись от пота, а разводы грязи на лице, вперемешку с кровью, придавали воину поистине зловещий вид. Грудь его тяжело вздымалась но, несмотря на жуткие раны, на ногах он стоял уверенно.

Сержанту вдруг стало не по себе — кто знает, что на уме у этого парня. Всего один взмах меча и Колин навсегда останется среди этих камней. Противостоять храбрецу, в одиночку завалившему двух матёрых хищников, Колин не смог бы даже с клинком в руке. От чувства собственной беспомощности сержант сильней прижался спиной к колонне. Вдруг лицо молодого воина исказила гримаса боли. Он покачнулся и, схватившись за правый бок, припал на колено. Голова опустилась, и сержант услышал каркающий кашель.

«Да у него же рёбра сломаны!»

Забыв о том, что парень может быть опасен, Колин подскочил к нему и подставил плечо.

— Ну и силен же ты, приятель. В одиночку двух тварей завалил. Давай-ка я помогу тебе добраться до костра. Держись за меня и ступай аккуратно. Вот так. Тебе необходимо лечь как можно скорей, — сержант даже не заметил, что говорит на своём родном языке и черноволосый ни слова не понимает. Ему было необходимо отвлечь парня, пребывающего в предобморочном состоянии, и незнакомый язык оказался как нельзя кстати.

Поддерживая черноволосого под руки, Колин довёл его до костра и усадил на расстеленную накидку из грубой ткани. Вперив отсутствующий взгляд чёрных глаз в пространство прямо перед собой, парень безвольно повиновался. Горячка боя отступила и силы начали оставлять его израненное тело. Сержант склонился над воином и заглянул тому в лицо:

— Парень, эй, друг! У тебя есть чистые тряпки? Мне нужно тебя перевязать, — воин не ответил и Колин потормошил его за плечо. — Ау, ты меня слышишь?

Вдруг взгляд молодого парня прояснился и, схватив сержанта за рубаху, он отчётливо произнёс:

— Я готов, о посланец Сетт'иллиса. Веди же меня в Чертог Славы.

— Чего? — не понимая, за кого его приняли, Колин округлил глаза. — Ты в своем уме, парень? Или от ран уже рассудком повредился?

Но черноволосый не ответил. Его ладонь, вцепившаяся в рубаху сержанта, разжалась, и он без чувств повалился на бок.

Первое мгновение Колин так и стоял над распростёршимся на камнях воином, ожидая, что тот очнётся, но время шло, а он всё так же продолжал лежать. Знакомое чувство потери вдруг кольнуло сердце, вытолкнув, наконец, сознание сержанта из ступора. Для начала он решил проверить у парня пульс, но это оказалось сделать весьма проблематично — запястья воина по самый локоть были окольцованы прочными наручами, а шею скрывал высокий воротник из толстой кожи. Тогда Колин поднёс ухо к губам черноволосого и стал прислушиваться. С огромным трудом, но удалось вычленить из звуков потрескивающего костра едва уловимое дыхание.

«Жив!»

Эта простая, но в то же время радостная мысль, дала уставшему человеку прилив сил, словно тот наелся татаки. Ещё не понимая, как может помочь Колин вскочил и стал озираться в поисках чего-нибудь нужного. Вдруг его взгляд наткнулся на вещи воина. Посчитав, что там можно найти материал для перевязки раны, сержант поспешил развязать горловину огромного кожаного мешка. Во внутренностях копаться не стал — просто вытряхнул содержимое на грубую ткань, отчего рядом с бесчувственным воином образовалась целая гора различных вещей.

Судя по всему, их хозяин основательно подготовился к походу. Среди нескольких комплектов запасной одежды и пары прочных сапог, Колин так же нашёл и металлическую кухонную утварь: котелок, кружку, ложку и миску. Кроме того, здесь же нашёлся кожаный чехольчик с набором для заточки оружия и комплект метательных ножей на кожаной перевязи. Колин тут же перекинул её через плечо, почувствовав себя немного защищённей. В отдельном свёртке оказалось огниво и небольшая глиняная баночка, наполненная какой-то пахучей слизью. Вероятно заживляющая мазь, но как ей пользоваться Колин не знал и поэтому, как и всё остальное отложил банку в сторону. Перевернув котелок, нашёл внутри ещё один тряпичный свёрток. Развязал и от ударившего в ноздри запаха пищи, рот моментально наполнился слюной. Внутри оказался целый каравай ещё мягкого хлеба, какая-то зелень, мешочек с крупой и много вяленого мяса, нарезанного аккуратными кусками. Реакция истосковавшегося по еде организма оказалась вполне логичной и, схватив первый попавшийся кусок мяса, Колин затолкал его в рот.

— Прости, друг, иначе совсем загнусь, — он виновато посмотрел на бесчувственное тело.

Слова, произнесённые вслух, вернули дезертировавшую совесть на место. Сержант отложил свёрток с едой в сторону и стал перебирать одежду, гадая, что из этой кучи лучше подойдёт для перевязки ран. Но портить одежду не пришлось, так как под ней нашёлся большой моток сероватой ткани с ладонь шириной.

— Как нельзя кстати, — обрадовался сержант. — Сойдёт в качестве бинта.

Он протянул руку к окровавленной прорехе на штанах воина и аккуратно сдвинул лохмотья, загораживающие рану. Открывшаяся картина поразила воображение. Правое бедро было рассечено почти до кости. Кровь из раны уже не сочилась, а её рваные края почернели, словно головешки в костре. Колин склонился и принюхался.

«Так вот откуда этот сладковатый запах, — сержанта передёрнуло. — Вероятно, здесь не обошлось без яда. Скорей всего когти этих тварей отравлены, иначе, откуда взяться трупному гниению так быстро. Но как же он смог так долго продержаться?»

Разыгравшееся воображение вдруг прокрутило перед глазами ясную картину того, как этот парень, корчась от боли и умоляя о помощи, хватается за его рубаху, а затем с укором в глазах испускает дух. Захотелось во что бы то ни стало ему помочь, даже если собственноручно придётся ампутировать незнакомцу ногу. Колин решительно выхватил кинжал из ножен на поясе воина и, не медля ни минуты, вспорол штанину от щиколотки до паха. Затем стащил полный крови сапог и отвязал от пояса парня внушительную флягу. Больше всего в тот момент сержант боялся, что она окажется пуста и ему придётся бегать по округе в поисках воды, но страх оказался напрасен. Фляга по самую пробку была наполнена чистой водой. Оторвав от полосы ткани несколько кусков, он свернул их на манер тампонов и, смочив, стал отирать запёкшуюся кровь вокруг почерневшего разреза. Максимально очистив края раны, Колин глубоко вздохнул и, окунув лезвие в языки пламени, склонился над бедром воина.

— Повезло, что однажды такое видел, — проворчал сержант, делая первый надрез на почерневшей ткани.

Из раны тут же хлынул поток бледно-жёлтого гноя, словно мякоть переспелого фрукта, и края разреза заискрились голубоватыми капельками. Колин одёрнул кинжал и во все глаза уставился на невиданное зрелище. Когда поток отмершей плоти иссяк, капельки померкли, а сержант ощутил, как внутри разреза что-то шевельнулось. Волосы встали дыбом. Выронив кинжал, он отшатнулся от ноги воина и с безопасного расстояния стал наблюдать за раной. Гной засветился, забурлил и, противно зашипев, стал медленно отвердевать. В конечном итоге вся рана оказалась заполнена чёрным морщинистым комком, так похожим на гнилое яблоко. От омерзения желудок рванулся вверх, и сержант глубоко задышал, возвращая его на место.

— Да будь проклят этот мир с его чёртовой магией!!! — взвыл Колин. — Лучше бы я остался по ту сторону!..

Но вдруг голову словно окатили ледяной водой.

— Магия! Ну, конечно же, магия!!! — от возбуждения сержант сделал добрый глоток из фляги, поперхнулся и закашлялся. Это вернуло его с небес на землю. — А что, если не смогу, не сумею? Ведь с Векти же не вышло… Тогда парень умрёт, и я снова останусь один, — Колин с силой закусил губу. От отчаяния захотелось взвыть, но внутренний голос жёстко возразил:

«Подбери сопли, тряпка! Всё у тебя получится! Векти был безнадёжен, а ты наивен. Здесь же ничего, кроме пореза. Соберись и действуй!»

Поражённый собственными мыслями сержант затаил дыхание, аккуратно положил ладони поверх раны и закрыл глаза. В голове вдруг ясно всплыли слова Векти: «Расслабься, почувствуй тепло в груди и направь его в ладони…»

Как в прошлый раз Колин задышал глубоко и часто, насыщая кровь кислородом. Вероятно там, на острове, в памяти что-то да отложилось, так как тепло в районе солнечного сплетения ему удалось ощутить почти сразу. Постепенно заполняя всю грудную клетку, оно стало волнами накатывать на рёбра, обжигая их изнутри. Перестало хватать кислорода, словно Колин очутился высоко в горах. В ушах появился противный писк, а в глазах разноцветные «мушки». Держать у сердца обжигающий сгусток энергии стало невмоготу (он словно ёж, сотканный из солнечного света, ощетинился колючими лучами), и Колин вдруг понял — ещё немного и накопленная сила выйдет из-под контроля. Что тогда произойдёт, одному богу известно, но явно что-то нехорошее. Поэтому сержант решил попытаться обуздать рвущийся наружу поток.

Первое, что пришло ему в голову — заключить энергетический шар в кокон собственной силы воли, но это оказалось не так-то просто. Как только Колин накрывал энергию ментальным куполом, часть её выдавливало наружу, словно он пытался руками смять воздушный шарик. После нескольких бесплодных попыток эту затею пришлось оставить.

«Как же они это делают? Ведь есть же выход, есть… но какой?»

Виски сержанта покрылись испариной. О том, чтобы отправить энергию в ладони и попытаться заживить рану, уже не было и речи. Силы накопилось слишком много и она, просто-напросто сожгла бы воину ногу, а заодно и руки самого сержанта. Это он ощутил всей своей сутью, поэтому даже не стал пытаться. И тут решение само всплыло из глубин подсознания, как будто всё время там находилось. Колин, как прозревший слепец, просто увидел, что должен сделать и будто ведомый чьей-то рукой, мысленно потянулся к пышущему жаром сгустку энергии.

Первая же ментальная нить вспыхнула и осыпалась незримым пеплом, но на смену ей пришла другая, а затем ещё и ещё. Большую часть постигала та же участь, что и первую, но Колин не сдавался, рождая нити одну за другой, всё быстрей и быстрей, окутывая ими накопленную энергию, как паук муху. И, в конце концов, настал тот момент, когда нитей стало так много, что жар в груди не смог с ними справиться и скрылся под плотным ментальным клубком. Колину показалось, будто его окатили ледяной водой. Жжение в груди исчезло, мысли прояснились, а во всём теле появилась лёгкость. Даже дышать стало легче. Обуздав хаос сырой энергии, сержант понял, что теперь с лёгкостью может им манипулировать. И первое, что он сделал — толкнул энергетический клубок в собственные ладони. Хватило лишь тени мысли о том, что энергия должна переместиться в руки и вот она уже там. Даже не открывая глаз, Колин прекрасно увидел, как они засияли нестерпимым светом, а от кончиков пальцев к ране потянулись перламутровые жгутики.

Сержант немного сдвинул кисти, открывая внутреннему взору рану и тут же отшатнулся, едва не разорвав связь. Сперва ему показалось, будто извиваясь длинными нитеобразными щупальцами, в ране сидит какой-то моллюск но, присмотревшись, Колин понял, что это просто какая-то опухоль. Он решил попытаться удалить её из раны, но при первом же прикосновении чёрное образование выстрелило в разные стороны новой гроздью чернильно-чёрных нитей-щупалец. Колин открыл глаза и в ужасе отвалился от воина. На лбу выступил холодный пот.

— Да что же это за чертовщина? — сержант сплюнул кислую слюну и посмотрел на бесчувственного воина обычным зрением. От раны во все стороны протянулись вздувшиеся чернотой вены напоминающие нити паутины.

— Что же делать? Что?! Ведь эта гниль его убивает! — запричитал Колин. Но, вдруг разозлившись на собственную слабость, вновь занёс руки над раной. В глазах появился задорный блеск.

— А вот чёрта-с-два я дам тебе умереть!!! Не выйдет! — он погрозил кому-то кулаком и, отдавая мысленный приказ, закрыл глаза. Ладони тот час засияли.

Теперь, когда Колин смог подчинить себе внутреннюю энергию, для её пробуждения больше не требовались какие-либо манипуляции. Достаточно было представить тот самый ментальный клубок, наполненный энергией, и отдать команду.

Сержант подошёл к делу с основательностью хирурга. Ментальными нитями перехватил каждую почерневшую вену и погнал гниль по кровеносным каналам обратно к опухоли. Та, в свою очередь, стала извиваться в ране как живая, пытаясь растечься как можно шире, но Колин вовремя пресекал все попытки. Наконец когда все сосуды были очищены от гнили, сержант сформировал сразу из нескольких ментальных нитей подобие скальпеля и резанул им по опухоли.

В сознании раздался отвратительный визг, и чёрный комок распался надвое, обнажив пульсирующие внутренности, как личинками мух кишащие голубоватыми капельками. Подавив отвращение, Колин голыми руками схватился за эту склизкую субстанцию и с силой рванул на себя. Словно куст, выдернутый из земли нечто повисло в его руке поменяв цвет с чёрного на бледно-серый. Колин открыл глаза и посмотрел на то, что извлёк из раны, и его всё же вывернуло на камни. Когда живот перестал содрогаться от рвотных спазмов, сержант подцепил лезвием кинжала источающий гнойную слизь ветвистый комок и швырнул его в огонь. Затем откупорил флягу и, запрокинув голову, припал к горлышку.

Жадно глотая воду, он краем глаза заметил, что из раны толчками выплёскивается ярко-алая кровь и в панике отшвырнул флягу. Не найдя ничего лучше, сержант обернул разрезанную штанину вокруг бедра воина и затянул её на манер жгута. Кровь утихла и Колин с облегчением вздохнул, но вдруг вспомнил про флягу. Подхватил её с земли, взболтнул и, коря себя последними словами, тяжело вздохнул — воды осталось едва ли треть.

— Ладно, с водой позже разберёмся, — он вернул пробку на место и отложил флягу. — Сейчас нужно чем-то зашить рану иначе парень умрёт, если не от заразы, так от потери крови точно. Вот только чем шить? Здесь, вероятно и иголок-то нет, — Колин на всякий случай переворошил вещи парня, но, как и следовало ожидать, швейных принадлежностей не оказалось. — А что если и здесь поможет магия? — в нём пробудился дух исследователя. — Ну-ка, попробуем…

Подстёгнутый проснувшимся азартом, сержант встряхнул кистями рук и, закрыв глаза, напитал их энергией. Перед внутренним взором сразу же предстала сочащаяся кровью рана с развороченными краями, только теперь без какой-либо черноты, что не могло не радовать. Как и в прошлый раз Колин стал один за другим зажимать сосуды, останавливая тем самым кровотечение и гадая как заживить разорванную ткань. На ум ничего не шло. На языке всё время вертелись такие понятия как регенерация, деление клеток и обмен веществ, но как всё это применить в данной ситуации Колин, увы, не знал. И вдруг его словно пыльным мешком по голове стукнули.

— А что если дать больше жизненной энергии туда, где её почти не осталось? Разве тем самым мы не возобновим процесс восстановления тканей?

Сказано — сделано. Стянув руками края раны, сержант направил туда энергетический поток и стал наблюдать, но энергия как в бездонный колодец впитывалась в рану воина, не вызывая каких-либо заметных изменений. Время шло, но ничего не менялось. Почувствовав слабость Колин понял, что пора прекращать и вдруг заметил результат. Словно в замедленной съёмке края раны потянулись друг к другу.

«Действует!»

Радостная мысль мурашками побежала от шеи к копчику и, не смотря на собственную слабость, он увеличил поток. Через некоторое время о ране напоминал лишь грубый рубец поперёк бедра да запёкшаяся кровь вокруг. Тяжело дыша, сержант отнял затёкшие руки и грузно перевалился с коленей на пятую точку. Не будучи настоящим магом, он в полной мере испытал на себе магическое истощение, даже не догадываясь об этом. Жутко захотелось есть. Колин схватил кусок мяса, отщипнул хлеба и, почти не жуя, протолкнул всё это в горло добрым глотком из фляги. Отломил ещё и прислонился спиной к фонтану.

Жадно давясь очередным куском, сержант блуждал взглядом по черноволосому воину. Дышать парень стал как обычный спящий человек, а на щеках появился лёгкий румянец. Всё было хорошо. Вдруг его взгляд остановился на боку воина, где доспех превратился в лохмотья.

«Вот чёрт, ещё ведь и рёбра… — простонал про себя сержант. — А так неохота шевелиться. Сейчас бы вздремнуть… вечность… Ладно, последний рывок и посплю».

Не поднимаясь, Колин на коленях подполз к бесчувственному воину и положил ладони ему на грудь. Закрыл глаза и, буквально сразу же ощутил болевые эманации повреждённого места. Ребро оказалось треснуто и, решив, что гематома пройдёт и сама, сержант чётко отмерил то количество энергии, которое потребовалось для сращивания кости. После магического лечения сил не осталось вовсе и Колин даже не заметил, как забылся тяжёлым сном прямо на груди у черноволосого воина…

Проснулся внезапно, как будто кто-то щёлкнул выключателем и включил сознание. Ещё секунду назад что-то снилось, а уже в следующий момент глаза слепо пялятся в темноту. Колин несколько раз моргнул, но светлее не стало. Приподнял голову и понял, что лежит на боку, упёршись лицом в какую-то каменную стену. Попытался пошевелиться, но с ужасом обнаружил, что руки связаны за спиной.

«Что происходит? Неужели пока я был в отключке, меня кто-то пленил?»

Сержант упёрся коленями и отодвинул озябшее тело от холодной стены. Затем перевернулся на спину и увидел прямо над собой высокую фигуру в рогатом шлеме. Сперва испугался, но потом расслабился, так как понял, что лежит внутри фонтана со статуей. Колин решил сесть и осмотреться, но со связанными за спиной руками это оказалось не так-то легко. Пришлось вновь подкатиться к стене и использовать её в качестве опоры. Через некоторое время удалось-таки принять сидячее положение, но оценить окружающую обстановку не вышло — мешал парапет. Кое-как перевалившись на колени, Колин, наконец, поднялся и осмотрелся.

Первое, что увидел, были выпотрошенные туши хищников, сваленные в кучу у костра. Как и тогда, на острове, после смерти они приобрели дымчато-серый окрас. Рядом на камне сидит черноволосый парень и водит точилом по лезвию своего топора. У его ног лежит туго набитый мешок и груда амуниции. Воин одет в новые кожаные штаны и добротную рубаху из тёмно-синего материала, поверх которой кольчуга двойного плетения. Ноги босы, так как сапоги вместе с портянками сушатся у огня. В воздухе разлился аппетитный аромат свежесваренной пищи, от которого в желудке предательски заурчало. Колин сглотнул слюну. Есть хотелось аж до дрожи.

Вдруг воин отложил оселок, поудобнее перехватил топор и поднял на сержанта настороженный взгляд. Почувствовав угрозу, Колин пожалел о своём решении подняться. Он ни на секунду не сомневался в том, что парень с лёгкостью отправит топор в полёт даже из сидячего положения. Боясь спровоцировать бросок Колин застыл, словно каменный истукан. Не сводя взгляда с замершего сержанта, черноволосый медленно поднялся, так же медленно вытянул меч из ножен и принял удобную стойку. Сглотнув комок, Колин решил попытаться разрядить обстановку.

— Я не враг, — голос предательски осип.

— Кто ты? — губы воина разомкнулись, но поза и выражение лица остались неизменны.

— Я не враг, — повторил Колин уже более уверенно. — Просто заблудившийся путник.

— Откуда ж ты взялся, просто путник, в одном тряпье, на босу ногу и без оружия? Уж не некромант ли ты часом? — воин отвёл руку с топором назад и Колин отрицательно замотал головой.

— Верно, — сам себе ответил черноволосый. — Будь ты некромантом, я бы уже корчился в муках. Тогда кто? И что за дрянь светилась на твоей груди, когда я очнулся? Отвечай!!! — воин выпустил рукоять топора и направил меч сержанту в грудь.

— Может сперва развяжешь? — добродушно улыбнулся Колин, стараясь расположить парня к себе. — Я не причиню вреда. Сам посуди, что я тебе сделаю? Из твоего котелка идёт такой аромат, что мой желудок уже сам себя переваривает. Угости, а я, в свою очередь, расскажу тебе кто такой и откуда здесь взялся. Ну, что скажешь? — сержант вопросительно выгнул бровь.

— Я всё ещё жду ответа. Выкладывай! И постарайся быть убедительным, иначе выпотрошу как верлов, — воин кивнул в сторону мёртвых хищников.

Колин проследил за его движением и сглотнул горькую слюну. Придётся говорить, иначе ни что не сможет остановить воина от выполнения обещания. Ему проще убить пленника, чем постоянно его опасаться. Поэтому тщательно подбирая слова, сержант заговорил:

— Я пришёл сюда от каменной арки, что находится неподалёку, — воин лёгким кивком дал понять, что знает про неё. — Через эту арку я перенёсся сюда с небольшого островка… — а вот эти слова заставили чёрные брови молодого парня взметнуться вверх. Сержант понял, что тот ему не поверил и поспешил объяснить:

— На том островке стоит точно такая же арка. Я шагнул через её проём и тут же оказался здесь. Не знаю как, но это связано с тем рисунком, что ты видел на моей груди…

На лице молодого воина отразилась заинтересованность, и он опустил остриё меча. Сержант облегчённо вздохнул и заговорил уже более спокойно:

— Этот рисунок появился на моей груди вследствие какого-то магического эксперимента. Иногда светится, но отчего, я и сам не знаю, — Колин пожал плечами. Говорить о том, что он пришёл из другого мира не хотелось.

— Да уж, эти проклятые маги и не такое могут, — согласился воин, возвращая меч в ножны. — Как тебя зовут?

— Колин, — представился сержант, — а тебя?

— Моё имя Скахет. Я послушник Храма Теней, что находится на этом острове.

— Опять остров, — обречённо выдохнул Колин. — У вас тут что, вообще нет нормальных материков?

— Где это «у вас»? Ты о чём?

— Не обращай внимания, это всё от голода. Может, всё-таки развяжешь?

— Уж прости, Колин, но нет. Не хочу сюрпризов. Подсаживайся к костру как есть.

Мысленно проклиная родню недоверчивого воина, Клин с трудом перевалился на другую сторону парапета и, подойдя к костру, уставился на протягиваемую миску с остатками варева.

— И как ты себе это представляешь?

— Ну, как знаешь, — пожав плечами, воин сделал вид, будто собирается вывалить всё обратно в котелок.

Колин поспешно рухнул на спину, подтянул колени к животу и, вытянув руки, попытался перекинуть веревки через ступни. Удалось только с третьей попытки и, тяжело дыша, сержант растянулся на каменном полу.

— Ты есть-то, будешь, или уже спать собрался? — насмешливый голос воина заставил Колина встрепенуться.

— Издеваешься, да? — сержант принял протянутую миску с торчащей из неё ложкой и сердито посмотрел на ухмыляющегося Скахета. — Зачем ты вообще меня связал? Разве не видно, что я не опасен?

— Когда я проснулся ты лежал лицом вверх, а сквозь твою рубаху пробивался яркий свет. Радуйся, что сгоряча вообще не перерезал тебе глотку. Я магов слегка недолюбливаю.

— И много ты видел похожих на меня магов? — поинтересовался сержант, зачёрпывая первую ложку. Попробовав густую пряную кашу с кусками нежного мяса, Колин с жадностью на неё набросился, даже не обращая внимания на обжигающий жар.

— Таких как ты — ни одного, — пожал плечами Скахет. — Но всё когда-нибудь случается впервые. Мир богат на странности и нужно держать ухо востро. Как тебе моя каша?

— Уф, в жизни не пробовал ничего вкуснее, — Колин поставил опустевшую миску на пол и отёр рот тыльной стороной ладони. Желудок приятно отяжелел. — А как тебе удалось сделать вяленое мясо таким нежным и сочным?

— Не догадался? — Скахет ухмыльнулся. — Это печень верла. Редчайший деликатес. Радуйся, что посчастливилось его попробовать. Теперь никогда не будешь знать проблем с зубами, да и мужской силы изрядно прибавится, — взглянув на обалдевшего сержанта, воин заржал в полный голос.

— Ты серьёзно? — уточнил Колин. — Неужели этих тварей можно есть? Откуда они вообще взялись?

— Этих пустили по моему следу, — посерьёзнел Скахет и с хрустом сжал ладони. — Думал, сумею запутать след и оторваться, но верлы оказались не так просты. Нужно было как следует изучить их повадки… Но всё равно это лучше, чем, если бы в погоню пустили трезубец…

— Постой, постой, — сержант прервал громкие размышления Скахета. — Ты вообще о чём?.. Нет, кто такие верлы я понял. Но что ещё за трезубец и вообще, откуда ты сбежал?

— Тебе это знать ни к чему, — прорычал воин и наклонился к мешку. Достал кружку, откупорил флягу, плеснул в неё воды и протянул сержанту. — Пей, иначе будет несварение.

Колин благодарно кивнул, одним глотком осушил протянутую ёмкость и вернул обратно. Скахет сунул её в мешок, вылил из фляги остатки воды в котелок, ополоснул его вместе с миской и отправил вслед за посудой. Подойдя к сохнущим сапогам, воин обулся и посмотрел на Колина.

— Здесь наши пути разойдутся. Развязывать я тебя не стану, а оставлю на выходе кинжал. Дальше выкручивайся как знаешь.

Колин подскочил как ужаленный. Как так? Думал, посидят ещё, пообщаются и вдруг нате, приехали.

— Постой, неужели ты меня здесь бросишь?

— А зачем ты мне нужен? Какой от тебя толк?

Колин вдруг понял, что боится остаться один. Ему уже порядком надоело скитаться в одиночестве, гадая, откуда в тот или иной момент выскочит смерть. А с этим воином он будет в относительной безопасности. Да и с едой проблем не возникнет.

— Кстати, твоя работа? — Скахет пнул в его сторону какой-то грязно-бурый комок, в котором сержант с трудом узнал те самые штаны, что были на воине в момент их встречи. Правда, теперь на них отсутствовали металлические бляшки.

— Ну да, моя, — не стал отрицать Колин.

— Что произошло, пока я был в отключке? — зло поинтересовался воин.

— Ничего особенного, — огрызнулся сержант.

Скахет выхватил кинжал и, подскочив к пленнику, приставил лезвие к его шее. Всё произошло настолько молниеносно, что Колин даже не успел толком испугаться.

— Отвечай, что ты со мной сделал, проклятый колдун?! — рука воина дёрнулась, и сержант ощутил побежавшую по шее тёплую струйку. — Ну же, я жду!!!

— Да ты бы сдох, если б не я!!! — разозлился Колин. — Благодарить должен, а он ножом размахивает, идиот!

Скахет пристально посмотрел сержанту в глаза и, медленно отодвинул руку с кинжалом.

— Неужели ты справился с ядом, которым были смазаны когти верлов? — в его голосе прозвучало недоверие. — Не слыхал, что такое возможно.

— Всё когда-нибудь случается впервые, — буркнул Колин, передразнивая недавние слова Скахета. — Видел бы ты себя в тот момент… Я решил, что хуже всё равно уже не будет и решил попробовать тебя подлатать. Но видимо не рассчитал собственных сил и случайно вылечил, — в голосе прозвучал злой сарказм. — Хотя и не следовало бы, неблагодарный ты человек.

Скахет с минуту разглядывал пленника, пытаясь уловить на его лице хоть тень насмешки, но, увидев, что тот говорит правду, вернул кинжал в поясные ножны.

— Когда я тебя увидел, то решил, будто ты посланник Сетт'иллиса Пресветлого, что пришёл за моей душой дабы сопроводить её в Чертог Славы…

— Ага, — фыркнул сержант, перебив воина, — посланник. Такой — весь в обносках и с голодными глазами.

— Мне не было времени тебя рассматривать, — возразил Скахет. — Я, между прочим, умирал. Рана на ноге успела загноиться, а от потери крови моё сознание постепенно угасало. Ещё и этот яд… Но, не смотря ни на что, — черноволосый воин припал на одно колено, чем вызвал у Колина полнейшее недоумение, — в знак благодарности я прошу принять любой предмет из моего оружия.

— Да ни к чему мне твои железки, — выпучил глаза сержант. — Просто развяжи и проехали.

— Для послушника храма оружие является частью тела, — на полном серьёзе произнёс коленопреклонный Скахет. — Отказавшись, ты нанесёшь мне обиду, смыть которую под силу лишь крови.

Колин заглянул черноволосому воину в глаза и понял, что тот не шутит. Парень и вправду готов был искупать оскорблённое оружие в крови. Решив не давать ему для этого повода, сержант поспешил согласиться:

— Я принимаю твою благодарность. Теперь можешь встать.

Скахет даже не шевельнулся, продолжая сверлить сержанта взглядом. Поняв, что от оружия никак не отвертеться, Колин обречённо произнёс:

— Уговорил, давай своё железо.

— Выбирай, — парень вытянул из ножен меч и положил его к ногам пленника. Рядом легли топор и пара кинжалов.

— Нет-нет, — отмахнулся сержант. — Помнится, я одевал чудную такую перевязь с метательными ножами. Вот её и возьму.

— Метательные ножи? — неподдельно удивился Скахет. — Но ведь они годятся лишь для охоты. Возьми меч или топор.

— Зачем? — поинтересовался Колин. — Фехтовать я не умею, а топором могу лишь дров наколоть. Нет уж, давай метательные.

Воин поднялся, развязал мешок и извлёк на свет перевязь с ножами. Затем подошёл к пленнику и быстрым движением перерезал верёвки, стянувшие его руки. Колин облегчённо вздохнул и, восстанавливая кровообращение, принялся растирать запястья. Пальцы ощутимо закололо. Скахет протянул ему кожаную перевязь и сержант тут же перекинул её через плечо. Увидев, как бывший пленник непослушными пальцами возится с застёжкой, парень молча подошёл и парой лёгких движений стянул оба конца.

— Странный ты, — после короткой паузы произнёс Скахет. — Отказаться от нормального оружия в пользу ненадёжных железок… Ими же ни во что не попадёшь.

— А ты пробовал? — Сержант широко улыбнулся. — Помнится, на курсе я был лучшим и даже метал на спор в монету. Надеюсь, навыки ещё никуда не пропали.

— Ну, дело твоё, — пожал плечами Скахет, пропустив слова о курсе мимо ушей. — Только помни — то, что я тебя поблагодарил, ещё ничего не значит. Сейчас моё к тебе доверие точно земля под ногами. Я буду внимательно за тобой наблюдать и с лёгкостью отражу брошенный в меня нож.

— Да неужто, — выгнув бровь, хмыкнул сержант.

— Проверять не советую, — серьёзно произнёс воин и Колин, увидев его взгляд, понял, что тот не шутит.

— Послушай, Скахет, а куда ты направляешься? — решил сменить тему сержант.

— Первым делом наполню флягу, — сказал Скахет, затягивая ремни пластинчатого доспеха. Дыра в районе рёбер оказалась аккуратно заделана. — Затем, как можно скорее в порт, пока в Храме не поняли, что верлы не вернутся.

— А что будет, когда там узнают?

— Будет очень плохо, — Скахет развернулся и посмотрел Колину в глаза. — Тогда по моему следу пустят трезубец, а то и два, для верности.

— Да что такое этот твой трезубец?! — воскликнул сержант. — Уже второй раз от тебя слышу это название, но так до сих пор и не понял. Объясни же толком.

— Так называют тройку специально обученных бойцов Храма, выполняющих особые задания, — Скахет многозначительно поднял палец вверх. — И мне очень не хочется с ними встречаться. Поэтому отправляюсь как можно скорее.

— Возьми меня с собой, — встрепенулся Колин. — Хотя бы до порта, а там видно будет.

— А какой мне от этого прок? Будешь жрать мою пищу, а что взамен?

— Ну, в случае чего, смогу залечивать раны… — замялся Колин. — Да и не ем я много… В конце концов, — сержант решил привести последний аргумент, — я же тебя спас.

Воин с минуту пристально его разглядывал, а затем наклонился, поднял свой мешок и протянул Колину.

— Понесёшь вещи, — пояснил он. — В случае чего, мне будут нужны свободные руки.

— А-а-а, — с пониманием протянул сержант, принимая мешок.

— Да и твои будут заняты… — улыбнулся черноволосый, вооружаясь. — Мне так будет спокойней.

Оставив Колина переваривать свои слова, Скахет бодрой походкой направился к дальней стене, где обнаружился узкий коридор. Колин подхватил неповоротливый мешок и поспешил следом, каждый раз чертыхаясь, когда ему под ногу попадался острый камешек. Через коридор они попали в небольшой заброшенный сад, посреди которого струился заросший родник. До ломоты в зубах напились обжигающе-холодной воды, наполнили флягу и едва горизонт окрасился багровой дымкой, покинули развалины…

— Послушай, Скахет, откуда на вашем острове так много развалин? — поинтересовался Колин, стянув сапоги. Поставил поближе к костру, повесил на них портянки и с блаженством вытянул в сторону костра уставшие ступни.

Путники разместились на ночлег внутри полуразвалившегося павильона, в центре которого оказался пересохший колодец. Шёл третий день их путешествия, а до порта, по словам воина, оставалось ещё два дневных перехода.

Одеждой и обувью сержант обзавёлся в первый же день путешествия. Воин задал такой бешеный темп передвижения, что он едва за ним поспевал. Тяжёлый неудобный мешок больно стучал по спине, а в босые ступни то и дело впивались острые камни. Когда черноволосый, наконец, скомандовал привал, сержант тут же рухнул на землю и, схватившись за ступни, разразился проклятиями, припомнив всю родню Скахета до седьмого колена. Тот хотел было осадить Колина но, кинув беглый взгляд на его истерзанные ноги, без лишних слов встал и подошёл к мешку. Извлёк на свет запасные штаны, рубаху, пару сапог и отрез ткани на портянки. Затем протянул всё это сержанту и велел переодеваться. Колин не заставил уговаривать себя дважды. Вся одежда, кроме сапог, пришлась ему впору — телосложение у них со Скахетом было примерно одинаковое. А вот нога у воина оказалась меньше размера на два. Но и здесь нашёлся выход. Скахет стянул свои сапоги, которые к тому времени уже растоптались, отдал их сержанту, а себе взял новые. В результате, Колин стал обладателем прочных кожаных штанов, добротной рубахи и пары ещё крепких сапог. Не переставая благодарить щедрого воина, он переоделся в новое, а свои обноски, по совету Скахета, бросил в костёр…

Воин, суетившийся у котелка, молча всыпал в закипевшую воду крупу, горсть специй и только тогда снизошёл до ответа:

— Нет ничего удивительного. Когда-то давно Хеграт-Гир был очень оживлённым местом.

— А Хеграт-Гир это что? — лениво переспросил Колин. От тепла костра по телу разлилась приятная лень.

— Хеграт-Гир с древне-схетского переводится как «Каменный остров».

— А каменным, вероятно, его назвали из-за густой растительности? — усмехнулся сержант.

— Зря смеёшься, — не принял шутки Скахет. — Давным-давно здесь было весьма живописно. Остров пересекала глубокая река, цвели великолепные сады и водилась всевозможная живность…

— … а после была война, и великие разрушения превратили остров в царство развалин, — зловещим шёпотом продолжил Колин. Настроение было хорошим — ноги болеть перестали, а желудок приятно урчал в предвкушении сытого ужина — почему бы не подурачиться.

— Да ну тебя, — отмахнулся воин, разворачивая свёрток с остатками печени верлов. — Будешь плохо себя вести — мяса не получишь.

— Молчу, молчу, — пошёл на попятную сержант, — рассказывай дальше.

— А нечего рассказывать, — пожал плечами Скахет, нанизывая куски мяса на палку. — Не было ни войн, ни катаклизмов — ничего. По преданию, жизнь на Хеграт-Гир стала угасать с появлением здесь Храма Теней. Но это было ещё до Империи Схетхе, поэтому никто теперь и не вспомнит, что произошло на самом деле.

— Но ты же из Храма, — напомнил Колин, — неужели не знаешь его тайн?

— Какие тайны, — фыркнул Скахет, — я всего лишь послушник с незавершённой татуировкой.

— Что за татуировка? — оживился сержант. — Покажи.

— Да ничего особенного, — воин задрал левый рукав, обнажая предплечье, на внутренней стороне которого расположились меч и топор, опоясанные цепью. И меч и топор оказались уменьшенными копиями оружия воина.

— И что это означает?

— В начале обучения воину даётся пара оружия. Не спрашивай, каким образом определяют, кому какое подходит — это дело Верховных — но в дальнейшем мы не вправе менять этого выбора. Конечно, послушники учатся владеть различными видами оружия, но с основным приходится и есть, и спать, и даже мыться. Поэтому оно и считается неотъемлемой частью воина. Видишь, меч и топор скрещены? — Колин кивнул. — Это значит, что я могу драться ими одновременно. Если бы они располагались параллельно, тогда б я дрался либо мечом, либо топором.

— А для чего цепь?

— Цепь означает круг обучения. Когда в ней будет ровно сто звеньев — по числу смертельных поединков — цепь замкнётся. Далее проходит ряд испытаний, которые выдерживают лишь единицы. Таких воинов отбирают для дальнейшего обучения. Тогда в их цепь дополнительно вплетается рисунок ядовитого плюща, и они попадают в трезубец.

— А твоя цепь не замкнута потому, что ты ещё обучаешься? — предположил сержант.

— И да, и нет, — уклончиво ответил Скахет. — В моей цепи всего лишь шестьдесят девять звеньев. Я как раз заканчивал седьмой год обучения и вот-вот должен был держать очередной экзамен, когда мне пришлось уйти.

— А почему? Что заставило тебя бросить обучение? — Колин пододвинулся ближе, предвкушая узнать некую тайну, но Скахет нервно одёрнул рукав, пряча татуировку.

— Тебе это знать ни к чему, — зло буркнул он. — Ты ведь тоже о себе ничего не рассказываешь, вот и я не стану. Нечего нам сближаться. Мы просто попутчики — достигнем порта и разбежимся.

— Ну и ладно, — Колин разочарованно отодвинулся. — Не хочешь рассказывать и не надо. Больно нужны мне твои тайны. Как-нибудь проживу и без них. Лучше скажи, что там с мясом. Мы есть-то, сегодня будем?

— Замолчи, — Скахет поднял палец, останавливая словесный поток.

— Но…

— Я сказал, заткнись!!! — зашипел воин, вскакивая и выхватывая меч. — Мы не одни!

В подтверждение его слов, в круг света тут же скользнули три чёрные тени. Колин поспешил принять вертикальное положение, зажав при этом в каждой руке по метательному ножу, но посмотрев на тех, кто нарушил их привал, понял — ножи здесь бессильны. От мрачных фигур, облачённых во всё чёрное, исходила такая угроза, что сержант ощутил её кожей. Чёрным было всё — начиная от сапог и заканчивая полумаской, скрывающей нижнюю часть лица. Даже обнажённые парные клинки в руках у каждого, в свете пляшущего пламени отливали чёрной синевой. Глубоко в душе Колин обрадовался, что они пришли не за его жизнью. С метательными железками против этих тренированных убийц он не имел ни единого шанса.

— Всё-таки один трезубец, — нарушил молчание Скахет.

— Не льсти себе, — гулким голосом откликнулся тот, что стоял ближе всех к костру (остальные встали чуть поодаль, контролируя каждый свой сектор). — Я видел твои поединки и уверен — даже одного трезубца будет много, — из-под полумаски раздался презрительный смешок.

— Рад, что меня недооценивают, — с улыбкой произнёс Скахет, подкинув носком сапога топор, лежащий рядом. Тяжёлое оружие подлетело вверх словно пушинка, и тут же оказалось в левой руке воина. — Какие ж вы тени, если дали себя услышать? Топаете, словно кони, — он презрительно сплюнул под ноги.

— Повторяю, не льсти себе. Пожелай мы остаться незамеченными, поверь, так бы оно и было. Но у меня другой приказ…

— Я не вернусь, — перебил Скахет.

— Ты, верно, забыл, что Храм просто так не отпускает своих воспитанников. Тем более, уносящих его собственность, — Колин вопросительно посмотрел на своего спутника, но тот даже бровью не повёл. — У нас приказ принести твою голову и доставить в Храм этого человека, — продолжая сверлить взглядом Скахета, воин в чёрном повёл кончиком лезвия в сторону сержанта.

— Меня? — от удивления глаза Колина полезли на лоб. — Я-то вам зачем?

— Держите его, пока мы не закончим, — отдал команду тот, что разговаривал со Скахетом.

Две безмолвные тени тут же подскочили к сержанту, больно заломив руки за спину. Метательные ножи со звоном упали на мощённый камнем пол павильона.

— Постойте, — выкрикнул Колин, пытаясь освободиться от жёсткого захвата. — Что вам от меня нужно? Откуда вы вообще обо мне узнали?

— Приказы Верховных не обсуждаются, — снизошёл до ответа главный из тройки, — мы лишь исполняем их волю. А тебе, — он обратился к Скахету, — Круг предоставил право фаурис. Неудивительно, если учесть, чей ты протеже, — в голосе прозвучало неприкрытое презрение. — Выбирай, — он швырнул к ногам Скахета кинжал, обрывок верёвки и небольшую чёрную коробочку величиной с перепелиное яйцо.

— Фаурис? — удивился Скахет. — Неслыханная честь.

— Надеюсь, ты выберешь поединок, — процедил главный. — Давно мечтаю скрестить с тобой оружие.

— Сомневаешься? — Скахет подцепил кончиком меча кинжал и отшвырнул его в сторону. — Не люблю, когда меня душат или травят.

— Выбор сделан, — произнёс его собеседник и в то же мгновение прыгнул вперёд, скрестив клинки на манер ножниц. Разведя руки в стороны, он попытался вспороть шею Скахета, но тот был начеку. Прогнувшись назад, воин выставил навстречу так же скрещенные меч с топором, и сталь звонко встретилась со сталью. В ночь посыпались искры. Противники отскочили друг от друга, и медленно пошли по кругу.

А Колин, зажатый в тисках сильных рук, стал потихоньку закипать. С тех пор, как он попал в этот мир, все кому не лень старались его пленить. И если в случае с менк'оа, а затем и с пиратами, всё было понятно, то в данный момент оставалось лишь гадать, откуда какие-то там Верховные из неизвестного Храма вообще о нём узнали. И ладно бы спросили, хочет он идти в этот самый Храм или нет. А то: «Пойдёшь с нами» — и всё. Как будто животное какое.

«Надоело, — решил про себя Колин. — Если выживу, нужно будет как можно скорее занять в этом мире хоть мало-мальски значимое место. Иначе долго так не протяну».

Снова раздался звон металла, затем ещё и ещё. Воины сошлись не на шутку. Скахет вертелся ужом, уходя от ударов, парируя и выставляя блоки, но главный из тройки оказался более быстр и там, куда перемещался спутник сержанта, его всё время ожидал новый выпад острой стали.

— Маг! — вдруг выкрикнул тот, что держал Колина справа и оба воина бросились врассыпную, скрывшись за границей света и тьмы.

Удивившись такому поведению, Колин случайно опустил взгляд, и чуть было не вскрикнул — его ладони светились мягким серебристым светом. Судя по всему, поддавшись чувствам, он и сам не заметил, как напитал их энергией. В голову вдруг пришла безумная идея. Сержант вытянул правую руку в сторону дерущихся и представил, что энергия у него в руке материализуется в виде огненного шара каким гадрахи обстреливали пиратский корабль. Сработало! Над раскрытой ладонью стал медленно образовываться сгусток жидкого пламени но, достигнув размеров детского кулачка, он прекратил расти. Повинуясь какому-то инстинкту, Колин накрыл огонь второй ладонью, но вместо обжигающего пламени ощутил тугое сопротивление воздуха. Зловеще улыбнувшись, сержант резко оттолкнул огонёк от себя и тот с рёвом устремился вперёд. Ему показалось, что на все эти манипуляции ушла прорва времени, тогда как на самом деле от момента бегства воинов и до броска прошёл всего десяток секунд.

А дальше произошло то, чего сержант никак не ожидал. Толкая огненный шар вперёд, он видимо не рассчитал траекторию, отчего тот полетел не в соперника Скахета, а к его ногам. Взорвавшись там жидким пламенем, огонь охватил нижние конечности воина. Дико закричав, тот упал на землю и принялся сбивать пламя. Скахет, стоявший в момент броска лицом к Колину, в последнее мгновение успел отпрыгнуть, но приземлился неудачно и, звеня оружием, покатился по земле. Из тени тут же выскочили двое и попытались добить воина, но Скахет был готов и вовремя блокировал их клинки.

Колин решил повторить удачный эксперимент и вытянул руку в сторону дерущихся. На этот раз шар возник в ладони намного быстрее. Так же накрыв его второй рукой, сержант с силой толкнул огонь вперёд, но сгусток энергии, едва коснувшись плеча одного из воинов, с рёвом умчался в ночь. Отскочив от пытающегося встать Скахета, воин с дымящимся плечом резко выбросил руку в сторону сержанта и тот, ожидая боли, инстинктивно зажмурился, прикрыв голову руками. Но боли не последовало.

Колин открыл глаза и с удивлением уставился на необычное явление — перед ним висела странная радужная полусфера, до боли похожая на мыльный пузырь, играющий на солнечном свету. Словно мошка в банке с мёдом, в ней увяз кинжал причудливо-изогнутой формы. Выяснять природу данного явления времени не было, так как, разведя клинки в стороны, к нему нёсся воин в чёрном. Без какой-нибудь задней мысли Колин схватил зависший у лица кинжал и, вложив в бросок всю свою злость, швырнул его в бегущего. По-видимому, удалось вложить не только злость, так как вокруг кинжала образовался серебристый ореол, и лезвие вошло в грудь с такой силой, что воина отшвырнуло назад. Прокатившись по земле, он так и остался лежать, не подавая признаков жизни. Вспомнив про Скахета, Колин решил ему помочь, но всё уже было кончено. Тяжело дыша, воин склонился над обезглавленным противником и невозмутимо оттирал меч о чёрную одежду.

Не желая смотреть на безголовый труп, сержант отвернулся и упёрся взглядом в воина, в которого попал огненный шар. Огонь потрудился на славу. От штанов не осталось и следа, а мясо на ногах обуглилось настолько, что в некоторых местах белыми островками проступили кости. Сам воин был ещё жив, хотя и пребывал в глубоком обмороке. Едва не извергнув желудок на каменный пол, Колин отвёл взгляд и глубоко задышал.

Тем временем Скахет подошёл к тому, которого сержант поразил кинжалом и пихнул сапогом в бок. Реакции не последовало, и воин рывком выдернул кинжал из груди. Подбросил в руке, проверяя баланс, пару раз крутнул вокруг ладони и, удовлетворённо крякнув, срезал ножны с пояса трупа. Затем обернулся к Колину и, протянув ему трофей, проговорил:

— Держи, пригодится, — сержант благодарно кивнул и привесил ножны на пояс. — Кстати, ловко ты его. Прости, что сомневался в твоём умении, но сам понимаешь… — он виновато развёл руками, — пока не увидишь, не поверишь.

— Да всё в порядке, — Колин подсел к костру и принялся обуваться. В горячке боя он даже и не вспомнил о том, что бос. — Этого добьёшь, чтоб не мучился? — сержант кивнул в сторону обожжённого воина.

— Добью, но не сразу. У меня к нему есть парочка вопросов, — от тона, которым была произнесена эта фраза у Колина по спине побежали мурашки.

— Пытать будешь? — уточнил сержант.

— Имеешь что-то против? — Скахет в упор посмотрел Колину в глаза и тот, не выдержав, отвёл взгляд. — Если забыл, напоминаю — это тебя Верховные приказали доставить в Храм. Разве не любопытно?

— Ну да, — без энтузиазма подтвердил сержант, — любопытно. Но пытать… — Колин кинул беглый взгляд на бесчувственного воина и его передёрнуло. — Нет уж, давай без меня.

— Ну, как знаешь.

Вдруг Скахет повёл носом и, грязно выругавшись, бросился к костру, где на палке жарились куски печени. Схватив импровизированный шампур, стряхнул обуглившиеся куски на расстеленную ткань и подхватил опрокинутый котелок.

— Хвала Единому, не вся каша пропала. Хотя мясо успело подгореть. Давай-ка поедим.

Воин извлёк из мешка ложку и бросил её в котелок. Затем разломил последний кусок хлеба, положил куски возле жареного мяса и потянулся за флягой с водой. А Колин вдруг понял, что зверски голоден. Он придвинулся поближе к расстеленной ткани и с жадностью набросился на еду.

— Кстати, спасибо за помощь, — Скахет подсел рядом и положил кусок мяса себе на хлеб. — Без твоего огонька этот гад разделал бы меня под орех. Что-то не рассчитал я своих сил.

В ответ на благодарность Колин пробурчал сквозь набитый рот что-то неразборчивое. Дальше жевали молча, глядя в огонь и думая каждый о своём. Наконец Скахет нарушил молчание:

— Думаю, сегодня нас вряд ли кто-нибудь ещё побеспокоит, поэтому давай укладываться. Нужно как следует выспаться, так как завтра придётся двигаться максимально быстро. Иначе рискуем никогда не выбраться с этого проклятого острова.

Расправившись с поздним ужином, они легли спать, даже не озаботившись мытьём посуды. Скахет захрапел раньше, чем его голова коснулась земли, а Колин ещё долго лежал, пялясь в звёздное небо и в который раз прокручивая в голове состоявшуюся схватку. В конечном итоге он и сам не заметил, как провалился в забытьё…

Короткий тревожный сон прервал чей-то истошный крик. Колин открыл глаза и сел, пытаясь ухватиться за ускользающее сновидение. Остатки цветных картинок никак не желали задерживаться в голове и сержант, в конце концов, оставил эту бесплодную попытку. Тряхнув головой, он с наслаждением потянулся. Солнце уже поднялось над горизонтом, и день обещал быть ясным.

Вдруг за спиной раздался нечеловеческий вопль, сменившийся хриплым бульканьем. Сержант от неожиданности подпрыгнул на месте и, повернув голову, увидел Скахета, бесцеремонно перерезающего горло последнему из трезубца. Одного взгляда на лицо умирающего хватило, чтобы понять — последние минуты своей жизни он провёл в мучениях. Уши и нос были аккуратно срезаны, а раны прижжены; безгубый рот скалился окровавленными зубами, а глазницы наполнились кровавой кашицей. Заметив, что сержант проснулся и наблюдает, Скахет приветливо помахал ему окровавленной рукой. Колина в который уже раз за время пребывания в этом мире замутило и он, отведя глаза от жуткой картины, сделал глубокий вдох.

— Ну и здоров же ты дрыхнуть, приятель! — над тяжело дышащим сержантом возник улыбающийся воин. — Я уже битый час как на ногах, а ты всё спишь да спишь. Так же нельзя, — он подхватил флягу и, плеснув воды в ладонь, принялся старательно оттирать руки от крови.

— Зато ты, как я погляжу, интересно проводишь время, — буркнул сержант, не разделяя веселья черноволосого воина. Перед глазами вновь встала жуткая картина. — Неужели тебе это доставляет удовольствие?

— Не скажи, — посерьёзнел Скахет, присаживаясь рядом. — Поверь, со мной они поступили бы точно так же, а может и того хуже. У трезубцев такое в порядке вещей… Но зато мне удалось выяснить, как о тебе прознали Верховные.

— Как? — Колин подался вперёд, едва не потеряв равновесие.

— Вот видишь, — усмехнулся воин, — всё-таки не зря я встал пораньше. Вон как глаза загорелись.

— Любопытно же, — смутился сержант. — Но я бы точно не стал добиваться ответа таким образом. Это не моё.

— Не зарекайся, — Скахет замолчал, давая Колину прочувствовать сказанное. В конце концов, любопытство взяло верх, и сержант вновь поинтересовался:

— И всё же, как ваши Верховные узнали обо мне? И на кой я им вообще понадобился. Да, кстати, а о какой собственности Храма, которую ты якобы похитил, говорил тот воин?

— Как много вопросов… — протянул Скахет и, хлопнув себя по коленям, поднялся на ноги. — В общем, так — все ответы в пути. Сейчас быстро собираем оружие и выдвигаемся.

— Куда нам столько оружия? — поинтересовался Колин, поднимаясь вслед за воином.

— Для особо безграмотных объясняю — на материке за такие мечи любая оружейная лавка отсыплет кучу золотых. Так что поторопись, мы и так уже много времени потеряли.

Обойдя все трупы, они собрали три пары мечей и четыре кинжала. Ножен для клинков не оказалось, так как воины трезубца, дабы не стеснять себя в движениях, пользовались специальными петлями за спиной. Завернув всё оружие в ткань, они упаковали собственные вещи и выдвинулись в путь…

— Ну и как обо мне узнали в Храме? — через некоторое время спросил Колин, догнав Скахета. Всё это время воин молча шёл впереди, задавая темп и выбирая направление. Дорога, по которой они шагали, пролегла меж невысоких каменистых холмов, поросших мелкой травой.

— Их привлёк твой светящийся рисунок, — отстраненно произнёс Скахет, погружённый в свои мысли.

— Мой рисунок? — неподдельно удивился Колин. — Но где и когда они могли его видеть?

Скахет не ответил. Колину пришлось обогнать воина и встать у него на пути.

— Эй, очнись? — он помахал рукой у черноволосого перед лицом. — Где они могли увидеть мой рисунок?

— Там, в развалинах монастыря, где мы познакомились, — ответил Скахет, обходя остановившегося сержанта.

— Но как? — Колин поспешил следом.

— Оказывается в Храме есть некие верловоды, что, проведя особый ритуал, способны видеть глазами верлов… — задумчиво протянул воин. — А я-то считал, что это выдумка. Хотя, если учесть то, что Храм Теней сам когда-то вывел этих хищников, всё становится на свои места…

— Постой-постой. Хочешь сказать, что эти звери были выращены в Храме и есть какие-то верловоды, что могут смотреть через их глаза? Я всё верно понял?

— Да, всё именно так. Не думаю, что он мне солгал. Как-никак, а под пытками многого не утаишь, — Скахет ухмыльнулся. — Кстати, на твоём месте я бы помолчал. Береги дыхание. Чтобы завтра к полудню выйти к морю, за сегодняшний день мы должны пройти как можно больше. Поэтому двигаться будем до самого заката.

Не говоря больше ни слова, Скахет заметно прибавил шаг и принялся насвистывать какой-то мотивчик. Колину ничего не осталось, как поспешить следом, кляня чёртов мешок, который стал ещё тяжелее…

До самого вечера шли молча, лишь изредка перекидываясь дежурными фразами. Да и когда разговаривать? Колин едва поспевал за неугомонным Скахетом, который, судя по всему, решил за день пройти весь остров. Останавливались всего пару раз и то лишь для того, чтобы попить воды да перемотать портянки. Наконец когда солнце склонилось к самому горизонту, путники вышли к подножию пологого холма. Дорога здесь резко сворачивала вправо, огибая возвышенность, на плоской верхушке которой расположилась высокая башня. От основной дороги отделялась едва уловимая тропинка и бежала к самому основанию высокого строения. Воздух заметно посвежел, исчезла изрядно надоевшая пылевая взвесь и неприятный прогорклый запах.

— А здесь пахнет совсем по-другому, — сержант стянул с лица кусок ткани и вдохнул полной грудью. Ткань ему дал Скахет, когда заметил, что Колин постоянно кашляет и дышит через рукав. Сам-то воин давно уже натянул платок, что был повязан вокруг его шеи. Из-за постоянной пыли ни один житель острова не выходил из дому без подобного платка.

— Заночуем в старом маяке, а завтра выйдем к порту, — Скахет махнул рукой в сторону убегающей дороги и свернул на тропинку. Колин, разглядывающий высокое сооружение, тёмный силуэт которого чётко обозначился на фоне ночного неба, лишь вздохнул и поспешил следом, вернув на плечо опрометчиво снятый мешок.