Источник

ГЛАВА 1

Яркий свет прорвался сквозь заплывшие веки. Вслед за ним раздался рёв сирены, оборвавшийся диким звоном в ушах. В наступившей тишине Колин ощутил себя стоящим на ногах. Тело, приученное частыми подъёмами, отреагировало мгновенно. Из динамиков раздался осточертевший механический голос:

— Встать!!! Звание!!! Имя!!! Личный номер!!!

— Сержант Колин Мак-Стайн. Личный номер 17762, — слова застревают меж стиснутых зубов. Страшно хочется спать. Свет включается каждые шесть часов, но понять день сейчас или ночь невозможно — камера лишена окон. Кожа зудит от пота и запёкшейся крови. Невыносимо болят рёбра. Каждый глоток затхлого воздуха вызывает тошноту… Свет погас, ноги подогнулись, и сержант сполз по стене.

— Сволочи! — кулак зло вонзился в пол. — Твари! Ненавижу!

В каком бы положении ни оказался человек — привыкнет ко всему, даже к плохому. Вот и сержант Колин Мак-Стайн уже привык к постоянным допросам. А ещё неделю назад ревущая сирена застала его врасплох. Раздавшийся голос, скорее удивил, чем напугал. Колин тогда и не подумал отвечать на вопросы. Последовавшие за этим события больно было даже вспоминать, не то, что переносить. Открылась дверь, ворвались люди в форме с плотными масками на лицах. Не произнося ни слова, начали методично избивать сержанта дубинками, как будто пыль выколачивали. После первых же ударов Колин скрючился на полу, прикрывая голову руками — не помогло. Безликие экзекуторы отлично знали своё дело. Очнулся один в поту и крови…

Следующей ночью всё повторилось: свет, сирена, голос. На вопросы арестант пробурчал что-то невнятное и вновь был безжалостно избит…

Зализывая раны, Колин пытался понять, кому перешёл дорогу. Будучи ещё новобранцем, слышал, что таким способом ломают опасных преступников. Всего через пару месяцев человек превращается в кусок скулящего мяса и тогда каторжная планета кажется ему спасением. Но сержант не был преступником (грешки молодости не в счёт), или всё же был? Вопрос не давал покоя, сверля мозг словно жук-короед. В бессильных поисках ответа, Колин раз за разом прокручивал день ареста но, увы, безрезультатно…

Спустя неделю дверь открылась. На пороге возникли двое десантников с автоматами наперевес. Щёлкнули затворы. Щурясь от слепящего света, сержант попытался рассмотреть третью фигуру. Ей оказалась госпожа капитан Зибровски. Женщина средних лет, с грубоватыми чертами лица и густыми светлыми волосами, касающимися поясницы кончиком тугой косы. Форма плотно облегает подтянутое тело, а у бёдра неизменная шпага. Говорят госпожа капитан превосходный бретер и ещё в чине лейтенанта осадила полковника-насмешника, проткнув того как жука. С нехорошими предчувствиями, сержант вытянулся и попытался отдать честь. Капитан отмахнулась, встала в центре камеры, заложила руки за спину и брезгливо морщась, оглядела арестанта.

— Сержант Колин Мак-Стайн, — утвердительно произнесла женщина. Кивнула сама себе и, повернувшись к двери продолжила:

— Берите вещи, следуйте за мной.

«Вот тебе и доброе утро, — Колин мысленно усмехнулся. — Интересно, кончились мои мучения или что-то новое придумали?»

Подхватив сумку, лежащую у кровати (если можно назвать кроватью кусок парусины на полу) он поспешил за капитаном. В спину дышали молчаливые конвоиры.

В здании военной полиции Колин оказался впервые. Неделю назад его привели к двери со странной надписью «допросная?4», отобрали шнурки, ремень и втолкнули в помещение два на три. В центре стоял лишь стол, за которым сидел безликий человек. Он спросил имя, звание, личный номер и полк приписки. Поинтересовался состоянием здоровья, тщательно всё записал и отпустил. Всю дорогу до камеры Колин ломал голову над этим нелепым допросом…

В правом ответвлении коридора мелькнула та самая дверь, но Капитан не оборачиваясь, продолжала чеканить шаг. Удивившись, сержант решил поинтересоваться:

— Разрешите вопрос, госпожа капитан?

Та резко остановилась и развернулась на каблуках. Тяжёлый взгляд упёрся в арестанта:

— Слушаю вас, сержант. Что-то срочное?

— Разве мы направляемся не в допросную?

— Верно, сержант, вы наблюдательны, — губы капитана вытянулись тонкой нитью. Глядя на арестанта, словно на грязное пятно на полу женщина проговорила:

— Я уполномочена сопроводить вас в малый зал Трибунала. Это всё, что вы хотели знать? Тогда прошу за мной.

Так же резко развернувшись, капитан продолжила путь. Колин невольно напрягся.

«Всё-таки близится развязка. Но почему трибунал? И почему малый зал? Что меня ожидает?»

Видимо последний вопрос прозвучал вслух, так как капитан не оборачиваясь, произнесла:

— Скоро всё узнаете, сержант. Прошу, идите за мной… молча.

«Вот же стерва. Тебе-то я, чем не угодил?»

В конце коридора показалась массивная дверь и капитан, остановившись рядом с ней, произнесла с металлом в голосе:

— По моему личному мнению, сержант, такие как вы не просто позор империи. Вы грязь под ногами цивилизации. Кстати мы пришли. Сумку оставьте в коридоре.

Толкнув дверь с надписью «малый зал Трибунала», капитан посторонилась, пропуская Колина внутрь.

Военный трибунал по делам младшего командного звена предполагал в своём составе трёх офицеров — капитана, майора и полковника. Сегодняшнее заседание собиралось в спешке и майора не оказалось на месте. В последний момент пригласили офицера из исследовательского центра, приехавшего по каким-то делам. Этим офицером оказался майор Дорел Стоун — ветеран, приписанный к НИИ из-за ранения.

Атмосфера напряжённости, нависшая над заседавшими, усугублялась присутствием человека в штатском. Представившись простым капитаном, тот сел на своё место и тихо ожидал начала процесса.

Полковник Клаус Менке — розовощёкий толстячок с лицом добряка — являлся неизменным членом каждого трибунала. Хотя звание полковника он получил не за боевые заслуги (каждое повышение начальство устраивало с целью избавиться от непутёвого офицера), но в людях разбирался превосходно. Промокая одутловатое лицо огромным, как полотенце платком, он с опаской косился на «капитана». Клаус как никто другой знал, что за такой неброской внешностью чаще всего скрывается высокий чин, а судя по небрежному спокойствию этого — не ниже полковника внутренней разведки, что было равносильно бригадному генералу. И это, скорее всего, чревато проблемами. Не иначе как явился с проверкой. Вздрогнув при мысли о проверке, толстяк шумно выдохнул и принялся в который уже раз промокать выступивший пот…

Пытаясь привести форму в порядок, Колин задержался на пороге. Этой заминки хватило, чтобы бегло осмотреть помещение. Напротив двери длинный стол, покрытый зелёным сукном. Окно позади задрапировано плотными шторами. Всё освещение это небольшая люстра под высоким потолком да лампа посреди кипы разложенных на столе папок. Малое количество света здорово нагнетает обстановку. За столом трое, но от двери лиц не видно.

— Пройдите в центр зала и встаньте напротив стола, — сухой голос человека в штатском заставил вздрогнуть даже майора. Полковник с удивлением посмотрел на капитана.

«Что это он делает? Почему ломает порядок заседания?»

Колин сделал несколько шагов и вскинул руку в воинском приветствии:

— Сержант Колин Мак-Стайн. Личный номер…

— Оставьте, сержант, — оборвал его капитан. Взял папку с делом, раскрыл и произнёс:

— Вы обязаны чётко и недвусмысленно отвечать на заданные коллегией трибунала вопросы. От достоверности сведений будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Надеюсь, я ясно выразился?

— Так точно, господин… — Колин запнулся. Погон не видно, а вместо формы строгий, тёмно-серый костюм.

— Господин капитан, называйте меня так.

— Так точно, господин капитан, мне всё ясно.

— Занесите в протокол — трибунал в составе полковника Клауса Менке, майора Дорела Стоуна и капитана… э… Смитсона, начат.

Сзади раздались резкие щелчки, и сержант невольно вздрогнул. Обернувшись, он заметил ширму, отгородившую от двери стол, за которым сидел секретарь в чине лейтенанта военной полиции. На столе странное устройство с кнопками и торчащим из него листом бумаги.

— «Интересная вещь» — отметил про себя сержант.

Он любил военную историю и часто посещал архив. Там же подружился и с местным архивариусом. Тот был кладезь полезной информации и очень любил рассказывать разные небылицы, вычитанные в старых книгах. Так, например, Колин узнал о том, что когда не было компьютеров, люди набирали тексты вручную, иногда даже соревнуясь на скорость. Название «пишущая машинка» отложилось в памяти, и сейчас сержант увидел её воочию.

«Пользуются раритетом? Не доверяют компьютерам? Странно».

К реальности вернул голос капитана:

— Не отвлекайтесь, сержант.

Колин повернулся к столу.

— Приступим. Надеюсь, господа трибунал не возражают, если я поведу? — капитан оглядел сидящих справа от него офицеров. Полковник пошёл розовыми пятнами, но промолчал, а майор сделал вид, будто увлечён рассматриваемой бумагой.

— Вот и славно… итак, сержант, признаёте ли вы себя виновным в преступлении против империи?

Офицеры затихли и на арестанта уставились три пары глаз. В наступившей тишине щелчки печатной машинки звучали словно выстрелы. Колин опешил и не сразу нашёлся что ответить. Ничего себе начало. Быть может это какая-то ошибка?

— Прошу прощения, господин капитан. Не могли бы вы уточнить, в каком конкретно преступлении меня обвиняют. Хочу обратить ваше внимание на тот факт, что фраза «преступление против империи» звучит несколько расплывчато.

— Хм… — капитан пожевал губами. — Сержант, хотите сказать, что не знаете в чём ваша вина?

— Так точно, господин капитан, понятия не имею, — для наглядности он даже пожал плечами.

— Быть такого не может, — первый раз на лице капитана отразились хоть какие-то эмоции. — Во время ареста вас обязаны были поставить в известность.

— Никак нет. Две недели назад я был вызван с дежурства. По прибытии в штаб меня встретила госпожа капитан Зибровски и, сообщив о том, что я арестован, приказала сдать оружие. Меня отвезли в космопорт, оттуда на эту планету, а затем уже отконвоировали сюда, в здание военной полиции. Это всё.

— Хм… интересно. И вы даже не догадываетесь?

— Не догадываюсь, господин капитан.

— Думаю, госпожа Зибровски сможет пролить свет на эту странность, — вмешался полковник.

— Вы правы, Клаус, — от такой фамильярности полковник скривился. — Вызовите-ка её.

Утерев пот, полковник нажал скрытую под крышкой стола кнопку. Дверь немедленно распахнулась, и на пороге застыл рослый охранник. Покосившись на капитана, полковник произнёс:

— Пригласите… — голос предательски дал петуха. Откашлявшись, он повторил:

— Пригласите госпожу капитана Зибровски.

Охранник кивнул и вышел. Прошло несколько минут, прежде чем дверь снова распахнулась. За это время полковник вспотел так, что форму можно было выжимать. Капитан ожидал со спокойной миной, а майор так и продолжал разглядывать бумаги. Вошедшая женщина встала на шаг впереди от сержанта и вскинула руку в приветствии.

— Господа трибунал, капитан Зибровски по вашему приказанию прибыла.

Офицеры промолчали, а капитан поморщился как от зубной боли.

— Оставьте, госпожа капитан, давайте без официоза. Вот сержант утверждает, что был арестован без объявления причины. Как вы можете это объяснить?

Зибровски побледнела. Форма моментально стала тесной. Как она, капитан с безупречным личным делом, могла так опростоволоситься? Как минимум, это нехорошая пометка в личном деле, как максимум — ссылка на какую-нибудь богом забытую базу. И, судя по виду этого господина, скорее всего второе.

— Я… — запнулась она. — Я попытаюсь объяснить, господин… — слова с трудом проталкивались сквозь пересохшее горло.

— Господин капитан… уж попытайтесь, — он скрестил руки на груди.

— Господин капитан, — теперь Кайла Зибровски смотрела только на человека с незапоминающейся внешностью. Она поняла, кто делает погоду собрания. — Вы несомненно помните какой переполох поднялся после того происшествия. Мне поступил приказ немедленно привезти сержанта в расположение военной полиции. Возможно, в спешке, я забыла сообщить ему об обвинении. В тот момент я полагала он и сам знает, за что был арестован. Это моя ошибка, господин капитан. Уверяю, такое больше не повторится.

— Хм…

Полковника стало уже раздражать это постоянное хмыканье. Как бы он мечтал сейчас оказаться в номере гостиницы, где заказано шампанское и девчушка со смазливым личиком — он всегда любил расслабиться после «тяжёлого» рабочего дня. Но сейчас приходится лебезить перед важным «костюмом», неудержимо потея и заискивающе заглядывая в эти холодные глаза.

— Хм… — повторил капитан. — Уж постарайтесь, госпожа Зибровски, впредь подобного не повторять. Хотя я вас понимаю, переполох тогда поднялся исключительный. До сих пор ещё общественность не успокоилась. Ну да ладно, обойдёмся устным взысканием. Не смею вас более задерживать.

Отсалютовав, капитан развернулась к двери и на негнущихся ногах вышла. Сержант успел заметить крупные капли, выступившие у неё на лбу, и мысленно посочувствовал. Подумал, что не будь она такой стервой, может быть была бы даже привлекательна. От мыслей его оторвал голос капитана:

— Итак, сержант Мак-Стайн, вы обвиняетесь в преступлении против империи. В частности цитирую: «…в агрессивных действиях, повлёкших за собой массовое уничтожение представителей иных рас, находящихся под защитой империи или являющихся её гражданами».

— Это Эвиане-то граждане?! — вырвалось у сержанта.

— Сержант, вы забываетесь! — взвизгнул полковник, стукнув ладонью по столу, но тут же с опаской покосился на капитана — одобрит, нет? Тот сделал вид, будто ничего не заметил и продолжил:

— Ответьте на следующий вопрос, сержант, почему вы не послушались приказа о прекращении боевых действий относительно расы Эвиан и устроили кровавую баню? Чем можете оправдать такое поведение?

Колин растерялся.

«Какая ещё кровавая баня? Какой приказ? Бред какой-то, ничего не понимаю».

В реальность его вернул голос полковника:

— Сержант, почему вы молчите? Или вам нечего сказать?

— Господа трибунал, при всём уважении, я не имею понятия, о чём идёт речь.

Полковник хмыкнул:

— Он, видите ли, не имеет понятия, а Эвиане рвут и мечут вот уже две недели, требуя выдать им виновника гибели дипломатического шаттла. Мало того, виновника гибели принца!

Капитан поморщился:

— Прошу без эмоций, господин полковник. А вам, сержант, напоминаю, что четырнадцатого числа сего месяца вами был обстрелян и уничтожен космический шаттл расы Эвиан на планете Вакс-3. Не так ли?

— Так точно, господин капитан. Но я не понимаю, каким образом это событие относится к моему обвинению. С каких пор Эвиане стали подданными империи?

Офицеры переглянулись, а капитан продолжил:

— Давайте по порядку. Вы являетесь командиром отделения роты «Дельта», в свою очередь находящейся под командованием лейтенанта Беккера?

— Так точно, господин капитан.

— Четырнадцатого числа, вам поступил приказ о патрулировании космопорта планеты Вакс-3?

— Так точно, господин капитан.

— В двадцать часов по местному времени, на планету совершил вынужденную посадку космический шаттл расы Эвиан. Гражданский шаттл, как следует из сообщения их командования.

— Так точно, господин капитан. Опознавательные знаки определяли принадлежность шаттла к гражданскому флоту. Но господа трибунал, я до сих пор не могу понять, какое это имеет отношение к моему обвинению? Вот уже почти тридцать лет идут боевые действия с этой расой. Во всех известных нам секторах космоса постоянные стычки. Эвиане никогда не видели разницы между гражданским флотом и военным, уничтожая как тот, так и другой. Впрочем, так же как и империя. Чем же отличался уничтоженный мной шаттл?

Полковник Менке, красный как рак вскочил с места:

— Чем он отличался? Чем отличался?! Ты издеваешься, щенок?!

— Сядьте, полковник, — осадил его капитан. — Нет нужды переходить на личности. Держите эмоции в узде.

Задохнувшись от обиды, полковник плюхнулся в кресло. Какой-то «капитанишка» посмел ему указывать! Но вспомнив, что этот капитанишка из внутренней разведки, офицер выпустил набранный воздух и вновь принялся промокать шею и лоб. Пришлось даже расстегнуть верхнюю пуговицу. Убедившись, что полковник успокоился, капитан продолжил:

— Что же касается вашего вопроса, сержант, отвечу. Двенадцатого числа, то есть за двое суток до инцидента, Эвиане связались с командованием легиона с предложением подписать мирный договор, приняв их в состав империи. Замечу, на особо выгодных, для нас, условиях — империи отходит весь сектор Декрис, сектор Мирто и ещё с десяток планет ранее контролируемых Эвианами.

Колин мысленно присвистнул.

«Надо же, вот это куш! Зная о дотошности Эвиан в вопросах освоения планет, вкупе с их убежавшими вперёд технологиями, тот жирный кусок космоса будет сплошь покрыт планетами с развитыми инфраструктурами».

Тем временем капитан продолжал:

— По обоюдному согласию, для встречи глав ранее враждующих империй, было выбрано место — сектор Зета, планета Вакс-1. Встречу назначили на пятнадцатое число сего месяца. Командование Эвиан, во главе с принцем-регентом Пхардж Камуром, выдвинулось в заданный сектор, но по пути возникло столкновение с метеоритным облаком, и обшивка шаттла претерпела повреждения. Нам поступил сигнал о бедствии и было принято решение направить Эвиан в ближайший космопорт планеты Вакс-3. Лейтенанту Беккеру дали чёткий приказ — встретить и оказать содействие, — капитан прервался, налил стакан воды, шумно выпил и продолжил:

— Так вот, сержант, мне бы хотелось знать, почему вы не отреагировали на данный приказ, а вместо этого хладнокровно расстреляли прибывший с мирной миссией шаттл, поставив тем самым под угрозу не только возможность закончить войну на выгодных для нас условиях, но, что самое страшное, саму возможность мирного сосуществования с расой Эвиан!

C каждым последующим словом капитан всё сильнее распалялся, а последнюю фразу и вовсе выкрикнул. Но видимо спохватившись, продолжил как ни в чём ни бывало:

— Отвечайте, сержант. Мы ждём.

Только тут до Колина начала доходить вся тяжесть совершённого им проступка, и тщательно подбирая слова он стал отвечать:

— Спешу вас уверить, господин капитан, что не знал ни о каком приказе. Из-за поломки радиостанции по связи мне ничего не сообщали. Сам же я не мог связаться с лейтенантом, чтобы сообщить о вторжении, хм… то есть об аварийной посадке шаттла, по той же причине. Попытки починить радиостанцию в полевых условиях успехом не увенчались. Когда локатор запеленговал снижающийся шаттл, согласно уставу, в расположение роты мною был отправлен капрал Глокк. Выждав положенное время и не получив вестей от лейтенанта Беккера, было принято решение сбить шаттл на подлёте к космопорту. Помня о стремительных вторжениях Эвиан на наши планеты, я посчитал данное решение единственно правильным. Теперь, зная истинную причину появления шаттла, хотел бы попросить о снисхождении для моего отделения. Солдаты выполняли приказ. Готов понести наказание по всей строгости имперских законов.

Повисла гнетущая тишина. Майор наконец-то оторвался от бумаг и вгляделся в лицо сержанта. Что-то в нём зацепило офицера. Капитан вертел в руках стакан, глядя сквозь него, а полковник произнёс:

— Возможно, всё обстоит именно так и вы не знали о мирном соглашении. Возможно, как утверждаете, радиостанция вышла из строя, хотя это ещё нужно проверить. Но вы же видели, что это гражданский шаттл и что от него не исходит угрозы?!

— Так точно, господин полковник, я видел, что шаттл гражданский, но смею вам напомнить о способах ведения войны расой Эвиан. Надеюсь, все ещё помнят события десятилетней давности на планете Центурия?

— Нет смысла напоминать нам исторические факты, сержант, — полковник поморщился. — Нам ясна ваша позиция. То есть вы решили нанести превентивный удар?

— Так точно, господин полковник. Я посчитал данное решение единственно верным для сохранения космопорта и личного состава.

Полковник плеснул в стакан воды и залпом осушил, майор всё так же, не отрываясь, рассматривал сержанта, а капитан спросил:

— Ну что ж, господа, будут ли ещё какие-нибудь вопросы к обвиняемому? — майор промолчал, а полковник отчаянно завертел головой. — Ну, вот и отлично, — он дотянулся до кнопки и дважды нажал. Дверь распахнулась, вошли двое охранников.

— Уведите сержанта обратно в камеру.

Дверь за ними закрылась и капитан, отложив папку, обратился к секретарю:

— Занесите в протокол время окончания заседания и можете быть свободны.

Отстучав несколько цифр, тот оставил офицеров одних. Полковник аж задохнулся от возмущения.

«Да что он себе позволяет?! Весь порядок заседания псу под хвост!»

Глядя прямо перед собой, капитан спокойно произнёс:

— Полковник, можете подать на меня жалобу… позже. А сейчас смирите свой гнев.

— Господин капитан, вы не понимаете…

— Я всё прекрасно понимаю, — перебил капитан, посмотрев прямо на полковника. — Но и вы поймите. Мне поручено разобраться в этом деле как можно скорее и как можно эффективнее. Поэтому нет времени на все процедуры. Так что возьмите себя в руки и выскажите соображения.

На полковника стало жалко смотреть. Словно рыба, выброшенная на берег, он жадно глотал воздух, а на последних словах налил очередной стакан воды и шумно выпил. Затем промокнул выступивший пот и процедил:

— Прошу простить мою несдержанность, господин капитан.

— Извинения приняты. Перейдём к делу. Какие будут мысли?

Полковник, стремясь показать готовность к работе, ответил мгновенно:

— Думаю, ему нет оправдания. Сержант обязан был любым способом связаться с командиром. В крайнем случае, отступить в расположение роты, но никак не атаковать гражданский шаттл.

— А вы что-нибудь помните о событиях, упомянутых сержантом? — раздался вдруг тихий голос майора. Оторвав взгляд от стола, тот посмотрел на полковника. — Эвиане тогда воспользовались как раз гражданским шаттлом и, высадившись в нашем космопорту, удерживали его до подхода основных сил. Сдаётся мне, вас не было в той заварушке, верно, господин полковник? А я вот был и именно там заработал этот чёртов протез, — майор поднял над столом руку, обтянутую чёрной перчаткой. — А вспомните количество потерь понесённых позже, в попытках отбить Центурию… Нет, я считаю, что малый поступил чертовски верно.

Полковник пошёл пятнами. Он терпеть не мог, когда кто-то указывал на его не боевое прошлое. Таким людям Клаус Менке всеми силами старался устроить неприятности. Майор пристально посмотрел на полковника и тот, не выдержав тяжёлого взгляда, отвёл глаза. Обстановку разрядил капитан:

— Господа, перестаньте. Никто не говорит, что действия сержанта были неверны. Напомню — убит принц-регент. Понимаете, чем это грозит? Ситуация сложилась серьёзная и Эвиане готовы начать войну заново, если мы не выдадим им виновного.

Полковник понял, к чему клонит капитан и потому спросил:

— Предлагаете отдать сержанта на расправу?

— Хм… почему сразу на расправу? На суд… Предлагаю задним числом уволить его из легиона, плюс лишить имперского гражданства. Тем самым мы убьём сразу двух зайцев: сохраним честь империи — так как не наш подданный — и войну заново не развяжем.

— Вы в своём уме, капитан?! — вскинулся майор. — Он же наш! Он человек! Представляете, что с ним сделают Эвиане?

— Да, майор. Я в своём уме и прекрасно представлю, что с ним будет. Так же, как представляю, что будет со мной, если дам волю жалости. Мы просто обязаны предотвратить новый всплеск войны.

— Но это же бесчеловечно!

Полковник понял, что от него уже ничего не зависит и встал на сторону капитана:

— Господин майор, да, это бесчеловечно, но необходимо на благо империи.

Капитан скривился от прозвучавшего пафоса, а майор побагровел от злости:

— Плевать я хотел на такую империю, что выдаёт своих, да ещё так подло. Непростительно отдавать граждан в руки врага.

— Бывшего врага, — заметил капитан. — Сейчас Эвиане такие же подданные империи как мы с вами…

— Ещё вчера я стрелял этих зелёномордых, а сегодня должен им руку подавать?! — майор от гнева пошёл багровыми пятнами.

— Майор! — полковник стукнул кулаком по столу. — Думаю, не стоит напоминать, что вы числитесь при исследовательском центре. Нет, мы ни в коем случае не умаливаем ваши заслуги перед империей, но в данный момент у вас наименьшее преимущество, а по сему, вы просто обязаны согласиться с большинством. Что же касается рассматриваемого дела, думаю решение принято.

Майор с хрустом сжал протез в кулак. Как же хочется дать этому жирному ублюдку в морду.

— Прошу прощения, господин полковник, — процедил он сквозь зубы, — но я вынужден подать в отставку. Моя совесть не позволит спокойно жить, зная, что я обрёк на муки невиновного. Честь имею, господа.

Майор поднялся из-за стола и направился к выходу. Сзади раздался голос полковника:

— Сядьте на место, майор, иначе мы сделаем вашу жизнь невыносимой!

— Плевать, — майор даже не обернулся, а выйдя, постарался хлопнуть дверью как можно сильнее. Полковник повернулся к капитану:

— Нет, вы это видели? Уж я ему устрою весёленькую жизнь. С моими-то связями… да он даже консьержем не сможет устроиться!

Капитан протянул негодующему офицеру лист бумаги.

— Что это? — полковник перевернул лист, но и там не оказалось ни строчки.

— Это ваше решение отдать сержанта. Вы же глава трибунала, — лицо капитана не выражало никаких эмоций.

Полковник выпучил глаза. Кровь моментально отхлынула от лица. Капитан решил окончательно его добить, заставив подписать чистый лист. Что он потом туда впишет и в каких формулировках, одному только богу известно. Клаус Менке всегда боялся ответственности. Разбирая «непыльные» дела в трибунале он мысленно рисовал себе картину безбедной пенсии в каком-нибудь райском уголке, а теперь всё может пойти прахом. Но страх перед внутренней разведкой оказался сильнее. Поэтому смирённо взяв листок, полковник шумно вздохнул и размашисто подписал…

Майор Дорел Стоун характером соответствовал собственной фамилии. Седоусый офицер с квадратными скулами, внушал уважение подчинённым своим отеческим отношением. Всегда подтянут, свеж и гладко выбрит. Взгляд полон юношеского задора. Участвовал во многих кампаниях, за что дважды удостаивался высоких наград. Всегда находил свежие решения там, где пасовали остальные. Не единожды был ранен, но каждый раз незначительно. Везение оставило его лишь однажды — в той заварушке на Центурии. Тогда майор спас немало жизней, грамотно руководя операцией, но получил увечья, сочтённые командованием несовместимыми со службой. В знак уважения к заслугам, ему предоставили выбор — идти на почётную пенсию, либо остаться военным консультантом при НИИ. Не представляя себя в гражданской одежде, майор выбрал второе. Совесть старого вояки не позволила бы стать балластом на шее империи. А так хоть какая-то польза…

Хлопнув дверью, майор шагал по коридору. Глаза застилал гнев. Брёл, не выбирая направления. Злость бурлила как в пышущем жаром котле. Первый раз в жизни хотелось на кого-нибудь наорать. Он стиснул зубы.

«Сукины дети! Бездушные твари!»

Кулак в чёрной перчатке вонзился в стену, отбив кусок штукатурки. Майор остановился и с удивлением уставился на протез, покрывшийся белой пылью.

«Нужно успокоиться и трезво оценить ситуацию, — Дорел усмехнулся. — Всю жизнь говорил эту фразу подчинённым, а теперь вот сам себя уговариваю».

Глубоко дыша, он мысленно досчитал до десяти. Стало легче. Отряхнув протез от пыли, офицер пошёл дальше. Гнев не исчез, но отодвинулся на задний план. Мысли стали яснее.

Из двадцати пяти лет прослуженных в легионе, двадцать майор воевал. Воевал с расой Эвиан. За годы войны он успел повидать многое, но самым страшным было видеть то, как Эвиане поступали с пленными. Наверно до самой смерти перед его глазами будут стоять кровавые останки… В годы войны майор неукоснительно следовал простой истине — империя своих не выдаёт. Эту фразу в него вбили с самых первых дней службы, и когда какой-нибудь легионер попадал в плен, майор бросал все силы на его освобождение. Именно поэтому он не стерпел небрежности, с которой эти чинуши списали сержанта со счетов.

— Я просто обязан, не смотря ни на что, помочь этому парню, — произнёс майор вслух.

Фраза прозвучала в тишине коридора, как приговор самому себе. Он даже остановился. Постоял с минуту, собираясь с мыслями.

«Как же хорошо, что ещё остались верные мне люди» — улыбнулся майор сам себе. В голову вдруг пришла отличная идея. «Мне срочно нужна связь» — принял, наконец, решение офицер.

В тесной вонючей камере, на куске грязной парусины сержант пялился в потолок. Мыслей почти не было. Всё вытеснила одна — «это конец», пульсируя в мозгу, словно тревожная лампа. В свои двадцать шесть лет Колин не мог и предположить, что жизнь оборвётся, так и не начавшись. Школа, академия, затем обязательная служба. Попав в легион, он поначалу обрадовался, ведь отслужившим в элите предоставлялось множество льгот, но один жирный минус перечёркивал всю радость — легион участвовал в боевых действиях. А воевать Колину не хотелось. Стать пушечным мясом… ищите дурака. Пришлось подключить знакомого семьи. Тому удалось перевести сержанта в гарнизон, патрулирующий относительно мирный уголок космоса. Со скандалом, но удалось.

Четыре года лёгкой, но безупречной службы, не сделали из Колина тюфяка. Сержант постоянно следил за собой, занимаясь самообразованием и физической подготовкой. Высокого роста, с мужественным лицом и светлыми волосами, он всегда пользовался успехом у женщин. Но прогулки при луне с вытекающими из этого последствиями не его профиль. В увольнении Колин охотнее посещал архив, нежели бар. Общение с архивариусом и книги по военной истории будоражили сознание приятнее, чем охмурение очередной цыпочки…

Колин в который раз прокручивал в голове состоявшийся трибунал. Всё было не так. Будучи образованным человеком, он знал процедуру проведения таких заседаний, и сегодняшнее походило, скорее, на обычный допрос. Человек, представившийся капитаном, вероятно, шишка из внутренней разведки, а учитывая, кто находился на борту сбитого им шаттла — чином не ниже полковника. Этот тянуть не станет. Раз приговор не объявили сразу, значит всё уже заранее решено.

«Думаю, обойдутся без лишних обсуждений. Козёл отпущения найден, а значит скоро можно ожидать визита. Вероятнее всего расстреляют в присутствии элиты Эвиан».

К месту вспомнилась однажды вычитанная поговорка — и волки сыты и овцы целы…

Раздался лязг замка. Вошёл легионер с железным табуретом в руках. Поставил его в центр камеры, вышел. На пороге возник высокий офицер, оглядел камеру, подошёл к табурету и сел. Кинув на него быстрый взгляд, Колин узнал майора, сидевшего на заседании по правую руку от полковника. Сержант встал и вытянулся по стойке смирно. Майор молчал, пристально вглядываясь в лицо парня. Под этим тяжёлым взглядом Колин стушевался и мысли понеслись одна мрачнее другой.

«Неужели все? Пришёл объявить приговор или отконвоировать на казнь?»

Как только дверь за принёсшим стул легионером закрылась, майор произнёс:

— Вы знаете кто я, сержант?

— Господин майор? — Колин растерялся. — Сэр, в легионе каждый слышал имя майора Стоуна.

Пауза затянулась. Наконец, что-то для себя решив, майор продолжил:

— Гадаете, зачем я к вам пришёл?

— Так точно, господин майор, — морщинистое лицо офицера перекосилось.

— Оставим чины, сынок. Я здесь не как майор легиона. Я пришёл дать тебе шанс.

Ноги арестанта чуть не подкосились.

«Что происходит?»

— Я не совсем понимаю, господин майор, что вы имеете в виду? Вы сказали шанс? Но шанс на что?

— Шанс на жизнь, на свободу, в конце концов.

Колин промолчал. Мысли стали путаться. Словив одну из них за ускользающий хвост, сержант спросил, глядя майору прямо в глаза:

— Что меня ждёт, господин майор? Расстрел?

— Не всё так просто, сынок. Простая казнь Эвиан не устроит.

— Неужели что-то может быть страшнее казни? — по спине арестованного пробежал холодок.

— Уж поверь мне, сынок, ещё как может. Этими чинушами принято решение отдать тебя Эвианам. Сейчас готовятся необходимые документы. Тебя задним числом исключат из легиона, лишат имперского подданства, и ты станешь врагом империи, — майор помолчал, собираясь с мыслями. — Что по мне, ты действовал правильно, и на твоём месте я поступил бы точно так же. Я участвовал в тех боях за Центурию и прекрасно знаю как жестоки Эвиане. Но сейчас речь не об этом. Повторяю, я пришёл помочь.

В груди сержанта всё сжалось.

«Неужели, это правда? Но почему?»

— Гадаешь, зачем мне это нужно? Не отрицай, вижу по лицу, — Колин промолчал. — Знай, майор Дорел Стоун никогда своих не бросал. Считаю, что выдавать тебя просто бесчеловечно. Так нельзя. Империя обязана сама судить и карать своих преступников. Поэтому я принял решение и помогу тебе уйти от Эвиан.

Слова прозвучали. В наступившей тишине сержант лихорадочно пытался сообразить, чем ему может грозить такое откровение, ведь майор, несомненно, рискует многим. Наконец, решившись, Колин кивнул:

— Понимаю, господин майор, но чем конкретно вы можете помочь в моей ситуации?

— Сейчас караул приняли верные мне люди. Легионеров, дежуривших у двери, никогда не найдут. Просто следуй за мной без лишних вопросов, — майор поднялся и повернулся к двери.

Сержант сглотнул подступивший ком — видимо отступать некуда. Раз дело дошло до устранения легионеров, то на кон поставлено многое. Скорее всего, в случае отказа удавят прямо здесь. Майор, словно почувствовав колебания со стороны арестованного, поторопил:

— Соображайте быстрее, сержант. Время поджимает.

— Позвольте один вопрос, господин майор.

— Слушаю, сынок.

— Я могу отказаться?

— Ну, конечно же, можешь, — офицер усмехнулся и повернулся к сержанту. — Только смотри не прогадай. Ты, конечно, сейчас узнал многое, но я не собираюсь марать о тебя руки. Самое позднее, уже послезавтра, будешь извиваться на лианах у дворца рода Камур. И это меньшее из того, что рисует моё воображение, — майор взглянул на часы. — У нас всего минута. Да, и мы уходим. Нет, и ты остаёшься, но тогда моли всех мыслимых богов о лёгкой смерти. Итак, твоё слово…

— Я согласен, — не стал больше тянуть Колин.

— Прекрасно, — майор стукнул в дверь и она тут же отворилась. Легионер, приносивший стул, железным голосом произнёс:

— Всё готово, господин майор.

— Хорошо… Всё спокойно?

— Так точно. Караулы ещё не сменялись.

Майор принял у него комплект чистой формы и протянул сержанту, велев переодеваться. Быстро скинув грязные лохмотья, в которые превратилась собственная форма, сержант натянул свежую. Майор оглядел его с ног до головы и удовлетворённо кивнул.

— Следуй за мной.

Не произнося больше ни слова, Стоун стремительно зашагал по коридору. Застёгиваясь на ходу, сержант поспешил следом. Перед поворотом он оглянулся, успев заметить двух легионеров, вносящих в камеру изуродованное до неузнаваемости голое тело.

— Не удивляйтесь, сержант, — майор заметил заминку. — Я же сказал, что всё серьёзно. Для всех вы скончались от кислоты, неожиданно хлынувшей из системы пожаротушения.

— Господин майор, позвольте поинтересоваться, куда мы идём.

— Всё объясню на месте, иди за мной молча.

Долго петляли. Сержант уже потерял счёт поворотам, когда внезапно, перед следующим, майор остановился:

— Здесь запасной выход. На улице тебя ждёт машина. Садись без вопросов. Водитель свой и довезёт куда следует. Я поеду следом.

На улице стояла восхитительная погода: безоблачное небо, щебет птиц, а воздух будто застыл в безветрии. После вонючего сумрака камеры такая яркость красок просто ослепила сержанта. Щурясь, он стал оглядываться в поисках машины, но долго искать не пришлось. Авто с аббревиатурой «ЦИИФЖ» нашлось неподалёку. Колин поспешил забраться в салон и, машина тронулась. После долгого плутания по кривым улочкам водитель, наконец, свернул к зданию Центра Исследований Инопланетных Форм Жизни. Увидев громаду исследовательского центра, сержант невольно вздрогнул. Здание пользовалось дурной славой. Поговаривали, будто там некоторым инопланетным хищникам скармливали особо опасных преступников. Каторжная планета переполнена, поэтому, дабы не тратить лишних денег на содержание, негласно отдавали на эксперименты. Вспомнив о трибунале, у сержанта побежали мурашки по коже.

«А вдруг и меня тоже?»

Машина остановилась у главного входа и водитель, не глуша мотора, нажал на какую-то кнопку, после чего дверь распахнулась. Сержант поспешил наружу и, взвизгнув шинами, авто рвануло с места. Оставшись один, Колин стал оглядываться, гадая, куда двигаться дальше, но долго ему скучать не дали. Из подъехавшего через минуту такси вылез майор и, махнув рукой сержанту, поспешил к главному входу. Уже поднимаясь по широким ступенькам, офицер произнёс:

— Ведите себя естественно. Все ответы в моём кабинете, но до того, прошу, ни слова.

Вошли в здание. При входе, за небольшим столом, сидел охранник. Сразу видно — из гражданских. Жуя огромный, как скала, бутерброд, он читал журнал, с глянцевой обложки которого улыбалась белокурая красотка. На вошедших охранник так и не взглянул. Майор с сержантом прошли мимо и, подойдя к лифту, офицер нажал кнопку вызова.

— Когда поднимемся, я сделаю несколько звонков. Вы в это время можете воспользоваться баром или перекусить. Все вопросы после.

Выйдя из лифта на четвёртом, очутились в длинном коридоре. Пройдя почти до конца, майор остановился у двери, ничем не отличающейся от остальных, достал ключ, отпёр, и пропустил сержанта вперёд.

— Прошу, сержант, дайте мне пять минут.

Оказавшись внутри Колин огляделся. Небольшой кабинет с кожаной мебелью и дубовым столом, такой же, как и миллионы других. Он подошёл к бару, взял первую попавшуюся бутылку, плеснул в стакан на треть и сел в кресло. Сзади раздался голос майора, разговаривающего по телефону:

— Нет, Вилли, корабль нужен мне через два, максимум — три часа… Мы же обговаривали условия всего час тому, что изменилось?.. Ничего?.. А, не принял мою просьбу всерьёз. Ну, так вот, Уильям, если через три часа корабль не будет готов к отлёту, я устрою тебе такие неприятности, что ты даже автомобилем управлять не сможешь… Ну, вот и славно, надеюсь на тебя. Отбой.

Майор положил трубку и стал набирать другой номер.

«Интересно, — подумал сержант, смакуя многолетний скотч. — Куда это майор собрался? И что за спешка?»

На том конце ответили и Стоун произнёс:

— Здравствуй, Макс, не отвлекаю?.. А, ты до сих пор в лаборатории. Чудно. Зайдёшь?.. Да, да, я сейчас у себя. Захвати, пожалуйста, все выкладки по делу номер триста восемьдесят один… ну по «Аномалии»… Да, сейчас очень нужно… Нашёл добровольца… Всё, жду.

«Добровольца? — встрепенулся сержант. — О ком это он? Неужели обо мне?»

— Возникли вопросы, верно? — вырвал его из раздумий голос майора. Колин кивнул. — Сейчас подойдёт мой коллега, и мы всё объясним. Как ты мог слышать, я взял на себя смелость утверждать, что ты согласен на эксперимент.

— Да, — ответил сержант. — Слово «доброволец» меня несколько смутило. Не хотелось бы лично стать подтверждением слухам…

— Что за слухи? — майор сел в противоположное кресло.

— О том, что вы здесь кормите зверушек человечиной.

— Ах, эти слухи, — на лице офицера расплылась загадочная улыбка. Он откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. — В этих стенах много чего происходит, — произнёс Стоун туманно.

Раздался стук в дверь.

— Быстро он…

И повысив голос:

— Да-да, открыто!

Дверь неловко распахнулась. На пороге застыл парень лет двадцати пяти. Невысокого роста, волосы растрёпаны, когда-то белый халат чем-то заляпан, на носу очки, а в руках картонная коробка и ворох толстых папок.

— А, Макс, проходи, знакомься, — майор поднялся навстречу. — Это сержант Колин Мак-Стайн. Сержант — это Максимилиан Левмит, руководитель проекта «Аномалия».

Отставив бокал, Колин поднялся из кресла, протянул Максу руку и застыл, ожидая ответа. Тот неловко сдавил пальцы сержанта и неуверенно промямлил:

— Кхм… да… оч-чень приятно…

Майор поспешил коллеге на выручку:

— Макс, не смущайся. Давай, вводи сержанта в курс дела. Он уже готов сотрудничать.

Колин недоумённо уставился на майора, и тот с улыбкой выставил перед собой руки:

— Да не сверли ты меня глазами, сынок. Сейчас всё станет ясно. Присаживайся, — и, подавая пример, майор сам опустился в кресло. Колин настороженно последовал его примеру. А в это время Макс раскладывал на журнальном столике принесённые бумаги.

— Вот, я принёс основные материалы. Здесь и фотографии, и видеофильм. По некоторым причинам мы немного не доверяем цифровым носителям… хм… итак, проект, названный нами «Аномалия», представляет собой высоко структурированный сгусток материи, точнее отсутствие таковой на определённом промежутке пространства. Поток энергии, завихряясь в магнитном поле планеты, образует своего рода тоннель между двумя точками пространственно-временного континуума, давая, таким образом, возможность…

— Эй, эй, полегче, Макс! — перебил учёного майор. — Даже мой мозг начал греться, не говоря уже о сержанте. Будь так любезен, без научных терминов.

Макс скривился:

— Без терминов сложно, боюсь, не всё поймёте.

— Поймём, поймём, — заверил его майор. — Просто расскажи нам всё, что уже известно и по возможности своими словами. При этом не забывай, что находишься здесь, а не на одной из своих конференции.

— Хорошо, сэр, я постараюсь. Итак, сержант, верите ли вы в параллельную реальность?

Колин растерялся. Он был готов к любому, но такой вопрос поставил сержанта в тупик. Верит ли он? Что на это ответить?

— Знаете, Максимилиан, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Что-то не припомню, чтобы вообще задумывался над этим.

— Просто Макс… по-моему мы ровесники, — смутился научный работник. — Ну, хорошо, я попытаюсь объяснить суть. Не далее как три месяца назад, на планете Глория, сектор Меолан, произошёл неконтролируемый всплеск гамма излучения. Инцидент был зафиксирован не по всей планете, а лишь в одном месте. Позже, когда радиоактивная буря улеглась, и мы смогли прощупать местность радарами, нам предстала следующая картина, — учёный достал из папки несколько фотографий, и протянул их сержанту.

— Взгляните, мистер Мак-Стайн.

Колин принял протянутые снимки и вгляделся. Фотографий оказалось множество, но на каждой из них было запечатлено одно и то же явление, только с разных ракурсов. Сперва он решил, что кто-то сумел заснять галактику с её мириадами звёзд, но, уже на следующем снимке ракурс изменился и сержант понял, что ошибся. Больше всего это явление напоминало овал, границы которого, судя по снимкам, колыхались языками синего пламени, изрыгая бирюзовые протуберанцы, точно так же как корона любой звезды. Из центра овала бил ослепительный, голубовато-серебристый свет, не дающий надолго остановить на нём взгляд. Будто смотришь на гигантскую лампочку. Даже фото ослепляло, и Сержант сморгнул заслезившиеся глаза. Картина впечатляла и одновременно завораживала. Из оцепенения его вывел голос майора:

— Ну, что скажешь, сынок? Видел когда-нибудь подобное?

— Нет, господин майор, никогда, — Колин отложил снимки. В глазах до сих пор мельтешили яркие пятна. — И даже не слыхал о таком. А каковы размеры этой… хм, аномалии?

Макс продолжил:

— Подождите немного, всё по порядку. Как вы успели заметить, данное свечение довольно стабильно, находится на одном месте и не изменяется в размерах. Аморфны лишь его границы, да и то незначительно. Что же касается габаритов, то они следующие: высота — два с половиной, ширина — полтора метра. А вот глубину, к сожалению, измерить так и не удалось.

Последние слова Колин пропустил мимо ушей, вдруг вспомнив об одной вещи.

— Макс, помнится, вы упоминали радиоактивную бурю. Насколько интенсивно излучение?

— Вы наблюдательны. Всё верно, ионизирующее излучение имело место, но, как мы предполагаем, оно способствовало лишь появлению аномалии. Ну, или было её следствием… как вам больше угодно. Однако факт на лицо — в радиусе ста километров уровень радиации не то что не превышает нормы, но и практически отсутствует. Вот такой парадокс. Создаётся впечатление, будто аномалия впитала в себя все возможные виды излучений в округе…

Колин почесал затылок.

«И что бы это значило?»

Но в памяти вдруг всплыли слова о глубине, и сержант решил переспросить:

— А что вы там сказали насчёт глубины?

Макс, открывший рот, чтобы продолжить, поперхнулся. Откашлявшись, сказал:

— А я уж было решил, что вам не интересно. Да, я говорил о том, что глубину аномалии измерить не удалось.

Он протянул сержанту следующую папку с фотографиями.

— Вот, на этих снимках как раз и запечатлены те попытки.

Приняв папку, Колин достал из неё пачку фотографий и стал разглядывать, а Макс, склонившись над ним, пояснял:

— Вот, видите, здесь мы просовываем внутрь стальной шест с засечками. Вот здесь видно, что назад удалось вытянуть лишь часть, остававшуюся по эту сторону. А это снимок среза. Видите, сержант, насколько он ровный? Создаётся впечатление, будто поработал лазер.

Колин с интересом разглядывал снимки. На первой фотографии двое людей в белых противорадиационных костюмах с герметичными масками, держали длинный шест толщиной с руку, погрузив его в центр яркого свечения. Фото даже смогло передать бирюзовую вспышку в месте соприкосновения, откуда, словно круги на воде пошла рябь. Картина завораживала своей яркостью красок. А тем временем Макс продолжал:

— Второй шест, уже трёхметровой длины, не ощутив преград, погрузился в аномалию полностью. Далее мы решили использовать фото и видео аппаратуру, но здесь возникли некоторые трудности…

— Постой, Макс, — перебил майор. — Я же своими глазами видел снимки и видео с той стороны.

— Э… кхм… — стушевался учёный. — Всё верно, фото-видеосъёмка по ту сторону была произведена, но лишь благодаря одному случаю потому, что после потери четвёртой камеры, было решено оставить попытки. Но…

— Смелее, Макс, — подбодрил майор. — Что же произошло?

— Ну… мы… господин майор, я не могу объяснить произошедшее с научной точки зрения. Поэтому и не рассказывал.

— Не волнуйся, Макс. Рассказывай. Мы тебя внимательно слушаем.

— Дело в том, что у одного из сотрудников в клетке жил питомец — кролик. Однажды он сбежал. Расставленные по периметру камеры слежения показали, что животное исчезло внутри аномалии.

— Что-что?! — майор аж привстал в кресле. — И я об этом ничего не знал?

— Ну, мы не сочли это достойным внимания — сбежал и сбежал — пока не просмотрели видео. Так вот, в момент, когда животное проходило сквозь свечение, аномалия стала прозрачна. К сожалению, записи этого феномена не сохранилось. Найдя кролика, мы все вздохнули с облегчением, а когда спохватились, данные уже затёрлись более свежими. Позже, ради эксперимента мы направили внутрь кошку. При переходе картина повторилась, и одному ассистенту в голову пришла гениальная мысль — если аномалия пропускает только лишь живые организмы, что будет, если вживить камеру в животное? Выбрали собаку с поведенческим чипом — фактически тот же робот, только живой. Команду дали следующую — сесть и сидеть. Вот эти-то записи вы и видели, господин майор. Их-то мы сейчас и посмотрим. Кстати, аппаратуру, как и собаку, вернуть не удалось. Нам достался только кусок оптического кабеля, что позволило сделать вывод, об односторонности врат. Так же ни кошка, ни кролик назад не вернулись.

Макс распаковал небольшую картонную коробку и достал из неё диск с несколькими фотографиями. Пока он возился, подключаясь к электронной панели, Колин поинтересовался:

— Господин майор, вы, помнится, упоминали какой-то эксперимент. Расскажите о нём подробнее.

— Имейте терпение, сержант, дайте Максу закончить. Продолжайте, Максимилиан.

— Спасибо, сэр. Вот, всё готово, — он нажал кнопку на пульте, и экран засветился синим, но включать видеозапись не стал, а отложил пульт со словами:

— Прежде, давайте досмотрим снимки.

Колин взял в руки последнюю стопку. На первом был заснят тот же овал, но он располагался по окружности снимка, а в центре — размытое зелёное пятно. Съёмка велась с расстояния в метр от земли — видимо собака оказалась довольно крупной. На следующей фотографии пятно стало приобретать чёткость, но ещё не до конца и лишь взяв в руки третий снимок, Колин понял, что ему напомнили линии на фото — деревья с пышными зелёными кронами. Чуть правее от них были разбросаны какие-то валуны правильной формы. Приглядевшись, сержант смог разобрать останки строений. Вероятно, то были руины какого-то города. Глядя на его удивлённое лицо, майор произнёс:

— Забавно, не правда ли? Но это ещё не всё. У нас имеется так же и видеозапись. Правда длится она всего пару минут… Впрочем, и этого оказалось более чем достаточно. Включайте, Макс.

Учёный нажал кнопку, и на экране появилась та же картинка, что и на фото, но, в отличие от снимка живая.

Яркий солнечный день. Ветки деревьев мерно покачиваются. На небе ни облачка. Земли не видно из-за густой травы. Кажется, вот-вот раздастся трель соловья, но видео без звука и остаётся лишь дорисовывать картину в голове. Первые десять секунд ничего не происходило, как вдруг со стороны развалин показалась какая-то низкорослая фигурка и стала стремительно приближаться к камере. Вскоре стало ясно, что это человек, вернее человекообразное существо. От нормального человека его отличала более крупная голова с большими ушами и клыки, торчащие из-под нижней губы. Помимо этого всё его тело оказалось покрыто мелкой шерстью. Ростом абориген тоже не вышел. Даже не имея возможности привязаться к размерам, сержант понял — существо невысокого роста. Коротышка был одет в набедренную повязку из каких-то шкур. В одной руке, своего рода копьё, в другой — огромная дубина.

Впереди, на некотором отдалении, бежал какой-то зверь, смахивающий на оленя, только почти вдвое выше ростом и без рогов. Большего рассмотреть не удалось, так как зверь промчался мимо. А вот абориген, по-видимому, охотившийся за этим зверем не заметил в высокой траве сидящую собаку и, споткнувшись об нее, растянулся на земле. Изображение тряхнуло, но быстро выровнялось. В первое мгновение абориген отпрянул в страхе, но быстро взял себя в руки. Резким движением поднялся на ноги, покрепче перехватил оружие и, убедившись, что со стороны собаки не исходит агрессии, нанёс несколько стремительных ударов своей массивной дубиной. После третьего удара изображение померкло… Макс щёлкнул пультом, выключая панель.

— Ну и как вам такое, сержант? — майор, напряжённо наблюдавший за действием на экране, наконец, откинулся в кресле. — Впечатляет, не правда ли?

— Даже не знаю, что сказать. Если я правильно понял, аномалия является тоннелем на другую планету?

— Не на планету, а в другое измерение или в другой мир, если угодно, — с готовностью произнёс Макс. — Мы ещё сами не смогли многого доказать, но судя по видео, такой флоры и фауны не встречается ни в одном уголке известного нам космоса.

Постепенно Колин стал понимать, чего хочет от него майор и от этого понимания по спине побежали мурашки. Обернувшись к молчащему офицеру, сержант усмехнулся и спросил:

— Полагаю, что из людей буду там первым? Кстати, а почему я? Что других добровольцев не нашлось?

— Знаешь, сынок, — майор пожевал губами, — на это есть несколько причин… — глядя в стакан с виски, Стоун помолчал. После некоторой паузы продолжил:

— Во-первых, ты идеальная кандидатура — тебя никто не станет искать. А с добровольцами лишь бумажная волокита да компенсации родственникам. Во-вторых, тебя не нужно готовить к заброске на незнакомую территорию. Ну и наконец, в-третьих, я просто не хочу, чтоб тебя растерзали Эвиане. Ты ведь не виновен, просто дурное стечение обстоятельств. Как я уже говорил — не имею привычки бросать своих. Вот, собственно и все причины. Так что выбор за тобой.

— Скажите, господин майор, а если я откажусь, что тогда? Смогу ли просто уйти? Я ведь могу легко затеряться, залечь на дно.

— Отказаться, конечно, можешь, — произнёс майор, с усмешкой глядя в глаза сержанта. — Но подумай вот о чём — как ты затеряешься, имея в голове чип? С ним-то особо не побегаешь — найдут даже на другом конце галактики.

Колин опешил, рука непроизвольно вскинулась к голове.

— К-какой чип? — от слов майора повеяло чем-то жутким. — Вы о чём? Откуда?

— Ха, сынок, да это же самая главная тайна легиона. Так они вас всех отслеживают.

— Но как? Когда? — мысли стали путаться, и сержант глотнул виски. — Как можно тайно вживить чип?

— Поверь мне, сынок, можно. Помнишь ваши ежегодные обследования? А вспомни-ка, как проходит плановая процедура прививок от новых вирусов. Вспомнил? Да-да, усыпляют именно для того… В дальнейшем только калибруют.

Колин сидел как мешком стукнутый. Не остаётся даже иллюзии выбора. Придётся нырять в эти чёртовы врата. В памяти вдруг всплыл труп в его камере.

— Господин майор, а как же подмена тела? Ведь следствие, считав информацию с чипа того бедняги, легко определит, что это не я.

— Не беспокойся об этом, сынок, — отмахнулся майор. — Мы таким образом просто выиграли немного времени да и нет у того бродяги никакого чипа.

Внезапно Колин осознал, что это его единственный шанс. Решившись, он поднялся, прошёлся по комнате, подлил себе виски, залпом выпил и произнёс:

— Сколько у меня времени для решения?

— Нисколько, сержант, — майор снова стал тем, кем был всегда — жёстким, но справедливым командиром. — Всё произойдёт здесь и сейчас.

— Почему-то другого ответа я и не ожидал. Хорошо. Тогда мне понадобится следующее снаряжение: полный комплект обмундирования десантника, десяток ручных гранат, штурмовая винтовка легиона, пара автоматических пистолетов, ну и патроны к оружию. Ещё охотничий нож, комплект метательных, недельный запас пищи и всё для её приготовления.

— Другой разговор, — майор бодро выскочил из кресла. — Не сомневался в тебе, сынок. Почти всё из перечисленного сможешь найти на борту шаттла, а остальное подберём уже на месте. Сейчас мне нужно позвонить насчёт корабля, так что поговорите пока без меня.

Колин кивнул, взял со стола снимки и стал их просматривать заново, а Макс пристроился рядом и тихо комментировал. Сзади раздался бас майора:

— Алло, Вилли, это я. Ну, что с кораблём?.. Отлично, жди нас мы выезжаем.

Положив трубку, он обратился к присутствующим:

— Господа, корабль ожидает вылета. Больше медлить не стоит. Прошу за мной, — офицер распахнул дверь, приглашая всех на выход, и сержант с Максом поспешили покинуть кабинет.

На вахте сидел всё тот же охранник, правда, теперь вместо журнала он смотрел телевизионную панель, откусывая от бутерброда вдвое больше прежнего.

За изучением материалов дела время пролетело незаметно, и на улице уже царила глубокая ночь. Пока майор с Максом ловили такси, сержант задрал лицо вверх и уставился в чистое ночное небо, усеянное светящимися точками. Его жизнь менялась со стремительностью горной реки, но неизвестно в лучшую ли сторону? Взвизгнувшие тормоза вырвали из оцепенения и словно в пучину с головой Колин нырнул в чрево автомобиля, домчавшего их до космопорта менее чем за час…

Вблизи портал выглядел ещё более фантастически, чем на фотографиях. Создавалось впечатление, будто свечение заняло всё пространство ангара, воздвигнутого вокруг него. Всюду сновали люди в белых халатах и с различными приборами в руках. На пороге шатра сержант застыл как вкопанный, не в силах оторвать взгляда от открывшейся завораживающей картины. В себя его привёл голос майора:

— Проходи вон к тому столу, сынок. Снаряжение уже готово осталось уточнить лишь некоторые мелочи.

В противоположном от входа конце ангара, на металлическом столе, громоздилась целая куча всевозможного армейского снаряжения. Подойдя, Колин взял первую попавшуюся под руки винтовку, привычным движением передернул затвор, заглянул в патронник, отложил.

— Ну как? — спросил майор.

— Порядок, — ответил сержант, вертя в руках пистолет с прикладом.

— Здесь есть всё, что ты просил, а так же ещё и некоторые прототипы. Думаю, выжить при таком вооружении будет намного проще.

— Всё отлично, господин майор, — Колин отложил рассматриваемый нож и взглянул в глаза майору.

— Но всё же кое-что не даёт мне покоя. Я, конечно же, верю в ваше желание восстановить справедливость но, как реалист привык видеть и скрытую выгоду. Ведь было ещё и «в-четвёртых», я прав?

На морщинистом как кора столетнего дуба лице майора не отразилось никаких эмоций.

— Ты очень проницателен, сынок. Рад, что не ошибся в тебе. Да, было и ещё одно обстоятельство, но в первую очередь мною, несомненно, движет желание помочь. Хотя и выгода здесь тоже имеется — я очень хочу насолить тому полковнику, той тыловой крысе, — протез в чёрной перчатке сжался в кулак. — Скольких солдат пересажал ни за что…

— Понимаю, — кивнул сержант — И всё же?

— И, конечно же, деньги, — продолжил майор. — Если эксперимент пройдет успешно, мы с Максом станем первыми, кому посчастливилось присутствовать при проникновении в другую реальность. А это, сам понимаешь, сулит огромные барыши. Я ведь уже не молод, сынок, а служба в легионе не принесла тех великих доходов, о коих мечтал ещё юнцом, подписывающим контракт. Такой вот расклад.

— Простите, господин майор, но о каком эксперименте идет речь? Я ведь просто отправлюсь туда. Или вы мне не всё сказали?

— Нет-нет, сержант, всё не так сложно как кажется. Максимилиан, просветите, пожалуйста, нашего друга, — майор окликнул учёного, разговаривавшего неподалёку с другими сотрудниками, и тот поспешил к ним.

— Не волнуйтесь, мистер Мак-Стайн. От вас не потребуется ничего сверхъестественного. Просто мы оснастили микрокамерами всё обмундирование, вплоть до оружия. Запись будет вестись до тех пор, пока не сядут аккумуляторы, а это, поверьте, случиться очень не скоро. Всё, что от вас потребуется — доставить записанный материал нам.

— Вы же говорили, что портал односторонний и даже от видеокамеры остался лишь кусок кабеля, — хмыкнул Колин. — Как же тогда я смогу что-либо сюда передать?

— Ну да… — смутился Макс. — Вы всё верно запомнили. Но ещё неизвестно как себя ведёт портал с той стороны, поэтому мы постарались предусмотреть все возможности. Вы же понимаете, мистер Мак-Стайн, если получится переправить записи сюда, то этот материал станет бесценным.

Колин слушал учёного вполуха. Вдруг промелькнула шальная мысль:

«А может плюнуть на всё и отдаться в руки правосудия?»

Но, вспомнив, чем ему это грозит, он содрогнулся, и чтобы прогнать сомнения даже тряхнул головой.

«Уж лучше в портал, чем к Эвианам».

— Хорошо, Макс, я постараюсь сделать для этого всё, что в моих силах.

— Отлично, — майор сам не заметил, как ожидая ответа сержанта, затаил дыхание. — Даже если ничего не получится, всего того что мы уже имеем достаточно на безбедную старость. Но не будем терять времени, собирайтесь, сержант. Всё это, — майор сделал широкий жест рукой, — ваше. Мы с Максом будем рядом, зовите, если что-нибудь понадобится.

Майор отвёл учёного в сторону компьютеров, а Колин, оставшись один, принялся подгонять снаряжение. Стол ломился от оружия, одежды и других приспособлений, предназначенных для выживания на неизвестной местности и плотно набивая рюкзак, сержант жалел лишь о том, что взять с собой всё это изобилие не получится. Стараясь оттянуть миг отправки, Колин собирался со всей тщательностью, но вечно тянуть было нельзя — пора двигаться навстречу судьбе… У самой кромки светящихся врат, ведущих в неизвестность, сержант нерешительно остановился. Вдруг сзади раздался тихий голос майора:

— С богом, сынок. И… удачи тебе, — тяжёлая ладонь на мгновение сдавила плечо и тут же исчезла.

Успокаивая участившийся пульс, Колин сделал несколько глубоких вдохов и, не задумываясь больше ни о чём, шагнул в голубовато-серебристый провал. Глаза наполнились цветной рябью, виски сдавило болью, а голова закружилась так, словно его впихнули в центрифугу. Сержант обернулся и сквозь поплывшее сознание заметил широко распахнутые глаза собравшихся, а затем мир для него окончательно померк…

В тот миг, когда сержант шагнул в проём, овал вспыхнул ослепительным светом и, зашипев как раскалённое масло, стал стремительно сужаться. Достигнув размера мяча для игры в гольф — он с громким хлопком исчез, оставив после себя лишь запах озона…