Источник

ГЛАВА 12

Дорога спускалась с пологого холма и уводила путника к далёкому Келиру. Родной город Вальдреса расположился у подножия Небесного Хребта зажатый полукольцом его северного склона. В годы процветания Империи Схетхе на этом месте селились вольные рудокопы — «выходцы из-за Хребта» как было принято их тогда называть. Северная часть Небесного издревле являлась наиболее богатой на ископаемые и в частности на железную руду. Север империи плавил из руды железо, но условия, в которых приходилось её добывать были просто отвратительны, тогда как с другой стороны сама природа позаботилась о том, чтобы её дары добывались с максимальным комфортом. И найти это место оставалось лишь вопросом времени. Постепенно поселение рудокопов расширялось за счёт оседавших здесь же ремесленников и однажды превратилось в город. Со временем в городе появились и маги из числа тех, кто не нашёл своего призвания в Гильдии. Они-то и положили начало созданию магического оружия. Стрелы, летящие точно в цель; пробивающие любую кольчугу копья; мечи не дающие руке хозяина уставать и промахиваться, и прочее, и прочее. Не случись сокрушительной войны с орденом эффисситов и Келир мог бы превратиться в могущественный торгово-ремесленный центр. Возможно он, а не Ивокарис был бы сейчас столицей Торговой Империи, но судьба распорядилась иначе…

Падение Империи Схетехе привело к тому, что Келир оказался отрезан от цивилизации и потерял всех возможных покупателей. Конечно, оставались ещё и жители холмов, но торговли с ними не хватало, чтобы выживать целому городу. Постепенно Келир пришёл в упадок, и надежда на будущее стала угасать вместе с плавильнями и кузнечными горнами. Но очередной поворот колеса судьбы дал городу ремесленников отличный шанс, которым он и воспользовался в полной мере.

Однажды с запада в Келир забрёл небольшой отряд наёмников. Как объяснили воины, они были одним из нескольких десятков таких же отрядов посланных правительством Ивокариса с целью найти более спокойное место для основания города. В те времена он только зарождался, и жителям приходилось буквально каждый день отвоёвывать своё место под солнцем у всех, кто хотел попробовать молодое поселение на зуб. А таковых хватало с избытком, так как городу посчастливилось зародиться в довольно-таки оживлённом уголке материка. Наёмникам пришлось по душе оружие, изготавливаемое в Келире, и обратно в Ивокарис выдвинулся большой караван. Впоследствии было заключено торговое соглашение, которое стало глотком свежих сил для обоих городов. Келир, наконец, перестал выживать и начал подниматься на ноги, а Ивокарис доказал своё право занимать то место на материке, где он стоит и по сей день. Так зарождалась будущая Торговая Империя…

На вершине холма Вальдрес остановился. Отсюда открывался превосходный вид на далёкое полукольцо Хребта, окружившее родной Келир словно стеной. Сердце предательски защемило, но менк'оа свободно разъезжающего на лошади в город не пропустят. И ладно если не пропустят, так ведь могут ещё и в темницу бросить, а это в планы Вальдреса никак не входило. Поэтому маг щёлкнул поводьями и направил лошадь в сторону гор, куда убегала почти заросшая тропинка, ответвляющаяся от основной дороги…

В город Вальдрес пробрался под покровом темноты. Наложив на себя и лошадь простейшее заклинание, отводящее глаза, он прошёл через северные ворота, миновав сторожку, из которой доносились довольные возгласы стражников играющих в какую-то игру. В отличие от южных — усиленных, которыми пользовались ежедневно, эти ворота в усиленной охране не нуждались, так как горцы давно уже перестали нападать на город. Пришлось немного попетлять по ночным улицам, дабы избежать встречи со случайными прохожими и стражей, добросовестно патрулирующей спящий город. Но, в конце концов, маг вышел в наиболее богатую — западную часть Келира, где когда-то жил вместе со своими родителями.

Вот, наконец, и улица Турама Молота, названная так в честь одного из первых поселенцев. Очевидно, этот герой в совершенстве владел своим молотом, иначе, откуда ещё могло взяться такое прозвище. В самом конце улицы маг легко отыскал свой дом, что было не удивительно — не заметить тёмное строение среди пёстрых домиков было очень сложно. Застыв на мгновение у калитки, заросшей диким вьюном, Вальдрес толкнул створки. Удивительно, но старые петли не заскрипели. Наоборот, калитка с шелестом сухих побегов обвивших её, растворилась, открыв перед магом дорожку, бегущую до самого крыльца.

Ведя лошадь в поводу, маг обогнул дом и вышел в сад. Там привязал поводья к полуразвалившемуся забору, взобрался на подоконник и толкнул ставни. Раздался скрип и одна из створок обрушилась внутрь, другая повисла на проржавевшей петле. Уняв взметнувшийся пульс, Вальдрес убедился, что его никто не слышал и соскочил с подоконника на пол отцовского кабинета. Возможность видеть в темноте подаренная новым телом оказалась как нельзя кстати, и маг огляделся. С того времени, как он покинул этот дом здесь ничего не изменилось — все вещи так и оставались накрытыми пропылившейся тканью. Трогать ничего не стал. Вместо этого вернулся на улицу и отвязал от седла дорожную сумку. Вернулся в дом и в обеденном зале извлёк на стол съестные припасы — от нахлынувшей ностальгии остро засосало под ложечкой.

— Итак, что мы имеем?

Вальдрес расположился на просторном диване и, откусывая от ломтя вяленого мяса величиной с собственную голову, принялся размышлять вслух.

— А имеем мы следующее. Атиш ти-Вару против моей воли послал меня за проклятым артефактом. Отказаться от этой авантюры я не могу в силу того, что в моей груди теперь живёт какая-то дрянь…

На последнем слове маг прервался и прислушался к своим ощущениям, но кроме голодного урчания в животе больше ничего не ощутил.

— К слову о дряни. Что же представляет собой этот цветок? Почему он так странно себя проявляет? У меня сложилось такое впечатление, будто он жаждет крови. Но, надо отдать должное, без него я был бы уже мёртв. Тот некромант, что так некстати появился на пути, играючи бы со мной расправился.

Вальдрес прервал размышления и откупорил флягу с вином. Мясо вернул в сумку. Есть всё ещё хотелось, но еду стоило поберечь — неизвестно когда ещё получится пополнить припасы. Ощутимо похолодало. Погода меняется. Днём солнце всё ещё нещадно жарит, но по ночам уже ощущается приближение сезона дождей. В старом камине дрова до сих пор оставались сложенными для растопки и Вальдрес зябко поёжившись, пустил туда небольшой огненный шарик. Пламя тут же принялось, и жёлто-оранжевые язычки весело заплясали на пересохших поленьях. От вина на полуголодный желудок и разлившегося по гостиной тепла мага потянуло в сон. Он не стал сопротивляться и дал сновидениям поглотить своё сознание.

Место, в котором Вальдрес очутился, он узнал сразу же. Огромное раскидистое дерево рулхх7, под которым прошла лучшая половина его детства, спутать с другим было невозможно. Сон (а в том, что это сон Вальдрес не сомневался) был странным. Помимо ярких красок и живых звуков в нём присутствовали так же и запахи. Взгляд мага упёрся в необъятный ствол знакомого дерева, кора которого напоминала землю длительное время не знавшую дождей. Мыслей не было. Тоска сдавила сердце тяжестью детских воспоминаний хлынувших в пустой мозг, словно вода в сухое русло.

— Вальдрес, негодник, ты опять спишь, вместо того, чтобы заниматься? — такой знакомый голос матери, раздавшийся совсем рядом, вывел мага из оцепенения. — Хочешь, чтобы наставник снова тебя выпорол?

Маг встряхнул головой, прогоняя наваждение, но ничего не изменилось, а из-за дерева вновь раздался женский голос:

— Ну, и долго вы собираетесь тут лежать, молодой человек?

Медленно, словно боясь спугнуть волшебство момента, Вальдрес отошёл от дерева и обнаружил с другой стороны мальчика укрытого тенью широкого ствола и женщину в красном платье, вставшую над ним.

— Вы только поглядите, он ещё и улыбается! — женщина, в которой Вальдрес легко узнал свою мать, погрозила пацану пальцем. — Вставай-ка, Вальдрес. Сейчас придёт мастер Вейслекс и если он увидит тебя отдыхающим вместо того, чтобы повторять вчерашний урок, будь уверен, порки не избежать.

— Ну и пусть, — мальчик потянулся. — Ты ведь меня вылечишь?

— И не подумаю. Ты и сам уже умеешь исцелять мелкие раны, а если так и не научился потому, что постоянно нежишься в тени этого дерева, то порка пойдёт тебе только на пользу.

«Сон-воспоминание, — мысленно удивился маг. — Давненько мне не приходилось их видеть».

Удивиться было чему. Обычно в такой сон маг погружает себя сознательно, преследуя какую-либо цель. И Вальдрес, закончивший магическую академию так же обладал этим умением, но не прибегал к нему уже очень давно. В годы обучения он не раз погружал себя именно в этот день, стараясь найти хоть какие-нибудь следы, но сон постоянно был словно покрыт дымкой не дававшей сконцентрироваться на определённых фрагментах. Решив в конечном итоге, что всё дело в детском подсознании, омрачённом в тот день смертью, Вальдрес, в конце концов, оставил бесплодные попытки. И вот сегодня сознание мага снова погрузилось в то же воспоминание, но на этот раз, без каких бы то ни было помех.

— Я тоже тебя люблю, мама, — мальчик поцеловал женщину в щёку и побежал по тропинке, ведущей к дому.

Вальдрес и не заметил, как за размышлениями пропустил словесную перепалку, а ведь это был их последний разговор. Он ещё раз посмотрел на женщину, жадно глотая её красоту. В этом красном платье с чёрной тесьмой, которое подарил ей отец, она была просто неотразима. Хотелось остаться с ней рядом и никуда не уходить, но маг вдруг явно ощутил, что должен следовать за мальчиком. Запечатлев в памяти родные черты, Вальдрес поспешил в дом.

Маг знал, куда сейчас пойдёт тот Вальдрес, из воспоминаний, и поэтому, нигде не задерживаясь, сразу же проследовал к кабинету отца застав момент, когда мальчик вошёл внутрь. Не медля, он вошёл следом и натолкнулся на знакомую картину. Бумаги из вывернутых ящиков стола устлали пол сплошным белым ковром. Высокий канделябр был опрокинут и свечи из него разлетелись по полу. Книги, раньше стоявшие в шкафу, горой возвышались под ним. Оба Вальдреса одновременно обошли резной стол и замерли у распростёртого на ковре тела.

«Отец… — с грустью подумал Вальдрес. — За столько лет я так и не узнал, кто тебя убил. Неужели мне не суждено отомстить?»

Только сейчас маг начал замечать те детали, которые оставались закрытыми все эти годы. Он увидел, что на лице отца застыло удивлённое выражение, словно перед смертью его что-то сильно поразило. Так же ни на теле, ни под ним не было ни капли крови. Пока Вальдрес обдумывал увиденное, мальчик, погнавшись за тенью, мелькнувшей в окне, перескочил через стол и выпрыгнул на улицу. Но маг за ним не последовал. Он, так же как и у дерева ощутил, что должен остаться здесь. Было что-то очень важное, что Вальдрес упустил тогда, будучи сжигаем горем — какая-то неуловимая деталь, которая сможет пролить свет на случившееся. Медленно, словно сомнамбула маг начал передвигаться по кабинету вращая головой из стороны в сторону, но ничего нового не видел.

«Жаль нельзя воспользоваться магией, — удручённо подумал Вальдрес. — Было бы намного проще…»

Он вдруг прервал мысль на полуслове и с силой хлопнул себя по лбу.

— Магия! — Вальдрес с шумом втянул носом воздух. — Ну, конечно же, магия!!! Как же я сразу не заметил.

И вправду по кабинету разлился неуловимый обычному человеку «аромат» магии, словно здесь совсем недавно творилась волшба, чего никак не могло быть. Наёмные убийцы, арбалетный болт которых он видел в груди матери, не пользовались магией. А мага такого ранга, каким был отец, наёмники смогли бы убить лишь застав врасплох, как мастера Вейслекса. Но на лице Деллика застыло удивление, словно он узнал убийцу. Фрагменты головоломки начинали становиться на свои места. Все указывало на то, что его семью убили не наёмные убийцы, а маги. Либо это были всё же наёмники, но возглавлял их маг…

Перед глазами всё поплыло, как всегда случалось при выходе из сна-воспоминания, и Вальдрес ощутил, что лежит на кровати. Камин давно прогорел и тлеющие в нём угольки не давали тепла, отчего ночной холод с новой силой набросился на пробудившегося мага. Вальдрес поёжился и, подойдя к камину, подбросил в него поленьев, взметнув тем самым целую тучу искр. Дунул на угли, заставив пламя облизнуть сухую «еду» и, обернувшись, поражённо застыл.

Перед ним стоял старик. Наверное, когда-то он был высок и строен, но это время давно осталось позади. Старик был облачён в светло-серую мантию из грубого, домотканого полотна, чистую, но такую потрёпанную, что с первого взгляда становилось ясно — она служила владельцу не первый год. Одеяние было перепоясано простой верёвицей с двумя бубенчиками на концах — единственное украшение старика. Лицо скрывал глубокий капюшон, надвинутый низко на лоб, наружу торчала только длинная, седая борода — опрятная, тщательно расчёсанная, и совершенно белая. Левая рука старика была замотана старой тряпицей, так что только кончики пальцев виднелись из-под повязки; рука эта сжимала посох — тоже обёрнутый тряпкой и перевитый верёвкой — чтоб не натереть мозолей на ладонях.

— Как спалось юноша? — голос вывел мага из ступора и Вальдрес развеял готовый сорваться с рук «огненный вихрь».

— Ты кто такой, старик?

— Ай-яй-яй, юноша. Не вежливо отвечать вопросом на вопрос. Разве твои родители тебя этому не учили? — старик погрозил Вальдресу крючковатым пальцем.

— Ты верно последнего ума лишился, старый, раз пробрался ко мне в дом и смеешь задавать вопросы. Отвечай, кто ты и как сюда попал?

— Ну, попал-то я сюда, допустим, тем же путём что и ты, — старик издал короткий смешок. — А вот кто я… — он осмотрел себя с ног до головы, — решать тебе, Вальдрес.

— Откуда тебе известно моё имя? — процедил маг. С каждым мгновением этот старикашка нравился ему всё меньше и меньше.

— Мне много чего известно в этом мире, — снова усмехнулся старец. — Есть лишь одно, что пока недоступно моему знанию. И я пришёл сюда, чтобы восполнить этот пробел. А ты мне в этом поможешь, — сухой узловатый палец нацелился магу в грудь.

— Да ты явно не в себе! — фыркнул маг. — С чего ты решил, что я собираюсь тебе в чём-то помогать? Давай-ка лучше топай отсюда покуда я не разозлился.

— Позволь полюбопытствовать, а что будет, если ты разозлишься?

— Вот что будет, — Вальдрес демонстративно разжёг на ладони огненный цветок.

— Не смеши мои седые кости, мальчик, — улыбнулся в бороду старик. — Такими фокусами меня не испугаешь, — старец протянул руку, и огненный цветок перетёк в его ладонь.

— Так ты маг, — оскалился Вальдрес, мгновенно воздвигнув вокруг себя непроницаемую защиту.

— Ну, полно тебе, Вальдрес. Ведёшь себя как ребёнок. Если бы мне нужна была твоя жизнь, поверь, я бы её уже взял.

Старик сделал шаг вперёд и коснулся пяткой посоха защитного кокона, который тут же исчез.

— Видишь?

— Кто ты, старик? В целом мире даже Архимаг не смог бы с такой лёгкостью преодолеть мою защиту.

— Не льсти себе, Вальдрес, — с улыбкой произнёс старец. — Признаюсь, своим бесконечным везением ты произвёл на меня впечатление. Пережил Иглу Мрака, переселился в новое тело, побывал в сердце Хайвердского леса… кстати, о лесе. Именно о нём я и пришёл спросить. Расскажи мне всё, что ты там видел и слышал.

Осведомлённость незнакомого мага поразила Вальдреса до глубины души. Создавалось впечатление, будто этот старик всё время был рядом и следил за каждым его шагом. Червячок сомнения вдруг прокрался в мысли Вальдреса и начал точить здравый смысл навязчивым вопросом: «А маг ли он вообще?»

— Кто ты такой?! — выкрикнул вдруг Вальдрес. Ему не понравилась та догадка, которую преподнёс ему мозг. — Кто?! Отвечай!!!

— Неужели ты всё ещё не догадался, кто к тебе явился? Не разочаровывай меня, Вальдрес… Ну, так и быть, давай я представлюсь и ты, наконец, ответишь на мои вопросы.

Черты старца поплыли и начали формироваться в нечто другое. Вокруг тела появилась белёсая дымка, а когда она спала перед поражённым Вальдресом предстал могучий воин с чёрными, как смоль волосами, квадратными скулами и в алом, словно молодое вино плаще. Посох исчез, зато вместо него на бедре воина был приторочен меч столь огромный, что будь черноволосый обычным человеком, меч непременно раздавил бы его своим весом. Но воин не был обычным смертным. Перед Вальдресом во всей красе предстал один из владык этого мира.

Конечно же, маг узнал могучую сущность, носящую множество громких имён. У него даже возникло желание преклонить перед Харр'изисом колено, но память, услужливо подсунувшая видение Иглы Мрака пробивающей его шею, помогла удержаться от этого раболепного жеста. Хотя, надо признаться, спина покрылась холодным по?том и поджилки ощутимо затряслись.

— Я думал, ты догадаешься о том кто я, — пророкотал бог, и стены в доме завибрировали.

— Не думай, что я упаду перед тобой ниц, — процедил Вальдрес. Могучая аура бога давила, стараясь подавить его волю, но он держался лишь на одной злости. — После того что вы со мной сделали…

— Ах вот ты о чём, — брови воина, сросшиеся на переносице, встали домиком. — Наоборот, радоваться должен, что всё так сложилось, а ты скалишься.

— Радоваться?! Чему? Тому, что я потерял своё тело? Или, быть может, тому, что нахожусь сейчас в этой шкуре без надежды вновь стать человеком?! Ответь, о могучий бог, чему я должен радоваться?!

— Успокойся, Вальдрес, — голос Харр'изиса понизился и стал похож на рык разъярённого верла. — Я не стану тебя посвящать в наши с братом замыслы. Тебе не дано увидеть картину целиком. А радоваться ты должен тому, что твоя душа вообще сохранила целостность, ведь после того ритуала ты должен был перестать существовать.

— Вы сами подстроили это, а теперь ты говоришь: «…радуйся, Вальдрес?»

— Да, радуйся, Вальдрес. Ведь если бы я не вписал в тот свиток поглотитель душ, мы бы сейчас с тобой не разговаривали…

А вот эти слова подействовали на Вальдреса, словно ледяной душ. Он вдруг явно ощутил, что Хозяин Ночи ни капельки не лукавит. Кто такой Вальдрес? Всего лишь мелкая фигура на доске судеб, в которую играют боги. Им легко можно пренебречь. Но как же неприятно осознавать, что всё, к чему ты стремился всю сознательную жизнь, ничего не значит, когда в дело вступают высшие силы.

— Да, Вальдрес, ты всё верно понял. Вот только сейчас ты уже не мелкая фигура, а личность имеющая вес в судьбе этого мира. Ты обладаешь некоторой информацией и пришла пора отвечать на вопросы.

Вальдрес ничуть не удивился тому, что Харр'изис легко прочёл его мысли. Было бы удивительно, если бы он этого не сделал. Внутри у него вдруг всё закипело.

— Ни на какие вопросы я отвечать не стану!!! — с вызовом произнёс маг. — Хоть на куски меня режь, мне всё равно!!!

— Никто тебя резать не собирается, — рыкнул бог. — Поверь, есть множество других способов… Усни, — Харр'изис вскинул руку и Вальдрес без чувств рухнул на пол.

Наблюдатель сидел под одним из окон и не смел вздохнуть. Аура находящегося в доме божества давила на его сознание как кузнечный молот на раскалённое железо. Он слышал каждое слово из разговора мага по имени Вальдрес с Хозяином Ночи, и от услышанного становилось не по себе. Если Харр'изис вдруг прознает о том, что их подслушивают… даже подумать страшно, что тогда произойдёт с душой доверенного магистра Эжж'и'лера. Поэтому остаётся только сидеть и ждать пока бог не исчезнет.

А из дома тем временем донёсся рык Харр'изиса: «Усни», за которым последовал стук упавшего на пол тела.

«Интересно, зачем он его усыпил? — подумал наблюдатель. — Будет копаться у мага в голове? Если так, то я ему не завидую. Полагаю, бог не станет особо церемониться и перевернёт голову Вальдреса сверху донизу. Если он после такого и выживет, то себя потеряет точно. И кинжал под сердце будет милосерднее дальнейшего существования».

Вдруг в доме раздался мерзкий визг, затем громкий хлопок, стены затряслись, и наконец, всё стихло, а из окна ощутимо потянуло гарью.

«Что это было?!»

От всплеска волшбы невероятной силы творившейся только что прямо у него под носом наблюдателя начало трясти. Захотелось убраться от этого места как можно дальше, но сделать этого некромант никак не мог. Все его члены сковал страх, и щупальца липкого ужаса поползли в самые отдалённые закоулки мозга, заставляя трепетать саму душу. Магу на миг показалось, будто незримая рука схватила его кишки и начала наматывать их на кулак, но вдруг всё закончилось и тело, наконец, расслабилось. Наблюдатель опёрся спиной о стену и вытянул трясущиеся ноги. Он всё ещё ощущал страх из-за близкого присутствия Харр'изиса, но теперь он как будто скрылся под стеклянным колпаком.

«Что же он сделал с магом? — мелькнула мысль».

«Не беспокойся, маг жив» — раздался вдруг в голове у некроманта гулкий голос и «колпак» разлетелся вдребезги, выпустив ледяные волны страха наружу.

«Уйми страх, мне не нужна твоя душа, — в голосе Харр'изиса, а это был именно он, явно читалось раздражение, и наблюдатель постарался взять себя в руки. — Твоя верность Эжж'и'леру достойна похвал… не разочаруй его».

Тиски, сковавшие череп некроманта внезапно исчезли, и наблюдатель ощутил, что стоит на ногах. Когда он успел подняться, осталось для него загадкой, но что самое главное — пропала и давящая аура Харр'изиса, что могло означать лишь одно — бог, наконец, оставил это место.

Некромант на негнущихся ногах пробрался в сад и, пройдя немного вглубь, плюхнулся у одного из деревьев. Окутав себя «пологом непроницаемости», он облокотился о шершавый ствол и забылся глубоким сном…

Солнечный луч, проникший сквозь щель меж задёрнутых занавесей, медленно скользил по пыльному полу, пока на его пути не появилось препятствие. Тогда тоненькая нить из чистого золота стала взбираться по лицу лежащего всё выше и выше пока не достигла лба, где на мгновение задержалась, а затем резко спрыгнула на закрытые веки. Лежащий застонал и перевернулся на бок. Глаза его открылись и непонимающе уставились прямо перед собой. Через некоторое время пришло понимание что он, не моргая пялится на ножки широкой кровати, под которой скопилась целая прорва пыли.

Вальдрес перекатился на спину и уткнулся взглядом в потолочные балки. В голове вдруг что-то взорвалось, и балки побежали по кругу, всё ускоряя темп. Наконец, когда маг решил, что его сейчас вывернет наизнанку, мир прекратил вращаться, а в глазах резко потемнело, словно кто-то задул свечу. Вальдрес решил было, что лишился зрения, но через некоторое время далёкий потолок вновь появился перед глазами, а в ушах поселился назойливый звон.

«Нужно подняться» — отдал себе мысленную команду маг и тут же её выполнил, точнее, попытался выполнить, так как ни единый мускул на его теле не пришёл в движение. Превозмогая непосильную слабость, сковавшую всё тело, Вальдрес перекатился на бок и, помогая себе одряхлевшими руками, оттолкнулся от пола.

С огромным трудом удалось сесть, но в голове словно пара невидимых кузнецов принялась долбить молотами в виски. Жутко замутило, и желудок тут же рванулся вверх. Не в силах его остановить Вальдрес согнулся пополам в жёстком приступе рвоты. Наконец спазмы живота прекратились, и маг смог выпрямиться. Больше не мутило, но пульсация в висках никуда не исчезла. Вдобавок ко всему появилось новое чувство — голову словно зажали в клещи палача.

«Что произошло? — задал себе мысленный вопрос Вальдрес. — Такое чувство, будто меня выжали словно мокрую тряпку».

Вдруг пришла догадка и, спеша её проверить маг просканировал собственные магические резервы. От увиденного шерсть на теле зашевелилась.

— Не может быть, — ужаснулся он вслух. — Я совершенно пуст, как и в тот раз, когда выбирался из храма богов. Но как это случилось?

Ответа не последовало, но Вальдрес его и не ожидал. Надо отдать ему должное, он не поддался панике, а вовремя вспомнил, что к седлу лошади приторочена сумка, в которой покоится ценный подарок альбиноса. Вальдрес не стал рисковать и выходить из дома тем же путём, что вошёл — в его нынешнем состоянии прыжок из окна мог бы окончиться плачевно. Он вышел на улицу через центральную дверь и, держась за стену, обогнул дом. Лошадь, оказавшаяся на том же самом месте, где он её и привязал, флегматично жевала какое-то растение. Достав из сумки вожделенную флягу, маг откупорил пробку, и припал к горлышку, едва не выпив напиток полностью, но вовремя успел остановиться.

Забросив сосуд обратно в сумку, Вальдрес с блаженством прислушался к оживающему телу. Набат в висках, наконец, унялся и мысли прояснились, будто он поместил голову в ледяной сугроб. По телу пронеслась лавина свежести, вымывая из измождённых конечностей усталость и наливая их новыми силами. Защекотало загривок — верный признак полноты магической энергии. От удовольствия Вальдрес даже прищёлкнул пальцами, заставив в воздухе прямо перед собой вспыхнуть зелёный огонёк.

— Вот хоть убей не пойму, почему мои магические плетения то отдают зеленью молодой листвы, то выглядят вполне нормально? — задал себе вопрос Вальдрес. — Неужели я сам того не осознавая обращаюсь к новой силе поселившейся во мне? Нужно будет с этим разобраться… как-нибудь на досуге, но не сейчас. Да, сейчас меня ждёт то, зачем я сюда и ехал.

Маг направился в сад к раскинувшему свои широкие ветви дереву рулхх туда, где его ждал тайник, что они сотворили вместе с дедом…

Однажды Аклитес, вернувшись из очередного путешествия, позвал его и, усадив на колени, извлёк из походной сумки бронзовый медальон на такой же цепи с крупными звеньями. Одна сторона бронзового кругляша с рваными краями была отполирована до блеска, а на другой темнело изображение какого-то животного похожего на птицу без крыльев. Таких животных Вальдресу видеть ещё не доводилось. Дед надел медальон на внука и произнёс:

— Это очень старый амулет. Очень старый и имеющий одно весьма интересное свойство. Он набрасывает на носящего любой образ, какой тому взбредёт в голову. По крайней мере, так было написано в той шкатулке, где он хранился.

— Любой-любой? — переспросил Вальдрес. — А если я захочу, допустим, стать тобой? — мальчишеский палец упёрся деду в грудь и оба засмеялись.

— Чтобы стать мной, мой мальчик, тебе придётся очень много и упорно учиться, — усмехнулся в седую бороду дед. — Нет, выглядеть как я, ты конечно сможешь, но проблема в том, что для того чтобы провести кого-то из близких тебе придётся так же скопировать и мою походку, и даже мой голос. Поэтому обещай мне Вальдрес, что не будешь подшучивать над родными и близкими, — старый маг заглянул внуку в глаза и тот в ответ кивнул.

— Обещаю, деда. А как он работает?

— Всё очень просто. Запоминай…

Вальдрес прервал воспоминания и, встав спиной к дереву, упёрся взглядом в фонтанчик в глубине сада. Отсчитав от ствола пять шагов, нашёл выпирающий из земли корень и, ухватившись за него, твёрдым голосом отдал команду. Тот час корень в руке ожил и начал извиваться словно змея. Маг поспешил отдать ещё одну команду, после которой оживший корень выгнулся дугой и замер на манер ручки. Вальдрес потянул за неё и крышка, прикрывающая прямоугольный проём, отползла в сторону.

— Одна ловушка готова, — прошептал маг, утирая выступивший на лбу пот.

Со стороны могло показаться, что он просто ухватился за корень и оттащил крышку в сторону, но это было не так. Для того, чтобы усмирить духа, призванного охранять сей схрон понадобилось потратить кучу сил, а их стоило поберечь, так как впереди предстояло снять ещё несколько секретов.

Вальдрес сделал пару глубоких вдохов, замедляя сердцебиение и сел на колени прямо у открывшегося в земле проёма. Там в глубине небольшого погреба его ждала заветная шкатулка — привет из далёкого детства. И от неё его отделяло ещё целых два препятствия. Маг прошептал короткое заклинание, и над его ладонями заклубилось туманное облачко. Он протянул руки в сторону входа и туман, соскользнув с ладоней, устремился в зияющий темнотой проём. В тот момент, когда облачко коснулось мглы погреба, Вальдрес скороговоркой проговорил заклинание и туман вспыхнул синим пламенем. В проёме медленно начали проявляться нити, образующие мелкоячеистую сеть, закрывающую собой вход. Вначале они были прозрачными, но постепенно налились синевой, словно впитали в себя само небо. Когда же сеть, наконец, приобрела оттенок крови, Вальдрес ухватился за неё двумя руками и, выдернув из проёма, отшвырнул от себя подальше. Как только сеть оказалась на земле, она вновь приобрела голубой оттенок, а затем начала растворяться прямо в воздухе пока не исчезла вовсе.

— Фух, — Вальдрес растянулся прямо у проёма. — Полежу немного… Мне кажется или в детстве снимать астральную сеть[14] было действительно легче? — вопрос заданный небу остался без ответа.

— Остался последний рывок, — подбодрил сам себя Вальдрес и, кряхтя, поднялся. Восстановленный с помощью сока татаки магический резерв вновь истощился более чем наполовину. — Продолжим, — маг спрыгнул в темноту погреба.

Сформировав над ладонью шарик, сотканный из языков белого пламени, Вальдрес мысленно заставил его зависнуть у себя над плечом и направился в дальний угол, где на столике покоилась резная шкатулка.

— А вот и самая главная ловушка, — с улыбкой произнёс Вальдрес, взяв со стола короткий кинжал в простых ножнах. Кроме шкатулки и кинжала больше в погребе ничего не было.

Маг извлёк клинок из ножен, отметив, что сталь не подверглась времени, и провёл остриём по подушечке указательного пальца. Выступила кровь и Вальдрес, отложив кинжал в сторону, подставил ладонь. Отсчитав ровно дюжину рубиновых капель, он положил ладонь с собранными каплями прямо на шкатулку и громко произнёс своё имя. В тот же миг под пальцами полыхнуло ярким светом, раздалось тихое шипение, как будто кто-то стравил воздух из кузнечного меха, а затем послышался щелчок вставшей на место пружины. Выдохнув набранный воздух, Вальдрес распахнул крышку и первое, что бросилось ему в глаза — свиток с оттиском перстня отца. Молодой маг остолбенел.

«Как он сюда попал? — вгрызлась в сознание паническая мысль. — А вдруг это какая-то ловушка?»

Но руки против воли сами извлекли свиток из шкатулки и надломили печать. А прочитав первые строки, Вальдрес напрягся ещё сильнее, ведь это оказалось предсмертное письмо его отца адресованное именно ему:

«Здравствуй, Вальдрес. Вероятно, ты гадаешь, каким образом это письмо попало в твой личный тайник? Я ведь всё-таки твой отец… Да и Аклитес мне давно о нём рассказал.

Знаю, я был не лучшим отцом и уделял тебе слишком мало внимания. Ты даже представить себе не можешь, как бы я хотел это исправить… но все мы умны задним числом. Да это сейчас уже и не важно.

Что по-настоящему имеет значение так это то, что если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Значит, я всё-таки недооценил Себелиуса и его друзей. Но расскажу обо всём по порядку.

Когда Себелиус начал борьбу за место главы совета, я оказался в его оппозиции. Это был обдуманный поступок, так как я знал о нём некоторые вещи, которые были мне чужды. Но речь не об этом. Всё началось в тот день, когда Себелиус прибыл в Келир, чтобы лично попытаться склонить меня на свою сторону. Тогда-то он и увидел в коллекции артефактов, что собирал твой дед, тот злополучный рог.

Полагаю, ты даже и не догадываешься о том, что наша семья на протяжении долгих лет являлась хранителем символа власти императоров Заозерья. Вкратце скажу, что рог был отдан на хранение твоему деду, так как он принимал самое активное участие в войне с последним императором Заозерья — Лусмером Стальным Когтем.

В тот день Себелиус, убеждая меня в правоте своей позиции, как-то пристально разглядывал рог, но я, признаться, не придал этому должного значения и, как оказалось зря. Видимо тогда-то у него и возник план — с помощью рога заручиться поддержкой Заозерья и силой склонить совет на свою сторону. Об этом я догадался лишь, когда после его отъезда в дом проникли воры и попытались выкрасть рог. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты. И раз Себелиус осмелился организовать проникновение в дом министра внешней политики, я понял — он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить этот злосчастный рог.

Тогда я решил тайно отвезти рог в Ивокарис, чтобы спрятать его в городской сокровищнице, где смотрителем служил мой добрый друг. Доступа в сокровищницу у Себелиуса не было, и план мог бы сработать, но когда я вернулся в Келир, меня ждала печальная весть о том, что мастер Ислет погиб во время налёта на сокровищницу. Я вновь недооценил Себелиуса каким-то образом прознавшего о нашей встрече с хранителем сокровищницы Ивокариса.

Полагаю, Себелиус попытается устранить и меня, так как я единственный кто знает о его помыслах. Ему известно, что я не стану молчать и непременно сообщу об этом на ближайшем совете. Думаю, если доживу до очередного заседания, тогда Себелиус уже не сможет занять место главы, и нужда в этом письме отпадёт сама собой. Так что мой мальчик, если со мной что-то и случится, ты должен знать, чьих это рук дело. Но я надеюсь, что всё обойдётся.

С любовью, Деллик».

Вальдрес стоял и не мог пошевелиться. После стольких лет бесплодных поисков убийц его семьи отгадка оказалась под самым носом. Стоило всего лишь открыть тайник и…

«И что бы ты стал тогда делать, Вальдрес? — спросил сам себя маг. — Ринулся бы в Ивокарис? И сгинул бы вместе с отцом и матерью… Себелиус не стал бы церемониться с каким-то там мальчишкой…»

— Себелиус… — процедил он сквозь зубы, и имя главы совета отозвалось горечью на языке. — Погоди же мерзкий хамелеон. Дай мне только добраться до Ивокариса. Уж тогда я… — маг сдавил в руке свиток с письмом и давил до тех пор, пока остатки печати не захрустели под пальцами. Один особо острый осколок ощутимо впился в кожу и Вальдрес инстинктивно разжал ладонь. Свиток упал и откатился под стол. Маг наклонился его поднять и больно стукнулся головой о край столешницы. Это его отрезвило.

— Ты посмотри на себя, мститель, верлы тебя задери, — Вальдрес вернул письмо в шкатулку и закрыл крышку. — С такой рожей ты даже до Ивокариса не доберёшься. Весь путь придётся отбиваться от любителей захомутать мерзкого менк'оа. Нет, необходимо всё как следует обдумать. И лучше всего это делать у тёплого камина, — он подхватил шкатулку под мышку и возвратился в гостиную.

Дом их семьи, хотя порядком и обветшал, но за столько лет разграблен не был. Да и некому было его грабить. Люди в Келире жили тихо и мирно, всегда приходя на выручку друг другу. Оттого все вещи хотя и пришли в негодность, но всё так же оставались на своих местах. Вальдрес достал из погреба бутыль с вином и, расположившись в кресле у камина, погрузился в размышления. В свете открывшихся подробностей предстояло решить, куда двигаться дальше. Ивокарис отпадал сам собой.

«Атиш ти-Вару говорил, что ему многое известно об убийстве моей семьи. Выходит, он ничуть не лукавил. Но почему же тогда мне ничего не рассказал? Хотел, чтобы я до всего дошёл сам? Или, что вероятнее, не хотел, чтобы я отвлекался от возложенной на меня миссии».

К месту вспомнился разговор с Харр'изисом.

«А Хозяин Ночи? Чего он-то от меня хотел. Не верю, что ему закрыт доступ в Хайвердский лес. Думаю, он хотел узнать о нашем разговоре с альбиносом. Но зачем? И что ему удалось выведать, пока я спал?»

Покуда Вальдрес задавал себе вопросы на которые не находил ответов, где-то на задворках его сознания родилась безумная идея и принялась потихоньку царапать мозг. Сперва осторожно, а затем всё настойчивей и настойчивей. Когда же маг не смог уже здраво размышлять, он решительно выбросил из головы все мысли о Харр'изисе вместе с альбиносом и сосредоточился на настойчивой идее. В тот же миг сознание Вальдреса словно пронзила яркая молния. Схватившись за виски, он с силой зажмурился, но легче от этого не стало. Сон что приснился магу в Хайвердском лесу, вдруг вернулся к нему яркими видениями, замелькавшими перед глазами. Разрушенные стены Ивокариса и полчища варваров штурмующих город; мёртвые маги усеявшие скользкие от крови мостовые; гадрахи разрывающие людей в клочья; горящая башня Магической Гильдии и среди всего этого хаоса он с С'айхиис зажатым в высокоподнятой руке…

Прогоняя наваждение, Вальдрес встряхнул головой и, схватив со стола бутыль, с жадностью приник к горлышку. Тягучее вино стекало по шее за шиворот, но маг, не замечая этого, всё пил и пил пока не опорожнил её полностью. Тогда он отшвырнул пустую бутылку и, жадно глотая воздух, откинулся на спинку кресла. В голове набатом стучала одна лишь мысль: «Неужели сон был отражением грядущих событий?»

— Ну, уж нет!!! — Вальдрес выскочил из кресла как пробка из бутылки и принялся мерять шагами гостиную. — Даже если сон правдив и мне суждено возглавить войско, то я ни за что не стану разрушать Ивокарис. Какой в этом смысл? Достаточно будет всего лишь заставить Себелиуса ответить за содеянное.

От выпитого зашумело в голове и Вальдрес вернулся в кресло.

«Помнится, во сне цветок оградил меня от влияния С'айхиис, — продолжил маг размышления. — А если ещё вспомнить происшествия на поляне, а затем и в Торсоте, то можно предположить, что не меч, а цветок подтолкнул меня к тем разрушениям и убийствам что я видел. Выходит, я должен научиться справляться не со своей новой силой, а со своим новым сожителем?..»

Вальдрес прервал мысль на полуслове и прислушался к собственным ощущениям, но ничего кроме шума в хмельной голове не почувствовал. Цветка будто и не существовало вовсе. И это наводило на новые размышления.

«Эта тварь просто не может не слышать моих мыслей. Я отчетливо помню голос в моей голове, что на поляне, что в Торсоте, и это никак не могло быть моим воображением. Следовательно, цветок затаился и чтобы быть готовым к следующему сюрпризу я просто обязан как-то его изучить».

Хмель начал потихоньку выветриваться и, дойдя до сумки, маг оторвал кусок мяса, принявшись бездумно его жевать. Наконец, когда с едой было покончено, он отряхнул руки и, кивнув каким-то своим мыслям, уселся прямо там, где стоял.

— Начнём, пожалуй, — Вальдрес раскинул руки и, подняв лицо к потолку, закрыл глаза.

Он создал ментальный щуп и пробежался им по собственному телу, нигде особо не задерживаясь. Как того и следовало ожидать в районе груди испытал небольшое сопротивление.

«Полагаю, стихийная магия здесь не подойдёт, — решил Вальдрес. — Ну что ж, придётся попотеть».

Он открыл глаза, и сев на колени, острым ногтём принялся вычерчивать прямо на полу руны подгорной школы магии. Чёрточка к чёрточке, руна к руне и через некоторое время вокруг мага образовался затейливый узор, центром которого являлся он сам. Вальдрес поднялся и принёс из кладовки несколько новых свечей, которые поставил на узловые точки магического рисунка. Оставалось соединить линиями эти самые точки, и можно было приступать к ритуалу «познания сущности». И хотя подгорные карлики использовали его лишь для определения сущности извлечённой из горы породы, Вальдрес надеялся, что данный ритуал сработает и на человеке. Точнее на менк'оа.

Закончив с узором, маг вновь разместился в его центре и усилием мысли заставил свечи воспламениться. Затем, сложив из пальцев активирующую руну, на миг задержал дыхание, выравнивая тем самым сердцебиение, и толкнул руки вперёд. В первое мгновение пламя свечей едва не погасло, а затем разгорелось с новой силой, и Вальдрес кожей ощутил, как рисунок стал наливаться силой. По мере «насыщения» магического рисунка руны одна за другой вспыхивали бледно-зелёным светом. Когда же круг замкнулся, маг почувствовал, как завибрировал воздух вокруг него. Он отдал мысленный приказ, и в то же мгновение случилось то, чего никогда ещё с Вальдресом не происходило. Искру его сознания вышибло из тела, но она попала не в астрал, куда должна была, а осталась рядом с телом.

Вальдрес парил над самим собой и с изумлением наблюдал действие ритуала познания. Его тело вдруг стало прозрачным, и он увидел все кровеносные сосуды, по которым бежала жизненная влага. А в самом центре груди, где должно было быть сердце обосновался серо-зелёный комок со множеством тоненьких отростков-жгутиков, которые обвили его самые крупные сосуды. Комок пульсировал в такт сердцебиению и если бы Вальдрес не знал, что? он есть на самом деле, то принял бы его за неизвестную болезнь.

«Вот значит как» — подумал маг и попробовал ментально коснуться этого комка. Но не тут-то было.

Комок вдруг сжался, сдавил собой сердце человека и Вальдрес, почувствовав, как из его тела стала утекать жизнь, тут же отпрянул обратно. Свечи вспыхнули с удвоенной силой и маг на миг зажмурился. В голове вдруг раздался противный писк и Вальдрес отчётливо услышал голос альбиноса Атиша ти-Вару: «Не отвлекайся Вальдрес! Следуй за С'айхиис и ни о чём не думай!..»

Маг застонал и, открыв глаза, понял, что снова находится в собственном теле. Вот только оно отчего-то лежит на боку. Вальдрес поднялся и, откупорив очередную бутыль вина, плюхнулся в мягкое кресло. За окном давно уже стемнело, хотя самому магу показалось, будто прошло не более отрезка свечи.

— Итак, что мы имеем? — Вальдрес принялся размышлять вслух, периодически прикладываясь к горлышку. — А имеем мы следующее: цветка мне не удалось даже коснуться, но теперь я точно знаю, что он из себя представляет. Хотя, признаться, от этого легче ничуть не становится, — он хмыкнул. — Так же невыясненным осталось и то, как мне противиться его воле. М-да… ещё и этот голос… Неужели альбинос за мной наблюдает? Да нет, бред… Хотя кто знает, на что он способен?..

В то время как маг предавался размышлениям, наблюдатель прокрался под окна его дома. Признаться ему порядком уже надоело ночевать в саду среди деревьев и питаться разными кореньями. Правда вчера вечером удалось приманить какую-то несмышлёную птицу, но её мяса едва хватило, как говорится, размазать по языку. Отчего-то в саду не водилось никакой живности. Вероятно, звери чувствуют, что жилище заброшено, вот и обходят его стороной.

Как бы то ни было, наблюдатель не мог подвести магистра Эжж'и'лера и, скрипя зубами, выполнял его волю, то есть следил за магом. Ночью некроманту не спалось, и он о многом успел подумать. Вальдрес скоро выдвинется в путь — это очевидно. И поедет он всё на той же лошади, а у наблюдателя таковой нет, поэтому необходимо что-нибудь придумать и как можно скорее. Не видя другого выхода, он решил рискнуть.

Некромант подкрался к лошади мага, которая к тому времени успела сожрать всю траву, где могла дотянуться, и, успокоив животное, извлёк из кожаных штанов чёрную иглу. Её он изготовил из кости съеденной вчера птицы, использовав для этого особый наговор. Прожив некоторое время в племени менк'оа наблюдатель успел многому научиться у тамошнего шамана, не вызывая при этом у него подозрений.

Суть использования такой иглы заключалась в следующем: воин выстреливал ей в дикого орагра при помощи духовой трубки. Далее животное убегало в своё стадо и менк'оа легко его выслеживали. Вот и сейчас наблюдатель решил применить простое и проверенное средство, чтобы не потерять Вальдреса из виду. Он аккуратно ввёл иглу лошади под кожу и вновь укрылся в саду. Теперь его основной проблемой стал не маг. По игле некромант легко его выследит даже на расстоянии дневного перехода. Осталось решить проблему с транспортом, а это было сложнее всего.

Конечно, наблюдатель мог снова воспользоваться заклинанием ускорения, но последствия будут плачевны — ноги могут больше и не восстановиться. Так же можно было воспользоваться помощью братьев его ордена, но, как назло, некромант не знал, где в Келире находится их лежбище. Оставался ещё один вариант, но он нравился тёмному магу меньше всего, так как придётся держаться у всех на виду. Решив, что утро расставит всё по местам, наблюдатель перестал терзать себя и забылся во сне.

На рассвете, едва Иссила окрасила в розовое верхушки Небесного Хребта, Вальдрес покинул родной дом. Путь предстоял неблизкий. Через Рассветные холмы, минуя реки Ванд и Тэй, до столицы Равнинных пустошей — городка под названием Смер. Следующей отправной точкой на его пути за Пограничный Кряж должен был стать Скавелл — город, где обосновались братья из ордена Серой Длани или как их все называли «серорясые». Миновать город было никак нельзя, так как все торные дороги стекались к нему, и это была самая большая дыра в плане Вальдреса. Хотя он и полагался на амулет изменяющий облик, но задерживаться в столь опасном месте не собирался, твёрдо для себя решив выехать из Скавелла в тот же день.

Изменив свой облик, маг больше не стал скрываться и направил лошадь по центральной улице прямо к южным воротам. Стражники, тщательно проверявшие каждого, кто въезжал или входил в Келир даже не удосужились обратить внимания на одинокого путника покидающего город, и Вальдрес, приободрившись, направил лошадь на юг — в сторону той развилки, где они попрощались с Веиром.

Наблюдатель рвал и метал. Ему удалось проспать тот момент, когда маг покинул свой дом. Видимо сказывалось отсутствие еды и сон урывками, но это было не оправдание. Даже тот факт, что он «пометил» лошадь мага не облегчал терзаний некроманта. Такое с ним случилось впервые, и это было непростительно.

Надо отдать должное шаманству менк'оа, иглу он чувствовал отчётливо. Вальдрес ещё не успел далеко отъехать от города, и это вселяло некий оптимизм. Вот только проблема с транспортом так и не была решена, и наблюдатель теперь не видел другого выхода, как воспользоваться последним вариантом.

Менк'оа, свободно разгуливающего по городу, сразу же возьмут в оборот и поэтому некромант, таясь в тени домов, стал пробираться к базарной площади. В Келире маг был впервые, но чутьё ему подсказывало, что направление он выбрал верное. А своему чутью наблюдатель привык доверять. В варианте где придётся держаться на виду, присутствовало множество «если», но некромант упорно пробирался к центру города. Наконец за очередным домом послышался звук торговой площади и менк'оа аккуратно выглянул из-за угла. Как и следовало ожидать, базар в это время только-только оживлялся. Забравшись на крышу соседнего дома, наблюдатель осмотрелся и нашёл загон, где держали менк'оа на продажу. Первое «если» сработало — загон оказался пуст. Теперь нужно было пробраться туда и дождаться подходящего покупателя…

Ему опять повезло и второе «если» не заставило себя ждать. Первый же покупатель подошёл как нельзя лучше и некромант начал действовать. Усыпив надзирателя, он стащил у него один из рабских ошейников и замкнул вокруг собственной шеи. Затем, выбрав момент, когда покупатель подойдёт поближе к загону, резко вскинул ладонь, и в лицо человека полетела горсть невесомой пыли, которую некромант предварительно заговорил. Покупатель оцепенел и невидяще уставился сквозь решётку загона. Наблюдатель вылез тем же путём и, впихнув застывшему человеку в руку цепочку от ошейника, отдал приказ. Как сомнамбула человек двинулся вдоль торговых рядов, ведя за собой «купленного» раба-менк'оа. Дело оставалось за малым — выехать из города.

— Ты знаешь, брат, я в недоумении, — заявил Харр'изис, плюхнувшись на мраморную скамью, что окружила небольшой фонтанчик, приветливо журчащий в самом центре одной из зал Заоблачного замка.

Тень от татаки, раскинувшей свои густые ветви прямо над фонтаном, скрыла и без того смуглое лицо могучего воина, в облике которого явился Харр'изис. Бог протянул широкую длань, сорвал с ветки один из плодов и, зажмурившись от удовольствия, надкусил сочную мякоть. В отличие от простых смертных, коим эти плоды помогали восполнять магическую энергию, богам они просто доставляли наслаждение.

Седой старик, облачённый в светло-голубую тунику, никак не отреагировал на появление черноволосого великана. Костяная трубка в уголке его рта продолжала дымить; дым мохнатыми облаками поднимался к самой кроне татаки и улетал, растворяясь в вечернем воздухе. Прищуренные от удовольствия глаза, в уголках которых застыла небесная благодать, безучастно следили за летящими брызгами. Если бы сейчас в этой зале вдруг появился Вальдрес, он без труда узнал бы в старике того самого суффима, что поведал ему о храме богов.

Некоторое время такая идиллия продолжалась, но Харр'изису это, наконец, надоело. Он сорвал с ветки очередной плод и с силой запустил старику в лоб. Не долетев до морщинистого чела буквально пядь, татака зависла в воздухе, а затем устремилась обратно. Подставив ладонь, гигант хотел было её поймать, но в последнее мгновение плод изменил траекторию и, облетев огромную руку, врезался в квадратную скулу. Кожура лопнула и по лицу воина в красном плаще потёк липкий сок. Усмехнувшись, старик в последний раз пыхнул трубкой и вытряхнул её в ладонь.

— Так что вызвало твоё недоумение, братец? — морщинистое лицо так и лучилось искренним любопытством.

— Проклятье, Сетт, что ты творишь? — Харр'изис потянулся и, зачерпнув из фонтана пригоршню ледяной воды, принялся оттирать выпачканное лицо.

В ответ на реплику брата, Сетт'иллис лишь иронично выгнул бровь и принялся заново набивать трубку. По залу моментально расползся запах пряных трав.

Утерев мокрое лицо полой собственного плаща, Хозяин Морей сел рядом с братом и, поморщившись, пророкотал:

— Вот именно от этого я и недоумеваю, — его толстый палец указал на раскуриваемую трубку. — Как ты можешь вдыхать эту дрянь?

— Точно так же как ты можешь носить этот громадный меч, — с улыбкой парировал Сетт'иллис.

— Меч? — искренне удивился Харр'изис, глянув на своё оружие так, словно увидел его впервые. — А он-то здесь причём?

— Ладно, брат, не бери в голову, — старик вновь вытряхнул трубку, но на этот раз не стал её раскуривать, а вместо этого спрятал в складках туники. — Просто эта смесь иногда помогает мне сконцентрироваться. Скажи лучше, что тебя так встревожило?

— С чего ты взял, что я чем-то встревожен? — Харр'изис сделал вид, будто удивлён вопросу брата, но внутренне весь напрягся.

— Воин… — улыбнулся Сетт'иллис, принимая свой излюбленный облик — светловолосого юноши. — Обычно в этом образе ты безупречен, но сейчас есть некоторые мелочи, что сразу бросились мне в глаза. Вот я и сделал вывод… или ошибся?

— Ты как всегда прав, — Харр'изис смахнул с плеча пятно жирной копоти, которое обнаружил после слов брата и, пройдясь пятернёй по густым чёрным волосам, сбросил, наконец, маску напускного спокойствия. — Представляешь, сегодня я потерпел поражение.

— Поподробнее, брат, — подобрался Сетт'иллис. — Что произошло?

— Помнишь того мага, которого мы не так давно пронзили Иглой Мрака?

— Мы? — от такой наглости светловолосый юноша едва не подскочил на месте. — Мне помнится, это было твоих рук дело. Я-то как раз и не хотел его развоплощать. Сослужив свою службу, тот смертный должен был просто кануть в небытиё, а ты…

— Ладно-ладно, Сетт, не кипятись, — пошёл на попятную Харр'изис. — Ты прав, в том полностью моя вина… Так ты его помнишь?

— Допустим… и что с того?

— Он выжил… — Хозяин Ночи многозначительно замолчал, давая брату осмыслить сказанное.

— Шутишь? Пережить развоплощение Иглой не удавалось ещё никому.

— А ему удалось.

— Уверен? — Сетт'иллис вгляделся в лицо брата, стараясь заметить хоть каплю иронии, но в глубине чёрных глаз великана не отразилось ничего кроме уверенности в своей правоте. — А ты…

— Да, брат, ауру я проверял, — скривился от такого недоверия Харр'изис. — Не совсем же я дурак.

— И?

— Это, несомненно, он.

На мгновение повисла тишина, но её вновь нарушил черноволосый бог.

— Представляешь, мой поглотитель всё же сработал как того и требовалось, но его нашёл один из местных коротышек, будь они не ладны. Вот почему я не смог его тогда обнаружить. Могу лишь предположить, что там произошло на самом деле, но душа этого мага теперь в теле шамана менк'оа.

— Верится с трудом, — фыркнул Повелитель Молний.

— Уж поверь мне, брат, так оно и есть.

— Из твоих слов следует, что шаман племени менк'оа нашёл твой поглотитель, куда во время развоплощения всосало душу мага, и каким-то образом сумел её оттуда извлечь? При этом смышлёный коротышка лишился собственной души, место которой и занял наш маг. Брат, ты сам-то в это веришь?

— Согласен, звучит как бред, но я лично разговаривал с тем магом и даже попытался его прочесть, но у меня ничего не вышло, — воина передёрнуло.

Некоторое время боги молча играли в переглядки. Наконец Харр'изис не выдержал и произнёс:

— Брат, мне ни к чему лгать…

— Я тебе верю, — тут же откликнулся Сетт'иллис. — Скажи, а с какой целью ты пытался его прочесть?

— О-о-о, — протянул воин, облокотившись о парапет фонтанчика. — Это как раз самое интересное. Представляешь, ему удалось побывать там, где допрежь не были ни ты, ни я… — Харр'изис как заправский актер сделал многозначительную паузу, сорвал плод татаки, надкусил и лишь после этого продолжил. — Он был в сердце леса, брат, и это факт.

Сетт'иллис ничего не ответил. Он молча опустил пятерню в фонтан, брызнул ледяной прохладой себе в лицо, а затем произнёс:

— Признаться, Харр, сегодня ты меня удивляешь всё больше и больше. Не буду спрашивать, откуда ты узнал о том, что маг жив (вероятно, от своего ученика), но почему тебе не удалось его прочесть?

— Мы встретились в его доме, — начал Харр'изис. — Представляешь, братец, этот мальчик, когда узнал, кто перед ним даже и не подумал пугаться. Наоборот, он до того разозлился, что готов был наброситься на меня. И знаешь из-за чего?

— Ну?

— Он уже был в курсе того, кто с ним такое сотворил.

— И ты решил, будто он узнал об этом в сердце леса? — глаза светловолосого юноши, отразив луч заходящей Иссилы, сверкнули золотом. — Брось, Харр, парень вовсе не глуп и вполне мог сам об этом догадаться.

— Не делай поспешных выводов, брат, — нахмурился Хозяин Ночи. — Дай мне закончить и тогда ты тоже уверуешь в мои слова.

Сетт'иллис пожал плечами и повёл рукой в сторону фонтана, заставив тот засветиться изнутри мягким серебристым светом, что придал их беседе интригующий антураж. Харр'изис на причуду брата лишь цокнул языком и продолжил:

— Поначалу всё шло прекрасно. Я усыпил мага и принялся за дело, но когда дошёл до момента, как тот входит в лес, появилось какое-то странное сопротивление. Признаться, я не придал этому значения, и когда меня вышвырнуло из его сознания сделать ничего не успел. Повторив попытку, я вновь испытал сопротивление и даже смог его преодолеть, но из мага тут же потекла жизненная энергия, и мне пришлось остановиться.

— Полагаешь, сознание парня блокировано?

— Скажу даже больше, я знаю, чем оно блокировано, — губы черноволосого великана растянулись в улыбке.

— И чем же?

— Боюсь, эта информация придётся тебе не по вкусу, — посерьёзнел Харр'изис.

— Не томи, братец, выкладывай что узнал, — юноша с золотистыми кудрями начал раздражаться.

— Помнишь те милые цветочки, что проросли из капель крови демона Междумирья?

— Ещё бы мне их не помнить, — зябко повёл плечами юноша. — К чему твой вопрос?

— Когда я в третий раз попытался прочесть мага, то получил такой разряд молнии, что еле устоял на ногах. Тогда-то и заметил до боли знакомый клубок чёрной ауры, угнездившийся в груди смертного. Магу кто-то подсадил цветок Х'ииш и произошло это не иначе как в Хайвердском лесу.

Сетт'иллис молча поднялся и, опёршись на каменный парапет, стал наблюдать, как брызги фонтана, словно невесомые мотыльки растворяются в серебристом свечении. Из глубин памяти всплыл образ демона Междумирья, которого они с таким трудом победили, едва не лишившись целого мира. Помимо шрама оставленного тварью на теле Хигиона братьям досталось и ещё одно неприятное наследие — цветы Х'ииш проросшие в том месте, куда истекла кровь демона. А крови тогда пролилось немало и богам пришлось изрядно потрудиться, чтобы избавить мир от паразитирующих сорняков, имеющих собственный разум.

«Вместо того чтобы торопиться избавиться от этих цветов, нужно было как следует их изучить, — мысленно посетовал светловолосый бог. — Тогда бы и гадать не пришлось, зачем сейчас один из тех паразитов живёт в теле мага».

Харр'изис сорвал очередной плод татаки и встал рядом со светловолосым юношей. Вертя в руках невостребованный фрукт, Хозяин Морей в отличие от брата думал о другом. Его всё больше заботила та сила, что укрылась в Хайвердском лесу.

— Все дороги, так или иначе, ведут в лес… — пробормотал Харр'изис вырвав брата из размышлений.

— Что прости?

— Я говорю, мне всё сильней хочется встретиться с тем, что скрывается под покровом Хайверда. С нашего отца, да отсохнет его борода, станется посадить в этот мир кого-нибудь ещё. Мы ведь так и не разгадали его планов?

— Ты прав, брат, планы нашего отца покрыты тайной. Какие же мы были наивные, что повелись тогда на его предложение.

— Это уж точно, — вздохнул гигант в алом плаще, откинув в сторону фрукт что так и вертел в руках. — Но хватит скорби, Сетт. Пора действовать. Что там с заклинанием для моего ученика? Оно готово?

— Уже скоро. Осталось уравновесить некоторые векторы и…

— Не продолжай, брат, — отмахнулся Харр'изис, — иначе я свихнусь от твоих заумных словечек. Не готово так не готово. Подожду. А с магом что делать? Наблюдение за ним, конечно, продолжится, но не лучше ли от него избавиться? Не принесёт ли он нам в дальнейшем хлопот?

— Оставь его, Харр. Если пройдёт вариант с пирамидами, это будет уже не наша забота.

— Как скажешь, брат, — черноволосый воин шутливо поклонился. — Оставляю тебя скучать в одиночестве, а у меня ещё дела.

И, не дав брату и рта раскрыть, Харр'изис растворился в ночной тишине Заоблачного замка.