Из могилы

Глава 2

Охотник

Я ударил по тормозам грузовика Кентарха.

— Я возвращаюсь.

— В очередной раз повторяю: нет, мы едем дальше, — возразил Гейб. Похоже, даже его бесконечное терпение уже на исходе.

Он был нашим прожектором, освещавшим заснеженную дорогу, заваленную трупами. Как только мы спустились с горы, где располагается замок Смерти, снег повалил в огромном количестве, и нам пришлось сбавить скорость до десяти миль в час[1]. Такими темпами мы будем ехать до Вашингтона несколько недель.

Нам преграждали дорогу разбитые машины, и только грузовик Кентарха — гигантский Зверь — мог кое-как через них пробиться. Но вместе с тем я не решался увеличить расстояние, разделяющее меня и Эви.

— Как я мог бросить её?

— Ты оставил её в замке, потому что любишь её. И доверяешь Доминия. — Гейб развернулся на сиденье лицом ко мне. Даже в сложенном виде прижатые к спине его чёрные крылья занимали большую часть кабины. Да и сам он был мощного телосложения. — Ты прекрасно знаешь, что нужно сделать, а для этого приходится чем-то жертвовать.

— Правильно ли я сделал, доверившись Смерти?

Того требовали мои инстинкты, но вся эта ситуация выворачивает меня наизнанку.

— Да. Арик Доминия — не злодей, коим я считал его раньше. Он всегда был с нами честен. — Как и сам Габриэль. — По крайней мере, до того, как попал под влияние Повешенного. — Опять же, как и сам Габриэль. Архангел посмотрел на меня, по-ястребиному наклонив голову. — Ты же как-то сумел продолжить путь после того, как нашёл цветок за козырьком.

Я стиснул руль.

— Жимолость. — Эви оставила для меня ветку, обвязав её красной лентой. Лентой, означающей, что Эви выбрала меня. Но я убрал мой porte-bonheur в карман и снова поехал вперёд. — Я не стал возвращаться, потому что у нас есть миссия.

— И за это время ничего не изменилось, друг мой. Я убеждён: если мы найдём Патрика и Кентарха, игра сама приведёт нас к Императору.

Что меня более чем устраивает. Прошлой ночью, когда Эви ушла погреться, у нас с Доминия состоялся разговор. Он придумал план, как нам победить Рихтера. План, вдохновлённый моим выходом в его доспехах. План, о котором Эви заранее не узнает.

Когда Смерть рассказал мне суть, я подумал: «Это достаточно безумно, чтобы сработать».

Рихтера можно убить безо всякого оружия. Но для этого нужен хотя бы один камикадзе. Возможно, двое.

Тем не менее мы можем спасти весь мир. Так почему же я продолжаю поглядывать в зеркало заднего обзора? Туда, где осталась Эви? Elle me hante.

Если по какой-либо причине наши с Рихтером пути не пересекутся, то мы поедем в Луизиану, чтобы организовать там убежище, используя всё, что мы взяли из замка — начиная с военных средств связи и заканчивая солнечными лампами и взрывчаткой.

Может, получится основать поселение под названием Акадиана. Вот только ни одно место я не смогу назвать домом без Эви. Вдали от неё меня ждут лишь мучения и неутихающая тревога. Мой взгляд метнулся к спутниковому телефону на приборной панели, но я отдал себе мысленный приказ не трогать его.

Некоторые средства связи и высокотехнологичный GPS Зверя пока ещё работали, но мы подозревали, что спутники скоро свалятся на землю.

А если Эви сейчас далеко от телефона?

Ещё один взгляд на зеркало.

Гейб похлопал меня по плечу.

— Интуиция мне подсказывает, что у нас осталось мало времени, чтобы найти Патрика и твоего друга Кентарха. Им нужна наша помощь. А нам — их.

Я поведал Гейбу о нашем плане. Он понимает, как сильно всё зависит от Колесницы.

С этой мыслью я шумно выдохнул и поехал дальше.

Несколько миль спустя я заметил, как Гейб рассеянно водит пальцами по символу Мира на своей руке, которую получил потому, что оказался ближе всех к ней, когда она умерла. У нас не было времени поговорить о смерти Тэсс, Селены и Финна. Гейб дружил с Финном и Тэсс… и был влюблён в Лучницу.

— Тэсс была милой девушкой, — сказал я. — Сожалею о том, что с ней произошло.

Гейб поднял глаза и громко сглотнул.

— Она не была готова использовать свои силы в таких масштабах, но всё равно рискнула.

— Самоотверженная. Прямо как Селена.

В свете всей электроники в салоне грузовика я увидел, как его глаза наполнила глубокая скорбь.

— Как Селена.

— Лучница отдала свою жизнь за меня.

А затем меня — простого смертного — спас от работорговцев Мэтью. Почему, coo-yôn?

— Благодаря Селене вы с Императрицей смогли остановить Повешенного.

— Но только после того, как потеряли ещё и Финна.

— Ещё и Финна, — печально повторил Гейб.

Я хотел сказать что-нибудь ещё о наших друзьях, но ни одна шаблонная фраза не подходила.

«Они прожили хорошую жизнь». Все трое были подростками, чёрт возьми.

«Время залечит раны». Ага, после апокалипсиса, когда с каждым днём всё становится только хуже.

«Сейчас они в лучшем мире». Ну, вполне возможно.

После долгой паузы Гейб решил сменить тему:

— Расскажи, как Патрик жил в Джубили и перед этим.

— Всё время думал, как тебя спасти. Джоуль в своей лучшей форме, только когда он рядом с тобой.

— Всё ещё не могу поверить, что я пытался причинить вред своему лучшему другу.

— Вашу дружбу ничто не сломит. Он понимал, что в этой игре может случиться любое дерьмо.

— Именно так. Я перестал винить Смерть в убийстве Каланте. Но сомневаюсь, что Патрик когда-нибудь его простит.

— Зачем вы вообще решили напасть на Доминия?

Наша миссия — чистое самоубийство, говорите? А что сделали они?

— Она говорила, что мы все — просто ходячие трупы, если не выведем его из игры. Патрик с ней согласился, а я последовал за ним.

Это напомнило мне кое о чём…

— А ты читал хроники Каланте? Звучит интересно.

После того как Эви сказала мне, что они у Джоуля, мы пытались надавить на Башню, чтобы он показал их нам. Упрямый ирландец оказался несгибаем.

— Нет, не читал, но Каланте пересказала всё, что в них написано про меня. Ты разделяешь интерес Смерти к ним. Я знаю, где Патрик их спрятал, но я поклялся не раскрывать это место.

Такой благородный ангел, как Габриэль, никогда не нарушит своего слова.

— Каланте сказала, как ты погиб в прошлых играх?

— Мы полагаем, что в прошлые разы она умирала раньше меня. Такое бывает.

— Да, наверное.

Мои мысли помрачнели. Гейб и Кентарх — отличные парни, Джоуль тоже бывает неплох. Скрепя сердце признаюсь сам себе, что и Доминия мне нравится, я чертовски его уважаю. Но всем им придётся умереть, чтобы выжила Эви.

Если только мы не найдём способ остановить это.

— А в твоей секте когда-нибудь говорили про то, чтобы прекратить игру?

Судя по тому, что мне в Джубили рассказал Джоуль, Габриэль Арендгаст был похищен в младенчестве и выращен последователями некого культа (которые совсем были «ку-ку»), изолировавшимися от цивилизации. Это объясняло его несколько устаревшие словечки и одежду. Они поклонялись ему как ангелу-спасителю или типа того.

— Нет, сектанты говорили только о моей победе. Не думаю, что в моих хрониках было что-нибудь подобное.

По словам Джоуля, хроники Гейба были утеряны в результате пожара много лет назад, как и его меч. В своих прошлых жизнях архангел был мечником, равным самому Доминия.

— А ты веришь, что выход есть? Может, рождение Ти как-то повлияет на игру?

— Увы, но я не верю, что его рождение что-либо изменит. — Мне показалось, он тщательно подбирает слова, отвечая на этот вопрос. — Я уже говорил Эви, что игра подходит к концу. Я знаю это. Смерть знает. Он уже столько раз побеждал, что должен чувствовать приближение развязки. Победителем станет только один.

Надо было прояснить это прежде, чем отправляться в эту поездку, но…

— И кому бы ты отдал первое место?

Слабая улыбка.

— Я не жажду обрести бессмертие, и я поклялся никогда не вредить Императрице, охотник. Я желаю ей победы. Она должна выиграть. А значит, ты скоро с ней воссоединишься.

Моё сердце было готово уцепиться за возможность вернуться к Эви и Ти. Но умом я понимал, как развивается игра.

— Должен быть способ остановить это.

— Ты не хочешь вернуться к своей прекрасной даме?

— Не ценой ваших жизней. Не ценой жизни отца Ти.

Потеря Доминия может сломить Эви. Даже смерть Мэтью станет для неё тяжёлым ударом.

— Однако всё именно так и будет. — Гейб вернулся к своей прожекторской обязанности, как только мы приблизились к очередной свалке из машин. — Доминия на время вернул себе замок и Императрицу, но он всё ещё рассчитывает, что ты позаботишься о его ребёнке.

Излагая свой план, Доминия именно это мне и сказал.

— Но игра ведь может продолжаться годами, верно? У Смерти ещё будет шанс самому вырастить своего сына.

— Не исключаю такой возможности. В этом мире возможно всё.

Гейб пожал крыльями, и блестящее чёрное перо опустилось на пол.

— Даже полностью перевернуть игру. — Пока мы проезжали мимо одного трупа за другим, я добавил: — Мне хочется верить, что боги не желают видеть мир в таком состоянии. Может, их просто нужно подтолкнуть в верном направлении, чтобы всё исправить.

— Такие прецеденты уже случались. — Гейб задумался. — В секте рассказывали разные истории о вмешательстве в планы богов, и во всех было два общих фактора. Во-первых, герой должен привлечь внимание богов. Во-вторых, заслужить их благосклонность, принеся в жертву что-то важное.

— И как нам привлечь их внимание? Кричать громче всех?

— Возможно.

Как кто-то может докричаться до богов? И какую жертву они потребуют?

Императрица

«Тише, тише, малыш», — подумала я, когда Ти снова толкнулся, как будто гоня меня в кровать. Я сказала Арику:

— Мне пора ложиться.

— Да, конечно.

Как настоящий джентльмен, он проводил меня до спальни, которая когда-то была нашей общей.

У двери я замедлилась. Он оставит меня здесь? А сам будет ночевать в кабинете?

— Прошлой ночью ты по понятным причинам хотела оказаться как можно дальше от меня. Но в замке не так безопасно. — Его взгляд метнулся в сторону комнаты Ларк. — Сегодня я останусь с тобой.

В одной комнате со Смертью мои кошмары могут ухудшиться.

— Всё ещё переживаешь из-за Ларк? Она была под контролем Пола.

Он заговорил на безупречном французском:

— Я не давал ей разрешения выращивать того чудовищного медведя. Она сделала это без моего ведома ещё до того, как Повешенный вступил в игру. Я не оставлю тебя одну. Как только ты восстановишь свои растения по всему замку, мы можем вернуться к этому вопросу.

Мог ли Арик перейти на французский из опасения, что она прямо сейчас шпионит за нами через своих животных?

Забота о Ти подталкивает меня к принятию предложения Арика о защите до тех пор, пока я не поговорю с Ларк и не буду уверена в нашем союзе.

— Хорошо, можешь остаться.

Я открыла дверь и вошла внутрь.

За окном было столько снега, что он загораживал скудный ночной свет, но в спальне горела небольшая лампа, создавая интимную обстановку. Как и обещал Арик, комната осталась нетронутой. Даже белая роза, которую он выращивал для меня, цвела.

Кровать была огромной. Она вызвала у меня целый шквал воспоминаний — обо всех тех порочных вещах, которыми мы тут занимались.

Я заметила, что он тоже смотрит на кровать. Вспоминает, как и я? Он сжал кулаки, и мышцы его рук напряглись. Всё это говорило о сильных эмоциях, обуявших его.

Несмотря ни на что, я желала Арика. Всегда. Даже когда презирала его. Так что же нас ждёт в этом плане?

Он произнёс низким голосом:

— Во все времена, когда мы встречали друг друга, мы переживали целую гамму чувств, не правда ли?

— О да. И убийственную ярость, и любовь, и неловкость. — Я подошла к шкафу и достала свою самую скромную ночную рубашку и халат. Раньше я переодевалась прямо при нём или вовсе ничего не надевала. С одеждой в руках я сказала ему: — Пойду приму душ.

Кивок.

Поразительно неловко.

Насладившись горячим душем — станет ли это для меня когда-нибудь обыденностью? — я вытерлась пушистым полотенцем и оделась. Ночнушка натянулась на груди и животе. Я надела халат, прикрываясь, насколько возможно, но ткань всё равно облегала все изгибы.

Хотя Джеку удалось каким-то потрясающим образом раздобыть в Джубили детские вещи, одежды для беременных нашлось немного. Ещё один вопрос, который нужно будет решить.

Пока меня не было, Арик передвинул стул к кровати. Так он мог наблюдать и за мной, и за дверью.

Когда я вошла в спальню, он поднялся, его взгляд оказался прикован к моему телу. Все эти изменения были для него в новинку. Он поднёс ко рту кулак и прочистил горло, с трудом заставив себя посмотреть мне в глаза.

— Нашла всё необходимое? — хрипло спросил меня.

— Как ты и сказал, здесь всё осталось как прежде.

Я прикусила губу.

С печалью в глазах он спросил:

— От этого ещё более неловко?

Я вздохнула.

— Прощальный подарок от Пола.

Забралась в кровать, стараясь не замечать тонкий аромат сосны и сандалового дерева на подушке Арика. Несмотря на эмоциональное оцепенение после ухода Джека, моё тело в этот момент казалось наэлектризованным, все нервные клеточки пребывали в возбуждении… и лёгком страхе.

Арик сел рядом с кроватью, руки положил на подлокотники и сцепил пальцы.

Постепенно сон сморил меня. Засыпая, я чувствовала на себе взгляд его янтарных глаз, сверкающих в темноте.