Иван Калита

ГЛАВА 19

А в Твери был полный переполох.

Все были охвачены одним: что привёз князь, вернувшийся недавно из Орды. По Твери полетело известие, что князь вернулся грознее тучи. Горожане поняли, что хан не поддержал Александра. Старые люди хорошо знали, что за этим следуют грабежи татар, насилие. Куда податься? И они уходили к соседу в Москву, потому что тот князь умел ладить с Ордой.

Первыми пошли бояре. Как-то за полдником Анастасия спросила у мужа, почему стали отъезжать от них бояре.

— Откуда тебе известно? — спросил князь, не очень дружелюбно посматривая на жену. — Всё это Ивановы проделки! — брякнул он кулаком по столу.

— Мне кажется, что вы друзья, — съязвила Анастасия.

— Друзья? — князь поднялся. — Да ты знаешь, что по наущению этого «друга» хан направил ко мне своего соглядатая?

— Откуда мне знать? — княгиня пожала плечами. — Только вспомни, кто после дружеских объятий и клятв принял через несколько дней его зятя. Ты думаешь, Иван не узнал об этом?

— Ах, ты заступница! Уж ты...

Княгиня порывисто встала, глаза её засверкали гневом.

— Князь, я не позволю!.. — она недоговорила, гордо вскинула голову и вышла из трапезной.

Оставшись один, он задумался. На память пришёл последний приём ханом. Тот был высокомерен, без надобности вспыльчив. Узбек как бы хотел показать, что не ко времени его приезд. А раз уж ты приехал с голыми руками, то кому ты здесь нужен. Особенно разозлило князя, когда хан нахваливал Ивана, какой, мол, хороший московский князь. И подать вовремя платит, и слушается его во всём. И это он доказал делами, так и сказал: делами. «Да, — признался себе Александр, — Иван оказался мудрей меня. Он не гонится за великокняжеством, а потихоньку складывает деньги в мешок. Не зря его в народе зовут Калитой. Но я растрясу твою мошну, Иван! — сквозь зубы проговорил он. — Я вступлю в договор с литовским князем. Кажется, он ищет со мной встречу».

— Эй! Кто там есть? — крикнул он.

Дверь трапезной приоткрылась, и показалась голова отрока с испуганными глазами.

— Иди-ка сюда.

Паренёк осторожно подошёл.

— Не бойсь, — чему-то рассмеявшись, сказал князь, — я не кусаюсь. Сбегай-ка, дружок, к боярину Захару Кошке, пусть идёт ко мне.

Когда появился боярин, князь стоял у окна и смотрел, как разгружались возы с новым урожаем пшеницы и ржи. Полные, увесистые мешки радовали Александра. Он не слышал, как приоткрылась дверь и в трапезную тихо вошёл боярин. Захар был худощав. Рыжеватая бородка прятала его скуластое, в рябинках, лицо. Колпак надвинут на широкий лоб, из-под густых бровей смотрят умные, внимательные серые глаза. У него был осторожный, скользящий шаг и плавные, быстрые движения, вполне оправдывающие прозвище.

— Князь, — произнёс он, — я здесь.

От неожиданности Александр вздрогнул. Чтобы как-то поправить положение, сказал:

— Да вот смотрю новый урожай.

— Говорят, хороший, — проговорил Кошка, пытливо поглядывая на князя.

— Да! — ответил князь, стукнул пальцами пару раз по стеклу и предложил боярину пройти к столу.

Александр сел напротив Захара. Он ничего не говорил, только смотрел на боярина. Тот провёл ладонью по столу, точно хотел убедиться, есть ли на нём пыль. Потом спросил:

— Как съездил, князь?

Князь загодя ждал этого вопроса, но решить, говорить ему правду или нет, так и не смог. Он погладил ручку кресла, а потом ответил вопросом на вопрос:

— А как ты думаешь? — Такое странное начало разговора озадачило боярина. Играть в кошки-мышки он не хотел.

— Я думаю. Узбек только пообещал...

Тут боярин немного схитрил. По тому, как вели себя татары — а их набеги не прекращались, — Захару было ясно, что князь ничего не добился. Но, чтобы не затрагивать болезненную для князя тему, он дал такой ответ.

Постучав пальцами по столу, князь поднялся. Он понял, что боярин обо всём догадался, и играть победителя ему не пристало.

— Всё плохо, — заговорил он, нервно ходя взад и вперёд. — Узбек потребовал увеличения дани в два раза.

— В два раза? — удивился боярин.

— Да. В два раза, — князь остановился, глядя на боярина.

На лице Александра появилась нескрываемая печаль. Боярину жалко стало молодого князя. Да и было за что его пожалеть. Он был не в батюшку, который мог с кого угодно спустить шкуру. Князь был доброжелателен, внимателен к людям. Но вот только чьи-то козни, свирепость хана мешали ему раскрыть свою добродетель. Так считал боярин.

— Не всё так плохо, князь, — интригующе проговорил боярин.

Князь тотчас присел и вопросительно уставился на боярина. Тот расправил усы, почесал бороду.

— Говори, не томи, — не выдержал князь.

Боярин посмотрел на дверь и, приподнявшись, почти лёг на стол, чтобы быть ближе к князю и зашептал:

— Когда ты был в отъезде, тайно ко мне приезжал псковский посадник, — боярин ещё сильнее вытянулся на столе и прошептал князю на ухо имя того посадника.

— А слышал о нём, — сказал князь.

— Так вот, — боярин опять посмотрел на дверь, — он сказал, что Великий князь литовский Гедимин хочет помочь тебе, Пскову и Новгороду освободиться от влияния московского князя.

Сказав, боярин сполз назад в кресло. Князь задумался. Видя задумчивость князя, боярин спросил:

— Я разве, князь, это не отвечает твоим интересам?

Своим вопросом Захар попал в точку. Ещё в ранней юности Александр видел, сколько сил тратил его дед, братья на то, чтобы подорвать могущество московских князей. Но тогда весы колебались то туда, то сюда. Сейчас Москва явно усиливается. Это его пугало. И когда осторожный зятёк Иванов тайно прибыл к нему, они долго обсуждали этот вопрос. Он хорошо помнит, что эта встреча была после приезда Ивана и Елены к нему в Тверь. Узнав, с какой целью сосед тайно прибыл к нему, он попытался было разуверить его, говоря, что Иван Данилович хочет мира и дружбы. Но Василий Давыдович горячо убеждал его не верить тестю.

— Он себе на уме, — говорил про него ярославский князь, — он спит и видит согнуть меня под себя. Хотя на свадьбе обещал мне дружескую, отцовскую помощь. Не верь ему. Он ради своего княжества пойдёт на всё.

Эти последние слова Василия Давыдовича запали ему в душу. Князь долго молчал. Боярин не тревожил, понимая, что он обдумывает своё решение. Князь тоже, прежде чем заговорить, посмотрел на дверь.

— Мне бы самому встретиться с Гедимином и всё обсудить, — произнёс он почти шёпотом.

— Это было бы хорошо, — в тон ему ответил боярин, — но об этом кто-то должен с ним договориться.

Князь в знак согласия кивнул, а потом сказал:

— Вот ты и езжай, — и улыбнулся.

Чему-то улыбнулся и боярин.

— Ты чё? — спросил Александр, наваливаясь на спинку кресла.

— Да, думаю, вот обрадуется мой дружок Васька Коверя, купчина знатный, — ответил боярин.

— Что я такого не слышал? — князь пытливо посмотрел на боярина.

— Да нет, он наш. Бежал от Ивана. Тот ведь, чтобы отличиться перед ханом, с них три шкуры дерёт. Вот он и сбег.

Князь рассмеялся:

— Оказывается, не только к Ивану бегут, но и от него тоже.

Потом вдруг как-то подозрительно посмотрел на боярина:

— Ты чё, с собой его хочешь взять?

— Нет. Это я с ним поеду!

Князь посмотрел по сторонам, потом спросил:

— А стоит ли? Вдруг он?..

— Нет, — уверенно ответил Захар, — с ним мне удобнее. Боярина Кошку все знают, а подручного купчишку кто?

— Ты, Захар, здорово это придумал. А как он здесь торгует?

Боярин ответил:

— Я же сказал, что купчина знатный. Разворотливый, на лету всё ловит.

После лесного разговора Василия Кочева с Иваном Даниловичем боярин подобрал купчину Василия Коверя и, дав ему денег, посоветовал перебраться в Тверь. Мужик сметливый, он понял всю выгоду для своего дела и согласился. Он любил и умел торговать. Не боялся риска, был сметлив, ловок и смел. И больше всех приносил разных сведений Кочеве, с которым нечаянно свела его судьба. Когда князь велел Кочеве следить за тверским князем, жребий пал на Коверю. И он доверие оправдывал. Это он узнал о встрече Александра с зятем московского князя.

Боярин Кошка, оставив княжеские хоромы, прошёл по главной улице, в конце которой была лавка Ковери. Он застал купца за покупкой зерна, которое привезли к нему местные смерды. Увидев боярина, купец — высокий, здоровый мужик с добродушным, мясистым лицом и хитрыми, глубоко посаженными глазками передал дело подручному, а сам вразвалку подошёл к нему.

— Чем могу служить, — забасил он, — твоему боярскому величию?

— Нет ли желания в Литве поторговать? — прищурив один глаз, спросил боярин.

— А чего ж не поторговать? Товар завсегда найдётся, — весело ответил тот.

Боярин ухмыльнулся, довольный:

— Вот и хорошо. Давай собирайся. Через три дня отправишься с богом.

Купец оглянулся на лавку, словно прикидывал, что же с ней делать. Потом принялся чесать затылок.

— Ты это чё? — насторожился боярин.

— Да вот раздум берёт, на кого оставить торговлишку: то ли на Поликарпа, то ли на Бориску.

— Тебе видней. Сам-то чё думаешь взять? — полюбопытствовал Захар.

— Медок есть золотой, шкуры, пару телег браги нашей, как они охочи до ней. Ткани льняной. Сот на триста-четыреста наберу!

Услышав такую сумму, боярин был удивлён. Это не мелочь. Из-за такой деньги стоило ехать. Боярин был спокоен, поняв, что купцу, кроме денег, ничего не надо.

— А меня как возьмёшь, — полюбопытствовал он, — подручным аль погонялом?

Купец зыркнул на боярина. Ему было ясно, что тот едет к кому-то на встречу. Но к кому?

— Чё задумался, купец? — недовольно спросил боярин.

— Задумалси, как тя, боярина, заставить бочки катать, — купец хохотнул и добавил: — хошь бы сказал, у кого будем, я бы стоящее приготовил.

Не то боярская гордость взыграла, не то ещё что, но Захар вдруг выпалил:

— А что, если попадём к Великому князю литовскому?

— Ну и чё! По мне хуш князь ихний, хуш барон. Всё едино. Лишь бы у них деньга была. Для них возьму ковры бухарские.

— Молодец! — боярин потрепал его по плечу. — Вот возьми, — он достал кисет и вложил его в руку купца, — это тебе за мой проезд.

А через три дня, когда обоз с купцом Коверей выезжал из западных ворот, из восточных, смешавшись с горожанами, выехал неприметный всадник, каких десятки в день выезжали из города. Когда за спиной растаяли тверские крепостные стены, всадник припустил коня в галоп.

Иван Данилович, выйдя рано поутру из молельни, увидел ожидавшего его Кочеву. «Опять какая-то плохая весть», — подумал князь. Взяв боярина под руку, он провёл его в гридницу. Там боярин обо всём рассказал.

— Так это что получается, — князь прищурил глаз, — мой друг Александр посылает боярина к...

— ...к Гедимину, — добавил боярин.

— К Гедимину, — задумчиво произнёс князь. — А зачем? — задал он себе вопрос.

Но ответил боярин:

— Кошка должен...

— Договориться о встрече с ним своего князя, — закончил Иван Данилович. — Начинают плести заговор. Пошли, сядем, — предложил князь.

— Кого же они хотят ещё привлечь? — поинтересовался боярин.

— Ясно, кого. Псков. Он с ним давно заигрывает, — ответил князь и добавил: — Думаю, новгородцы тоже не останутся в стороне. Они спят и видят как выйти из-под московской руки.

— Это очень опасно, князь, — печально сказал Кочева.

— Да, — задумчиво подтвердил князь, прищурясь.

— Что ты думаешь, Данилыч, делать?

— А вот что! Посылай с десяток толковых воев. Надо расшевелить татар.

Боярин уловил идею и не мог удержаться от восхищения:

— Татары обрушатся на Александра, и тому будет не до встречи с Гедимином! Прекрасно! Ну и голова у тебя, князь!

Князь только посмотрел на него и сказал:

— Ладно, иди. У Миняя возьмёшь денег. Им пригодятся.

Как только боярин оставил гридницу, князь приказал позвать к нему Савёла. Когда появился немой, Иван Данилович сказал ему:

— Едешь в Тверь. Там скоро татары будут биться с тверичами. Ты будешь опекать княгиню Анастасию. Понял?

Тот кивнул.

— Но так, чтобы ни одна живая душа этого не заметила.

Он что-то промычал, по всей видимости, спросил. Князь его понял.

— Вернёшься, когда я позову, — и бросил на стол тяжёлый кисет. — Это — тебе. Савёл молча взял его и спрятал за пояс. Князь кивнул, и он вышел.

Оставшись один, князь задумался. Разные дела и особенно невосполнимая утрата митрополита Петра особенно тяжело отразились на его душевном состоянии. Это выбило князя из нормальной жизненной колеи. Он упустил из вида дела на Западе. Хотя не так давно во время одной из встреч он говорил с Узбеком о европейских делах. Тогда уже было видно, что Гедимин нацелился на Восток. Он захватил Полоцкое и Витебское княжества, посадив туда своего сына Ольгерда. В вассальной зависимости оказались Минское, Лукомское и другие княжества. Стал называть себя королём литовцев и русских.

— Что же он здесь хочет, на востоке? Похоже, натравив на меня Тверь, Новгород и Псков, будет выжидать, пока мы выбьемся из сил. А потом... Нет, батенька, нет! — вполголоса проговорил князь.

И тут он вспомнил своего спасителя, некогда киевского боярина Родиона Несторовича, переехавшего к нему в Москву.

— Давно я его не видел. Надо покликать. Пусть расскажет, он лучше знает, что этот Гедимин сделал там, на юге Руси.

Родион ездил на полюдье и появился у князя только на другой день. Они обнялись. Боярин постарел, обрюзг. Только глаза горели прежней решимостью. Князь провёл боярина к столу, уставленному разными яствами. Тёплая, дружеская встреча, этот стол. Всё подчёркивало, что зазнайства в князе и в помине нет. Выпив медка по хорошей братине, закусив малосольной осетриной, они разговорились. Боярин рассказал о своей жизни.

— Никто не притесняет? — участливо спросил князь.

— Боже упаси, князь.

— Пошто носа не кажешь?

— Князь Иван Данилович! Да если у меня нет к тебе никаких дел, чего зря беспокоить? А нужен буду я, ты знаешь, я всегда к твоим услугам. Ты сделал для меня столько, что я век буду тебе обязан.

— Ладно, ладно, — перебил его Иван Данилович, — расскажи-ка ты мне лучше, если знаешь, что там у вас Гедимин сделал?

Боярин, склонив голову, посмотрел на князя. «Этот его интерес к литовскому князю неспроста. Неуж тот и сюда рвётся? Но что-то не слышал. А всё же князь не зря про него спросил», — подумал Родион.

— Гедимин? Да он почти полностью захватил Западную Русь. В Волыни княжит его сын Любарт. Склонилось перед ним Друцкое, Турово-Пинское княжества. Подгрёб под себя Бересты, Каменец, Дрогичин.

— Вот как! — удивился Иван Данилович. — Кулак у него крепкий получается.

Князь только сейчас почувствовал размеры этой незаметно выросшей силы.

Выждав какое-то время, боярин спросил:

— Что, князь, угрозой запахло?

Иван Данилович ответил не сразу. Он поднялся, прошёлся по трапезной. Вернувшись на место, налил себе вина и сделал несколько глотков. Подойдя к боярину, заговорил:

— Пока нет. Но не скрою: на Западе появились первые тучки. Ждать, когда они дойдут до нашей многострадальной земли... это преступление. Надо что-то делать. Как ты думаешь, какую силу мы можем привлечь на свою сторону?

Боярин задумался. Князь опять заходил от стены до стены. Боярин, развернув кресло, следил за ним. Когда тот поравнялся с ним, он сказал:

— Иван Данилович, есть на Западе сила, которая сильно досаждает литовцу.

— И что это за сила? — живо спросил князь.

— Орден. Тевтонский орден.

Князь прошёлся, вернувшись, сказал:

— Орден? А я что-то слышал о нём.

— Так это ж твой дед его бивал, — заметил боярин.

— И правда! — смутился князь.

Боярин решил просветить князя.

— Знаешь, Данилыч, не всегда этот Орден воевал с Русью. Давно это было. Дай бог памяти. Русский князь Михаил Всеволодович вместе со своим дальним родичем князем Мазовецким в союзе с Орденом бивали литовцев. Тогда там отличился воевода козельский.

— Воевода козельский? — переспросил князь, что-то припоминая.

— Да, это тот воевода, который первый на Руси дал по зубам татарам.

— Да, да, да, — произнёс князь, — мне рассказывал о нём отец. Да, это был несказанный по величине подвиг Запамятовал я, сколько дней...

— Не дней, недель, — поправил боярин, — семь недель держали они оборону.

— Семь недель! — воскликнул князь. — А ведь это был город не стольный! Вот люди! А кто они? Русские. Русские, боярин! Вот какие мы! Вот чей подвиг мы должны воспевать и брать в пример! И никогда об этом не забывать.

— Да, да! — горячо поддержал боярин.

А князь возбуждённо продолжал:

— Давай-ка, боярин, выпьем за тех героев. Пусть их слава не меркнет в веках. Светлая им память.

Они выпили. Князь обтёр усы. Потом задумался.

— О чём ты, князь? — спросил слегка захмелевший боярин. — Уж не думаешь ли ты, как с тевтонцами задружить?

— А ты знаешь, Родион, думаю! Если ещё и с ними будем проливать кровь, долго Руси не встать на ноги.

Боярин изумлённо посмотрел на князя.