Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Золушек

Был когда-то на свете шикарный бар.

За шикарными столами сидели шикарные посетители и пили из больших бокалов зеленый напиток с ломтиками лимона. У всех посетителей лица загорелые, пиджаки сидят как влитые, в баре приятно пахнет лосьоном после бритья, хвойным экстрактом для ванн и сумками из крокодиловой кожи. Официанты — в белоснежных куртках, баки у них аккуратно подстрижены, улыбки лучезарные, но без тени фамильярности. Зовут официантов Тони, Руфус и Луис.

Единственным диссонансом в этом шикарном баре был низкорослый, невзрачный официант по имени Антонио Золушек, уроженец Трапани. Он носил не белоснежную куртку, а грязный-прегрязный передник, сандалии на босу ногу и кулек вместо шапочки. Владелец бара, синьор Оттавио, строго-настрого запретил Антонио показываться на глаза клиентам — больно уж он неказист.

— Ты, Золушек, — говаривал он, — судомойка, судомойкой и останешься. Куда тебе в официанты, не тот у тебя фасад! Твое дело — вставлять зубочистки в маслины, раскладывать семгу по бутербродам, выносить ведра, мыть ложки и тому подобное.

Золушек был очень добрый малый и делал все, что прикажут, за тридцать пять тысяч лир в месяц, двухразовое питание и матрас, втиснутый между ящиками с пивом. Он работал с удовольствием, напевая «Неблагодарное сердце» таким приятным тенорком, что все воробьи и ласточки слетались его послушать, а потом, восхищенные, оставляли визитные карточки.

Тони, Руфус и Луис издевались над ним, для забавы брызгали на него сельтерской водой из сифона, выдергивали из его густых бровей волоски, чтобы сделать свои редкие усы попышнее. Но Золушек не обижался. Он даже любил Тони, Руфуса и Луиса, потому что они были всегда элегантно одеты и умели носить много-много рюмок между пальцами. Ах, вот бы и ему разливать кока-колу в стаканы клиентов, не давая ей пениться, и носить белоснежную куртку с карманами, оттопыренными от бутылочных пробок! Но стоило ему замечтаться, голос синьора Оттавио возвращал его к действительности.

У Золушка было трое друзей, с ними он делил закуток за ящиками с пивом. Двое из них — мыши, те самые, что заводятся везде, где есть пищевые отходы. Очень милые мыши. Один, по имени Кавикки, весом в двадцать пять килограммов, помогал Золушку таскать тяжести; другой, Эмануэле, весьма образованный мыш, усердно готовился к экзаменам на морскую свинку, надеясь пристроиться на факультете биологии. С ними обоими Золушек, просунув голову в нору через дырку в стене, мог часами беседовать о футболе и женщинах.

Третьим другом Золушка была радиопередача «Три — один, три — один», которую он слушал каждый день, умиляясь до слез. Ночами ему снилось, будто ведущий передачи, синьор Каваллина, держит его на коленях и рассказывает изумительные истории.

Однажды в шикарном баре устроили коктейль; предполагалось мясо на вертеле, шашлыки, горячий вюрстель, виски и для желающих — игра в кегли. Собрались сливки общества. А принцесса Сперелли — дочь короля стали и королевы чугуна — выглядела вишенкой, украшавшей эти сливки. Дед ее был магнатом олова, сестра напоминала несгораемый шкаф, а тощий брат — гвоздь.

У шестнадцатилетней Сперелли с ангельским личиком за плечами были диплом лингвиста и девять абортов. Жизнь одарила ее всем, но принцесса тем не менее скучала. Лучшие женихи города были у ее ног, а она всех отвергала. Но именно здесь, на коктейле, она должна была выбрать себе спутника жизни. По этому поводу весь город был в ажиотаже: ателье, парикмахерские и сауны ломились от клиентов, гудели кварцевые лампы, массажисты трудились в поте лица, а кандидаты в мужья лихорадочно твердили наиболее употребительные французские фразы.

Так что в шикарном баре в тот вечер чувствовалось необычное оживление. Синьор Оттавио порхал от стола к столу, расставляя пепельницы. Тони расчесывал бакенбарды. Руфус подкручивал усы ножом для масла. Луис смазывал волосы брильянтином «Севилла Мармаладе». Золушек подглядывал в просвет между тремя стопками тарелок, не замечая, что Кавикки уже давно стоит наготове с моющим средством фирмы «Вим».

— Ах! — вздыхал Золушек. — Вот бы и мне прислуживать там, в зале!

— Слышу, слышу! — немедленно отозвался синьор Оттавио. — Ради бога, не показывайся на глаза посетителям, не срами меня. Залезай-ка для верности в холодильную камеру! — И запер его среди свиных окороков.

Золушек сидел смирно и прислушивался к грохоту подкатывающих «хонд», звяканью драгоценностей, взрывам смеха и мелодии «Когда садится солнце»; даже в холодильнике чувствовался божественный аромат духов «Герлен».

Крупная слеза скатилась на его заиндевевшую бровь: Золушек привык ронять слезы наверх, чтобы не пачкать пол.

И тут произошло невероятное. Радио, по волшебству, само включилось, и голос ведущего Каваллины сказал:

— К нам обратился официант Антонио Золушек, родом из Трапани. Перед нами вполне понятное движение души. Золушек, вы меня слышите?

— Да-да, синьор, — отозвался взволнованный Золушек.

— Вы, если не ошибаюсь, очень хотели бы обслуживать коктейль Сперелли?

— Да, синьор.

— Мы пригласили в качестве эксперта главу Всеитальянской ассоциации барменов синьора Торелли. Передаю ему микрофон.

— Вы слышите меня, Золушек?

— Да, синьор.

— Где вы находитесь?

— В холодильной камере.

— Отлично! Повторите три раза: «По пути домой и в школу пейте, дети, кока-колу!», потом закройте глаза и сосчитайте до десяти. Поняли?

— Да, синьор.

Один, два, три, четыре…

— Ну что, Золушек?

Золушек открыл глаза и… о чудо! У ног его голубой атласный смокинг, подарок читателей «Радиокоррьере», а Кавикки и Эмануэле превратились в хорошеньких гёрл-кокетт — разносчиц сигарет.

На секунду Золушек лишился дара речи.

— Спасибо, спасибо, синьор! — воскликнул он, опомнившись.

Но радио, по волшебству, уже передавало сводку морских приливов и отливов.

Коктейль был в разгаре, но синьор Оттавио испытывал тревогу. Принцесса Сперелли отказывалась что бы то ни было потреблять. Напрасно Луис, Руфус и Тони суетились вокруг ее стола. Красавица надкусила маслину, да и то нехотя, попросила стакан минеральной воды, отпила глоток и сказала, что слишком много газа. Принесли другую бутылку, в ней оказалось слишком мало газа. Синьор Оттавио едва не разрыдался.

В этот момент откуда ни возьмись появился сияющий, изящный, безукоризненный Золушек, весь в голубом. Ропот пронесся по залу.

— Кто этот мэтр? — вполголоса спрашивали достопочтенные синьоры. — Мы его первый раз видим.

— Какая непринужденность, какой лоск! — с придыханием шептали светские дамы. — Должно быть, англичанин.

Золушек приблизился к столу Сперелли. В одной руке он держал бокал с обыкновенной водой, в другой — вазочку с порошком шипучки.

— Сколько ложечек, мадемуазель?

— Две, спасибо, — ответила, просветлев, принцесса и залпом выпила воду на глазах восхищенной публики.

— Вот это обслуживание! — сказал король стали.

— Черт побери! — произнесли по-французски все присутствующие, кое-кто даже с набитым ртом.

Минуту спустя принцесса взяла ложечку и, снова ошеломив всех, принялась стучать ею по стакану, призывая:

— Официант! Официант!

Золушек проскользнул между столами.

— Что угодно?

— Шесть бутербродов с вареной ветчиной! — потребовала Сперелли.

— Что с ней происходит? Она помешалась! — проворчал король стали.

— Оставь ее в покое, оставь! — посоветовала королева чугуна, которая была себе на уме.

С этого момента Золушек не отходил от принцессы. Он нарезал ей ананас, советовал, какое шампанское пить, вывел пятно на рукаве. Она смеялась, шутила, пила и ела за обе щеки. Один раз даже рыгнула и тут же заказала рагу из кролика.

— Может, хватит? — нахмурился король стали. — В какое положение она нас ставит!

— Детские шалости, — благодушно заметила королева чугуна, которая была себе на уме.

— Хочу фасолевой похлебки! — под общий ропот заявила Сперелли.

— Ни с места! Ни с места! — предостерег синьор Оттавио.

Но Золушек уже стоял возле стола с дымящейся похлебкой.

— Фасоль в полночь! — удивилась королева чугуна. — Дорогая, возьми себя в руки…

— Полночь! — спохватился Золушек и побледнел. — А я еще не разыграл карточку спортивной лотереи! — Он повернулся на каблуках и, обходя столы, словно игроков противника, ринулся к двери.

— Официант, принесите пармезан! — завопила Сперелли. — Куда же вы?

Но Золушек уже пулей устремился в привокзальный бар.

— Ушел! — разразилась слезами Сперелли и вне себя от отчаяния выплеснула похлебку в лицо городскому судье.

— Этот мэтр слишком много себе позволяет! Почему он не несет пармезан моей девочке?! — возмутился король стали.

— Потому что к фасолевой похлебке полагается оливковое масло, а не пармезан, — пояснила королева чугуна, которая была себе на уме.

Принцесса Сперелли безутешно плакала, и горькие слезы, смешиваясь с тушью для ресниц, капали на пол.

— Миллион тому, кто найдет этого мэтра! — провозгласил король стали. — Два миллиона! Три миллиона! Все мои литейные заводы.

— Какой скандал! — говорили добропорядочные дамы. — Где это видано, чтоб мэтр прервал обслуживание, и заметьте — мы не знаем, кто он и откуда.

Тогда королева чугуна, которая была себе на уме, сказала:

— В супе волосок!

Все хором закричали:

— Это его волосок! Волосок загадочного официанта.

— Волос невероятно жирный, кудрявый и грязный, — высказал компетентное мнение парикмахер Александер, обслуживавший кинозвезд. — Такой попадается один на миллион.

— Это мой, мой, мой! — хором сказали Тони, Руфус и Луис.

Но их тотчас же обвинили в фальсификации многочисленные присутствующие генералы.

Король стали отправился в профсоюз, потребовал списки и проверил три тысячи официантов, но ни у кого не было таких волос. Золушек не платил взносов и в списке не числился, ему предстояло до смерти мыть тарелки, напевая «Неблагодарное сердце», и болеть за футбольную команду «Наполи».

Но судьба была благосклонна к юным героям. «Мазерати» принцессы сбил Золушка, когда тот на велосипеде развозил клиентам торты.

— Это он! — воскликнула Сперелли, заметив его под колесами.

Она его выходила и наняла за сто двадцать тысяч лир в месяц плюс оплата страхового полиса — включила в свою свиту наряду с двумя сомалийскими мажордомами, кормилицей, уроженкой Фриули, и поваром из Франции. И зажили они все в счастье и довольстве — все, кроме Золушка.