Избранники Небес

Г л а в а 16 ЦИДОНИЯ

Покончив реконструкцию спасательного корабля, люди немедля стартовали с Луны. Следующим пунктом назначения был Марс. Там в области, именуемой Цидония, были сооружены станция с прилегающими к ней металлургическими заводами и колония строгого режима. Добыча гематита[42] на Марсе стала прибыльным бизнесом для правительства Земли. Работниками рудников были только лишь каторжники, преступники, отправленные с Земли. Ссылка на Марс явилась самым тяжким наказанием. Сюда высылали только приговоренных к пожизненному заключению. Их называли марсианскими смертниками, а порой и цидонийцами, не имеет значения как, главное, что участь у всех была одна пожизненная каторга и крематорий!

Марс стал кошмаром для преступников. Прибывший на эту тюремную планету осужденный заблаговременно прощался не только с надеждой на помилование, но с самой жизнью. Страх оказаться в рядах марсианских каторжников поубавил пыл многих людей.

Яростно выступали против такой меры наказания повстанцы, или «Рэблы»[43], как их прозвала охрана марсианской тюрьмы. Неоднократные нашествия рэблов на станцию «Цидония», с целью освобождения каторжников, каждый раз кончались провалом. Сколько бы бунтовщики не набирали сил, они не могли сломить космические боны марсианской крепости. Попавших в плен мятежников отправляли на рудники, и они заканчивали свои дни бок о бок с теми, кого стремились освободить.

Для правительства Земли главной целью был закон и порядок, как на родной планете, так и на колонизированных планетах и в космических просторах. Неважно, каким образом они намеревались достичь намеченных целей, главное — им удалось воссоздать мир и искоренить преступность.

Земляне были наслышаны о терзаниях каторжников, но происходящий там беспредел никогда не предавался огласке.

«Сфинкс» вошел в мезосферу красной рудниковой планеты. Полет протекал нормально, никаких отклонений от инструкций. Штурман наклонил судно на тридцать градусов влево к северо-западной части планеты, к плато Цидония. Спустя несколько минут на экране космического слежения показались участки поверхности Марса, покрытые кратерами, походившими на лунный материк. Позже эту картину сменил выразительный пейзаж с очертаниями шести марсианских пирамид, четырех больших и двух малых, а рядом с ними известная гора в форме лица гуманоида. Многие годы эта область планеты влекла сюда своими загадками ученых мужей. Многочисленные экспедиции не раскрыли тайны горы и пирамид. Суждения людей, как всегда, расходились, но ни одна из гипотез не представила обширной и исчерпывающей информации. Как не всякое тайное становится явным, так и археологические достояния Марса остались неведомой диковиной для человечества.

Станция на Марсе изначально служила убежищем для исследователей. Затем правительство Земли, потеряв интерес к научным поискам на красной планете, решило использовать станцию «Цидония» в других целях. Здесь построили заводы, жилищные массивы, космопорт, колонию, и спустя несколько лет Марс превратился в самую крупную тюрьму в истории человечества.

В отличие от лунной станции, «Цидония» была мрачным и жутким местом. Она вселяла ужас в сердце всякого, ее созерцавшего. Никаких изящных архитектурных украшений, всего лишь десяток блестящих громадных куполов, отсвечивающих красную медную пыль. К космопорту прилегала единственная посадочная полоса, строго охраняемая блюстителями порядка, скрытыми от посторонних глаз в казематах. Именно к этому неусыпно стерегущему надзорному пункту и направился «Сфинкс».

— Приготовиться к посадке. Сбросить скорость! — скомандовала Браун.

— Есть, капитан!

— Коллинз, свяжитесь с диспетчерской «Цидонии» и получите разрешение на посадку, — помощник немедля выполнил приказ старшего по рангу.

— Навигатор подключен, капитан.

В рубке управления «Сфинкса» послышался металлический компьютерный голос. Говорил системный директор марсианской станции. С его помощью штурман Дорвард совершил мягкую посадку в зоне космопорта.

— Браво, Кристьян. Посадка, достойная награды!

— Лучшая награда — это ваша похвала, капитан, вытянувшись в струнку, отсалютовал пилот.

Служба космопорта на Марсе работала оперативно. Уже через несколько минут транспорт подъехал к восточному внешнему шлюзу «Сфинкса». Капитан Браун приняла решение для начала самой встретиться с комендантом станции. Она опасалась, что непредвиденная задержка на планете или же разногласия с комендантом Хегенсом могут повлечь за собой плачевные последствия. Необходимо было говорить и действовать с предельной осторожностью, чтобы убедить Хегенса предоставить в их распоряжение периферийное устройство эксплоурера, столь необходимого оборудования для их дальнейшего странствия. Одним лишь козырем, с которым Эллен задумала сыграть на чувствах коменданта, была гибель Земли, а вместе с ней и всех правительственных чиновников. Задача, казалось бы, простая, но суровому Хегенсу, деспоту в прямом смысле этого слова, была до черта гибель хоть всей Вселенной.

Убранство его кабинета заключалось в лучшей стильной мебели с совершеннейшей аппаратурой различных конфигураций. Из огромного округлого окна виднелось все плато «Цидония»: металлургические заводы, космопорт, жилищные массивы, — все смотрелось отсюда как на ладони.

На встречу с комендантом Альфредом Хегенсом капитан пошла с двумя сопровождающими: профессором Сэмюэлом Орнего и своим египетским другом доктором ибн Салимом.

Наслышанная о нраве марсианского надзирателя, Браун решила сохранить команду «Сфинкса» в целости, чтобы в случае необходимости она могла немедленно улететь с планеты.

Переговоры протекали гнетуще. Хегенс был непоколебим. Весть о гибели Земли ничуть не разжалобила и не смягчила сердце жестокого коменданта, скорее обрадовала. Он буквально ликовал от удовольствия.

Марс обладал собственными парниковыми территориями, где выращивалась вся необходимая снедь, как для надзирателей, так и для каторжников. В этом смысле «Цидония» была независима от Земли. Теперь же, после гибели планеты-управительницы, Марс наконец-то обрел полнейшую свободу. Это значило, что Хегенс стал там важной шишкой.

Речь идет о мужчине видном собой, в полном расцвете сил, с телосложением ожиревшего быка, и лицом, скорее напоминающим морду дикого лесного кабана. И в сущности своей он был свирепее любого буйного зверя. Надзиратель жаждал крови и упивался мучениями марсианских смертников.

Просьба Элинор Браун выдать им периферийное устройство эксплоурера остервенила вандала. Он до предела вытаращил налитые кровью глаза.

— Нет, нет и нет! — стукнув кулаком о стол, завопил комендант станции «Цидония».

— Но, мистер Хегенс, мы в безвыходном положении и нам позарез нужна ваша помощь.

— Послушайте-ка меня, мисс Браун, или как вас там еще, черт побери, зовут, я ведь уже отказал вам. На что вы рассчитываете? Полагаете, что демонстрируя здесь свои молодые упругие груди, вы сможете очаровать меня? Аль надеетесь на гибкость вашего языка? Меня этим не проведешь!

Лицо Элинор сделалось пепельно-серым от злости.

— Мы цивилизованные люди, и вам не следует так обращаться со мной…

— Плевать я хотел на вашу цивилизованность!

— Вы комендант этой станции и все еще в подчинении Земли! — не выдержав, повысила визитерша голос.

— Я больше не комендант! — Хегенс встал из-за стола. — Я влас-те-лин! — жестикулируя руками, величественно провозгласил он. — Отныне я и только я правитель здесь! А вы космический мусор на моей планете! Проваливайте отсюда подобру-поздорову! Не то отправитесь на рудниковые шахты в качестве каторжников — моих рабов!!!

Последнее заявление-ультиматум поколебало решимость землян, а точнее, вообще отбило у них охоту к напрасным мольбам.

— Мы уйдем, мистер Хегенс, не стоит так горячиться, — гордо подняв голову, вполголоса проговорила капитан Браун. — Только помните, что удар сердца не может длиться целую вечность, да и в жизни человека ничто не вечно!..

Хегенс по природе не был глуп и понял намек посетительницы.

— Убирайтесь отсюда! Вон!

Визитеры не стали долее испытывать терпение «властелина» и вернувшись на «Сфинкс», тотчас улетели с Марса. Без необходимого оборудования было невозможно найти пригодную для обитания планету. Люди потеряли последнюю надежду на выживание, а обстановку еще больше затруднила проблема все уменьшавшихся съестных припасов.