Избранники Небес

Г л а в а 26 РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ

Проводив свою богиню в Аид[69], Дэниел удалился в капитанскую каюту. Он потерял счет времени, не думал ни о чем, ни о пище, ни о покое. Только образ Элинор занимал все его думы. К нему не раз приходили товарищи из экипажа с вопросами, просьбами и уговорами, но он никого не желал видеть. Забросил свои обязанности, отказался есть и стал затворником в собственной каюте. Когда усталость брала верх, дремал, лихорадочно говоря во сне, просыпался и вновь думал о своей ненаглядной. Так незаметно пролетели трое суток.

Дэниел лежал в кровати, когда кто-то постучался в дверь каюты.

— Уходите, я никого не хочу видеть! — крикнул он полусонно.

— Даже меня?

Страдалец вздрогнул, узнав этот голос, его он мог различить средь тысяч других. Выскочил из кровати и прильнул к двери. Открыл затвор и отпрянул назад. В проеме стояла Эллен. Ее роскошные русые волосы ниспадали ниже талии. Стройное, гибкое тело облегало длинное платье из прекрасного яркого сукна. Она ослепительно улыбалась, и на ее румяных щеках играли ямочки.

— Ты жива! — восторженно вскрикнул обожатель.

— Не ожидал увидеть меня? Надеюсь, сюрприз удался…

— Как это возможно? Я ведь сам видел, как… как ты…

— Умерла? Не всякое увиденное есть явь. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Дэниел, с радостным восторгом взяв любимую за руку, последовал за ней. Ему было все равно, куда они шли и сколь долгим был путь. Главное, он был с ней — с Эллен. Пройдя несколько длинных коридоров, достигли места назначения. Это был промежуточный отсек «Сфинкса». Внешний шлюз был открыт, и яркий солнечный свет проникал внутрь. Корабль приземлился на неизвестной планете. Браун повела суженого за собой, и они выбрались на поверхность планеты без защитных костюмов. Воздух был чистым и прозрачным, а окружающий мир завораживал своей красотой. «Сфинкс» приземлился на скалистой горе. Внизу расстилалась долина с зеленым пастбищем, где паслось множество животных, чем-то напоминающих овец. Широкая река разбивала плодородные земли на две части. На лазурном небе снежные, воздушные облака плыли, как корабли по морской глади, дополняя чудную панораму.

— Где мы?

— Там, где мечты становятся реальностью, или угасают, не успев осуществиться. Взгляни вон туда, — девушка показала рукой на горизонт.

На голубой небосвод надвигалась темная туча. В отличие от медлительных облаков, она стремительно неслась в сторону скалы, где стояли влюбленные.

— Мы должны вернуться на корабль, пока гроза не настигла нас.

Однако Эллен не отпустила сердечного друга.

— Это не гроза, милый. Это злой рок, преследующий нас. Куда бы мы ни бежали, он последует за нами, — голос ее был тихим и спокойным.

Черные тучи давили на сознание. Молодой человек чувствовал присутствие зловещей силы.

— Нел, прошу тебя, уйдем отсюда. Уйдем, пока непоздно…

— Поздно, Дэн. Для нас уже все поздно… — Браун усмирила его печальным взглядом.

Внезапно жизнерадостный лик девушки смертельно побледнел, и карминовые слезы пробежали по ее щекам. Лазурное небо потемнело от тяжелых, сизых туч. Неожиданно язык огненного меча озарил черное небо и, вырвавшись из объятий кучевых облаков, молнией пронесся между молодыми людьми. Девушка отпрянула назад и, поскользнувшись, чуть было не полетела вниз с утеса. Дэниел, стремительно прыгнув, ухватился за запястье ненаглядной. Внизу под обрывом разбушевалась немыслимая буря.

— Держись, Эллен! Держись крепче, я помогу тебе.

— Обратного пути нет, Дэниел. Это моя участь…

Рука Браун выскользнула из его рук, и она полетела вниз.

— Н-е-т! — крикнул он неистово. — Эллен! Эллен!

Его крики подняли на ноги чуть ли не весь экипаж.

— Капитан, вы в порядке? Гатеридж, откройте дверь, — однако тот не отзывался. Он все так же продолжал иступленно звать Эллен. — Принесите резак, надо взломать дверь, — решил Коллинз. Позовите кого-нибудь из медицинского персонала.

Приказы помощника капитана были тотчас исполнены. За считанные минуты дверь капитанской каюты была разрезана и люди наконец смогли проникнуть внутрь. Увиденное потрясло их до глубины души. Капитан корабля в истерическом припадке бился на полу. Он кричал, потом смеялся и одновременно плакал. Вошедших в каюту Дэниел не заметил, так как не ощущал реального мира. Виденья вконец измотали его. Нарушение функции отражения действительности привело затворника к психическому расстройству и к искаженному восприятию происходящего вокруг. Для Гатериджа не существовало настоящего, он жил в мире галлюцинаций.

По вызову Коллинза в капитанскую каюту явился доктор.

— Держите его крепче. Я не могу ввести транквилизаторы.

Четверо членов экипажа, скрутив руки Дэниела, прижали его к полу. Для быстрого эффекта препарата доктор сделал внутривенную инъекцию. Однако одной дозы оказалось недостаточно. Наконец, успокоительные средства подействовали и самоистязателя отпустили. Он лежал беспомощно и смирно, глядя по сторонам отрешенным взглядом. Капитана перенесли в медицинский отсек для обследования.

— Что с ним, доктор? — обеспокоенный состоянием главнокомандующего, поинтересовался Джеффри.

— Был истерический припадок. Явный признак психического расстройства, — ответил ибн Салим.

— Как же он довел себя до такого состояния?

— Подавленность, самоизоляция, галлюцинации все это и привело к помрачению сознания.

— Вы хотите сказать, что капитан тронулся?

— Да.

— Вот дьявол! Надо же было этому случиться именно сейчас! — сокрушенно покачав головой, процедил сквозь зубы штурман.

— Через пять дней у нас встреча с Агивой. Кто же будет тогда вести переговоры? — сказал Джеффри.

— Гатеридж сделать это уж точно не сможет. В его сознании действительность разделилась на объективную и субъективную. Все, что он видит на самом деле, может воспринять за галлюцинацию и наоборот. Видения кажутся ему явью.

— А разве лечения от этого недуга нет? — Коллинз волновался.

— Конечно же, есть. Можно провести психотерапию и лечить психотропными средствами.

— Замечательно! Значит, вы сможете нам вернуть капитана к сроку, — воспарял духом Дорвард.

— Вернуть сможем, но, боюсь, не к сроку. За пять дней сделать это невозможно. Для этого потребуются месяцы, а может, и годы. Все зависит от успешности лечения.

Это заявление доктора вовсе убило боевой дух команды.

— Все потеряно. Кто же тогда поведет людей на бой?

— Кристьян, я не сомневаюсь, что мы найдем кого нибудь, — Коллинз не терял надежды. — На первом плане для нас обличить убийцу профессора Орнего и мисс Браун.

При этих словах смуглое лицо Ахмеда Али помрачнело.

— Есть какие-нибудь продвижения в расследовании? — поинтересовался он.

— К сожалению, нет. Никто не видел в час убийства кого-то выходящим из исследовательского отсека.

— Может, это был кто-то из ассистентов профессора?

— Вряд ли, — отрицал Джеффри. — В коллективе Сэмюэла все любили и уважали. Убийца имел мотив, и настолько веский, что решился пойти на это преступление.

— Значит, и против мисс Браун этот маньяк что-то имел, раз так изувечил ее? — высказал Дорвард свое мнение.

— Возможно, — уклончиво ответил помощник капитана. — Есть две версии на этот счет: злоумышленник, планируя убить и мисс Браун, заранее подготовил все к этому акту насилия. Хотя эта догадка не совпадает с высказываниями свидетелей. Иммерман утверждает, что покойная сама напросилась отправиться в этот отсек, и никто не вызывал ее туда. Поэтому сей вариант отпадает. Остается одно: мисс Браун появилась на месте совершенного преступления несвоевременно. Она стала свидетельницей расправы над Орнего. Немудрено, что убийца решил замести следы, схоронив заживо очевидицу преступления.

— Схоронив заживо? — потрясенный услышанным, отреагировал ибн Салим.

— Верно! Мертвые не умеют говорить.

— Я не согласен с этим суждением. Тогда при чем тут инопланетное насекомое?

— Вы правы, доктор. Что-то тут не вяжутся концы с концами.

— А может, вся эта заваруха приключилась именно из-за нидла? — подлил Дорвард масла в огонь сомнений «следователя».

— Нидл? Кому может понадобиться это существо? А главное — с какой целью?

— Думаю, на этот вопрос сможет дать ответ только убийца, — зайдя в тупик соображений, заключил египтянин.

— Или Кен Каваи…

Все обернулись, услышав женский голос. Это была Далила Стафлбрайт. Узнав о происшедшем с капитаном, она пришла справиться о его самочувствии. Невольно подслушав разговор мужчин, она выдвинула свое предположение.

— Кен Каваи? Почему именно он? — поинтересовался Джеффри.

— Полагаю, все знают об отношениях Каваи и Орнего. Вы и сами не раз были очевидцами их ссор. Кен неоднократно грозился расправиться с профессором. Вот он и перерезал горло ненавистнику. А мисс Браун, вероятно, стала жертвой случайности.

— Резонное примечание. Вот только не пойму, причем тут нидл?

— Может и не при чем. Возможно, нидл сам вырвался из ловушки и налетел на мисс Браун.

— Неправдоподобно, — отрицал ибн Салим.

— Или инопланетное существо в момент убийства было в руках у профессора. Он ведь без конца проводил опыты над этими насекомыми.

— Ближе к правде, — признался Джеффри. — Выходит, что два убийства были совершены одним и тем же лицом — Кеном Каваи.

— Несомненно! Одно умышленное, другое по стечению обстоятельств, — подтвердила Далила.

— Тогда чего же мы ждем? Призовем этого подлеца к ответу! — нетерпеливо воскликнул Дорвард.

Разоблачив убийцу недавних преступлений, они поспешили задержать и призвать его к ответу. Азиат, ничего не подозревая, преспокойно доканчивал свой обед. Настроение у него было на все сто. Он смеялся, шутил и подтрунивал над сидящими рядом с ним пассажирами. Кена еще никогда не видели в таком приподнятом духе. Это обстоятельство еще больше подтвердило точку зрения Стафлбрайт. Подозреваемого окружили и велели пройти в другое помещение. Коллинз решил, что не стоит разглашать при всех их предположения.

— А в чем, собственно говоря, дело? Я еще не доел.

— Время не терпит. Дело срочное, — настаивал Джеффри.

Каваи ворчливо последовал за ним. Помощник капитана умышленно направился в исследовательский отсек. Он надеялся, что, оказавшись на месте преступления, убийца начнет нервничать и расколется.

— Зачем мы сюда притащились? — недовольство азиата было написано у него на лице.

Коллинз что-то шепнул штурману, и тот поспешно ушел.

— Наш приход сюда связан с недавними убийствами, — просветил его доктор ибн Салим. — Мы бы хотели узнать, ты никого здесь подозрительного не видел в тот день?

— И ради этого вы лишили меня обеда?

— Ты не ответил.

— Нет.

— Уверен?

— С какой это стати вы учинили здесь допрос? Видел не видел, уверен не уверен, — рассердился подозреваемый.

— Нервничает, — шепнул доктор Коллинзу, — значит, боится.

— Кен, поговорим начистоту, — Джеффри решил не ходить вокруг да около. — Во время следствия выяснилось, что мисс Браун стала жертвой случайности. Преступник не намеревался прикончить ее. Главной его мишенью был профессор Орнего.

— Ну и что?

— А то, что среди всех людей, находящихся на борту, только ты ненавидел Орнего.

Каваи побледнел, но сдержал свои чувства.

— Скорее я недолюбливал, нежели ненавидел.

— И грозился расправиться с ним, — вставила Далила. — Это ты убил профессора и мисс Браун!

— Ах ты, подлая гадюка! — взбеленился подозреваемый и с кулаками ринулся к девушке.

Джеффри и Ахмед Али вовремя успели преградить ему путь. Вцепившись в него, уволокли в конец помещения. Кен еще никогда не представал перед глазами людей в такой неистовой ярости. Он всегда выглядел трусливым, слабым и ранимым. Теперь же они узрели другую сторону его характера, вернее, подлинное лицо.

— Эта рыжая паршивка клевещет на меня! Я никого не убивал! Это ложь! Грязный поклеп! — взбешенно кричал он. — Эта сука хочет пришить мне преступление, которого я не совершал.

— Нервозность, вспыльчивость, ярость — твое поведение противоестественно, — отметил египтянин.

— А если бы тебя обвинили в убийстве, что бы ты сделал? — глаза прежнего тихони метали молнии.

— Без криков и брани попытался бы опровергнуть все обвинения.

— Опровергнуть? А стоит ли? Как вижу, все решено и без моих оправданий. Может, и приговор уже вынесен?

По поручению Коллинза, штурман, раздобыв пожитки Каваи в пассажирском отсеке, вернулся с рюкзаком в руке.

— Что там? — спросил Джеффри у подозреваемого.

— Одежда…

Помощник капитана расстегнул застежку и высыпал содержимое рюкзака на пол.

— Так-так, — протянул он, рассматривая вещи. — А это что такое?!

Среди прочей одежды была сорочка с кровавыми пятнами.

— Это твое?

— Да, но как она могла окровениться?

— Не успел замести следы?

— Да… то есть нет, я понятия не имею, как она туда попала.

— Значит, рубашка, сама окровавившись, вернулась в уютный рюкзачок. Обыщите его! — велел Коллинз.

В помещении кроме членов экипажа присутствовал также и персонал исследовательского отсека. Каваи окружили и, пригвоздив к стене, обыскали с ног до головы.

— Что это? — прощупав нечто твердое на голени у обыскиваемого, спросил Дорвард.

Приподнял брюки Кена и обнаружил крис[70] в черных ножнах, прикрепленный липучим ремнем к ноге. Вынул его из ножен и передал старшему по званию.

— Интересная вещичка, — осматривая предмет, высказал свои мысли вслух помощник капитана.

Десятидюймовый кинжал был изготовлен из сплава стали, с покрытием менхалита и изображением Ники[71] на рукоятке.

— Крис-Нике, излюбленный спутник мятежников. Так ты повстанец? — с непритворным презрением спросил Коллинз.

— Нет, кинжал не мой. Я всего лишь нашел его, пытался Кен выпутаться из паутины правосудия.

— Ах, нашел? — издевательски ухмыльнулся Дорвард. — Не думаю, что какой-то рэбл мог потерять свое оружие. Так где и когда ты откопал его?

— В песках пустыни, возле вскрытых склепов.

— Так мы тебе и поверили. Свяжите его и заприте в кладовой отсек. Мы разберемся с ним позже. Сперва надо выяснить, чья это кровь на его рубахе.

Приказ был тотчас исполнен. Подозреваемого, захлебывающегося от негодования и выкрикивающего нецензурные выражения, уволокли из исследовательского отсека.

— Спасибо вам, мисс Стафлбрайт. Если бы не вы, нам так и не удалось бы разыскать преступника, — поблагодарил Джеффри рыжую красотку.

— Всегда готова услужить, капитан Коллинз.

Собеседник был удивлен такому обращению, но ничего не ответил. В конце концов, экипаж действительно избрал его командующим на «Сфинксе» и неделей позже он должен был приступить к исполнению новых обязанностей. После случившегося умопомешательства с Гатериджем кораблю требовалось новое руководство, поэтому Джеффри Коллинз энергично принялся за работу.

Ибн Салим приступил к лечению обезумевшего от горя капитана. Он недолюбливал своего пациента, однако поручить заботы о нем кому-то другому также не мог. Встретившись с больным при очередной процедуре, доктор вспоминал о причине, приведшей молодого человека к такому состоянию. Кончина Эллен была страшным ударом и для него. Однако, несмотря на душевную боль, египтянин не потерял самообладания, не замкнулся в себе. Спасением для него стало исполнение долга перед людьми. В заботах и попечительстве о других ибн Салим изглаживал из памяти происшествия последних дней. Душевные страдания заглушались благодаря профессиональной деятельности и силе воли. Именно к таким ценностям активной жизни и стремился он привлечь внимание пациента. Ахмед Али не практиковался в этой области клинической медицины, но был осведомлен, что лучшим лечением для больных с таким диагнозом являются не только психотропные средства, но и внушение, один из видов психотерапии. Врач был осведомлен об особенностях характера больного. Ведал об истории болезни и ситуации, приведшей Гатериджа к умопомрачению. Сложность заключалась в том, что в моменты своей психической активности, то есть когда Дэниел различал явь от видений, он не желал ни слушать, ни говорить со своим лечащим врачом. У него было отрицательное отношение к ибн Салиму, и эти негативные эмоции сказывались на его самочувствии, да и тормозили процесс выздоровления. Гатеридж ушел в молчание и отказался от пищи. Голодание усугубляло его положение. За несколько дней своей отрешенности от мира он сильно изменился: истощал, под глазами появились синяки, а постоянная вялость слабого организма часто клонила его ко сну. Устав бороться со своим подопечным, ибн Салим прибег к помощи давнего друга, археолога Адриана Луцио Калветти. Он был единомышленником Дэниела и всегда поддерживал его. Ахмед Али счел, что юный эрудит прислушается к словам своего сторонника и товарища.

Бывшего капитана накачали антидепрессантами[72] и привязали ремнями к креслу. Он стал послушно дожидаться сеанса с Адрианом Калветти.

— Постарайся только не упоминать в разговоре имени Эллен. Придерживайся глобальных тем, — предупредил археолога лечащий врач.

Тот понятливо кивнул и вошел в палату.

— Здравствуйте, мистер Гатеридж. Как ваши дела? — присев напротив больного, поприветствовал его старый знакомый.

— Рад вас видеть, мистер Калветти. Наконец-то хоть одна приятная встреча за столько недель, — в стационаре он находился всего лишь вторые сутки, но для него это время было равно нескольким неделям.

Калветти был немного изумлен. Он не видел в поведении Дэниела никаких изменений. Только внешний облик больного немного ухудшился.

— Как вы себя чувствуете?

— А как может себя чувствовать человек среди недоумков? — саркастически отреагировал тот. — Привязали меня ремнями к этому окаянному стулу и колют всякой дрянью, — он не сознавал своего состояния. — Никого ко мне не впускают. Лежу тут в одиночестве, как псих, взаперти. У меня дел по горло, а я стал узником этого мавра, — понизив голос, намекнул он на ибн Салима. — Доктор Калветти, вы с ним друзья, не так ли?

— Да.

— Так выкупите меня.

— Выкупить?

— Я хотел сказать — вызволите. Я больше не хочу сидеть в этой тюрьме, — жалобно заявил Гатеридж. — В конце концов я капитан корабля и никакой лекарь не вправе так обращаться со мной.

— Вы хотите вернуть свободу?

— Завидую вашей догадливости, доктор Калветти, — насмешливо отозвался Дэниел.

— Я не могу этого сделать.

— Почему?

— Доктор ибн Салим не позволит.

— Как это не позволит?!

— Вы нездоровы и вам необходимо пройти курс лечения.

— Черта с два я нездоров! — разозлился душевно больной. — Да здоровее меня вам никого не сыскать на борту этой посудины.

— Не надо так волноваться.

— Почему вы обращаетесь со мной как с полоумным? Это он надоумил всех упереть меня сюда?

— Кто он?

— Ибн Салим! Кто же еще?! Я знаю, он недолюбливает меня.

— С чего это вы взяли?

— Знаете, Калветти, скажу вам по секрету, только вы никому ни слова. Этот египтянин пытается запудрить Эллен мозги. Он так и крутится вокруг нее, — Адриан побледнел. — Вы не верите мне?

— Верю, — подавленно ответил собеседник.

— Но я не позволю ему увести от меня Эллен. Я отвоюю ее. Вот увидите. — У Гатериджа было расстройство памяти, но посетитель не стал просвещать его. Излишние разговоры могли обострить состояние больного, и все же археолог решил еще немного побыть вместе с товарищем.

— «Сфинкс» скоро долетит до сектора, где нас ожидает царь спиритов.

— Агива! Я помню об этом. Мне надо подготовиться к этой встрече. Надо будет обговорить с ним все конфликтные моменты будущего наступления.

Адриан взбодрился, заметив просветление памяти у товарища. Он подумал, что лучше заинтересовать пациента именно этой темой. Разговор о грядущей битве мог отвлечь его внимание от мыслей об Эллен Браун.

— Необходимо позаботиться о защитной экипировке для каждого воина. Да и оружия должны быть легко управляемыми, скорее размышляя вслух, нежели обращаясь к посетителю, говорил Дэниел. Ведь они пекутся о своих подданных, так почему бы и нам не позаботиться о своих. Надеюсь, правительнице Неоминре будет по силам защитить наш народ… Сколько воинов мы оставим с нашими женщинами и детьми?

— Больше двух тысяч.

— Достаточно. А сколько насчитали волонтеров?

— Около тысячи.

— Этого хватит для того, чтобы укоротить руки кешрам, — гордо заключил главнокомандующий. — Сказать по правде, мне не по душе участие мисс Браун в этом сражении. Я был бы намного спокойнее, если бы она осталась с остальными женщинами на попечении Неоминры, — у него вновь проявлялось помутнение памяти. — Кстати, почему Эллен не наведывается ко мне? Небось радуется моему заключению?

— Ни в коем случае! Наверное, просто дела…

— Какое дело может быть важнее меня, друга детства?

— Не знаю. Я не член экипажа и не в курсе их дел.

— Ну, ладно. Не буду злиться на нее.

— Мне уже пора, мистер Гатеридж, — боясь затронуть болезненную для собеседника тему, поднялся Адриан с места.

— Так скоро? Куда вы торопитесь? Тоже дела? Все заняты приготовлениями к войне, а я заточен сюда, как шальной, Дэниел вздохнул устало. — Ладно уж, идите, я не хочу вам докучать.

— Мне было приятно увидеться с вами. Я загляну.

— Нет-нет! Надеюсь, что я в скором времени выберусь отсюда. Прошу, не забудьте поговорить с этим мавром о моем освобождении.

— Конечно.

— Если не сможете убедить его, попросите сделать это мисс Браун. Она умеет управлять людьми, а этот олух уж точно не устоит, выполнит ее просьбу.

— Обязательно выполню вашу волю. До встречи!

— Передайте Эллен, чтобы зашла ко мне! — крикнул Гатеридж вслед посетителю.

— Ну, какие новости? — поинтересовался Ахмед Али результатами визита.

Калветти, шокированный услышанным и увиденным, присел в кресло.

— Он все забыл.

— Что именно?

— Он не помнит о смерти мисс Браун, забыл об убийстве и похоронах.

— Что еще?

— Вся остальная часть памяти чиста как стеклышко!

Говорит о войне, встрече со спиритами и даже планирует предстоящие шаги. И еще! Дэниел считает тебя недругом. Утверждает, что ты пытаешься отбить у него мисс Браун.

Египтянин провел пальцами по глазам, чтобы снять напряжение и усталость.

— Не знаю даже, что делать? — озабоченно проговорил он. — В моей практике еще никогда не было такого случая.

— Может быть, рассказать ему о смерти мисс Браун?

— Нет. Это вызовет бурную реакцию, ухудшит состояние, а может, даже убьет его. Надо действовать иным путем. Можно разъяснить ему происшедшее в состоянии гипноза. И все равно рискованный шаг. Может произойти все что угодно.

— Не лучше ли рассказать ему правду, когда он бодрствует? Так по крайней мере можно будет контролировать ситуацию.

— Он не поверит нам. А во время гипноза в памяти воссоздаются сюжеты, некогда увиденные в реальной жизни.

— А как же ухудшение состояния под гипнозом? — напомнил Адриан слова лечащего врача.

— Используем седативные средства[73]. Только пережив все заново, он сможет восстановить память.

— А вдруг этот эксперимент не удастся? Что, если это еще больше лишит его рассудка?

— Нам остается только уповать на милость Аллаха и молить его, чтобы этого не произошло, — воздев руки вверх, произнес египтянин с надеждой.